Распространение решений Европейского суда по правам человека на российскую судебную практику

Оглавление

Введение.
Глава 1. Развитие системы защиты прав человека в деятельности Европейского Суда.
Глава 2. Место решений и постановлений Европейского Суда по правам человека в правовой системе Российской Федерации.
2.1. Цель, содержание, форма и результаты взаимодействия актов ЕСПЧ и национального права России.
2.2. Правовая природа судебных актов Европейского Суда и их место в российской правовой системе
2.3. Обязательность решений Европейского Суда для национального правосудия России.
Заключение
Список литературы

Распространение решений Европейского суда по правам человека на российскую судебную практику

Международно-правовые нормы в Российской Федерации могут осуществляться как в форме издания внутригосударственных имплементационных актов, регулирующих те же вопросы и таким же образом, что и международные нормы, так и в форме непосредственного применения международных норм в качестве регуляторов внутренних отношений.
В имплементации норм международного права принимают непосредственное участие органы законодательной власти, правоохранительные органы и прокуратура. При этом судебная власть при разрешении конкретных дел может обращаться к нормам международного права, в том числе с учетом норм внутреннего законодательства, требующих согласования или уже согласованных с нормами международного права.
В настоящее время осуществление международных обязательств за счет использования механизма имплементации предопределяется требованиями одного из императивных принципов международного права - принципом добросовестного выполнения международных обязательств, а в более узком смысле – принципом pacta sunt servanda («договоры должны соблюдаться») Указанный принцип является основой взаимодействия международного и внутригосударственного права, который реализуется посредством конституционных положений о месте норм международного права в правовой системе государства. Цель законодательства о порядке заключения и исполнения международных договоров состоит в том, чтобы обеспечить соблюдение государственных интересов, основанных на принципе государственного суверенитета, и одновременно – соблюдение норм международного права в соответствии с принципом pacta sunt servanda.
2.2. Правовая природа судебных актов Европейского Суда и их место в российской правовой системе.
До настоящего времени остается открытым вопрос, относятся ли судебные акты ЕСПЧ к источникам международного и, как следствие, национального российского права?
Во – первых, в российском законодательстве нигде прямо не обозначено место решений Европейского Суда, не прописана форма их обязательности и степень обязательности, если они вынесены не в отношении России. Во-вторых, нет прямого указания на их юридическую силу в части соотношения с конституционным нормами (нормами Конституции Российской Федерации и нормами конституционных законов). В - третьих, в российском законодательстве нигде прямо не признается прецедент как источник права. В - четвертых, нигде не говорится о прецеденте толкования, не определена система актов толкования, их роль и субъекты толкования.
Поэтому особое внимание заслуживает исследование свойств и сущностных признаков постановлений Европейского Суда. По этой проблеме в юридической литературе высказывается несколько точек зрения.
В.В. Гаврилов считает, что «признание международных договоров частью правовой системы нашего государства предполагает разрешение следующей задачи: выявление критериев и создание реальных юридических механизмов, позволяющих разграничить самоисполнимые и несамоисполнимые международные договоры и определение единой для всех российских правоприменительных структур концепций применения обычных норм и принципов международного права на территории России13
Как полагает О.И. Тиунов, нормы международного права могут непосредственно применяться на всей территории России, в том числе и судами, и «суды будут применять любую новую международно-правовую норму, которая будет признана Россией в качестве обязательной, поскольку она войдет в систему российского национального права на основе ч.4 ст.15 Конституции автоматически».14
А.П.Корольков полагает, что прецеденты ЕСПЧ не содержат в себе правовую норму. ЕСПЧ не создает правовые нормы, а применяет нормы, содержащиеся в Конвенции о защите права человека и основных свобод, а также в Протоколах к ней. П.В.Волосюк считает иначе: о нормативном характере решений Европейского Суда по правам человека, полагает он, говорит ст. 32 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которой, в ведении Европейского Суда по правам человека находятся все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней. Примечательно, что сам Европейский Суд по правам человека указал, что его решения служат не только для разрешения споров, которые ему переданы, но, и для прояснения и развития норм Конвенции и для способствования соблюдению государствами обязательств, которые они на себя приняли.
Нормативный характер решений Европейского Суда по правам позволяет государству сделать необходимые шаги по внесению изменений и дополнений в национальное законодательство. Так, на основании решений Суда были внесены изменения и дополнения в законодательство ряда европейских государств (Бельгии, Германии, Нидерландов, Франции, Швейцарии и др.), а Конституционный Суд РФ и Верховный Суд РФ в своих правовых позициях делают ссылки на решения Европейского Суда по правам человека.
Поскольку Конвенция по своей юридической силе  имеет приоритет перед федеральным законом, то обязательное по своей юридической силе толкование Конвенции Европейским Судом  («прецедент толкования», «прецедентное значение решения»), являясь его официальной правовой позицией о нормативном смысле конвенционной нормы, фактически предопределяет позицию национальных судов при разрешении ими конкретных дел в случае применения этой нормы Конвенции. Именно в истолковании ЕСПЧ норма, посредством решений национальных инстанций, имплементируется в отечественную правовую систему. В этом случае речь идет уже о «прецеденте толкования», выраженного самим национальным судом, применяющим Конвенцию в своем решении («прецедентное значение решения»), поскольку суд при выборе нормы, разрешая спор о праве,  пришел к выводу о необходимости применить Конвенцию и ее толкование, а не национальный закон.  Таким образом, прецеденты Европейского Суда, хотя и не могут быть признаны источником права, несомненно, входят в правовую систему Российской Федерации в виде судебной практики.
Мы согласны с мнением А.П.Волосюка о том, решения Европейского Суда по правам человека имеют прецедентный характер, поскольку при аналогичных обстоятельствах Суд по общему правилу выносит решения, аналогичные уже состоявшемся. Тем более что принципы и подходы Европейского Суда по правам человека, заложенные в решении, вынесенном по делу против одной из стран-членов Совета Европы, применяются по аналогии в делах против других стран, в том числе и тех, которые присоединились к Конвенции уже после вынесения решения. И хотя вопрос о прецедентном значении решений Европейского Суда по правам человека напрямую в Конвенции не отражен, очевидно, что если государства-участники обязаны обеспечить каждому человеку права и свободы определенные в Конвенции, то они равным образом обязаны обеспечить и единообразное применение Конвенции в соответствии с тем толкованием, которое дает ей Европейский Суд по правам человека.15
Это мнение корреспондирует с высказыванием А.П. Ковлера: «Похоже, высшие суды уже решили, в отличие от некоторых теоретиков, проблему судебного прецедента как источника права...», чему есть примеры, в частности Постановление Конституционного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, в которых содержатся непосредственные ссылки на прецеденты Европейского Суда.16
Вместе с тем российское законодательство не содержит норм, определяющих порядок признания и исполнения решений международных судов, включая ЕСПЧ. Более того, ЕСПЧ не отменяет и не изменяет решений и приговоров национальных судов, а лишь устанавливает факты нарушений прав человека и основных свобод в процессе судопроизводства и определяет размер денежной компенсации за подобные нарушения. Этот пробел в определенной степени восполняет судебная практика.17
2.3. Обязательность решений Европейского Суда для национального правосудия России.
Европейский Суд реализует двуединую функцию по контролю за соблюдением положений Конвенции посредством установления наличия или отсутствия их нарушения государствами – участниками (правоприменительная функция), с одной стороны, и по толкованию положений Конвенции в рамках каждого конкретного дела (функция толкования), с другой. Этим предопределяется необходимость учета двуединой юридической природы судебных актов Европейского Суда по правам человека: во-первых, как казуальных решений конкретных дел, находящихся в сфере юрисдикции европейского судебного органа; во-вторых, с точки зрения содержащегося в них официального толкования положений Конвенции, имеющих значение не только для разрешения данного конкретного спора, но и – в силу сложившегося общеевропейского правового обыкновения – прецедентное значение для разрешения последующих аналогичных споров. Отсюда вытекает, что обязывающее значение решений Европейского Суда также как бы раздваивается: по конкретным спорам оно распространяется, по общему правилу, на те государства – участников Конвенции, которые являлись стороной в споре; для иных государств, не участвовавших в деле, решения Европейского Суда по правам человека необязательны лишь в части содержащегося в них официального (нормативного) толкования конвенционных положений, приобретающих значение правовых позиций Европейского Суда. Прецедентно-обязывающая сила таких решений проистекает из того обстоятельства, что толкование международного договора органом, юрисдикция которого признана государствами-участниками, является неотъемлемым элементом юридического содержания договорных норм, которые не могут применяться в отрыве, а тем более вопреки данному толкованию. Именно в таком двойственном качестве – как акты казуального решения споров о соответствии Конвенции действий российских национальных властей и как акты официального (нормативного) толкования конвенционных положений – решения Европейского Суда по правам человека входят в соответствии с ч. 4 ст.15 Конституции Российской Федерации в состав правовой системы Российской Федерации.
Закрепление в ч.4 ст.15 Основного закона Российской Федерации имеет, как минимум, два важнейших практических следствия. Первое из них заключается в том, что в настоящее время к числу правовых регуляторов отношений, возникающих в рамках границ Российской Федерации или с участием её субъектов, наряду с положениями российского законодательства, отнесены в нормы международного права. Смысл второго определяет необходимость учета на практике принципа приоритетного применения положений международных договоров по отношению к нормам внутригосударственного права России.
Юрисдикция  Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации и характер принимаемых им решений опосредованы нормами Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также требованиями Конституции РФ и федерального законодательства. Российская Федерация, реализуя суверенные полномочия, подписала и ратифицировала Конвенцию, приняв на себя вытекающие из нее обязательства, в том числе и по выполнению решений  Европейского Суда по правам человека. По своему буквальному смыслу ст.1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»18 предполагает обязательность для России лишь той части практики Европейского Суда, которая формируется при рассмотрении дел в связи с предполагаемыми нарушениями Российской Федерацией своих конвенционных обязательств. Вопрос о значении для национальной правовой системы практики Европейского Суда, сформированной без участия Российской Федерацией не получил прямого разрешения в Конвенции и ФЗ №54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» и не имеет однозначной оценки в отечественной научной литературе. При этом в ряде зарубежных исследований высказывается мнение, согласно которому, несмотря на то, что формально решения Европейского Суда не обязательны для не участвовавших государств, фактически государства следуют сформированной им практике, поскольку контрольные органы Конвенции признают себя связанными прецедентом.19
Не свидетельствует об универсальной обязательности решений  Европейского Суда по правам человека и то обстоятельство, что сам конвенционный орган рассматривает себя связанным ранее сформулированными положениями и выводами, приобретшими значение прецедента, поскольку прецедентный характер имеет не все судебное решение целиком, а лишь содержащееся в нем фундаментальная (основная) правовая позиция (или ряд таких позиций), в которой заключено ядро обоснования разрешения судом новой юридической ситуации. В связи с этим нельзя не отметить и то обстоятельство, что сам  Европейский Суд дает поводы для утверждения, что его собственные решения не всегда воспринимаются им как имеющие абсолютное значение прецедентов.20
Из п.11 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. №5-П «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации»21 следует, что выполнение постановлений  Европейского Суда по правам человека, касающихся Российской Федерации, предполагает в случае необходимости обязательство со стороны государства принять меры частного характера, направленные на устранение нарушений прав человека, а также меры общего характера с тем, чтобы предупредить повторение подобных нарушений. Суды в пределах своей компетенции должны действовать таким образом, чтобы обеспечить выполнение обязательств государства, вытекающих из участия Российской Федерации в Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
При этом, говоря о вхождении решений  Европейского Суда по правам человека в российскую правовую систему, следует учитывать, то из ч.4 ст.15 Конституции РФ вытекает, что правовые позиции  Европейского Суда как положения конвенционного истолкования имеют большую по отношению к положениям национального законодательства юридическую силу. Вместе с тем обладание такими решениями  Европейского Суда большей юридической силой по отношению к федеральным законам оставляет открытым вопрос о их соотношении с нормами Конституции РФ. Принципиальные подходы к его разрешению были сформулированы Конституционным Судом РФ в Постановлении от 30 ноября 2000 г. № 15-П.22 В этом отношении правовая позиция Конституционного Суда РФ имеет универсальный характер и в полной мере применима к правовым позициям  Европейского Суда по правам человека. Она предполагает, что если Конституцией РФ предусмотрен более высокий стандарт гарантирования прав и свобод человека и гражданина, нежели в выявленном  Европейским Судом по правам человека в смысле конвенционных положений, применению подлежат нормы Конституции РФ и, соответственно, наоборот, если более высокий уровень обеспечения прав и свобод человека и гражданина вытекает из правовой позиции  Европейского Суда по правам человека, то она имеет приоритетное значение перед конституционными нормами. Здесь уместно привести пример, когда позиция ЕСПЧ расходится диаметрально противоположно с решение Конституционного Суда РФ. Так,
Постановлением от 07.10.2010 Европейский суд по правам человека признал нарушенными права российского военнослужащего К. Маркина, которому было отказано в предоставлении отпуска по уходу за ребенком на срок до трех лет. Данный гражданин ранее обращался в КС РФ, который Определением от 15.01.2009 № 187-О-О23 отказал ему в рассмотрении жалобы, посчитав, что его права не нарушены. Эти решения не просто противоположны, они конфликтны. Постановление Европейского суда довольно резко осуждает решение КС РФ, и на сегодняшний день это, к сожалению, данность, с которой приходится считаться. Сожаление, конечно, вызывают не сами по себе резкие оценки, прозвучавшие в европейском решении. Сравнивая два эти текста, трудно отделаться от мысли, что произошло недоразумение, которого вполне можно было избежать.24
Обязывающее значение решений Европейского Суда как бы раздваивается: по конкретным спорам оно распространяется, по общему правилу, на те государства – участников Конвенции, которые являлись стороной в споре; для иных государств, не участвовавших в деле, решения Европейского Суда по правам человека обязательны лишь в части содержащегося в них официального (нормативного) толкования конвенционных положений, приобретающих значение правовых позиций Европейского Суда.25 Прецедентно-обязывающая сила таких решений вытекает из того обстоятельства, что толкование международного договора органом, юрисдикция которого признана государствами-участниками, является неотъемлемым элементом юридического содержания договорных норм, которые не могут применяться в отрыве, а тем более вопреки данному толкованию. Именно в таком двойственном качестве – как акты казуального решения споров о соответствии Конвенции действий российских национальных ветвей и как акты официального (нормативного) толкования конвенционных положений – решения Европейского Суда по правам человека входят в соответствии с ч.4 ст.15 Конституции РФ в состав правовой системы Российской Федерации.
Чаще всего, если говорить об органе конституционного контроля, Конституционный Суд РФ обращается к практике  Европейского Суда по правам человека в рамках конституционного истолкования норм текущего законодательства в целях подкрепления своей позиции в процессе уяснения, в частности: нормативного содержания того или иного правового института, его ключевых (универсальных) параметров; нормативного содержания конституционных прав; порядка разрешения коллизий конституционных ценностей, воплощенных в конституционных правах, свободах и иных конституционных институтах; пределов допустимого ограничения конституционных прав.26 Так, примечательным является постановление Конституционного Суда РФ от 26 февраля 2010 г № 4-П по делу «О проверке конституционности части второй статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.А. Дорошка, А.Е. Кота и Е.Ю. Федотовой,27 где содержится решение о том, что по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования с учетом ч.4 ст. 15 Конституции РФ, рассматриваемая норма ст. 392 ГПК РФ не может позволить суду общей юрисдикции отказывать по заявлению гражданина в пересмотре ранее вынесенного им судебного постановления по вновь открывшимся обстоятельствам, если ЕСПЧ установлено нарушение положений Конвенции при рассмотрении конкретного дела, по которому было ранее вынесено данное судебное постановление, послужившее поводом для обращения заявителя в ЕСПЧ.
Опираясь на положения решений ЕСПЧ Конституционный Суд РФ в постановлении от 21 января 2010 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 170, пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами закрытого акционерного общества "Производственное объединение "Берег", открытых акционерных обществ "Карболит", "Завод "Микропровод" и "Научно-производственное предприятие "Респиратор"28 открыл законодателю возможность закрепления правовых позиций ВАС РФ в качестве оснований для отмены вступивших в законную силу решений. Но то, что было положено в качестве возможности признания правовых позиций ВАС РФ обстоятельствами, влекущими пересмотр судебных актов, а именно обязательность правовых позиций Конституционного Суда РФ и ЕСПЧ, была опущена законодателем в принятых изменениях в 2010 году в АПК РФ и ГПК РФ.29