Законы и обычаи войны

Законы и обычаи войны формировались на протяжении тысячелетий и получили стабильное международно-правовое закрепление лишь в XIX веке. Они имеют длительную историю своего развития. Поэтому, попытки осмысления феномена войны делались человечеством с самого своего появления, однако оформленными и систематизированными, приобретшими форму позволяющей говорить о неком системном научном подходе к осознанию данного феномена, можно говорить, лишь с появлением самого научного знания как такового, в этой связи особое значение приобретают исследования древнегреческих и древнеримских историков, философов, политиков заложивших основы научного и системного понимания войны как феномена социальной системы.
Дальнейшее развитие представлений о войне было связанно с распространением религии, и было связано с ...

Введение 3
Глава 1. Развитие научных представлений о законах и обычаях войны 5
Глава 2. Кодификация законов и обычаев войны 18
Глава 3. Ответственность за нарушение законов и обычаев войны 27
Заключение 32
Список использованных источников и литературы 36

Конфликты сопровождают всю историю развития человечества. Даже сам поток истории движется в меняющихся руслах конфликтов. Однако этот поток содержит и определенные качественно отличные, определяющие этапы.
В современном мире мощной информатизации и глобализации прослеживается и в дальнейшем тенденция к активизации межкультурных контактов, которые отражаются на различных уровнях мировоззрения. В процессе таких контактов на протяжении истории человечества наблюдались столкновения различных интересов, что приводило к конфронтации и даже к военным конфликтам.
Рост противостояний в современном высокотехнологичном мире вполне естественно предопределяет поиск тех компромиссно-конструктивных моделей сосуществования этносов, которые будут способствовать урегулированию отношений между представителя ми разных социокультур и предотвращению военного решения конфликтов. Жизни современного мира диктует ориентиры и научным организациям различных сфер знания, где на сегодня уже ученые обращаются непосредственно к изучению вопросов о способах и средствах предупреждения конфликтов, в том числе и военных.
Таким образом, практическая и теоретическая значимость и актуальность темы данной работы представляется очевидной. Исходя из актуальности темы работы, была определена цель курсовой работы - исследовать законы и обычаи войны. Указанная цель достигается путем решения следующих задач:
1. Исследовать формирование научного осмысления феномена войны.
2. Провести анализ развития процесса кодификации законов и обычаев войны.
3. Провести анализ ответственности за нарушение законов и обычаев войны.
Объектом курсовой работы являются общественные отношения, возникающие при определении сущности и содержания законов и обычаев войны.
Предметом работы являются: нормы законодательства, исследования профильных авторов, философские и политические практики, касающиеся определения сущности и содержания законов и обычаев войны.
Методологическая база курсовой работы представлена методом диалектического материализма, иными общими методами научного познания: индуктивным, дедуктивным, анализа, синтеза, а также частными методами: историческим, сравнительного исследования, социологическим, структурно-функциональным, статистическим и другими.
Теоретической основой исследования послужили наработки отечественной науки международного права, других отраслей права, ряда других юридических и гуманитарных наук. В исследовании использовались работы зарубежных ученых. Среди зарубежных авторов интересовавшихся заявленной темой можно назвать: Ж. Пикте, Г. Курсье, Г-П. Гассер, М. Вётэ, А. Робертсон, Х. Фрик, Alf Ross и другие. Значительный вклад в развитие исследуемой темы внесли: О. Кимминих, А. Рандельцхофер, Тункин Г. И. и другие авторы многочисленных книг, а также ученые-международники: R. C. Hingorani, Amado G Salazar, Vidya Dhar Mahajan, Альфред Вердросс, Satyavrata Ramdas Patel, Timothy Hillier и другие. Русские ученые также внесли немаловажный вклад в рассматриваемую тему: Колосов Ю.М., Бирюков П.Н., Лазарев М.И., Исакович С.В., Арцибасов И.Н., Григорьев А. Г., Кудрявцев В. Н., Игнатенко Г. В., Остапенко Д. Д., Кожевников Ф. И., Калюжная Г. П., Левин Д. Б., Блатова Н. Т., Мелков Г.М., и др.
Работа включает в себя введение, три главы, заключение и список используемых источников и литературы.

Под Карнутом он попал в окружение, терпел жажду и голод, однако христиане, которые служили в армии, «припали к земле и начали молиться Богу» и «в тот же миг небо пролилось дождем, для нас прохладным, а для врагов римских он был градом огненным». Однако обратим внимание на то, что Марк Аврелий также; утверждает, что христианам война есть «отвратительная из уважения к Богу, которого носят в совести», вследствие чего постановил, «чтобы они не были обвиняемыми за то, что они христиане», и даже требовал аналогичного постановления со стороны Римского сената.Ефрем Сирин также допускает вмешательство Бога в ход человеческих событий, а «голод, землетрясения, войны» рассматривает как «знамения», которые, однако, насылает не Бог, а вызывает людская «суета», ведь они являются лишь последствиями «соблазнения человека дьяволом.Такой взгляд на природу войны, как на «знамение», которое допускает Бог, мы находим во многих византийских текстах и у более поздних мыслителей, как например Иоанна Дамаскина, у которого Бог «вначале наставлял его (человека) Многими способами и призывал к обращению... войнами, победами, поражениями, знамениями и чудесами».Однако в V веке отношение к войне меняется. Западная Римская империя, которая процветала во времена первых христиан, постепенно приходит в упадок, а затем и вовсе прекращает свое существование под давлением варваров. Аналогичные процессы происходили и на Востоке, правда Восточная Римская империя продержалась намного дольше. Именно в это время, имея перед глазами неотвратимость войны, «...христианские писатели, - по свидетельству. Флоре, - начинают искать в Библии аргументы, которые показали бы, что христиане должны принимать участие в поддержании закона и порядка», то есть в военных действиях.Таких аргументов оказалось много: «Не мир пришел я принести, но меч», «Все кто взял меч, от меча и погибнут». Наибольшей популярность приобретает эпизод Евангелия от Луки, когда солдаты римского легиона приходят к Иоанну Крестителю за советом: что должен делать воин, чтобы попасть в царство Божье, на что Иоанн отвечает: «Никого не обижайте, и не обвиняйте фальшиво, и довольствуйтесь своим жалованьем», то есть советует не стремиться к большему и не заниматься грабежом. Впоследствии на основе этого совета Максим Туринский сформулирует вывод, который окончательно оправдает войну: «Non Enim Militare De Lictum Est, Sed Propter Preadam Militare Peccatum» («Война сама по себе не грех, грех - грабеж на войне»).В это время появляется Аврелий Августин, которого Ф. Кардини называет «теологом войны». Он в своем «Граде Божьем» разрабатывает знаменитое деление войн на «справедливые» и «несправедливые». «... Святой Августин, - пишет Ж. Флоре, - не создавая на этой основе теорию, уточняет, что такое справедливая война: она заключается в защите Родины, ее граждан, собственности. В комментарии к Пятикнижию он высказывается еще более определенно: справедливая война есть оборонительная война, применена, чтобы покарать злодеев, война ради защиты и установления частных прав, находящихся под угрозой, или нарушеных». Кстати, известный французский медиевист не указал на одну интересную деталь - концепция «справедливой» (оборонительной) войны в зародыше была высказана еще в «Политике» Аристотеля, о чем свидетельствует следующий пассаж: «О военных упражнениях граждан нужно заботиться не ради того, чтобы они обратили в рабство тех, кто этого не заслуживает, но для того, чтобы прежде всего они сами не попали в рабство... ».На Западе, начиная с XI века, мы видим новый этап в развитии представлений о войне, а именно создание концепции «священной войны», которую произнесет папа Урбан II в Клермонте в 1095 году. Этой концепции не было у Августина, у него речь шла только об «оборонительной» войне, войне с целью самозащиты. А вот «священная война» является ее противоположностью, она экспансивная, война «во славу Господню» с «неверными», и люди, что в ней погибли, приравниваются к святым мученикам. Однако в концепции «священной войны» Византия так и не дошла за всю свою историю. В то время, когда на Западе готовились крестовые походы, в Византии Блаженный Феофилак призывает не бить еретиков. Цитируя Евангелие от Матфея, он объясняет, что ереси есть, были и будут существовать до конца мира, а «если мы станем убивать и уничтожать еретиков, то возникнут беспорядки и войны, а при волнениях может так случиться, что и много верных погибнет» (так, кстати, и произошло, когда крестоносцы в 1204 году напали на Константинополь).Те, кто погиб на войне, тоже не были приравнены к святым мученикам. Известно, что император Никифор Фока требовал от церкви такого приравнивания, однако получил в ответ мощное сопротивление со стороны церковной верхушки, а некоторые священники и епископы, которые поддержали императора и признались, что сами в прошлом участвовали в войне, были отлучены от священнического сана. Кстати, в этом заключалось еще одно отличие византийского отношения к войне от западноевропейского. Если на Западе священник имел право участвовать в войне, а иногда даже воспевалась его военная доблесть и храбрость, как, например, священника Тупена в знаменитой «Песни о Роланде», то византийский священник по 65-му правилу святых Апостолов не имел права брать в руки оружие.Концепция «священной войны» не прижилась в византийской военной теологии и философии, в отличие от концепции «справедливой войны», то есть войны оборонительной. Известный российский византолог Г. Г. Литаврин подметил интересный факт: «Примечательно то, - писал он, - что даже в тех случаях, когда Византия осуществляла откровенно завоевательные походы (покорение Болгарии, захват армянских и грузинских земель), она ни разу за всю свою 11-вековую историю не вышла за пределы старых границ Римской империи, то есть, с точки зрения политиков и идеологов Византии, она всегда вела только справедливые войны за восстановление своих прав, когда-то нарушенных варварами».Итак, законы и обычаи войны формировались на протяжении тысячелетий и получили стабильное международно-правовое закрепление лишь в XIX веке. Они имеют длительную историю своего развития. Поэтому, попытки осмысления феномена войны делались человечеством с самого своего появления, однако оформленными и систематизированными, приобретшими форму позволяющей говорить о неком системном научном подходе к осознанию данного феномена, можно говорить, лишь с появлением самого научного знания как такового, в этой связи особое значение приобретают исследования древнегреческих и древнеримских историков, философов, политиков заложивших основы научного и системного понимания войны как феномена социальной системы.Дальнейшее развитие представлений о войне было связанно с распространением религии, и было связано с движением от полного ее осуждения к формированию концепции «священной войны», при этом, концепция «священной войны» не прижилась в византийской военной теологии и философии, в отличие от концепции «справедливой войны», то есть войны оборонительной, в отличии от философии и теологии в западноевропейских странах. Восприятие войны как политического инструмента связано с эпохой возрождения и работами Н. Макиавелли. На современном этапе развития происходит фактическое признание войны как социального феномена и инструмента разрешения глобальных социальных конфликтов, при запрещении войны как таковой происходит попытка подчинить ее нормам права.На основе вышесказанного можно сделать следующие выводы:1. Тем или иным образом, основные области современной теории международных отношений и конфликтологии – исследование войны и мира, стратегические исследования, теории комплексной взаимозависимости, концепции структурного насилия – используют понятие силы в качестве базового параметра исследуемых ими объектов. Более того, теории, изучающие проблемы международного сотрудничества, интеграции, глобализации – не могут пренебречь исследованием войны как социального феномена. 2. Использование понятия «войны» в современной конфликтологии происходит с соблюдением научных процедур и правил, что было не всегда. Рассмотренные нами основные этапы теоретического осмысления войны существенно отличаются друг от друга; разнится и традиция использования понятия «война». Если для философского этапа характерно апеллирование к весьма абстрактной концепции войны со слабо определенной или неопределенной ее связью с миром фактов, то в период общенаучного и специально научного исследования проблем мировой политики понятие «войны» подвергается более строгой трактовке с точки зрения методологии. Современная наука избирает путь максимальной квантификации и операционализации представлений о войне, что, конечно, отражает и общие тенденции развития методологической части конфликтологии.3. Основными проблемами «военного мышления» является его отставание от реалий мира, что меняется. Быстрое развитие негосударственных акторов международных отношений, изменение вследствие этого традиционных элементов силы, изменение контекста таких отношений под влиянием развития международных организаций, а кое – где и формирования «пост-модернистских» региональных систем – такие процессы делают необходимым пересмотр представлений о том, чем является и чем не является война в международных отношениях. Сделать это нужно таким образом, чтобы придать этой концепции объяснительной силы, сделав ее использование полезным не только в практически-политических, но и в научных целях.Глава 2. Кодификация законов и обычаев войныИстория кодификации законов и обычаев войны начинается с Брюссельской международной конференции 1874 г., основной целью которой было разработка соглашений по уменьшению страданий населения во время вооруженных конфликтов государств. Результатом этого собрания было принятие проекта Декларации в которой содержались важные положения о защите гражданского населения и гражданских объектов, уважение религиозных убеждений, чести, жизни и собственности мирных жителей, защита культурных и исторических ценностей. Однако она носила рекомендательный характер. Некоторые положения результатов Брюссельской конференции стали основой Гаагских конвенций 1899 и 1907 г.Основой, для всех выше указанных и тождественных современных определений понятия «законы и обычаи войны», является текст IV Международной Конвенции о законах и обычаях войны, принятой в городе Гаага 18 октября 1899 г., в которой было четко указано:- принимая во внимание, что наряду с изысканием средств к сохранению мира и предотвращению военных столкновений между народами, относится одновременно иметь в виду и тот случай, когда придется прибегать к оружию через события, предотвращение которым, при всех стараниях, окажется невозможным;- желая в этом крайнем случае служить делу гуманизма в соответствии с требованиями цивилизации постоянно развиваются;- признавая, что для сего надлежит подвергнуть пересмотру общие законы и обычаи войны как с целью более точного их определения, так и для того, чтобы внести в них известные ограничения, которые, по способности смягчили бы их суровость. В дальнейшем комплекс конвенций международного гуманитарного права, которые в историографии получили название «право Гааги» и «право Женевы», усовершенствовали и унифицировали определение понятия «законы и обычаи», правда иногда без применения этого термина.Внешними проявлениями международного гуманитарного права сегодня следует считать следующие юридические формы:- международно-правовые обычаи;- международно-правовые договоры;- правовые прецеденты международных уголовных судов (трибуналов);- доктрины международного права.Кроме того к источникам законов и обычаев войны могут быть отнесены общеобязательные правовые нормы международных органов (например, резолюции ООН) и национальные нормативно-правовые акты отдельных государств. Таким образом, под «законами войны» следует считать прежде всего нормы межгосударственных договоров в сфере международного гуманитарного права. Государства с давних времен определяли свои права и обязанности посредством заключения договоров. Благодаря применению международных соглашений как основного регулятора межгосударственных отношений в течение многих лет удалось выработать определенные международные нормы, которые устанавливали порядок заключения, действия, толкования и прекращения действия международных договоров. Эти нормы в своей совокупности и стали основой для создания целой отрасли международного права - права международных соглашений. Свое значение для развития международных межгосударственных отношений международный договор приобрел с 19 в., поскольку в этот период начинается развитие многосторонней дипломатии, что приводит к необходимости урегулирования отношений между государствами не только на двустороннем уровне. Именно это подтверждает французский юрист-международник П. Ретер, отмечая, что «многосторонние договоры и международные организации.... стали основными факторами в эволюции договорных отношений, а также результатами роста глобальной солидарности». Теоретически сложная и важная в практическом плане проблема соотношения международного и национального права традиционно относится к числу центральных в теории международного права. Проблема соотношения международного договора и закона издавна привлекает внимание теоретиков международного права. Соотношение международных договоров с внутригосударственными законами не является одинаковым в разных странах. Есть страны, в которых международные договоры имеют верховенство над всем массивом национальных правовых актов, включая конституцию. Это такие страны, как Нидерланды, Бельгия, Люксембург и др. - таких стран в современном мире немного. Наряду с этим есть страны, в которых признается верховенство договора над предыдущими и последующими законодательными актами. В Европе это, в частности, такие страны, как Франция, Испания, Швейцария, Португалия и др. В этих государствах устанавливаются определенные условия для верховенства международного договора, а именно: утверждение договора законодательным органом, вступления в силу, а также применение договора другой стороной (сторонами). Есть государства, в которых верховенство над внутренними законами имеют только международные договоры, касающиеся защиты прав и свобод человека (Румыния, Чехия и др.). В подавляющем большинстве стран европейского континента международные договоры имеют именно такую юридическую силу, как внутригосударственные законы. К таким странам можно отнести ФРГ, Австрию, Данию, Финляндию, Великобританию, Норвегию, Исландию, Чехию, Литву и др. Фактически в этих странах международные договоры имеют верховенство над предыдущими и последующими законами. В этих государствах налажен эффективный механизм предупреждения коллизий между внутригосударственными законами и международными договорами.В соответствии со ст. 15 Конституции РФ, международные договоры России являются составной частью ее правовой системы. Под «международным договором», в соответствии со ст. 2 ФЗ «О международных договорах РФ», понимается международное соглашение с иностранным государством или другим субъектом международного права, …» (ст. 2 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года). Кроме того, весьма подробные разъяснения приводятся и в постановлении Пленума ВС РФ от 31 октября 1995 г. № 8 (в ред. от 6 февраля 2007 г.). В частности, в нем указывается, что судам при осуществлении правосудия надлежит исходить из того, что общепризнанные принципы и нормы международного права, закрепленные в международных пактах, конвенциях и иных документах), и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Правовую основу данного статуса определяет Венская Конвенция о праве международных соглашений 1969 г.: каждый действующий договор обязателен для его участников и должен добросовестно выполняться (ст. 26); участник не может ссылаться на положения внутреннего права в качестве оправдания невыполнения им договора (ст. 27); наряду с контекстом учитываются: ... последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования (ст. 31 п. 3 b). В связи с этим отметим, что международное право в целом за исключением тех норм, которые адресованы международным организациям, осуществляется при содействии норм национального права. Соответственно, исполнение большинства обязательств государств по международному праву предусматривает осуществление государствами суверенных полномочий во внутригосударственной сфере. То есть имплементация достигается через интеграцию положений международного права во внутренний правопорядок государства. Формирование методологически взвешенного и четко организованного национально-правового механизма имплементации происходит на основе определенных концептуальных и правовых основ, которые, прежде всего, касаются соотношения международного и внутригосударственного права. В большинстве стран такой основой стала теория примата международного права. Обоснованная в работах Г. Кельзена и его последователей, эта теория сравнительно быстро получила признание. Ссылаясь на определенный Международным судом «…основополагающий в международном праве принцип верховенства международного права над внутренним». Но практика разных стран относительно понимания примата международного права, а также способов его признание в сфере внутреннего правопорядка не всегда однозначна. Это может быть примат в полном объеме, умеренный и ограниченный или выборочный. Не менее важным фактором формирования и функционирования эффективного механизма национально-правовой имплементации является решение другой доктринальной проблемы: могут ли международно-правовые нормы применяться в сфере внутригосударственных отношений непосредственно, без провозглашения международных договоров источниками внутригосударственного права и без их трансформации во внутригосударственное законодательство.Основными теориями относительно реализации норм международного права в рамках внутригосударственного правопорядка считают теории трансформации и имплементации (точнее национально-правовой имплементации). Концепция трансформации традиционно имеет достаточно широкую поддержку среди юристов-международников из постсоветских стран, хотя они ее и понимают по-разному. В одном источнике трансформация определяется как один из способов преобразования норм международного права в нормы внутригосударственного, в другом - как проблема. Можно встретить смешение понятий «трансформация» и «преобразование» или «трансформация» и «имплементация», «трансформация» и «инкорпорация», при том, что само понятие «трансформация» четко не определено. Большинство авторов, применяя термин «трансформация», считают его условным и указывают на определенную неточность, поскольку никакого превращения норм международного права в реальности не происходит. По мнению некоторых ученных, этот термин вообще неприемлем. Во-первых, трансформация означает прекращение существования предмета, который трансформируется, что не свойственно нормам международного права. Во-вторых, если принять эти соображения, на стадии правоприменения взаимодействие двух правовых систем замещается односторонним действием правовой системы государства, которая поглотила международные нормы. В-третьих, в ряде отраслей национального права допускается применение норм иностранного законодательства, однако не высказывается предположение о «трансформации» этих норм в национальное право. В дополнение к очевидной условности термина, юридическое принятие норм национального права, которое происходит в случае трансформации, еще не означает реализацию международно-правовых обязательств государства, а лишь создает правовые предпосылки для этого, оставляя за скобками вопрос о фактическом их выполнении. Именно поэтому целесообразным является использование термина «национально-правовая имплементация». В таком понимании к ней относят все способы осуществления международного права через право внутригосударственное, которые сложились в международной практике, - отсылку, рецепцию и инкорпорацию.