Сюжетно-композиционные особенности романа Д. Барнса "Англия, Англия!"

Оглавление


Оглавление
Введение
Сюжетно-композиционные особенности романа Д. Барнса "Англия, Англия!"
Взаимосвязь композиции и сюжета литературного произведения
Джулиан Барнс – «хамелеон британской литературы»
Композиция и сюжет романа «Англия, Англия» как способ выражения авторской идеи
Заключение
Список литературы

Сюжетно-композиционные особенности романа Д. Барнса "Англия, Англия!"

Он рассказывает о Флобере не как о гении и "великом французском писателе", а как о человеке - о его желаниях, комплексах и проблемах. В качестве эпиграфа Барнс использует отрывок из письма Флобера к одному из своих друзей: "Когда Вы пишете биографию друга, Вы должны делать это так, как будто Вы мстите за него". Нельзя сказать, что идеи, высказанные писателем в романе, были в 80-е годы внове: нет, их появление во многом подготовили французские структурализм и постструктурализм 60 - 70-х, но "Попугай Флобера" интересен тем, что эти идеи прозвучали в нем чрезвычайно отчетливо и повлияли на форму произведения. Поэтому роман по праву считают манифестом постмодернизма. Книга содержит важнейшие для этого художественного течения постулаты - такие, как приоритет версии над фактом, субъективногонад объективным, сомнение в возможности существования конечной истины. Эти же мысли рефреном отзовутся и в "Истории мира в 10 1/2 главах" (1989), романе, принесшем писателю международную известность. Барнс напишет там: "История - это ведь не то, что случилось. История - это всего лишь то, что рассказывают нам историки". Писатель обратился к теме более глобальной - вознамерился предложить свою версию библейского сюжета о потопе, рассказав о нем с разных точек зрения, например с точки зрения древесного червяка, и показать тем самым, что всякое мнение имеет право на существование. В романе Барнс вволю поэкспериментировал над жанровой формой, представив на суд читателей книгу, состоящую из 10 новелл и Интермедии, объединенных общим смысловым полем библейским мифом. Но для каждого из героев романа потоп - это не далекий миф, а личная, пережитая история. Предлагая вариант, писатель переводит существующую истину в разряд вымысла; общепринятая интерпретация событий является в романе лишь одной из возможных версий, но важно, что ни один из предложенных вариантов не заменяет ее, не становится приоритетным. Какая же интерпретация верна? Автор намеренно отказывается помогать читателю в нелегком деле выбора, читатель не испытывает влияния "всемогущественного" авторского слова, он волен остановиться на том варианте, который кажется истинным именно ему. Творчество Барнса приходится на так называемую «переходную эпоху» -последние десятилетия XX века. Это обстоятельство накладывает сильный отпечаток на его художественный мир. В истории можно фиксировать устойчивые эпохи - с относительно регламентированным действием художественной фантазии, регламентированным художественным опытом и традициями прошлых поколений деятелей искусства и эпохи переходные - с максимально экспериментирующим творческим воображением. В каждый подобный период пересмотра устоявшегося писательского инструментария можно наблюдать прежде всего интенсивное генерировани новых творческих приемов, способных выразить новое чувство жизни. Именно этот момент является временем, наиболее отображающим истинную сущность творчества. В таком аспекте любой творческий акт по праву может быть оценен как создание принципиально новой реальности, превышающей в своей выразительности содержательность уже адаптированного мира. Переходность художнического сознания проявляется в желании заглянуть за границы уже освоенного, превзойти в каждом новом творческом жесте не только устоявшиеся матрицы и коды культуры, но и себя вчерашнего. Переходность сознания обнаруживается в усилии изобретать новый говорящий язык искусства, способный быть камертоном, выразителем важных состояний культуры, в том числе еще не вполне осознанных. Подобные приметы переходного художественного сознания особенно дают о себе знать в последние десятилетия XX века. Стремление понять изменения, происходящие в важнейших ориентирах человека, нащупать главные точки концентрации его переживаний и рефлексий объясняет сегодня выраженную антропоцентрическую ориентацию всех гуманитарных наук. В этой связи искусствознание вновь и вновь обсуждает вопрос о предназначении, возможностях и роли художественного творчества в духовном бытии человека. Дискуссии по этой проблеме не прекращались с самого начала XX века. Революционные новации, противоречия, болезненные процессы в искусстве минувшего столетия только усилили желание понять смысл новейших тенденций художественного творчества, меру его участия в духовном самоопределении современного человека.Композиция и сюжет романа «Англия, Англия» как способ выражения авторской идеи Любое из произведений такого автора как Джулиан Барнс достойно самого глубокого осмысления, однако роман «Англия, Англия» стоит особняком, так как столь популярные в наше время темы национальной и исторической памяти, подлинников и копий, которые звучат и в других произведениях автора, доведены здесь до апогея. В центре повествования – эгоцентричный магнат Джек Питман, заинтересованный в “top dollar” и “long yen”, а также в увековечивании своего великого имени. И он находит способ достижения этих целей: сконцентрировать все ключевые представления туристов об Англии в их физическом воплощении в одном единственном месте, переместить страну с богатой историей и крупным наследием на небольшой остров, чтобы сэкономить туристам время и заставить их не экономить на деньгах. Идея подобного «концентрата» кажется гениальной в своем безумии, если бы речь шла не об обществе потребления, нацеленном на продукты быстрого приготовления. Такой продукт из сделанных на скорую руку Биг-Бена, королевской семьи, Робина Гуда, Стоунхенджа, стадиона Уэмбли и многого другого, что без проблем поместилось на площади в сто пятьдесят квадратных миль острова Уайт, получился у Сэра Джека и его команды в лице Штатного Циника Проекта Марты Кокрейн, Мыслелова Пола Харрисона, Доктора Макса и других подчиненных. Остров не только стал реальностью, он начал процветать и приносить огромные деньги. Копия заменила оригинал, а быть может, оказалась лучше? В любом случае, копия в виде «Англии, Англии» стала более востребованной, чем старая Англия, пришедшая постепенно в упадок. Постепенно читатель ловит себя на мысли, что вот тут-то границы, разделяющие в нашем сознании настоящую, привычную старую Англию и придуманную, но оттого не менее настоящую, Англию Сэра Джека Питмана, размываются. Мир вымышленный становится реальностью: Робин Гуд начинает обворовывать богатых, а актеры, играющие контрабандистов, начинают и в самом деле заниматься контрабандой. Интересен в романе образ главной героини Марты Кокрейн. Сюжетная линия, очень живая, часто трогательная. Описание ее жизненного пути, начиная с самого детства, заканчивая старостью, проходит через всю книгу и является своеобразным стержнем, соединяющим воедино все составные части романа. Марта так же находится в окружении подлинников и копий, и зачастую что-то, воспринимаемое как подлинник, оборачивается в конце копией или подделкой. Безусловно, без лирической истории Марты с описанием становления ее характера и пробуждения сексуальности, поисков любви и себя, а также себя в любви, роман походил бы на сатирическую вакханалию, наполненную подобием манекенов вроде прислужников Сэра Джека. Это, пожалуй, единственный «живой» образ книги. «Англия, Англия», в первую очередь, – это роман об английскости. Большой интерес представляет рассмотрение национальной идентичности в связи с излюбленной барнсовской темой памяти, которая так настойчиво проявляется почти во всех его произведениях. Говоря о различных типах памяти, можно выделить память отдельной личности, межсубъектную коллективную память и внеличностную память культуры. Она предстает как важнейшая форма национального самосознания, определяющая архетип национальной культуры. То есть национальная идентичность опирается на память коллективную – это формаколлективного самосознания. Вместе с тем, национальная идентичность существует в двух формах – индивидуальной и коллективной: это отождествление себя с определенной национальной общностью, становится частью идентичности личности. Личностная идентичность и память тесно взаимосвязаны с национальной идентичностью и коллективной памятью. В сборнике эссе «Письма из Лондона» («Letters from London», 1995), который предшествовал роману «Англия, Англия», в главе «Подделка!» («Fake!») Барнс ставит под вопрос сущность английской национальной идентичности, подмечая, что отчасти она базируется на сомнительных традициях, а иногда и на откровенных фальшивках: английская королева в некотором роде является иностранкой, магазин «Вулворт», отделения которого расположены по всей Англии, – на самом деле американская фирма,владелец знаменитого лондонского универмага «Хэрродз» – египтянин Мохаммед Аль-Файед и.т.д. «Если уж этому нельзя доверять, так чему ж тогда можно? И поскольку индивидуальная идентичность отчасти зависит от идентичности национальной, что будет, если эти символические опоры национальной идентичности окажутся не более аутентичными и правдоподобными, чем какая-нибудь пушная форель?». – так в сборнике предвосхищается основная проблема романа «Англия, Англия».Современный рыночный механизм изобретения «английских традиций» Барнс показал на примере тематического парка «Англия» во второй части романа, где многие герои, в первую очередь сэр Джек Питман, выведены карикатурными персонажами. Гораздо более глубокое исследованиесвязей между личностной и национальной идентичностью мы видим в истории жизни Марты Кокрейн. В трех частях романа рассказывается история детства, зрелых лет и старости Марты, чья биография отражает историю страны. Детство Марты прошло в пасторальной атмосфере английской деревни, а развод родителей символизирует крушение этогоидиллического мира. Во второй части Марте около сорока лет, свою взрослую жизнь она провела в корпоративном мире лондонского Сити наших дней, затем она устраивается на работу в корпорацию «Питко» под управлением могущественного магната Джека Питмана. В ближайшем по отношению к моменту создания романа будущем Питман реализуетграндиозный проект под названием «Не просто отдых», который преследует амбициозную цель по воссозданию всей Старой Доброй Англии в границах острова Уайт. Остров получает новое название Англия, но так как он по-прежнему является частью Соединенного Королевства, его адрес выглядит как «Англия, Англия». Этот тематический парк становится гротесковым воплощением власти корпораций в эпоху глобализации. Настоящая Англия, переименованная в Ингленд, не выдерживая конкуренции со стороны Англии Питмена, все стремительнее катится внизв плане экономики, возвращаясь в жизненном укладе на несколько веков назад. Старость Марта проводит в стране, которая перестала приносить прибыль, забыта и заброшена. В третьей части романа Барнс проводит параллель между старостью Англии и старостью героини. В центральной части романа, выдержанной в полуфарсовом ключе, прослеживается судьба английской национальной идентичности в современную эпоху, в мире, где действуют законы симуляции и гиперреальности, а обрамляющие ее части стоят гораздо ближе в традиционному психологическому повествованию, и потому в них автор с гораздо большей серьезностью останавливается на парадоксах памяти. Национальная идентичность подана через призму восприятия отдельного человека: в образе Марты Барнс объединил историческую и личную память, показав на ее примере, каким образом механизмы памяти проявляются в формировании национальной идентичности. Первым отчетливым детским воспоминанием Марты было то, как она собирает паззл «Графства Англии». Сначала Марта еще не знала названий графств и даже не понимала, каким цветом они обозначались, но потом запомнила их расположение и стала воспринимать паззл как образ своей страны. Читатель видит, что личностная идентичность первоначально формируется на уровне национального. Но действительно ли этот момент является ее самым первым воспоминанием и насколько оно подлинно? В первой части романа Барнс раскрывает «развращенность и коррумпированность структуры под названием “память”». Человеческая память не только не способна достоверно возродить события прошлого, но и подвергает их искажению. В действительности своего первого воспоминания Марта не помнила. Оно было создано в ее сознании как особый ориентир, отправная точка, дающая начало представления о себе самой. В этом воспоминании реальные события переплелись с воображением героини, подверглись сознательному и бессознательному искажению, образуя сложный конструкт, наделенный выгодным для воспоминающего значением: «Да, это и было оно, ее первое воспоминание, ее первая искусно и невинно смонтированная ложь». Такое «переделывание» воспоминаний неизбежно при нестабильности и ненадежности памяти. На уровне коллективной памяти и национального сознания Барнс также видит связь прошлого с настоящим: «Так вспоминает свою историю любая страна: не бывает прошлого как такового, прошлое – это то, на фоне чего современный период может считаться вполне нормальной эпохой». Получается, что основная функция памяти заключается не в восстановлении реального хода событий, а в оправдании современного положения вещей, в объяснении уже сложившейся идентичности. Как Марта ищет истоки, свои и Англии, так и Барнса в первую очередь интересует, на чем основывается национальная идентичность и как происходит процесс ее формирования. Для этого он показывает, как в начальной школе детей учат уважать свои национальные корни: уроки истории кажутся Марте самыми интересными, в славное прошлое Англии, а рифмованные строчки дат и событий вызывали в ученицах больший трепет,чем религиозные декламации:«До Рождества Христова пятьдесят пять(хлоп-хлоп в ладоши)Римляне Англию пришли завоевать.Один ноль шестьдесят шесть (хлоп-хлоп)Битва при Гастингсе, Гарольд погиб.Один два пятнадцать (хлоп-хлоп)Хартия Вольностей дарована нации». Эти строки создавали иллюзию порядка, выборочно выстраивали и связывали события, «и история из упрямого, постепенного продвижения вперед превращалась в ряд ярких, стремящихся затмить друг друга моментов». Благодаря им складывалась национальная идентичность Марты.Когда Кристина, девушка родом из Испании, заявила Марте, что Фрэнсис Дрейк был пиратом, Марта с уверенностью, как заученный урок, возразила, что он был «Английский Герой, Сэр и Адмирал», хотя позднее, найдя Дрейка в одной из энциклопедий, она обнаружила слова «капер» и «добыча», вполне подходящие для описания пирата. Стабильность этого знания очень важна для Марты, так как сложившаяся национальная идентичность как важнейшая часть идентичности личности дает ей определенность в жизни. Поэтому до поры до времени героиня не способна отступить от этого заученного урока, взглянуть на историю страны с иной точки зрения, которая подрывает веру в благородство национального героя. Мифы о прошлом страны, рассказ о себе и рассказ о национальной историиоказываются неразделимыми в романе. А воспоминания у Барнса – это всего лишь «сны, которые остаются с тобой после пробуждения». И дело не только в том, что постмодернист Барнс в очередной раз доказывает, что история – это всего лишь текст, а в том, что по мере развития сюжета романа читатель все отчетливей видит, как этот текст формирует коллективную национальную идентичность. Во второй части романа могущественный магнат Джек Питман создает на острове Уайт тематический парк по модели Диснейленда, где в предельно концентрированной форме наглядно воспроизводятся символические основыанглийской национальной идентичности: для туристов разыгрывают представления Робин Гуд и его веселые стрелки, бьют куранты копии Биг Бена, из окон уменьшенного в размерах Букингемского дворца туристов приветствуют король и королева. Здесь «наличествовали родина семейства Бронте, дом Джейн Остин, первобытный лес с исконной фауной Англии, мюзик‑холл, пудинги, исполнители танца “Моррис” и сельской чечетки, Королевская шекспировская труппа, Стоунхендж, шляпы‑котелки, здания в стиле “фахверк”, красные автобусы, 80 сортов теплого пива, Шерлок Холмс…». Проект сглаживает, улучшает, пересматривает данные всемирного социологического опроса о том, что у людей разных наций ассоциируется с понятием «Англия», и конструирует новую утрированнуюреальность, которая успешно конкурирует с подлинной старой Англией. Почему же становится возможной такая грубая подмена, или, как выражается Марта, штатный циник проекта, «репозиционирование мифов в современном ключе»? Почему туристы со всего мира с готовностью тратят свои «вечнозеленые доллары и длинные иены» в тематическом парке «Англия»? Это происходит не только потому, что современный человек испытывает страх перед подлинником и довольствуется копией, но и потому, что средний представитель большинства не знает об истории своей страны ничего конкретного. В невежестве массы убеждает эпизод анкетирования одного из ее представителей. В каком виде культурная история, национальное прошлое существуют в сознании самих англичан и что будет отвечать их представлениям о «Старой Доброй Веселой Англии», предстояло выяснитьдоктору Максу. В результате стало очевидно, что средний англичанин, «который считает себя культурным, осведомленным, умным, хорошоинформированным человеком», имеет лишь смутные «воспоминания» о важнейших событиях истории и исторических личностях. Самоидентификация нации происходит благодаря наличию общего прошлого для всех ее представителей, т.е. образ страны, лежащий в основе национального самосознания, всегда локализован в прошлом, национальные герои и мифы подсказаны самой историей. Барнс задается вопросом, насколько эти основы, эти символы английскости реальны, подлинны. Оказывается, они реальны в той же мере, в какой можно говорить о реальности воспоминаний Марты. В эпизоде с опросом среднего англичанина Барнс снова проводит параллель между историей страны и личной историей человека: «Большинство людей припоминало исторические события с той же замешанной на верхоглядстве надменностью, с какой вспоминают свое собственное детство». На уровне коллективной памяти действуют те же механизмы памяти, которые Барнс показывает на примере воспоминания Марты: забывание, искажение, фальсификация. Что же англичане действительно помнят о своей общей истории? Только обрывки из предложенного им нарратива, где броские речевки соседствуют с зияющими пустотами, в то время как их значения, за которыми скрыты целые эпохи, изгладились из памяти. Постмодернист Барнс дает понять, насколько память избирательна и фрагментарна.