Политические и религиозные причины иконоборчества в отечественной историографии XX века.

Итак, рассмотрев и сопоставив точки зрения церковных историков на причины иконоборчества можно сделать следующие выводы:
1) Ф.И. Успенский выделял ряд причин возникновения иконоборчества. Первую причину он видел в чужеродности императоров-иконоборцев, с которой смешивались религиозные мотивы, определяемые сектами монтанистов и павликиан, распространенных на родине императоров. Не маловажен факт влияния арабского ислама. Успенский еще напоминает об участие в этом процессе иудеев, осуждающих иконы с помощью Ветхого Завета. Таким образом, в оценке Успенского превалирует религиозный фактор;
2) В.В. Болотов как бы опровергает доводы Успенского и выдвигает свои. Он во главу угла ставит личное влияние императоров и их реформаторский дух. В целом иконоборцы проводили политику секуляризма, ломая ...

Введение 3
Глава 1 Исследователи дореволюционной эпохи 5
1.1. Ф. И. Успенский (История Византийской империи, том 2//Иконоборческий период) 5
1.2. В. В. Болотов (Лекции по истории древней Церкви// Иконоборческий спор) 11
1.3. А. П. Лебедев («Вселенские соборы VI, VII и VIII веков»// Иконоборчество и VII Вселенский собор) 16
Глава 2 Исследователи эпохи иммиграции 21
2.1. А. А. Васильев. («История Византийской империи»// Глава 5. Эпоха иконоборчества) 21
2.2. Г.А. Острогорский (История Византийского государства// Эпоха иконоборческого кризиса) 26
2.3. А. В. Карташев (Вселенские Соборы// VII Вселенский собор) 29
Заключение 39
Список литературы 40

Выбранная тема исследования курсовой работы обозначена как Политические и религиозные причины иконоборчества в отечественной историографии XX века.
Указанная тема актуальна, потому что такое явление как иконоборчество вызывает у русского православного человека непонимание и отторжение. Русскому христианству уже более 1000 лет, почти столько же и русской иконописи. Икона сопровождала человека всю его жизнь: при крещении ему дарили икону небесного покровителя, иконой он благословлялся на важные и ответственные жизненные решения и дела, и в последний путь его тоже провожала икона. Непременным атрибутом любого крестьянского дома – а крестьяне, мы знаем, составляли большинство населения России – был красный угол с иконами. Иконописцы на Руси почитались как святые, а знаменитого русского иконоп исца Андрея Рублева даже канонизировали. Икона считалась окном через которое Господь и святые смотрят на наш грешный мир, недаром некоторые христианки на ночь задергивали шторки на домашнем иконостасе, чтобы лики «могли отдохнуть». Или, например, задергивали шторки, когда делали что-то неприличное, греховное, говорили, мол – «тогда Бог не увидит».
В тоже время, несмотря на такое благоговейное отношение к иконе, был в нашей истории период осатанелого иконоборчества, связанный с насаждением атеизма в новообразованном СССР. Безусловно, борьба с иконами осуществлялась преимущественно молодым поколением, не впитавшем с детства ту религиозность, на которой воспитывалось старшее поколение. Таким образом, выбранная тема исследования связывает нас вот такими вот двумя непохожими друг на друга отношениями к иконе. Тем более, Россия во многом схожая с Византией, после падения Константинополя являлась ее преемницей, последним оплотом восточного православия, многое переняла и в иконописи. Поэтому несомненный интерес вызывает генезис и причины византийского иконоборчества.
Степень изученности данной проблемы достаточно высока. В данной работе рассматриваются церковные историки и византологи как дореволюционного периода, так и исследователи периода эмиграции. Византийский период христианства всегда интересовал специалистов в области церковной истории, потому как в этот период входили созывы Вселенских соборов, тогда создавалась сокровищница святоотеческих традиций, именно в этот период христианство вышло на государственный, имперский уровень и осталось таким до сих пор. Из отечественных ученых, столпов византологии и церковной истории можно выделить Ф.И. Успенского, В.В. Болотова, А.П. Лебедева, А.А. Васильева, Г.А. Острогорского и А.В. Карташева.
Новизна исследования выражается в последовательном рассмотрении трудов историков, применительно к исследуемой теме и сопоставлении указываемых ими причин, как политических, так и религиозных, породивших такое явление как иконоборчество. Таким образом, из многостраничных трудов ученых будет сформирована краткая характеристика причин византийского иконоборчества.
Научно-практическая значимость заключается в анализе всех возможных причин иконоборчества, которые, как мы увидим далее, у разных исследователей отличаются. Причем каждая позиция ученого аргументирована и подкреплена фактами. На основании этого материла, будет подготовлено заключение с соответствующими выводами.
Цель исследования: Выявить и описать политические и религиозные причины иконоборчества, используя труды отечественных историографов XX в.
Объект исследования в данной работе – Политические и религиозные причины иконоборчества.
Предметом исследования в курсовой работе является такое явление как византийское иконоборчество.

г) Ни даже в целях миссионерства: уничтожить иконы, чтобы устранить одно из главных препятствий к обращению магометян в христианство. Известно, что мусульмане крест ненавидели не менее икон, а иконоборцы кресту поклонялись и никогда от него не отрекались.
д) Ни желанием увеличить средства государства, заставив византийцев хорошо подумать о защите страны, забрав их иконы, на которые народ часто суеверно возлагал все свои надежды. Такое «суеверное упование» жители Византии могли возложить и на святой крест, который забирать у них иконоборцы не собирались.
Перечисленные мотивы (а, в, г, д) могли быть лишь второстепенными в истории иконоборчества.
е) Известное сочинение Шварцлозе, посвященное иконоборчеству, вводит новую мысль в объяснение иконоборчества, принимая во внимание влияние монтанизма. Существовало две Фригии, и в каждой было много представителей ересей монтанизма и новатианства. Эти еретики уже давно находились вне общения с церковью и использовали особую церковную практику, но у них не было св. икон. Шварцлозе считает, что Лев перенял свои иконоборческие взгляды от этих еретиков и собирался их ввести в общую практику всего церковного Востока. Указывается также на встречи Льва с Константином, являющимся фригийским епископом и вместе одним из борцов с иконами. Этот Константин стал впоследствии патриархом, и как это полагается, думает Шварцлозе, собирался внедрить в православную церковь такую же практику, какую использовали с древнейших времен монтанисты Фригии.
Но отсутствуют указания, чтобы Лев и Константин усматривали в практике фригийских монтанистов и новациан чистоту древнецерковной богослужебной практики. Кажется, невероятным, чтобы возможно было принять практику еретиков. К представителям иной веры, как известно, по большей части отношение пренебрежительное, и уже один тот факт, что известная секта имеет какой-нибудь свой особенный обряд, служит первостепенным препятствием ввести такой обряд в практику господствующей церкви. Объяснение Шварцлозе возможно принять как руководство только на одну из перечня причин иконоборчества, но ни в каком случае не стоит придавать ему абсолютно верного значения, как это ему хотелось сделать.
2) Гонение на иконы становится более понятно, когда рассматриваешь его не как саму суть, но как один из ключевых моментов целой и многогранной политической программы противников икон, программы обновленной, развитой в противоположность старой, державшейся до сих пор в Византии.
В лице Льва на престоле воссел исавриец, чего давным-давно уже не было (со времен Зинона). С приходом во власть человека нового, безусловно, могло явиться или возродиться новое направление. Ранее господствовавшее до иконоборцев движение условно можно назвать церковным, или точнее клерикальным, что означает такую политику, при которой интересы духовных лиц, известного класса византийского общества, уважают более, чем церковные требования и задачи самой церкви. В эпоху Юстиниана II статус духовенства был высок, и оно находилось в составе даже высших государственных должностей.
Естественно, что новообразованное и прямо противоположное политическое движение стремилось сместить духовенство с занятого им пьедестала и выступало с программой антиклерикальной.
Византийцы прежнего направления были благочестивы, строго соблюдали церковные обряды.
Кутить, ругаться и клясться постоянно, стричь бороду – считалось нормальным поведением в лагере иконоборцев.
Речи Константина не были (обычные у предшествовавших императоров) наполнены молитвенными обращениями в начале или в конце. Иконоборчество в программе императоров данного направления было таким: они желали выбрать новый путь (наряду с другим) для религиозной жизни народа; порывая с прежними традициями, они вступили в противоборство с иконопочитанием, потому как оно являлось пережитком старого церковного направления. Не отрицая христианство и церковь, они хотели свести обрядность, внешнюю форму благочестия до минимума: поклонялись св. кресту и отметали св. иконы.
Б) А представители иерархии, чем руководствовались, вступившие на сторону иконоборчества?
Отец Церкви Епифаний Кипрский, зашел однажды в храм города Анаблаты (который не состоял в его епархию), и там увидел человеческое изображение; Епифаний до такой степени был поражен данным фактом, что, немедля порвал это изображение и передал его как погребальный покров на нищих. А вместо разорванной им ткани передал в храм новый кусок материи.
Хотя, монофиситы в целом чтут святые иконы, такие видные последователи монофиситства, представленные Филоксеном Иерапольским и Севиром Антиохийским, выступали за отмену изображений сил бесплотных – ангелов, Иисуса Христа и Святого Духа (в образе голубя).
В VІ и VII веках церковными писателями (Анастасием Синаитом, Леонтием Неапольским, Иоанном Фессалоникийским) предпринимались попытки защищать чествование святых икон против обвинений иудеев и, возможно, мусульман, усматривавших в этом идолопоклонство. В VIII веке были епископы (например, Константин Наколийский), не сумевшие согласовать вторую заповедь декалога с чествованием икон3.
Подытоживая, выделим основные причины иконоборчества:
1) Немалую роль играла чужеродность императоров, которые вступив на престол, принялись разрушать старую государственность и прежний, оставшийся от предыдущих императоров, клерикализм. Болотов сравнивает иконоборцев с Петром I;
2) Как свидетельствует автор, в тот период имели место языческие воззрения на иконы, перерастающие чуть ли не в идолопоклонство;
3) Безусловный авторитет императора влиял не только на подчиненных ему подданых и народ, но и на некоторых церковных иерархов, приближенных ко двору. Таким образом, император становился как бы примером для врагов икон.
1.3. А. П. Лебедев («Вселенские соборы VI, VII и VIII веков»// Иконоборчество и VII Вселенский собор)
Иконоборство, резвившись в начале VIII столетия, окончилось около средины IX века и таким образом волновала церковь больше столетия.
Иконоборство по-своему происхождению стоит вне связи с еретическими заблуждениями прежних времен. Оно составляет явление совершенно оригинальное и независимое от них. Оно подготовлялось целыми веками, но могло и вовсе не возникать. Если же оно возникло, то этим оно обязано стечению благоприятных для сих обстоятельств.
Чем же подготовилось иконоборство в истории предшествующей, и какие благоприятные обстоятельства встретило оно для себя в веке своего развития?
Четвертый и пятый века составляют время утверждения и распространения иконоупотребления в церкви и время ясного раскрытия учения о почитании икон. Но с этих же веков начинается и непристающее противодействие иконоупотреблению и иконопочитанию.
Уже в IV веке, в котором жили такие глубокомысленные защитники икон, как Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский, появляются первые и притом тоже авторитетные противники иконоупотребления. Мы говорим о знаменитом церковном историке, друге и наперснике Константина Великого, муже удивительном по учености, Евсевии епископе Кесарийском. Евсевий видел первоначальное распространение иконоупотребления в церкви и отнесся к этому явлению отрицательно. Он не понимал широты воззрений христианских, которые назначены своим благотворным влиянием освятить и самую область искусства. В том же IV веке в своих последних выводах должна была приходить к иконоборчеству, и секта арианская — Евномиане, потому что они не чтили ни святых, ни мощей. Противодействие иконопочитанию не умолкает и в последующие века.
Несторианство и монофизитство, обязанные своим происхождением дальнейшему пятому веку, выделили из себя отдельные секты с иконоборческими стремлениями.
Церковные писатели позднейшего времени, VI и VII веков, дают ясные сведения, из которых можно выводить, что вражда против икон была явлением, непрерывно продолжавшимся до самой иконоборческой эпохи.
Для официального иконоборчества нужны были только благоприятные условия, чтобы разрозненные силы иконоборческие слились в одно течение, нашли себе поддержку в высших правительственных сферах, и иконоборство должно было открыться в грозном виде. Подобные благоприятные условия для развития иконоборства в самом деле встречаются в лице императора Льва Исаврянина (717—741 г.).
Во главе иконоборцев из иерархов встречаем епископа наколийского, Константина, из Фригии. Константин представлял собою образ человека, который наиболее мог быть годен для подготовительной деятельности противозаконного характера, каково именно было иконоборство в отношении к установившемуся положению церкви.
Благодаря такому своему характеру Константин легко сделался главою иконоборческой партии, главным вожаком её.
Другим лицом, из числа высших представителей духовенства, ставшим во главе иконоборческого движения, был Фома, епископ клавдионольский.
В числе первых защитников иконоборчества в составе духовенства нужно назвать ефесского архиепископа Феодосия и синкелла патриаршего Анастасия, впоследствии патриарха Константинопольского.
Иконоборцы могли полагать, что уничтожением иконопочитания устранится опасность распространения магометанства между христианами, ибо со временя нашествия магометан на восточные христианские провинции не меч только, но и коран начал приобретать себе подчиненных между христианами. Надеялись, что уничтожение икон не только сохранит христиан верными своей религии, но и проложит путь к обращению самих магометан в христианство.
Изложим воззрения, в кругу которых вращались иконоборцы и иконопочитатели по вопросу об иконах. Эти воззрения высказаны были теми и другими при самом начале иконоборческих споров в царствование Льва.
1) Иконоборцы находили, что иконопочитатели суть идолопоклонники и что иконы заменяют место идолов (Деян. VII:25). Иконопочитатели же отвечали на это: «Церковь Христова не имеет никакого общения с идолами; да не будет. Мы не покланяемся ни тельцам, ни тельцу, вылитому в Хориве, и тварь для нас не Бог» (Папа Григорий: Деян. VII:322).
2) Иконоборцы говорили, что христиане поклоняются камням, стенам и доскам. В опровержение этой мысли иконопочитатели рассуждали: «мы почитаем иконы не как богов; мы не на них возлагаем надежды. Если пред нами находится икона Господа, мы говорим: Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помоги нам и спаси нас! А если пред нами икона святой Его Матери, то мы говорим: Святая Богородица, Мати Господа, будь заступницею пред Сыном Твоим. Если же икона мученика, например Стефана, то говорим: Св. Стефане, изливший кровь твою за Христа и имеющий пред Богом дерзновение, будь нашим заступником. Вот куда мы воссылаем молитвы при посредстве икон» (Григорий: Д е ян . VII. 31).
Иконоборцы возражали: «не должно поклоняться творению рук и всякому подобию, елика на небеси горе и елика на земли низу, как сказал Господь ( Исх. 20:4); притом: нельзя указать, кто повелел нам почитать творения рук и поклоняться им ( Деян. VII:26). Иконопочитатели же, устраняя это возражение, говорили: в Ветхом Завете Бог запретил «поклоняться рукотворным дьявольским образам, приносящим вред и достойным проклятия», но не запрещал употреблять «рукотворные образы, которые назначаются на служение Богу и во славу Его». Так Бог повелел сделать скрижали, кивот завета, херувимов, серафимов, стамну (Григорий: Деян. VII:27).
Иконоборцы возражали: в св. Писании нет предписания, нет указания на необходимость — икон. На это возражение иконопочитатели отвечали следующим многознаменательным вопросом: но скажите сами: «где можно найти в Ветхом Завете или в Евангелии, ясные слова: Троица или: единосущный, или: одно лице Христа, или: два естества» (Дамаскин)?
5) Иконоборцы далее возражали: и на шести Вселенских соборах ничего не было определено об иконах, — почему это? В устранение этого возражения иконопочитатели отвечали таким сравнением: «на соборах ничего не сказано и о хлебе и воде; не сказано ведь, следует или не следует есть, следует или нет пить. Но кто же не знает, что это необходимо для поддержания жизни?
6) Наконец, как на отличительную черту иконоборцев, нужно указать на их воззрение касательно отношения государства к Церкви; по их рассуждению, государство может властно вмешиваться в дела Церкви; это хотели они возвести в начало (принцип). Император Лев прямо провозгласил правило: я царь и первосвященник (Деян.VII:40). Эта мысль встретила решительный отпор в представителях Церкви. Они писали «знай, император, что догматы св. Церкви дело не императоров, но архиереев, и должны быть точно и верно определяемы. Для этого-то и поставлены в церквах архиереи, мужи свободные от дел общественных. И императоры поэтому должны удерживать себя от вмешательства в дела церковные и заниматься тем, что им поручено. Догматы — дело не царей, но архиереев, так как мы (епископы) имеем ум Христов (2 Кор. 2:14. 17). Иное дело — понимание церковных постановлений и иное — разумение в мирских делах»4.
Резюмируя вышеизложенное, следует выделить исследующие причины иконоборчества:
1) Авторитет Святых Отцов и высших церковных иерархов;
2) Рост влияния пелагиан и монофизитов;
3) Иконоборчество рассматривалось как средство минимизации влияния ислама на христиан, который привлекал противников иконопочитания.
Что касается временного интервала иконоборчества, то здесь можно выделить 2 периода: 1 период начинается с эдикта Льва III против икон и заканчивается VII Вселенским собором, второй – с воцарения Льва Армянина и завершается Константинопольским собором.
Здесь мы видим некую цикличность иконоборческого движения, которое зарождалось по инициативе чужеземных правителей (в первом случае – исаврийцев, во втором – армян), а угасало благодаря соборным решениям ортодоксального православия.
ГЛАВА 2 ИСЛЕДОВАТЕЛИ ЭПОХИ ИММИГРАЦИИ
2.1. А. А. Васильев. («История Византийской империи»// Глава 5. Эпоха иконоборчества)
Иконоборчество –– явление истории, надолго определившее развитие Византии. В эпоху иконоборческой борьбы складываются наиболее рельефные черты византийской цивилизации, черты, сохранявшиеся вплоть до падения империи в XV в. Идейная борьба VIII –IX вв. мобилизовала все интеллектуальные силы противоборствующих сторон и оказала влияние на общественное сознание эпохи. Она обогатила человечество плеядой интересных агиографических, публицистических и исторических сочинений. Значимость иконоборческой эпохи осознавалась уже современниками: первое воскресенье Великого поста до сих пор отмечается как праздник торжества Православия5.
История иконоборчества рассматривается в двух периодах: первый период длился с 726 по 780 год и официально окончился VII Вселенским собором 787 г; датировка второго периода – с 813 по 843 годы, окончание этого периода получило название Восстановление Православия.
В первую очередь, ставился вопрос о причинах сразу не совсем понятного в период с VII по VIII века иконоборческого движения, продолжавшегося с некоторым перерывом более века и имевшего для империи самые серьезные последствия.
Папаригопуло, греческий историк, считал, что императоры-иконоборцы действовали не по своим или династическим прихотям, а после зрелого и длительного размышления, с полным осмыслением общественных нужд и позиций общественного мнения. Их поддерживала наиболее просвещенная прослойка общества, большинство высших иерархов и войско; конечный же провал иконоборческой реформы стоит объяснить тем, что много было еще ревнителей предыдущей крайней набожности, являвшихся противниками реформы, в частности — простой народ, женский пол и многочисленные монахи; кроме того сам Лев III не смог переввоспитать общество в новом формате.
Французский византинист L. Brehier обращает особое внимание на то, что явление иконоборчества содержит в себе два разных вопроса: во-первых, постоянно трактуемый вопрос о иконопочитании и, во-вторых, вопрос о допустимости религиозного искусства — позволяется ли пользоваться искусством в целях изображения сверхчувственного бытия, можно ли художнику рисовать святых, Богоматерь и Иисуса Христа? Другими словами, ученый выдвинул вопрос о том, как влияет иконоборство на византийское искусство.
По причине таких разнообразных мнений, становится ясно, что движение иконоборцев было очень непростым явлением и, к сожалению, неудовлетворительное состояние источников до сей поры препятствует его изучению.
Прежде всего стоит отметить, что все правители-иконоборцы пришли во власть с Востока: Лев III, а также его потомки были исаврийцами или,скорее всего, сирийцами; возобновителями иконоборческих настроений в IX веке были армянин Лев V, Михаил II со своим сыном Феофилом, родом из Фригии, т.е. были из одной из внутренних частей Малой Азии.
Иконоборческое движение VIII и IX веков не было новым явлением, и уж тем более неожиданным; оно начало формироваться гораздо раньше.
Если поклонение чудотворным и обыкновенным иконам, а также мощам могло вызвать смущение многих людей, воспитанных в вышеуказанных условиях того периода, то значительное развитие монашества и быстрое умножение монастырей затрагивали уже только светские интересы государства. Благодаря неумеренному пострижению в монахи и уходу на монашеское послушание молодых и здоровых членов общества, империя лишалась нужных сил для войска, землепашества, промышленности и т. д.; короче говоря, монашество и монастыри становились очень часто укрытиями для лиц, желавших избежать государственные обязанности и вовсе не имевших честного стремления покинуть мир. Помимо этого, богатые земельные участки и другие имущества, переходившие к монастырям, не обременялись государственными налогами и тем самым наносили значительный ущерб казне. Итак, в церковной жизни Византии в VIII веке существовали две стороны: религиозная и светская.
Большинство современных ученых говорят об эдикте Льва III, направленном против икон, появившемся в 726 году или в 725 году. К большему сожалению, текст декрета невозможно определить6.
А.А. Васильев выделяет три основных причины иконоборчества:
1) Иноземность императоров-иконоборцев (один был зачинателем исаврийской династии, другой – армянской);
2) На иконоборческом соборе императора поддержали большинство епископов, да так, что остальные епископы засомневались в своей правоте;
3) Рост монашества отрицательно сказывался на состоянии армии и казны. Императоры начали проводить секуляризацию с целью снизить роль монашества как основного оплота иконопочитания.
2.2. Г.А. Острогорский (История Византийского государства// Эпоха иконоборческого кризиса)
Идейная история иконоборческих споров с самого начала XX века по настоящее время остается крайне дискуссионной областью. Наивное представление XIX века о том, будто эти споры касались свободы церковного искусства, было оставлено после того, как началось подробное изучение догматической аргументации как сторонников, так и противников иконопочитания. Почти сразу (и окончательно в 1930-е гг., после работ Г. Острогорского) стало ясно, что иконы и прочие предметы церковного культа дали повод для продолжения споров о христологии.
Настоящие и трудноразрешимые проблемы практика народного иконопочитания ставила внутри собственно христианской среды—прежде всего халкидонитской, но также и монофизитской и несторианской. Ориентированное на иконопочитание народное благочестие было общим наследием всех христианских конфессий, и проблемы для богословия она вызывала у всех7.
Тяжелый кризис, который разразился в Византии в эпоху иконоборчества, обозначился уже в правление Вардана-Филиппика, и именно в этом заключается историческое значение этого краткого и несчастного царствования: Филиппик не только вновь вызвал христологические споры, но также развязал своеобразную борьбу с иконами – борьбу, которая хотя и не касалась пока культа икон как такового, но тем не менее использовала символический характер иконы в качестве повода к противостоянию и тем самым оказалась провозвестницей иконоборческого спора грядущего периода.