Участие детей в правозащитной деятельности.

В Российской Федерации за последние 20 лет принято и реализуется большое количество нормативно-правовых актов, направленных на защиту прав несовершеннолетних. В их числе кодифицированные акты федерального уровня (Семейный кодекс РФ); законы, регламентирующие отдельные направления деятельности по защите прав детей; законодательные акты субъектов РФ; многочисленные подзаконные акты. Акты международного права имплементированы в систему российского законодательства – Россией ратифицированы Конвенция о правах ребенка и другие международные акты.
По содержанию нормативные акты, направленные на защиту прав детей, можно условно разделить на две группы: акты, определяющие состав, структуру и компетенцию органов власти в сфере защиты прав детей, и акты, устанавливающие права детей, а также способы и ...

Введение 3
Глава I. История развития прав детей на участие, реализация этих прав в Российской Федерации 5
1.1. История развития прав детей 5
1.2. Законодательное регулирование в области реализации права детей на участие в Российской Федерации 11
Выводы по первой главе 18
Глава II. Участие детей в защите своих прав: проблемы применения и предложения по изменению законодательства Российской Федерации 20
2.1. Проблемы реализации норм о защите прав детей в Российской Федерации 20
2.2. Предложения по изменению законодательства в сфере защиты прав детей в Российской Федерации 27
Выводы по второй главе 32
Заключение 33
Литература 35

Актуальность исследования. Россия, являясь государством — участником Конвенции ООН о правах ребенка , обязана обеспечивать ребенку, способному сформулировать свои взгляды, право свободно выражать собственное мнение по всем вопросам, затрагивающим его интересы и потребности. Право детей на участие в защите своих прав закреплено в статье 12 Конвенции ООН о правах ребенка. Эта статья содержит общий принцип первостепенной важности, касающийся всех аспектов применения Конвенции о правах ребенка. Право на участие детей в правозащитной деятельности — это часть права на участие детей в принятии решений, которые затрагивают их интересы, и часть большой международной инициативы по вовлечению детей в участие в принятии решений, касающихся их интересов и потребностей.
Право детей на участие в защите с воих прав устанавливается нормативными актами разных отраслей права — конституционного, семейного и др. Однако ряд законодательных положений противоречит международным обязательствам России и препятствует реализации принципа участия ребенка.
Объектом исследования являются общественные отношения в области защиты прав детей.
Предметом исследования выступает законодательное регулирование в области обеспечения права детей на участие в правозащитной деятельности.
Цель исследования заключается в анализе законодательного регулирования в области обеспечения права детей на участие в правозащитной деятельности.
Задачи исследования. Поставленная цель обусловила необходимость решения следующих задач:
1. Проследить историю развития прав детей;
2. Провести анализ законодательного регулирования в области реализации права детей на участие в Российской Федерации;
3. Исследовать некоторые проблемы реализации норм о защите прав детей в Российской Федерации;
4. Вынести предложения по изменению законодательства в сфере защиты прав детей в Российской Федерации.
Последовательность решения задач исследования определила следующую структуру: введение, две главы, заключение и список литературы.
Методы исследования. В процессе отбора, классификации и анализа фактического материала в качестве методологической основы использовался системный анализ, а также методы исследования, принятые в правовой науке и отдельных ее отраслях – исторический, формально-юридический, сравнительно-правовой.

В отличие от малолетних, несовершеннолетние самостоятельно несут ответственность по заключаемым им в соответствии с законом сделкам, а по всем деликтным обязательствам отвечают самостоятельно.
Перечисленные правила несут в себе существенное количество спорных моментов.
Действующие положения гражданского законодательства не конкретизируют понятие «мелкая бытовая сделка». Очевидно, что российский законодатель не уточнил данное понятие намеренно, оставив его содержание на усмотрение правоприменителей, поскольку реальное, конкретное содержание данного термина изменчиво с течением времени. Так, в период вступления в юридическую силу первой части ГК РФ покупка мобильного телефона и заключение договора на абонентское обслуживание никак не могла являться мелкой бытовой сделкой, принимая во внимание тогдашнюю стоимость сотового телефона и услуг мобильной связи. В современных же условиях сделка такого рода подпадает под определение мелкой бытовой сделки.
К мелким бытовым сделкам относят сделки, которые направлены на удовлетворение повседневных потребностей человека, исполняются обычно при самом их совершении и незначительны по сумме.
Согласно определению, данному М. Я. Шиминовой, мелкие бытовые сделки – сделки, имеющие потребительский характер, цель которых соответствует возрасту малолетнего, совершающего такую сделку; они заключаются на небольшую сумму за наличный расчет, исполняются при заключении, удовлетворяя личные потребности (покупка игрушек, детских книг, продуктов питания и т. п.) [24]. М.В. Кротов констатировал, что принятие решения о квалификации мелкой бытовой сделки производится судом case-by-case – в каждом конкретном случае оценивается уровень развития несовершеннолетнего [17, 121].
Практика судов общей юрисдикции основывается на автоматическом исключении сделок, не являющихся потребительскими, из круга мелких бытовых сделок – это сделки, на которые распространяется действие Закона РФ от 7 февраля 1992 г. N 2300-1 «О защите прав потребителей» [13]. Однако, хотя и потребительский характер сделки и является необходимым условием квалификации сделки в качестве бытовой, он не является единственным ее квалифицирующим признаком. Следующим признаком мелкой бытовой сделки является совпадение (следование один за другим) моментов заключения и исполнения. Таким образом, сделка, совершаемая в устной форме или из конклюдентных действий, как правило, может рассматриваться в качестве мелкой бытовой сделки.
Перечисленные выше признаки относятся к категории общих признаков мелкой бытовой сделки. Индивидуальными признаками являются: возраст малолетнего, характер приобретаемых им вещей, частота (регулярность) совершения им подобных сделок. Следует отметить, что коль скоро перечень индивидуализирующих сделку признаков не утвержден действующим законодательством, он является открытым. Суд общей юрисдикции вправе принять любой факт, свидетельствующий о бытовой природе и мелком характере той или иной сделки для того или иного лица.
Таким образом, при определении сделки в качестве мелкой бытовой суд принимает во внимание общие законодательно закрепленные критерии, а также конкретные обстоятельства совершения сделки. При этом два легально закрепленных признака сделки: мелкий характер и бытовая природа, должны неизбежно присутствовать, без любого из них сделка не будет охватываться дееспособностью малолетних в возрасте от 6-14 лет.
Сделки по распоряжению средствами, целевому или свободному, законного представителя или третьего лица могут выходить за пределы мелкой бытовой сделки.
Именно эти сделки характеризуют состояние дееспособности малолетнего, которому родителями предоставлена большая свобода действий. Контроль за совершением подобных сделок со стороны законных представителей ребенка заключается в том, предоставляет ли родитель (разрешает предоставление третьему лицу) в распоряжение малолетнему определенную денежную сумму или нет, устанавливает или нет цель ее использования. Поэтому и весь риск нецелевого использования денежных средств, предоставленных в распоряжение ребенка, возлагается на его законных представителей.
Иная проблема возникает при совершении несовершеннолетним сделок, направленных на безвозмездное получение выгоды. Если с формально-юридической точки зрения проблем не возникает, то на практике выгода всегда является относительной. Например, И.В. Елисеев критиковал положение ГК РФ, разрешающее несовершеннолетним совершать такие сделки ввиду того, что получаемая выгода может обернуться крупными расходами и обременениями, связанными с полученным безвозмездно предметом [17, 127].
Нормы российского международного частного права направлены на защиту добросовестного контрагента несовершеннолетнего лица и интересов самого этого лица.
Статья 1199 раздела VI части III ГК РФ [4] содержит правила определения правового порядка, применяемого к отношениям опеки (попечительства) с иностранным элементом. Личный закон несовершеннолетнего лица применяется при «юридических жизненных циклах» опеки (попечительства) – их установлении и отмене, тогда как наличие или отсутствие на стороне опекуна (попечителя) обязанности принять опеку (попечительство) над этим несовершеннолетним определяется в соответствии с lex personalis опекуна (попечителя).
Содержание отношений опекуна (попечителя) и опекаемого несовершеннолетнего лица осуществляется в соответствии с правопорядком, к которому принадлежит учреждение, назначившее опекуна (попечителя). Однако, если будет доказано, что российское законодательство более благоприятно для опекаемого несовершеннолетнего лица при условии, что это лицо имеет место жительства на территории России, то содержание этих отношений регулируется российским правопорядком. И хотя данное правило известно еще по Германскому Гражданскому Уложению, Г.К. Дмитриевой данные нововведения были названы революционными [19, 208], а Г.Н. Шевченко – «крупным нововведением, ранее не существовавшим» [20, 115], что в отношении российского законодательства, безусловно, верно.
Отношения между опекуном (попечителем) и третьими лицами не подпадают под действие статьи 1199 ГК РФ и соответственно регулируются российским правом, если иное не указано в международном договоре. Более того, в силу части 4 статьи 15 Конституции РФ нормы международных договоров пользуются приоритетом по отношению к актам национального законодательства.
На территории бывшего СССР применение иностранного права в семейных отношениях регулируется двумя международными договорами – Кишиневской конвенцией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (Кишиневская Конвенция) от 7 октября 2002 года, а также Минской Конвенцией о п9вовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (заключена в Минске 22.01.1993) и Протоколом к ней от 28 марта 1997 года. Причем пп. 3 и 4 статьи 120 Кишиневской Конвенции не являются действующими в отношении государств, для которых вступила в юридическую силу Кишиневская Конвенция.
Российская Федерация подписала, но не ратифицировала Кишиневскую Конвенцию, поэтому Минская Конвенция и Протокол к ней по-прежнему являются составными частями ее правовой системы. Именно Минская Конвенция продолжает применяться в отношениях с участием России и государств-участников СНГ, что подтверждается практикой судов общей юрисдикции. Кроме того, следует отметить, что Туркменистан и Узбекистан не являются государствами-участниками Кишиневской Конвенции, продолжая участвовать в Минской Конвенции 1993 года.
Минская Конвенция 1993 года в части дееспособности физического лица отсылает к правопорядку государства в отношении его гражданства, а в части дееспособности апатрида – к государству в отношении места его жительства (ст. 23 Минской Конвенции 1993 года).
Статья 33 того же международного договора установила также правила определения права, применяемого к отношениям по опеке (попечительству). В соответствии с данной статьей, «жизненные циклы» опеки (попечительства) возникают в соответствии с нормами права государства гражданства опекаемого лица, тогда как отношения между опекуном (попечителем) и опекаемым регулируются законодательством государства, учреждение которого назначило опекуна (попечителя).
Обязанность принять опекунство (попечительство) подчиняется правопорядку государства, гражданином которой является будущий опекун (попечитель).
Усыновление, отмена усыновления определяется на основании гражданства усыновителя на момент подачи заявления об усыновлении (отмене усыновления) (ст. 37 Минской Конвенции 1993 года).
Выводы по первой главе
В настоящее время вопрос о правах детей и их защите весьма популярен, что можно увидеть по количеству и качеству рассмотрения связанных с этим вопросов, количеству правовых документов как общего, так и специального характера, которые содержат нормы, гарантирующие соблюдение прав и интересов детей в нашей стране, а также по количеству различных целевых программ, связанных с детьми.
Защита интересов несовершеннолетних гражданско-правовыми методами осуществляется в силу принципа защиты «слабой стороны», поскольку свобода договора не ограничивается формальным признанием юридического равенства сторон и должна предоставлять определенные преимущества экономически слабой и зависимой стороне в договоре, каковой являются малолетние и несовершеннолетние лица.
Российский законодатель не уточнил понятие «мелкая бытовая сделка» намеренно, оставив определение его содержания на волю судов, поскольку содержание данного термина подвержено достаточно серьезным изменениям, что проиллюстрировано приведенным в статье примером сотовых телефонов, цена на которые за 20 лет действия Гражданского Кодекса изменилась достаточно серьезно – мобильный телефон стал гораздо доступнее для широкого круга лиц.
Потребительский характер сделки является conditio sine qua non квалификации сделки в качестве мелкой бытовой сделки. Однако он не является единственным квалифицирующим ее признаком. Вторым имманентным признаком мелкой бытовой сделки является совпадение (следование один за другим) моментов заключения и исполнения. То есть устная сделка или сделка, совершаемая из конклюдентных действий, может рассматриваться в качестве мелкой бытовой сделки. Последний критерий, как и потребительский характер, также не является единственным. Именно сочетание этих признаков дает юридические основания для соответствующей квалификации сделки. Поскольку перечень индивидуализирующих сделку признаков не утвержден действующим законодательством, он является открытым. Суд общей юрисдикции вправе принять любой факт, свидетельствующий о бытовой природе и мелком характере той или иной сделки для того или иного лица.
Критерий незначительности суммы ввиду фактически сложившихся общественных отношений – обесценивание рубля и серьезное имущественное расслоение в российском обществе – вряд ли целесообразно использовать в качестве квалифицирующего признака для определения сделки в качестве мелкой бытовой сделки.
Отношения между опекуна (попечителя) и третьими лицами не подпадают под действие статьи 1199 ГК РФ и, соответственно, регулируются российским правом, если иное не указано в международном договоре.
Глава II. Участие детей в защите своих прав: проблемы применения и предложения по изменению законодательства Российской Федерации
2.1. Проблемы реализации норм о защите прав детей в Российской Федерации
Российское законодательство в сфере защиты прав детей продолжает развиваться. Принятие новых нормативных актов направлено на развитие и совершенствование механизма защиты прав детей. 2012 г. ознаменовался разработкой и принятием Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012-2017 гг., которая определила основные направления и задачи государственной политики в интересах детей и ключевые механизмы ее реализации. Так, например, предусмотрено создание государственного алиментного фонда, призванного обеспечивать содержание детей в случае розыска плательщиков алиментов или отсутствия у них доходов и имущества, на которые может быть обращено взыскание.
Вместе с тем, к сожалению, некоторые изменения в законах нельзя назвать полезными и прогрессивными. Например, Т.Я. Хабриева отмечает недостаточность средств правовой защиты интересов детей при продаже, иных формах отчуждения тех жилых помещений, в которых они проживают. До 2005 г. Гражданский кодекс РФ содержал требование о предварительном согласии органов опеки и попечительства на совершение подобных сделок. Однако это ограничение законодатель отменил, руководствуясь интересами развития рынка жилья. В результате многие дети остались бездомными [23, 5-15].
Одним из важнейших этапов стало принятие в 2008 г. Закона «Об опеке и попечительстве», поднявшего значение деятельности по защите прав детей, в том числе имущественных, на уровень государственной власти субъектов. Однако в дальнейшем государственные полномочия в сфере опеки и попечительства были переданы на уровень местного самоуправления, по сути нивелировав значение столь важного направления государственной деятельности. Как отмечает А.Е. Тарасова, деятельность органов опеки и попечительства как элемента юридического механизма реализации и защиты прав детей, который преимущественно закреплен нормами федерального законодательства, не должна сводиться к деятельности исключительно органов исполнительной власти субъектов РФ (местного самоуправления), состоящих из 2–3 специалистов в основном в области педагогики [21, 19-25].
Неоднозначно оценивается и широко известный Федеральный закон от 28.12.2012 № 272-ФЗ «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации» [7]. Законом запрещается передача детей, являющихся гражданами РФ, на усыновление (удочерение) гражданам Соединенных Штатов Америки, а также осуществление на территории Российской Федерации деятельности органов и организаций в целях подбора и передачи детей, являющихся гражданами Российской Федерации, на усыновление (удочерение) гражданам Соединенных Штатов Америки, желающим усыновить (удочерить) указанных детей.
Говоря о системности законодательства о защите прав детей, отметим, что оно должно быть предсказуемым, а не действующим в угоду сиюминутным политическим или экономическим интересам участников рынка. Это позволит обеспечить сохранение и возможное повышение достигнутого уровня защиты прав несовершеннолетних, поддержать доверие граждан к закону и к действиям государства.
Существование самого по себе закона не гарантирует реальную защиту прав несовершеннолетних. Применение норм закона во многом зависит от таких факторов, как уровень организации управления процессами применения права, уровень финансирования, уровень кадрового состава правоприменительных органов.
Организация управления процессами применения права предполагает структурированность деятельности правоприменительных органов в зависимости от поставленных перед ними целей. В идеале каждый орган должен решать поставленные перед ним задачи, что позволит системе органов достичь поставленных перед ними социально полезных целей. Анализ деятельности органов, к компетенции которых относится защита прав несовершеннолетних, свидетельствует о наличии проблем именно в организации управления.
Интересы и права детей призваны защищать в первую очередь их родители или иные законные представители, большинство из которых достаточно хорошо справляются с возложенной на них социальной функцией. Сложнее ситуация обстоит с правами детей, оставшихся без попечения родителей или находящихся в трудной жизненной ситуации. Реализация и защита прав этой категории несовершеннолетних возлагается на государство. Компетенцией по исполнению данной государственной функции наделены несколько органов, причем на всех уровнях власти. Для каждого органа определены сферы деятельности, но не определены цели деятельности и сферы ответственности. Каждый орган в рамках своей компетенции осуществляет деятельность по защите прав детей, но эффективность такой деятельности нуждается в объективной оценке.
При рассмотрении вопроса об эффективности применения законодательства о защите прав несовершеннолетних необходимо определиться с целями и объектами деятельности органов власти, причем как в частности для каждого органа, так и для всей системы органов в целом.
Как именно следует формулировать эти цели? Является ли целью деятельности органов власти реализация установленной компетенции (формальное исполнение закона – совершение определенных законом действий)? Или целью такой деятельности является достижение такого социального эффекта, как фактическое повышение качества жизни ребенка, оставшегося без попечения родителей или находящегося в трудной жизненной ситуации? Что является объектом деятельности органов власти – социальное явление или конкретный ребенок? Особенно остро вопросы защиты прав детей стоят в отношении названной выше категории несовершеннолетних – находящихся в трудной жизненной ситуации. Именно эти дети подвержены наибольшему риску попадания в криминогенную среду, в которой они либо становятся жертвами преступлений, либо сами совершают преступления.
В систему органов власти, призванных защищать права детей, согласно ст. 4 ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и преступлений несовершеннолетних» [8] входят комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав, органы управления социальной защитой населения, федеральные органы государственной власти и органы государственной власти субъектов Российской Федерации, осуществляющие государственное управление в сфере образования, и органы местного самоуправления, осуществляющие управление в сфере образования (далее ‒ органы, осуществляющие управление в сфере образования), органы опеки и попечительства, органы по делам молодежи, органы управления здравоохранением, органы службы занятости, органы внутренних дел, органы по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, учреждения уголовно-исполнительной системы (следственные изоляторы, воспитательные колонии и уголовно-исполнительные инспекции).
Названный закон призван решать вопросы предупреждения безнадзорности, беспризорности, правонарушений и антиобщественных действий несовершеннолетних, выявление и устранение причин и условий, способствующих этому; обеспечения защиты прав и законных интересов несовершеннолетних; социально-педагогическую реабилитацию несовершеннолетних, находящихся в социально опасном положении; выявления и пресечения случаев вовлечения несовершеннолетних в совершение преступлений и антиобщественных действий.
Вместе с тем в нормативных актах не устанавливаются конкретные итоговые цели деятельности каждого органа. На практике складывается такая ситуация, что все органы в целом и каждый орган в отдельности исполняют возложенные на них обязанности, но положительной социальной динамики не наблюдается. Ежегодно каждый орган власти представляет отчет по установленным показателям. Объемы проделанной работы свидетельствуют о масштабности социальных проблем, но не свидетельствуют об улучшении ситуации. Социальная ситуация не меняется год от года.
Качественные (а не просто статистические) показатели деятельности каждого органа и каждого непосредственного исполнителя в законах не устанавливаются, что влечет в некоторых случаях формальное отношение исполнителей к осуществляемой деятельности. В результате стабильность положительной динамики в сфере защиты прав несовершеннолетних, оставшихся без попечения родителей или находящихся в трудной жизненной ситуации, остается недостижимой.
В то же время в законодательстве присутствуют нормы, определяющие именно качественные показатели работы с несовершеннолетними. Как ни парадоксально это выглядит, но содержатся они в законах субъектов РФ. Например, Закон Липецкой области «Об общественных воспитателях несовершеннолетних» в ст. 8 называет показатели эффективности деятельности общественного воспитателя. К ним относятся:
положительная динамика успеваемости несовершеннолетнего и посещения учебных занятий либо добросовестное выполнение трудовых обязанностей;