Роль иностранцев в опричнине Ивана Грозного

Содержание

Введение
1. Опричнина Ивана Грозного: необходимость проведения и полученные результаты в оценке очевидцев и современников
1.1. Образ Ивана Грозного: тиран или спаситель?
1.2. Предпосылки опричнины. Была ли в ней необходимость?
1.3. Опричнина и её влияние на внутреннею и внешнею политику Ивана Грозного
2. Роль иностранцев в Опричнине Ивана Грозного
2.1. Участие иностранцев в рядах опричников
2.2. Опричнина и её видение глазами иностранцев-опричников
Заключение
Список литературы

Роль иностранцев в опричнине Ивана Грозного

По-видимому, непосредственную выгоду от опричнины могли извлечь лишь относительно небольшое количество помещиков-опричников, чьи земельные наделы были больше, чем наделы помещиков из земских. Но таковых было максимум 15% от общего числа служилых людей. Положение же большинства не изменилось к лучшему, а, скорее всего, ухудшилось. Это сказывалось на боеготовности русской армии.
1.3. Опричнина и её влияние на внутреннею и внешнею политику Ивана Грозного
Историки-марксисты, видевшие основу исторического процесса в классовой борьбе, не смогли понять сущность опричнины. В ее состав входили представители разных социальных слоев и прослоек русского общества тех лет. Но и уничтожала она далеко не одних бояр и удельных князей, не все из которых были сторонниками сепаратизма. Репрессиям и казнямподвергались бояре, удельные князья, купцы, духовенство, посадские, крестьяне, государственные чиновники. Тогдашнего казначея, Никиту Фуникова, министра финансов (по современной терминологии) 25 июля 1570г. на Красной площади сварили в кипящей воде, опуская его поочередно в кипяток и в чан с холодной водой.
Опричнину нельзя считать спецслужбой Русского государства ХVI в. Спецслужбы, как правило, защищают интересы своего государства, как внутри страны, так и за рубежом. Об опричном корпусе этого сказать нельзя. Погромы собственных городов - Новгорода, Твери и других трудно рассматривать как борьбу за укрепление Русской державы, за защиту посадского населения. Рассматривать опричнину как инструмент вооруженного конфликта внутри класса землевладельцев- бояр и дворян, как нас учили в советское время, так же неправильно, Дворяне вовсе не ставили своей сверхзадачей ликвидацию боярского сословия, владевшего землей на вотчинном, т.е. вечном праве. Дворяне, получившие землю как компенсацию «жалование» за военную службу, владели ею временно, на поместном праве. Их голубой мечтой, или, говоря на современном языке, сверхзадачей было владение землей на вотчинном праве, то есть самим стать как бы маленькими боярами.1
Иван IV боролся не с системой вотчинного землевладения, а с отдельными лицами. Он ограничивал в правах отдельных бояр и удельных князей, переселял бояр, но ни один его указ не подрывал системы вотчинного землевладения. После смерти Ивана IV переселенные бояре вернулись на свои старые вотчины. Все возвратилось на круги своя. Но проблема не была решена. Весь ХVII в. вновь и вновь поверстанные дворяне получали «землицу» и «людишек» в вечное, а не временно - условное владение. И только в 1716 г. в Морском Уставе Петра I было официально записано юридическое равенство бояр и дворян, слившихся в русское шляхетское сословие. Только тогда был ликвидирован конфликт между двумя прослойками русских землевладельцев.
Советские историки - марксисты, воспитанные в системе мышления исторического материализма, свято придерживались тезиса, высказанного еще Г. В. Плехановым, что единственным двигателем исторического процесса является классовая борьба. Они не могли понять, о какой классовой борьбе можно говорить в конфликте двух прослоек класса землевладельцев.
Что же на самом деле представляла из себя опричнина?
Во-первых, это террор без адресата. Совершенно бесспорно, что разгром городов, во время которого погибали сотни и тысячи ни в чем не виновных людей, не мог носить адресный характер.
О Большом опричном терроре написано много. Он продолжался всего 7 лет с 1565 г. по 1572 г., а память о нем сохранилась в веках! Подавляющая масса так называемых «процессов» времени Ивана Грозного была им же самим организована, Подобные структуры всегда должны сами продуцировать заговоры и их раскрывать, ибо, в противном случае, они теряют основу своего существования. Вполне возможно, что какая-то часть заговоров против тирана могла иметь место. Странно было бы, чтоб бояре, обладавшие в то время своими вооруженными формирования, не пытались сохранить собственную жизнь от своеволия опричников. Но в источниках нет ни одного упоминания об активных выступлениях бояр и удельных князей против государя.
Историки- марксисты и их ученики так и не смогли ответить на этот вопрос. Между тем, опыт истории говорит, что ответ существует и он лежит на поверхности. Террор без адресата имеет огромное значение в процессе укрепления культа собственной личности. Террор без адресата означает, что репрессиям может быть подвергнут любой гражданин, вне зависимости от того, виновен ли он, или не виновен перед законом. Его имущество и сама жизнь находятся в руках тирана, который может казнить и миловать по собственному усмотрению. Это порождает обстановку массового бесправия и укрепляет положение абсолютного тирана.
Первые казни земских состоялись уже в 1565 году. Вместе с боярами пострадали и несколько десятков детей боярских. Имущество казненных взяли в казну. Еще несколько десятков служилых людей были подвергнуты опале. Каток опричнины сразу же стал проезжать по всем слоям господствующего класса.
В 1566 году состоялся Земский собор, на котором обсуждался вопрос о продолжении войны с Литвой за Ливонию. Участники собора высказались за продолжение войны, что соответствовало желанию царя, но по окончанию заседаний около 300 участников подали ему челобитную об отмене опричнины. «И бысть в людех ненависть на царя ото всех людей. И биша ему челом и даша челобитную за руками об опришнине, что не достоит сему бытии». Фактически, Грозному был предложен компромисс: служилый люд поддерживает внешнеполитическую программу царя, но взамен просит ликвидировать земельный и физический террор. Примерно в это же время четверо бояр и в т.ч. конюший (глава Боярской думы) Иван Федоров доложили государю, что получили письма от польского короля с призывом перейти на его сторону. «А сколько всего этих писем было разослано? И сколько бояр не доложили о них?», - несомненно, так подумал подозрительный царь.1 Ситуация для него складывалась очень тревожная. Иван Васильевич начал зондировать возможность получения убежища в Англии. Было принято решение об ускорении сооружения укреплений в Вологде, которую царь рассматривал как запасную столицу. А пока началась новая волна казней, продолжавшяся в течении всего 1567 года. По мнению В.О. Ключевского «Иван Грозный бил, чтобы самому не быть битым».
В 1568 году обострился конфликт с митрополитом Филиппом. Тот настаивал на прекращении репрессий и за это был сведен с престола и отправлен в ссылку. В 1569 году вместе с частью своей семьи и рядом близких лиц был уничтожен двоюродный брат царя старицкий князь Владимир Андреевич, опасный для Грозного как возможный кандидат на престол. В конце этого же года состоялся карательный поход на Новгород.
Карательные действия начались еще по пути в Новгород в Клину, Торжке, Твери и Вышнем Волочке. Города были разграблены опричниками. Множество жителей убито. 2 января опричное войско достигло Новгорода и обложило его заставами. 6 января прибыл царь и начались репрессии. Счет жертв шел на тысячи. Церковные, монастырские и иные ценности конфисковывались. Опричники грабили жителей.
Террор, конечно, сам по себе ужасен. Но нужно сказать, что не все из репрессированных были белыми овечками; по отношению к некоторым у царя были все основания в согласии с нравами того времени применить высшую меру: были и изменники, и коррупционеры, и воеводы, бросившие полки.
В июле 1570 года казням подверглись около 200 человек из земщины, среди них был печатник Иван Висковатый, который, по преданию, бросил царю, лично руководившему казнью: «С кем же ты останешься?»  Еще до новгородского похода были казнены лидеры опричнины А. Вяземский и А. Басманов, которые были против этой экспедиции. Позже было казнено еще несколько опричников.
Весной 1571 года состоялось вторжение большого крымского войска во главе с ханом Девлет-Гиреем. И до этого редкий год обходился без крымских набегов, но на этот раз последствия были катастрофические. Основная армия находилась в Ливонии, единое командование опричных и земских войск фактически отсутствовало. Это привело к тому. что хан, сбив заслоны, вышел к Москве. Царь с частью опричного корпуса ушел к Ростову (Ярославскому). Земская рать соединилась с остатками опричников и попробовала контратаковать крымцев, но в бою был ранен командующий ратью князь И.Д. Бельский, что внесло в действия московских войск определенную дезорганизацию. И все же хан не смог взять город и приказал поджечь его, рассчитывая разграбить все, что не смогут защитить русские, занятые тушением пожара. Действительность превзошла все его ожидания. Огонь стремительно пожирал деревянный город. Посреди пылающих улиц наши сражались одновременно с крымцами и с огнем. Потери ратников были огромны. Погиб и Бельский. Хан ушел, угоняя огромный (до 100 тысяч человек) полон и увозя большие трофеи. А Москва почти вся выгорела до тла. Счет погибших горожан шел на десятки тысяч. Сгорел и Опричный дворец, выстроенный Иваном Грозным для своего обихода.
Репресси царя обрушились на опричников. Здесь было казнено более 100 человек, причем большинство из них по приказу царя отравил врач Е. Бомелий. Под топор, петлю и яд пошло все руководство опричнины. Теперь во главе нее стали князь Н.Р. Одоевский и князья Пронские.
Из земских пострадал лишь князь И.Ф. Мстиславский, которого пытками заставили признаться в том, что это он навел крымцев на Москву. С князя взяли обещание больше этого не делать, забрали в казну его южные вотчины и отпустили продолжать выполнять обязанности руководителя земщины...1
В годы Большого опричного террора ярко высветились другие личные качества Ивана IV. Это ханжество, пристрастие к маскарадам, соединенные с постоянным чувством страха. Зачем Великий Государь рядился в монашеский подрясник, а опричники привязывали к седлам собачьи головы и метлы? Но при этом государь активно утверждал культ собственной личности. Так, на переплете первой русской печатной книги- «Апостола» Ивана Федорова 1564 г. был оттиснут конный портрет Ивана Грозного. На знаменитой иконе «Церковь воинствующая» вверху изображено возвращение русских войск из взятой Казани в стольный град - Москву. Во главе русских полков изображен на коне Иван IV. Верующие, читавшие “Апостол” Ивана Федорова, или молившиеся перед этой иконой, видели государя, причислившего себя при жизни к лику святых. (Отметим, что церковь эту акцию не проводила). Иван Грозный лично правил русскую историю, редактируя по своему усмотрению русские летописи. В те годы была подавлена всякая свободная мысль.
2. Роль иностранцев в Опричнине Ивана Грозного
2.1. Участие иностранцев в рядах опричников
Среди опричников имелись и иностранцы. В июне 1568 г. Елизавета послала своего нового посла, Томаса Рандольфа, в Россию. Данный посол должен был постараться добиться новых привилегий для представителей Елизаветы, её английских купцов. При этом послу было необходимо избежать обсуждения вопроса о политическом союзе. При этом Елизавета говорила о том, что если случится какое несчастье с её подданными, то это ни коим образом не отразится на отношениях в Иваном Грозным.
Рассмотрев прошение Рандольфа Иван Грозный принял решение о приеме английских купцов в опричнину и 20 июня они оказались в рядах опричников. В это же время Иван Грозный отправил к Елизавете для проведения конфиденциальных переговоров уже своего личного посланника, которым явился Андрей Совин.
При этом, несмотря на то, что агенты английской Русской компании в Московии индивидуального не участвовали в опричнине, тем не менее, они просили царя Ивана Грозного принять к нему в опричнину английских купцов, находящихся в Московии. Сделано это было с целью застраховать себя и в то же время собственность компании от любого вмешательства, которое могли осуществить опричники. Это был период, когда Иван Грозный нуждался в английских технических специалистах, а также существовала большая потребность в импорте английских товаров, к которым относилось и закупаемое в Англии оружие, что и вынудило его принять компанию под свою личную защиту и гарантировать неприкосновенность представителям английской торговли на территории Московии.
Помимо англичан, другие иностранцы, такие как ливонские немцы, к которым относился Иоанну Таубе, а также немцы из Германии, в том числе и Генрих фон Штаден – были Иваном Грозным также приняты в рады опричников.
Собачья преданность личности Государя не гарантировала опричникам личную безопасность. Многие из них окончили свою жизнь на плахе. Характерно, что подобные «разборки» в мафиозной среде являются нормой, не подвергающей разрушению саму структуру. Трудно поверить, чтоб опричники были идейными борцами с «крамолой»! Каким борцом со «стариной» и боярской изменой был немецкий шпион-опричник Генрих Штаден, который после бегства на Запад, поднес немецкому императору сочинение, содержащее рекомендации, где и как следует нападать на Россию?
Генрих Штаден был сыном вестфальского бюргера. Учился он в церковной школе, хотя из-за своего беспокойного нрава со временем так и не стал священником. Пробовал Генрих себя в разных должностях и лишь когда служба нигде не сложилась стал наемником на русской службе. От Ивана Грозного он получил в пользование имение, был принят в опричнину. Все годы, что он находился в опричнине обогащался всеми возможными способами. Фон Штаден с чувством глубокого удовлетворения вспоминал: «Когда я выехал с великим князем, у меня была одна лошадь, вернулся же я с 49-ю, из них 22 были запряжены в сани, полные всякого добра». Сбежал он со вместе всеми своими богатствами. Он представлял собой образ жестокого, циничного, озабоченного только своим личным обогащением человека.1
При этом, будучи такой личностью, он и остальных выставлял с похожими чертами. Генрих Штаден считал, что идею создать опричный корпус преподнесла мужу царица Мария Темрюковна. Он обвинял её в идеи введения опричнины. Конечно, вряд ли это соответствовала действительности, но тем не менее, во главе опричной Боярской думы Иван Грозный поставил абсолютно чужого для московской элиты человека, коим явился брата царицы, кабардинский князь Султануко, после крещения именовавшийся Михаил Темрюкович. Князь занял одно из главных мест у трона и в награду за службу получил город Гороховец. В годы правления Ивана Грозного Михаил Темрюкович являлся человеком великим, говорили, что управы на него добиться было практически не возможно. При этом в действительности шурин Ивана Грозного, не обладая необходимыми знаниями не мог руководить Боярской думой и принимать какие-либо серьезные решения. По видимому, он являлся представительской фигурой, человеком которому Иван Грозный мог доверять хоть в какой-то степени.
Помимо этого Генрих Штаден являясь опричником, в дальнейшем описывал и личную жизнь опричников, и их взаимоотношения с родственниками. По его словам, опричники не имели права ни общаться с земскими, ни тем более сочетаться с ними браком. В случае, когда у опричников оставались в земщине отец или мать, они теряли право навещать их когда-либо. Таким образом, опричники полностью порывали с прошлой жизнью, и их существование находилось под полным контролем царя. Штаден принадлежит поразительное свидетельство о земских и опричных дворянах: «Часто бывало, что ежели найдут двух таких в разговорах, убивали обоих». Исследователи полагают, что слова Штадена характеризуют ситуацию, сложившуюся в период становления опричнины. В то же время с этим утверждением можно и поспорить, так как часто звучала мысль о том, что при учреждении опричнины Иван Грозный предоставил охранному корпусу всевозможные привилегии, и убийство опричника каралось очень строго. Это говорит нам о том, что иностранцы опричники, находясь в Московии могли или не понимать сложившуюся обстановку или преднамеренно излагать свое видение событий, которое не соответствовало действительности.
Ливонские дворяне Иоганн Таубе и Элерт Крузе добились милости царя, представив ему проект создания в Ливонии вассального Ливонского королевства. Проект был утвержден царем в 1569 — 1570 гг., а его авторы удостоились чести быть принятыми в опричнину. Иоганн Таубе служил печатником рижского архиепископа, Элерт Краузе был фогтом, т.е. судьей в городе Дерпте. В первые годы ливонской войны они попали в плен. В 1564 году их взяли на русскую службу, т.к. они предложили свои услуги в деле привлечения ливонских дворян и горожан на сторону русской власти.1
Иностранцы-опричники сравнивали Александровскую слободу, где укрылся Иван Грозный с монастырем: «Сам он был игуменом, князь Афанасий Вяземский – келарем, Малюта Скуратов – пономарем; и они вместе с другими распределяли службы монастырской жизни. В колокол звонил он сам вместе с обоими сыновьями и пономарем. Рано утром, в 4 часа, должны все братья быть в церкви; все неявившиеся, за исключением тех, кто не явился вследствие телесной слабости, не щадятся – все равно, великого ли они или низкого состояния, - и приговариваются к 8 дням епитимии».
По словам Таубе и Крузе, Грозный создал в опричнине монашеское братство. Их свидетельство в деталях совпадает с рассказом Шлихтинга. Объясняя эту затею, исследователи обращают внимание на то, что в общежитийном монастыре монарх усматривал «нечто вроде идеальной модели организации общества». Иван претендовал на роль учителя и наставника своих подданных в мирских делах и делах веры. В 1571 году оба бежали в Литву, предложив свои услуги Сигизмунду II, для чего написали письмо литовскому наместнику в Ливонии Яну Ходкевичу.
Характерная особенность «Сказаний» иностранцев состоит в том, что их авторы попали на опричную службу в период «второй» опричнины. Они не только наблюдали вблизи за деяниями опричников, но и сами принимали участие в карательных экспедициях. Рассказы о казнях заняли особое место в их сочинениях. В смысле полноты и достоверности известия иностранцев о начальных событиях опричнины далеко уступают их известиям о терроре.2
2.2. Опричнина и её видение глазами иностранцев-опричников
Записки о Московии двух немцев, вестфальца Штадена и померанина Шлихтинга, принадлежат к так называемым «сказаниям иностранцев», но резко отличаются от всех других мемуаров и описаний, подходящих под это название, - от Герберштейна, Ченслора, Флетчера, Поссевино и т. п. Те все написаны лицами, приезжавшими с официальной миссией, на короткий срок; их наблюдения не могли не быть поверхностными, тем более, что за ними самими следили и многое от них старательно скрывали.
Эти, напротив, составлены людьми, которые подолгу оставались в Московском государстве (Штаден прожил на Руси 12 лет, от 1564 до 1576 г., из них 6 лет был на службе в опричнине), вмешивались в самую гущу жизни, наблюдали втихомолку, никем не замеченные, свободно проникали в самую интимную среду высшего общества, в обстановку, близкую ко двору и особе государя, вращаясь в то же время и в широких народных кругах. К сожалению, преимущества, которыми пользовались эти тайные свидетели событий и нравов, обращаются у них почти исключительно во зло, и показания их утрачивают поэтому значительную долю своей цены и достоинства.
Оба они - натуры низкие, неблагородные, лишенные всякого сознания чести: и совести; наживши и награбивши в Москве много добра, не только очевидцы, но и участники ужасов и злодейств, которые они описывают, они не питают к народу и государю, их приютившим, иных чувств, кроме презрения и ненависти. 1