Социобиология и этнология о взаимосвязях биологического и социального в человеке

Введение
1. Этология и человек
2. Поведение и гены
3. Вклад социобиологии в изучении человека
4. Социальная экология
Заключение
Список литературы

Этология еще до социобиологии изобразила, что в человеке множество присущего животным. Враждебность человека отвечает агрессивности животных, а садизм располагает корнями в инстинкте агрессии. Как и в животном мире, враждебность преимущественно характерна мужскому полу. Отбор в следствии только внутривидовой битвы, как полагают этологи, может быть негативен для вида, а он овладевает все значительной ролью для человека, приводя к войнам и экологической катастрофе. «Имеются существенные причины полагать что внутривидовая враждебность самая серьезная опасность, которая угрожает человечеству в нынешних условиях культурно-исторического и технического воспитания», — озвучивает К. Лоренц.
«Полезный, нужный инстинкт вообще является неизменным; но для специальных происшествий, где его проявление было бы негативно, внедряется намеренно созданный механизм замедления. И тут снова культурно-историческое воспитание народов проходит похожим способом; собственно поэтому основные запросы Моисеевых и всех иных скрижалей — это нe указания, а запреты». Христос запретил сопротивляться злому. Отказ от борьбы известен и у животных.
Вера в божественность каких-либо установлений основана на возникновении инстинкта в результате генетического закрепления повторения определенных действий. «Основание ритуалов с помощью традиций бесспорно было у истоков человеческой культуры, так же как прежде чем, на существенно более малом уровне, филогенетическое основание ритуалов было у зарождения социальной жизни высших животных». Борьба в животном мире ведется по определенным правилам, и некоторые виды спорта напоминают ритуальные бои самцов.
Враждебность нельзя выбросить, освобождая людей от раздражающих ситуаций, или наложив на нее моральный запрет, или при помощи генетической инженерии, т.к. она реализовывает биологически позитивную роль, и все инстинкты объединены между собой. Нужна переориентация того, что Лоренц именует «воодушевлением» и «объективное физиологическое изучение вероятной разрядки агрессии в ее первоначальных видах на эрзац-объекты». Нужно также коллективное дело и усовершенствование общественного культурного основания для сотворения как можно большего числа «идентификаций» («спасение могут дать ценности, которые выглядят чуждыми от борьбы и от политики как небо от земли). Важна и борьба с грехами, потому что на это уходит энергия.
Лоренц формулирует биологический вариант категорического императива Канта: «Могу ли я возвысить законы, управляющие моими поступками, до ранга общего закона природы или результат окажется противоречащим рассудку?». Этологический императив слышится так: «Поступай так, чтобы твое поведение как разумного существа отвечало законам природы».
Все-таки полный аналогии между поведением человека и животных не может быть собственно потому, что человек не только биологическое создание. «У дикого животного в естественных условиях не появляется конфликта между его внутренними склонностями и тем, что оно «обязано» делать, — вот эту-то райскую гармонию и потерял человек. Более значительный интеллект снабдил человека культурным воспитанием, и, основное, дал с собой дар речи, способность абстрактно мыслить, скапливать и представлять от поколения к поколению все усиливающиеся запасы познаний. В итоге историческое развитие человека проистекало в сто раз стремительнее, чем чисто органическое, филогенетическое воспитание остальных живых существ. Все-таки инстинкты человека, его врожденные реакции по-прежнему соединены с намного более неторопливым органическим развитием и отстают от его культурно-исторического развития [1].

Животные гораздо более жестко реагируют на стимулы, чем человек. Еще одно из отличий человека от животных — способность к высоким порядкам предсказания. Большее значение, чем у животных, имеет у человека обучение и все, связанное с ним.
«У большинства высших животных, в том числе у низших и человекообразных обезьян, групповое поведение взрослых особей в существенной степени зависит от того, каковы были их взаимоотношения с матерью во времена детства. Естественная материнская любовь, показывающаяся в полноценном уходе за ребенком, во всей ее глубине и сложности нужна для дальнейшего воспитания множества типов общения с сородичами. Приобретенные в клиниках анализы говорят о том, что и у человека дело происходит похожим образом».
Для того, чтобы что-то обучить, необходим интерес к этому. Способом его роста служит игра. Нужда к игре, по Лоренцу, свойственна только самым психически развитым из всех живых существ. «Не случайно игра изображается нам более высоким видом деятельности, чем отвечающие ей нешуточные типы поведения, направление которых — сберегать жизнь вида». «В игре — в особенности у молодых животных — всегда наличествует элемент открытия... Игра типична для развивающегося организма».
Нынешняя психология ратифицирует, что человеку характерно в качестве его фундаментальной черты влечение к новому как методу обучения, причем мужскому полу в большей степени, чем женскому полу, главной функцией которых есть сохранение и воспроизводство. В сотворении новых ситуаций видят суть искусства. Это результат развития того, что в слабой форме характерно и животным.
В ходе общения человеческий разум в особой степени изображается домашним животным. Собаки понимают отдельные фразы и могут читать мысли хозяев. Но рост интеллекта у домашних животных сопровождается угашением инстинктов. Сравнивая разум и инстинкт, надлежит признать, что присутствие интеллекта не дает полагать человека абсолютно приспособленным видом. «Выигрыш, завоеванный человеком благодаря существенному размеру и сущетсвенной сложности мозга, частично сводится на нет тем обстоятельством, что за один раз можно эффективно применить лишь часть мозга. Появляется любопытная мысль, что, быть может, мы находимся перед одним из тех природных ограничений, когда высококвалифицированные органы добиваются уровня нисходящей эффективности и в конце концов приводят к угасанию вида. Возможно, человеческий мозг продвинулся так же глубоко к этой губительной специализации, как большие носовые рога последних титанотериев»[2].