Формирование политической идентичности в Нагорном Карабахе

Введение
Глава 1. Политическая идентичность: основные подходы
Глава 2. Этнополитический конфликт: предпосылки для формирования политической идентичности в Нагорном Карабахе
Глава 3. Основные элементы формирования политической идентичности в Нагорном Карабахе
Заключение
Список использованных источников и литературы

Формирование политической идентичности в Нагорном Карабахе

Этническая составляющая являлась одной из важных в анализируемом конфликте. Этнический конфликт между весьма отличными друг от друга национальностями, оказавшимися в силу историчес­ких обстоятельств в едином географическом регионе и в тече­ние многих столетий проживающих в одном закавказском «родном доме», можно также смело назвать «шумной коммунальной квартирой» мирового сообщества. Как и в любой коммунальной квартире, которая неоднократно перестраивалась и ремонтировалась, в которой жили, умирали и рожда­лись люди, в Закавказье давно уже трудно определить, что ко­му принадлежит.
«Демографическая и административная история Кавказско­го региона не столь проста, как полагают участники борьбы за Ка­рабах, — пишет американский эксперт по Закавказью профессор Массучесетского (Амхерт) университета Одри Алтстадт. - В те­чение всей прослеживаемой истории региона менялись границы, мигрировало население, независимость завоевывалась и утрачи­валась. Стороны, вовлеченные в этот или в другой спор, могут действовать на основе своих представлений или толкований исто­рии, исследователи, однако, должны проявлять осторожность от­носительно этих представлений. Аналитики должны использо­вать контролируемые исторические источники и быть бдитель­ными в отношении ловушек, связанных с политическим приме­нением истории»11. Мы полностью согласны с этим выводом аме­риканского ученого.
Разумеется, следует и далее изучать исторические, демогра­фические, этнографические и юридические аспекты конфликта в Нагорном Карабахе. Но бесспорно, что никакие выводы этих ис­следований не должны служить основанием для совершения во­енных преступлений.
Отсутствие конфессионального аспекта конфликта также не менее важно для уяснения его истоков. Несмотря на принадлежность азербайджанцев и армян к различным вероисповеданиям, конфликт между ними вокруг Нагорного Карабаха не принял конфессио­нального характера. Муфтий Азербайджана Паша-заде проявил политическую мудрость и отказался объявить «джихад» Арме­нии, на чем настаивали экстремисты.12
В истоках и содержании конфликта есть классические черты борьбы центральной власти против сепаратистски настроенного нацио­нального меньшинства, равно как и борьбы национального мень­шинства за свое самоопределение, в том числе и посредством отде­ления, образования самостоятельного государства и присоедине­ния к другому государству.
Карабахский конфликт в значительной мере обусловил многие особенности внутренней и внешней политики современной Армении. «Формально являющийся для Армении внешним, фактор Карабаха – эксклава, населенного армянами, который входил в состав Советского Азербайджана, - стал генератором армянской независимости».13 Кроме Армении, из всех постсоветских стран, только у Азербайджана катализатором движения к независимости выступила не «борьба с тоталитаризмом» или стремление к освобождению от имперской зависимости, а территориальный конфликт. Таким образом, в Армении и Азербайджане именно карабахский конфликт дал толчок к строительству идеологии национальной независимости. Борьба за территориальное воссоединение армян Армении и Карабаха предшествовала движению за независимость, а не наоборот. В Армении ещё с 1988 г. территориальная проблема была первичной, именно её пытались решить лидеры карабахского движения – фактически первого массового оппозиционного движения в СССР. Вектор противостояния был направлен не на Москву, а на Баку. Именно поэтому А. Искандерян рассматривает карабахское движение в Армении тех лет в терминах национально-освободительного, даже ирредентистского (воссоединенческого), а не демократического движения.14 По его мнению, борьба за Карабах изначально воспринималась как цель и осознанный выбор народа, а демократия – как метод осуществления этой цели. Когда к весне 1991 г. лидерами карабахского движения была осознана невозможность ирреденты в рамках СССР, они взяли курс на независимость от СССР – не как самоцель, а как способ получить Карабах.
Однако в результате того, что флагом карабахского движения стала борьба за независимость, сама по себе карабахская проблема перестала быть просто территориальной или даже проблемой культурного и физического выживания части этноса – она стала центром армянской политической идентичности как таковой. Идея борьбы за Карабах стала идеей независимого армянского государства.
Исторические корни нагорно-карабахского конфликта столь глубоки, а юридические обоснования своей правоты сторонами столь объемны и фундаментальны, что подчас могут сыграть, как и предупреждает О. Алтстадт15, при обраще­нии к ним контрпродуктивную роль и увести от главной цели уре­гулирования — обеспечения возможности свободного прожива­ния на общей исторической родине карабахцев (азербайджанцев и армян) независимо от их этнического происхождения.
Из всех противоречивых и эмоциональных толкований гене­зиса конфликта ясно одно — бывшая Нагорно-Карабахская авто­номная область в составе Азербайджанской ССР в полной мере является плодом национальной политики ВКП(б) и лично И.В. Стали­на. «Мое мнение таково, - писал И.В. Сталин в телеграмме Г.К. Орд­жоникидзе 8 июля 1920 г., - что нельзя без конца лавировать между сторонами, нужно поддерживать одну из сторон опреде­ленно, в данном случае, конечно, Азербайджан с Турцией. Я го­ворил с Лениным, он не возражает»16.
Такая позиция советского лидера диктовалась сложившимся на тот момент соотношением сил в Кавказском регионе. Отдав кемалистам богатые районы Карса, Саракамыша, Ольты, Кагызмана, Кульп, Игдыря17 и др., входившие ранее в со­став Российской империи, Сталин добился вхождения Закавка­зья в состав будущего Советского Союза. «Разборка» с Турцией была отложена до «лучших времен». И она, несомненно, состоя­лась бы, если бы Анкара вступила в 1942 г. в войну на стороне гитлеровской Германии.
Необходимо отметить, что в руководст­ве Советской России были политики, пытавшиеся осуществлять государственное размежевание в пределах бывшей Российской империи на основе принципов соответствия государственных границ географическим пределам преобладания тех или иных этносов. Эту линию проводил, в частности, народный комиссар по иностранным делам Г.В. Чичерин. В подписанной им инст­рукции Реввоенсовету Кавказского фронта от 4 июля 1920 г. ко­мандованию 11-й армии РККА вменялось в обязанность объяс­нять широким массам местного населения спорных террито­рий, что «русские войска занимают эти территории с целью пре­дотвращения межнациональной розни, что занятие этих мест­ностей является временным, впредь до разрешения вопроса о принадлежности занимаемых территорий к той или другой рес­публике, и что эти территориальные конфликты будут разреше­ны смешанной комиссий под председательством представителя России, причем Смешанная комиссия будет руководствоваться этнографическим составом населения и его волей».18
До 1918 г. область входила вместе со значительной частью территории нынешнего Азербайджана в состав Елизаветпольской19 губернии бывшей Российской империи. С мая 1918 г. по июнь 1920 г. имел место вооруженный конфликт между Караба­хом и Азербайджаном. Тогда же по решению Лиги Наций Кара­бах была признан спорной территорией, статус которой должна была определить мирная конференция. Статус спорной террито­рии был сохранен за областью и после установления над ней воен­ного контроля 11-й армией РККА.
К концу 1920 г. перипетии политической борьбы и Граждан­ской войны складывались таким образом, что Сталину во что бы то ни стало нужно было дать козырь армянским большевикам для привлечения на свою сторону широких народных масс. Тогда он и опубликовал в «Правде» статью «Да здравствует Советская Армения!», в которой обнародовал территориальные уступки со­ветского Азербайджана советской Армении.
«1 декабря 1920 г., — писал Сталин, — Советский Азербай­джан добровольно отказывается от спорных провинций и декла­рирует передачу Советской Армении Зангезура, Нахичевани, На­горного Карабаха».20 Однако уже 5 июля 1921 г. Кавказское бюро ЦК РКП(б) после длительных драматических прений с участием того же Сталина постановило: «...исходя из необходимости наци­онального мира между мусульманами и армянами и экономичес­кой связи Верхнего и Нижнего Карабаха, его постоянной связи с Азербайджаном, Нагорный Карабах оставить в пределах АзССР, предоставив ему широкую областную автономию с администра­тивным центром в гор. Шуше, входящим в состав автономной об­ласти». Согласно территориальному устройству 1921 г. к Нагор­ному Карабаху были отнесены также территории Шаумяновского и Лачинского районов Азербайджанской ССР.
Начиная с 1921 года, Нагорный Карабах вошел в состав Азербайджанской ССР, а в 1923 году была создана Автономная область Нагорного Карабаха, которая впоследствии (в 1937 году) стала Нагорно-Карабахской автономной областью (НКАО). После окончания Второй мировой войны руководство Армении неоднократно поднимало вопрос о вхождении НКАО в состав Армянской ССР. Но поддержки со стороны тогдашнего руководства эта позиция не получила. Однако в период перестройки этот вопрос был вновь поднят армянским населением, проживающим на территории НКАО. В частности, проводился сбор подписей за присоединение Нагорно-Карабахской области к Армянской ССР.
Затем конфликт стал развиваться стремительными темпами, и уже 22 февраля 1988 года произошло первое кровопролитное столкновение, вслед за которым последовали массовые погромы, сопровождаемые насилием и убийствами мирного, как армянского, так и азербайджанского, населения.
В силу того, что Нагорный Карабах был передан Азербайд­жану Советской властью, конфликт из-за него на его последней стадии первоначально развивался как «антисоветское» движение армянских буржуазных националистов против «просоветски» настроенных азербайджанских властей в Баку. Это движение не всегда и далеко не повсеместно пользовалось поддержкой даже в Армении. Что касается Азербайджана, то наличие националис­тического подполья в Карабахе служило дополнительным факто­ром, способствовавшим тому, что население Азербайджана, не­смотря на активную агитацию противников СССР, в большей сте­пени сохранило лояльность по отношению к советскому строю, чем население Армении.
Однако в ходе последующих событий объективная уязви­мость Армении как сравнительно небольшого государства в не­благоприятном геополитическом окружении предопределила пророссийскую внешнеполитическую ориентацию «буржуазно-националистических» режимов в Ереване и Степанакерте уже после провозглашения независимости Армении и самопровозгла­шения Республики Арцах. Имеет место понимание того, что Россия продолжает оставаться наиболее серьезным политическим экономическим и военным гарантом выживания Армении и со­хранения армянской национальной государственности перед ли­цом постоянной угрозы геноцида, которая, увы, после произо­шедших трагических событий и, несмотря на эффектные военные победы 1992-1994 гг., отнюдь не стала меньшей.
Одновременно в Ереване и в Баку с середины 1990-х годов вы­зревает понимание необходимости установления цивилизован­ных отношений между Азербайджаном и Арменией как обяза­тельной предпосылки нормального развития обоих государств. Однако добиться всеобъемлющего политического урегулирова­ния между ними, начать азербайджано-армянские отношения с «чистой страницы» оказалось совсем не просто.
К весне 1994 г. сторонам стала очевидна бесперспективность дальнейших боевых действий. Армяне добились максимально возможных военных успехов, закрепив их территориально и на возможно краткой линии разделения сторон, что для них, как для стороны с меньшей численностью вооруженных сил, было особенно важно. Дальнейшее гипотетическое наступление на Тер-Тер (Мир-Бешир) и даже взятие Баку, к чему призывали на­иболее горячие головы в Степанакерте, было политически беспер­спективным и чревато расширением зоны конфликта с вовлече­нием в него внерегиональных сил, а также непредсказуемыми по­следствиями для самой армянской стороны. К перемирию их под­талкивало и сложное экономическое положение как в Нагорном Карабахе, так и в самой Армении.
В Баку, несмотря на горечь военных неудач, также возобла­дали мудрость и понимание отсутствия реальной альтернативы мирным переговорам. В этих условиях 15 апреля 1994 года Совет глав государств СНГ с участием президентов Азербайджана и Ар­мении принял однозначное решение: «Главный приоритет, импе­ратив урегулирования — незамедлительное прекращение огня, всех военных действий и вслед за этим его надежное закрепле­ние. Без этого не перейти к ликвидации последствий трагическо­го противоборства».21
5 мая 1994 года при посредничестве России, Киргизии и Межпарламентской Ассамблеи СНГ в столице Киргизии Бишкеке - Азербайджан, Нагорный Карабах и Армения подписали протокол, вошедший в историю урегулирования нагорно-карабахского конфликта как Бишкекский, на основании которого 12 мая того же года была достигнута договоренность о прекращении огня.
Глава 3. Основные элементы формирования политической идентичности в Нагорном Карабахе
Для понимания особенностей формирования политической идентичности в Нагорном Карабахе необходимо определить особенности этой идентичности в Армении и Азербайджане.
Так, особенности формации современной армянской идентичности – один из главных факторов, способствующих продолжению конфликта. Армяне считают себя древней нацией, что является предметом их особой гордости. Как правило, они ведут отсчет своей истории с 6 века до н.э. Согласно Сюни, армянская идентичность объединилась в «уникальную отдельную этно-религиозную общину в четвертом веке нашей эры, когда они приняли монофизитскую форму христианства и единый язык»22.
Исторически армяне зачастую отказываются признавать тюркоговорящих азербайджанцев отдельной этнической группой и отождествляют их с турками. По их мнению, предки современных турок и азербайджанцев сыграли разрушительную роль в истории Армении. В период между десятым и двенадцатым веками вместе с другими тюркскими племенами они варварстки вторглись в регион, населенный армянами, и колонизировали местные народы. Кульминацией этой исторической несправедливости считается Геноцид армян 1915 г. в Оттоманской Турции, во время которого было уничтожено все армянское население Анатолии. Коллективные воспоминания армян отождествляют тюркоговорящих азербайджанцев с турецкой нацией, ответственной за насилие, этнические чистки и разрушение армянской культуры. Этим можно объяснить опасения армян о перспективах включения Нагорного Карабаха в состав независимого Азербайджана, а также страх того, что проживающих в Нагорном Карабахе армян ожидает дискриминация, этнические чистки и возможно геноцид. Националистическая риторика азербайджанских властей, их неоднократные угрозы о разжигании новой войны и поддержка Турции в отрицании армянского Геноцида также не способствуют устранению опасений армян.
Нагорный Карабах занимает особое место в коллективной памяти армян. Согласно некоторым армянским историкам, Карабах оставался автономным или независимым даже когда остальная часть Армении подчинялась той или иной империи. Идея того, что армяне Нагорного Карабаха смогли сохранили свою идентичность в то время как армяне других регионов подвергались ассимиляции стала важным компонентом армянской коллективной памяти за последние два десятилетия, таким образом укрепив восприятие Нагорного Карабаха в качестве «последнего оплота армянского народа», утратив который армяне потеряют не только территорию, но и важную часть своей идентичности23.
Теперь кратко охарактеризуем формирование азербайджанской идентичности. Азербайджанцы считают своими этническими предками коренных кавказских албанцев и турок. В то же время, азербайджанские культурные традиции отличаются от турецких и основаны на традициях шиитской ветви ислама. Существует мнение о том, что азербайджанская идентичность консолидировалась в XVII-XIX вв., хотя некоторые исследователи считают азербайджанцев отдельной группой, история которой восходит к X веку или даже более раннему периоду. Это различие во мнениях возможно связано с тем, что, даже обладая такими отличительными характеристиками, как культура и язык, у мусульманских групп в составе Оттоманской и Персидской империях в средние века не было традиции описывать себя современными этническими терминами, так как религия являлась основополагающей категорией идентичности. Ситуация изменилась после завоевания Кавказа Россией, когда национализм пришел на смену доминирующим религиозным идеологиям.
Аналогично ситуации в Армении, Нагорный Карабах занимает особое место в коллективной памяти азербайджанцев. Его считают колыбелью азербайджанской идентичности, центром азербайджанской культуры, и родиной многих азербайджанских поэтов и музыкантов, таким образом усиливая восприятие того, что с потерей Нагорного Карабаха азербайджанцы утратят также значительную часть национальной идентичности.
Согласно азербайджанцам, теперь уже армянам приписывается разрушительная роль в истории Азербайджана. В результате политики ассимиляции царской России, множество христиан, в основном армяне, переселялись в регионы населенные азербайджанцами, в то время как мусульмане выселялись с этих территорий. Русские отдавали предпочтение местным христианам, особенно армянам, доверяя им контроль в политической и экономической сферах. Коллективная память азербайджанцев также содержит примеры насилия, организованного русскими, например, массовые убийства азербайджанцев в 1918 г., в которых исполнительную роль играли армяне. В то время этническая идентичность азербайджанцев консолидировалась под влиянием идеологии пантуркизма – светской формы тюркского национализма, выражась в протесте против русского (христианского) колониализма. Роль «чужаков» при этом в основном отводилась местным «привилегированным» христианам-армянам24. Поэтому армян считали агрессорами и карьеристами, использующими свои отношения с Россией для экспансии на восток и азербайджанские территории. Настоящее военное сотрудничество между Россией и Арменией и присутствие российской армии на Кавказе усиливают данные восприятия.
С начала нагорно-карабахского конфликта азербайджанские и армянские исторические восприятия конфликта развиваются во все более враждебном направлении. Каждый из народов верит в подлинность только своих исторических корней и мирную сущность.
В данном контексте формирование идентичности самого Нагорного Карабаха происходит в очень сложных условиях.
Идентичность может быть сформирована на основе различных факторов, включая такие, как язык, культурные ценности, общая история, физические особенности – одним словом, все, что связывает людей вместе и объединяет в единый народ25.
История конфликта показывает, что население Нагорного Карабаха в большей степени идентифицировало себя с армянским государством, однако на современном этапе речь идет о формировании собственной государственности, что нашло отражение в создании непризнанной Нагорно-Карабахской Республики.
В Нагорно-Карабахской Республике проживает 99,7% армян, процент остальных национальностей очень невелик.
Согласно Конституции КНР, непризнанное государство является президентско-парламентской республикой. Главой государства является президент, исполнительная власть принадлежит правительству во главе с премьер-министром26.
Таким образом, в НКР сформированы основы для формирования идентичности, однако, как было отмечено в первой главе, важным элементом политической идентичности является признание со стороны других акторов политического процесса.
Рассмотрение вопроса политической идентичности Нагорного Карабаха может происходить и в рамках понятия региональной идентичности. Непризнанное государство Нагорный Карабах существует уже около двух десятков лет. Оно отличается достаточно высоким уровнем развития демократии. С каждым днем независимого существования укрепляется его политическая идентичность.
Необходимо отметить, что институционализация идентичности является достаточно длительным и объемным процессом. Значительное влияние на него оказывает совокупность внутри- и внешнеполитических факторов, отражающих те или иные процессы в развитии республики.