Вызовы безопасности РФ и американская политика в Пакистане

Введение
Глава 1: Подписание СНВ-3 и его перспективы
1.1 Трудности подписания
1.2 Проблемы продления соглашения
Глава 2: Политика США в Пакистане
2.1 Присутствие США в регионе Центральной Азии
2.2 Проблемы ядерного оружия Пакистана
Заключение
Список использованной литературы

Вызовы безопасности РФ и американская политика в Пакистане

В итоге, новый Договор о СНВ олицетворяет собой переход от прежнего договорного режима, сформировавшегося в годы «холодной войны», к новому этапу. Российская официальная сторона представляет договор как исторический шаг в российско-американских отношениях, как меру, укрепляющую планетарную стабильность, как выдающуюся победу внешней политики Кремля. Американцы воспринимают подписание договора гораздо скромнее, в частности, республиканцы критикуют Обаму за уступки России1. Делегация США с начала переговорного процесса заняла наступательную позицию. В тезисах ее руководителя четко обозначилась стратегия переговоров, неприемлемая для России. «Мы считаем, что Договор СНВ-3 должен закрепить положения Договоров СНВ-1 и СНВ-2, включая положения о контроле... Мы считаем, что все договоры по СНВ должны быть бессрочными… Мы хотели бы предложить усилить контроль за проведением инспекций на российском предприятии по производству грунтовых мобильных установок».
Этот договор пришел на смену СНВ-1, срок действия которого истек. Новое соглашение вызвало споры и противоречия.
В нем два государства обязались сократить и ограничить свои МБР и пусковые установки МБР, БРПЛ и пусковые установки БРПЛ, тяжелые бомбардировщики, боезаряды МБР, боезаряды БРПЛ и ядерные вооружения тяжелых бомбардировщиков таким образом, чтобы через семь лет после вступления в силу Договора и в дальнейшем суммарные количества, подсчитываемые в соответствии со Статьей III Договора, не превышали: 700 единиц для развернутых МБР, развернутых БРПЛ и развернутых тяжелых бомбардировщиков;1 550 единиц для боезарядов на развернутых МБР, боезарядов на развернутых БРПЛ и ядерных боезарядов, засчитываемых за развернутыми тяжелыми бомбардировщиками; 800 единиц для развернутых и неразвернутых пусковых установок МБР, развернутых и неразвернутых пусковых установок БРПЛ, развернутых и неразвернутых тяжелых бомбардировщиков.
Каждая из сторон имеет право самостоятельно определять состав и структуру стратегических наступательных вооружений. Установленные в Договоре потолки на боеголовки и носители значительно ниже предусмотренных Договором о сокращении стратегических наступательных потенциалов от 2002 г. В Преамбуле к Договору СНВ-3 признается наличие взаимосвязи между стратегическими наступательными вооружениями и стратегическими оборонительными вооружениями, возрастающая важность этой взаимосвязи в процессе сокращения стратегических ядерных вооружений и то, что нынешние стратегические оборонительные вооружения не подрывают жизнеспособность и эффективность стратегических наступательных вооружений сторон. Настоящий Договор остается в силе в течение 10 лет, если только он не будет заменен ранее этого срока последующим соглашением о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений. Если любая из сторон поднимает вопрос о продлении Договора, то стороны совместно его рассматривают. Если стороны решат продлить Договор, он продлевается на срок не более пяти лет, если только он не будет заменен ранее этого срока последующим соглашением о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений.
Главным итогом для системы международных отношений в целом и американо-российских отношений в частности, является то, что соглашение позволяет в течение 10 лет поддерживать ядерный паритет с США на приемлемом для России уровне и не затрагивает тактические ядерные вооружения, где Россия имеет значительное превосходство.
Российской делегации удалось в ходе переговоров сбросить ущербные положения (в том числе и усиленный американский контроль) прежнего СНВ-1; исключить увязку с не ратифицированным американским Сенатом Договором СНВ-2, упростить логику договора (например, стороны ограничивают общее число носителей, а не по каждому из типов носителей, как ранее), привязать стратегические ядерные вооружения к национальной территории, запретить размещение средств ПРО в шахтах и на подводных лодках, где ранее размещались стратегические наступательные ракеты, сократить до минимума возможность сохранения возвратного потенциала. Но остановить развитие американской ПРО и наращивание арсенала обычных высокоточных стратегических средств не удалось.
Таким образом, в политическом плане договор ставит Россию в абсолютно эксклюзивное положение на мировой арене, признавая ее равным партнером США в важнейшей сфере международной политики - в сфере ограничения и сокращения стратегических вооружений. Ни одна другая ядерная держава не имеет такого статуса. Находясь в особом положении, Россия получает дивиденды в виде престижа и очень серьезных рычагов влияния как на саму Америку, так и на другие страны1.
1.2 Проблемы продления соглашения
Несмотря на все усилия Москвы, Вашингтон отказался рассматривать сокращение СНВ и проблему ПРО в одном пакете. Приведем слова министра обороны США Роберта Гейтса: «Россия может говорить что угодно, но у нас обширная программа в области ПРО, и мы будем осуществлять ее в полном объеме. Мы можем себе это позволить, а они – нет».
Впервые в истории переговоров по СНВ на следующем этапе главным будет не столько ограничение и сокращение самих стратегических наступательных вооружений, сколько сопряженные с этим процессом вопросы. Прежде всего - ПРО. Требуется новое качество стратегических и политических отношений Москвы и Вашингтона.
Никакое сокращение вооружений, по-прежнему нацеленных друг на друга, не снимет структурную враждебность ядерного противостояния. Снять такое противостояние может только стратегическое сотрудничество. Лучшая площадка для этого – противоракетная оборона.
Проблема ПРО очевидна. Еще в 2000 году центральное место в дискуссиях занял вопрос о противоракетной обороне. В случае неудачи российско-американского диалога, российские стратеги предсказывали кардинальные изменения в международной договорной сфере, утрату Россией последней возможности оказывать влияние на формирование системы европейской (а значит и международной) безопасности после неудачных попыток затормозить расширение НАТО. Россия заявляла о том, что выход США из Договора по ПРО 1972 года вынудит ее отказаться от договоров СНВ-1, СНВ-2, что может разрушить договорную базу в области контроля над вооружениями, приведет к новой гонке вооружений в мире, к ухудшению ситуации с режимом нераспространения ядерного оружия.
Выход США из Договора 1972 года тогда был весьма вероятен, поэтому, чтобы компенсировать негативные последствия такого шага для России, российские военные и гражданские эксперты и предложили достичь соглашения в области сокращения вооружений (СНВ-3).
Однако, если Америке и России удастся создать совместную систему обороны, они перестанут быть даже потенциальными противниками. Если не удастся, то США так или иначе будут создавать собственную глобальную ПРО, а РФ – средства ее преодоления. Очевидно, какой вариант предпочтительнее для обеих сторон и на что следует направлять усилия. Пока же складывается впечатление, что в вопросе противоракетного сотрудничества запросы России велики, но неконкретны, а предложения Америки конкретны, но слишком скромны. Нужен мощный импульс, чтобы преодолеть наметившийся разрыв1.
Итак, российско-американские отношения развиваются успешнее, чем предполагалось в момент их «перезагрузки». США перешли к практике выстраивания партнерских отношений с крупным государством, ревниво оберегающим свою самостоятельность, а Россия занялась привлечением США к создаваемому ей «альянсу ради модернизации». Обе страны стали рассматривать друг друга в качестве важных ресурсов. Такие перспективы были бы невозможны, если бы проблемы, долго омрачавшие российско-американские отношения, не отошли на второй план. В том числе речь идет и о регионе Центральной Азии. Речь не идет об уступках Москве, а о смене приоритетов во внешней политике США.
Что касается России, то в «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г.» и Военной доктрине РФ отмечается, что «...в современных условиях Российская Федерация исходит из необходимости обладать ядерным потенциалом, способным гарантированно обеспечить нанесение заданного ущерба любому аг­рессору (государству либо коалиции государств) в любых условиях. При этом ядерное оружие, которым оснащены Вооруженные Силы Российской Федерации, рассматривается Российской Федерацией как фактор сдерживания агрессии, обеспечения военной безопасности Российской Федерации и ее союзников, поддержания международной стабильности и мира»1.
Если в ХХ в. обладание ядерным оружием было привилегией сильных, развитых в военно-технологическом отношении государств, то в XXI в. намечается обратная тенденция. Это оружие привлекает относительно слабые государства, рассчитывающие с его помощью компенсировать свою военно-технологическую отсталость. И поскольку количество и качество ядерного оружия у подобных государств не может привести к взаимному уничтожению в военном конфликте между ними, то стороны оказываются перед дилеммой: прибегнуть первым к ядерному оружию или потерять его2.
При этом, конечно же, есть потребность в координации стратегии и тактики в отношении иранской ядерной программы, стабилизации Афганистана и мирного урегулирования на Ближнем Востоке. Достигнут прогресс в иранском вопросе, изменилась российская позиция относительно возможности санкций против Ирана, и, как результат, изменилась атмосфера российско-американских отношений. Осуществляется взаимодействие по Афганистану: на сегодняшний день до четверти всех несмертоносных грузов проходит через российскую железную дорогу в места дислокации войск НАТО в Афганистане3.
Новый уровень стратегического и политического взаимодействия может создать условия для нового качества экономических и научно-технических связей. В конечном счете именно от того, какие отношения сложатся между Россией и США в 2010-е годы, зависит будущее многих регионов.
Об этом в частности свидетельствует Стратегия национальной безопасности Б. Обамы 2010 года, в которой администрация США излагает задачи и методы их реализации в отношении вопросов национальной и международной безопасности. В документе отмечается, что стратегия национальной безопасности основывается на обновлении американского лидерства для наиболее эффективной реализации собственных интересов в XXI веке1. Лидерство подразумевает военную мощь, экономическую конкурентоспособность, моральный авторитет, активное участие в международно-политических процессах в глобальном масштабе и усилия по упорядочиванию международной системы. В документе отмечается, что США по-прежнему обладают ресурсами, которые в предыдущие десятилетия позволяли сохранять лидерство, в том числе сильные альянсы под американским контролем, военное превосходство и самая крупная экономика.
Чтобы вернуть ведущие позиции в XXI в., необходимо заботиться, с одной стороны, о развитии инновационной экономики, образования и американских ценностей, а с другой - инструментов влияния на мировую политику, включая укрепление международных организаций, а также развитие и соблюдение международного права.
Одним из основных постулатов внешнеполитической платформы Барака Обамы остался глобализм. При этом глобализм является естественным продолжением общенационального движения по формулированию приоритетов современного целеполагания в политике, при котором должна обсуждаться система потенциальных угроз американскому лидерству. Практически значимым при этом является вопрос о собственно возможности лидерства в глобализации.
По «Стратегии национальной безопасности» можно судить о степени преемственности и новизны в подходе соответствующей администрации к вопросам безопасности США. «Стратегия национальной безопасности» Обамы, как и все предыдущие документы такого рода, сохраняет упор на поддержание американского лидерства в мире. Вместе с тем подход нынешнего руководства США содержит ряд важных нововведений не только тактического, но и стратегического характера.
Исторически американский подход к проблеме национальной безопасности ограничивался международными аспектами – вопросами военной и внешней политики. Вопросы внутренней политики и экономического развития не считались относящимися к сфере национальной безопасности США. Стратегия Обамы носит всеобъемлющий характер и представляет собой попытку интегрировать внутренние и международные аспекты национальной безопасности1.
Обобщая основные тезисы этого документа можно указать на кризис системы, которую выбрали США после окончания «холодной войны». Речь идет о перенапряжении сил в попытке консолидировать однополярный мир. В документе отмечается, что ни одна страна не в состоянии нести бремя ответственности в одиночку. Таким образом, проблема внешней политики и стратегии глобального лидерства в XXI веке – это выбор модели поведения в свете осознания того, что даже крупнейшая страна не способна достичь желаемого результата без помощи других. Растущее число вызовов заставит Соединенные Штаты использовать свою власть вместе с другими так же, как и власть над другими. Для этого, в свою очередь, необходимо более глубокое понимание власти, ее изменений и того, как строить стратегии «умной силы», которые сочетают «жесткие» и «мягкие» ресурсы в информационную эпоху2. Как крупнейшая держава США сохранят важную роль в глобальной политике, но неправильно оценивать XXI век как столетие американского господства либо упадка, когда речь идет об определении типа необходимых подходов.
Соединенные Штаты остаются сверхдержавой. Но в мире существуют другие державы глобального уровня - Великобритания, Германия, Франция, Россия, Китай, Индия, Япония, а также крупные региональные державы - Бразилия, Нигерия, Иран, Южная Африка, Индонезия. Американцы не могут достигать своих целей на международной арене без сотрудничества хотя бы с частью этих стран3. Между тем, каждая из них имеет свои культуру, ценности, традиции и институты, которые часто не совпадают с американскими. Попытки же оказывать на них давление приводят к росту антиамериканских настроений, противодействию американской стратегии.
В этой ситуации именно согласованные действия государств Центральной Азии во взаимодействии со всеми заинтересованными сторонами, в первую очередь такими, как РФ, США, ЕС, а также региональными лидерами в лице Китая, Турции, Ирана, Пакистана, Индии и др., позволят достичь необходимых результатов для стабильности региона.
Глава 2: Политика США в Пакистане
2.1 Присутствие США в регионе Центральной Азии
Начало активного военного внедрения США в Центрально-Азиатский регион (ЦАР) можно отнести к 1980-м гг., когда Вашингтон принял решение использовать в своих целях вмешательство Советского Союза в гражданскую войну в Афганистане. С помощью пакистанцев американские спецслужбы создали, подготовили и вооружили сначала отряды «моджахедов», а затем организацию Талибан, ставшую впоследствии базой и резервом Аль-Каиды – международной террористической организации, преследующей цели создания всемирного исламского халифата1.
Представляя собой ядро континента, Центральная Азия является буферной зоной для целого ряда ведущих государств мира. На востоке расположены Китай и страны Азиатско-тихоокеанского региона; на юге - Афганистан, страны Ближнего Востока и ряд других исламских государств; на западе и на севере - Кавказ, Турция, Европа, Россия. От того, в каком направлении будет развиваться обстановка в государствах Центральной Азии во многом будет зависеть баланс сил на обширном пространстве планеты. Любые события, происходящие в странах Центральной Азии, будут иметь свое отражение не только на региональном уровне, но и могут вызывать изменения в геополитическом балансе сил на всем евразийском континенте, который признанно остается осью мирового развития.
Видимо, не случайно бывший советник президента США по национальной безопасности США Збигнев Бжезинской определил регион, куда входят страны Центральной Азии, Кавказ и Афганистан, как «Евразийские Балканы»2, рассматривая потенциал влияния на процессы в Евразии. Первый заместитель госсекретаря США Строуб Тэлботт также, придерживаясь в своем анализе важности региона, отмечает сильное влияние ситуации в Центральной Азии не только на обстановку на постсоветском пространстве (в первую очередь в России и Украине), но и на страны Китая, Турции, Ирана и Афганистана, т.е. по сути дела на большую часть Евразии1.
Одним из важных факторов, влияющих на процессы в Центральной Азии, как уже было отмечено выше, остается внешнеполитическая активность ведущух мировых региональных держав.
События 11 сентября 2001 г. дали американской администрации уникальный предлог под видом бескомпромиссной борьбы с терроризмом легитимно проникнуть в Центральную Азию и закрепиться там. Вашингтон, используя международную поддержку и военную мощь США/НАТО, предпринял самые решительные шаги по кардинальному изменению стратегической обстановки на Ближнем Востоке и в Центральной Азии, в первую очередь по устранению неугодных ему режимов и закреплению своего контроля над ключевыми государствами региона. Это существенно изменило расстановку сил как на постсоветском пространстве, так и в центрально-азиатском регионе.
С точки зрения международного права, санкционированная СБ ООН контртеррористическая операция, проводимая США и её партнерами на территории Афганистана, соответствует Уставу ООН. Ее проведение силами коалиции осуществляется в интересах безопасности основных государств региона и является легитимным с точки зрения национально-правовых норм центрально-азиатских государств, граничащих с Афганистаном. Декларативно военная операция США и их союзников по НАТО против талибов в Афганистане преследует цели уничтожения баз подготовки международных террористов, пресечения торговли оружием, наркотиками, восстановления мира и стабильности на территории страны, а потому отвечает интересам безопасности как центрально-азиатских государств и России, так и их партнеров по ОДКБ. Центрально-азиатские страны способствуют её проведению путем временного предоставления силам антитеррористической коалиции возможности использовать ряд объектов своей военной инфраструктуры в регионе. Россия предоставляет развединформацию и коридоры прохождения через свою территорию для материального обеспечения сил и средств коалиции.
Военное присутствие США и их союзников по коалиции в Центральной Азии имеет и другие положительные стороны. По мнению члена-корреспондента РАН доктора экономических наук В.В. Михеева, Соединенные Штаты с союзниками взяли на себя часть военно-политической нагрузки и финансовых расходов по поддержанию политической стабильности в регионе, способствовали продвижению рыночных реформ и социально-экономическому развитию центрально-азиатских обществ1.
Поскольку американская стратегия предусматривает «исключение лидерства враждебных США режимов» в основных регионах, становится понятным стремление закрепить военное присутствие США в Центральной Азии, в глубоком тылу своих потенциальных соперников – России и Китая. Кроме того, США беспокоит существование в «полосе нестабильности от Ближнего Востока до Северо-Восточной Азии» государств с «достаточно мощными вооруженными силами», обладающих ядерным оружием или способных его приобрести.
Теоретическое обоснование усилий США в регионе приведено в американском труде «Стратегия Шелкового пути: XXI век». Важный элемент подхода Соединенных Штатов проявляется в контексте задачи обеспечения американской конкурентоспособности в глобальной экономике, в том числе в международных финансах, что на региональном уровне обуславливается формированием условий для беспрепятственного экономического, финансового доступ в Центральную Азию. Главным объектом данной политики остается энергоресурсный потенциал. США проявляют большую заинтересованность в развитии транспортной инфраструктуры региона в западном направлении (евроазиатский коридор, маршрут Восток-Запад).
Наряду с экономическими интересами и соображениями безопасности, США стремятся решить в регионе и геополитические задачи – нейтрализовать традиционное присутствие России и растущее влияние Китая, в лице которого США видят своего основного стратегического соперника.