Перспективы развития ядерного конфликта на Корейском полуострове.

Оглавление

Введение
Глава 1. Нераспространение ядерного оружия: теоретические аспекты
Глава 2. Ядерный потенциал КНДР
Глава 3. Противоракетная оборона России как фактор защиты российской территории от ядерного потенциала стран АТР
Глава 4. Конфликт на Корейском полуострове: перспективы урегулирования с точки зрения внешних акторов
Заключение
Список использованных источников и литературы

Перспективы развития ядерного конфликта на Корейском полуострове.

9-12 января состоялись неофициальные контакты губернатора штата Нью-Мексико У. Ричардсона и заместителя постоянного представителя КНДР при ООН Хан Сон Ера, где им было отмечено стремление корейцев продемонстрировать готовность к обсуждению ядерной программы в формате переговоров32.
10 января 2003 года КНДР официально уведомила председателя СБ ООН и участников ДНЯО об отказе от решения приостановить процедуру выхода из Договора, которое было принято ею еще 11 июня 1993 года. На этот раз в качестве мотивов была названа необходимость защиты высших национальных интересов в условиях «усиливающейся враждебной политики и давления» со стороны США; КНДР полагает, что с 11 января 2003 года она будет формально свободна от обязательств по ДНЯО, а также по соглашению с МАГАТЭ о гарантиях33.
12 февраля 2003 года Совет Управляющих МАГАТЭ большинством голосов принял резолюцию, которая предусматривает направление в СБ ООН доклада о несоблюдении КНДР соглашения с Агентством о применении гарантий в связи с ДНЯО. Положение осложнило сделанное Пхеньяном заявление о том, что переработка 8000 стержней, содержащих отработавшее ядерное топливо из реактора в Ненбене, находится на завершающей стадии, что означало бы наличие в КНДР значимого количества оружейного плутония34.
Благодаря активной работе России и Китая с США и КНДР удалось 27-29 августа 2003 года в Пекине провести переговоры в шестистороннем формате (Китай, КНДР, Южная Корея, Россия, США, Япония)35, однако оказавшиеся в целом безрезультатными.
В начале 2004 года Пхеньян в официальном заявлении, подтвердив свою приверженность «пакетному» урегулированию проблемы, выразил готовность воздерживаться от производства и испытания ядерного оружия и даже заморозить «в качестве первоначальной меры» свою ядерную деятельность в обмен на исключение КНДР из списка стран, поддерживающих терроризм, снятие всех санкций в ее отношении и возобновление экономической помощи.
6-10 января 2004 года в ходе визита в КНДР американская неофициальная делегация была допущена в ядерный центр в Ненбене, где ей был продемонстрирован пустой бассейн, в котором, якобы, хранились топливные стержни, а также материал, похожий на плутоний. По мнению специалистов, входивших в состав делегации, северокорейцы могут обладать технологией получения плутония и даже располагать некоторым его количеством, но, судя по всему, научно-производственная база КНДР для создания плутониевого взрывного устройства на данном этапе развита недостаточно36.
В это же время удалось добиться согласия Пхеньяна на начало второго раунда переговоров по урегулированию северокорейской ядерной проблемы в шестистороннем формате (Китай, КНДР, Республика Корея, Россия, США, Япония). И в период с 23 по 25 февраля 2004 года в Пекине прошел второй раунд переговоров. В центре переговоров было предложение КНДР о замораживании своих ядерных оружейных программ в качестве первого шага на пути к их демонтажу (главным для Пхеньяна был вопрос о том, какую компенсацию он мог бы получить за такой шаг).
Очень скоро состоялся и третий раунд переговоров в Пекине (23-25 июня 2004 года), в ходе которого все участники согласились, что движение к освобождению Корейского полуострова от ядерного оружия должно быть поэтапным. При этом первым шагом должно стать замораживание ядерных программ КНДР в обмен на соответствующие компенсационные меры.
Четвертый раунд, согласно предварительной договоренности, должен был состояться в Пекине в конце сентября. Однако в июле-августе 2004 года ситуация вокруг ядерной проблемы в очередной раз обострилась. Министерство иностранных дел КНДР выступило с заявлением об отказе от участия, ссылаясь на нарушение Вашингтоном договоренностей, достигнутых в ходе третьего раунда переговоров, нежели желание следовать формуле «компенсации в ответ на замораживание», а также выдвижение новых, неприемлемых для КНДР требований37.
22 октября 2004 года корейское информационное агентство ЦТАК распространило заявление, в котором, при подтверждении принципиальной готовности Пхеньяна к переговорам, были конкретно сформулированы условия для их продолжения: изменение «враждебной политики» США, участие американцев в энергетически компенсациях КНДР и вынесение в повестку дня вопроса о соблюдении Соглашения о гарантиях Южной Кореей38.
20 января 2005 г. Дж. Буш в своей инаугурационной речи обрушился с жесткой критикой на государства-тирании, но прямых ссылок на КНДР не было.
Обострение ситуации в 2005 году произошло в результате заявления официального представителя МИД Северной Кореи, данного 10 февраля. Пхеньян объявил, что в условиях, когда США не изменили свою враждебную политику, он прерывает свое участие в переговорах на неопределенный срок, а также примет меры по наращиванию ядерного потенциала39. Еще в июне нынешнего года средства массовой информации давали информацию о том, что Пхеньян может испытать «ядерное устройство»40.
Реакция США на данное заявление была сдержанной. Госсекретарь США К. Райс подтвердила приверженность ее страны мирному урегулированию и готовность к выработке многосторонних гарантий безопасности КНДР.
Итак, проблема, связанная с ядерной программой КНДР носит перманентный характер. Переговоры попеременно то заходят в тупик, что характеризуется кризисом (так как КНДР каждый раз заявляет об отказе от ДНЯО и выходе из МАГАТЭ), то возобновляются и все участвующие стороны выражают свою готовность продолжать разрешение этого серьезного вопроса. Главным отличием кризиса 2005 года от кризиса 1994 года является еще один пункт, выдвинутый Пхеньяном, о том, что США проводят враждебную КНДР политику. КНДР опасается повторения ситуации с Ираком, когда США силовым путем свергает неугодные им режимы.
Глава 3. Противоракетная оборона России как фактор защиты российской территории от ядерного потенциала стран АТР
Изменение военно-политической обстановки в мире, прекращение действия Договора по ПРО 1972 г. требуют нового переосмысления проблем противоракетной обороны и разработки долгосрочной, конструктивной, реально финансируемой программы работ в этой сфере.
А. Меньшиков предлагает в этом контексте остановиться на трех кардинальных вопросах, ответы на которые определяют политику в области противоракетной обороны: что мы должны защищать; кто вероятный противник и каковы варианты боевого применения им ракетного оружия; какие способы парирования ракетных угроз для России наиболее эффективны и какова роль системы ПРО в решении этой задачи41.
В числе оперативно значимых задач ПРО имеет смысл рассматривать защиту командных пунктов высших звеньев управления Вооруженными силами, стратегических ядерных сил (в первую очередь пусковых установок РВСН), населения и экономического потенциала страны, группировок войск на театре военных действий (ТВД), в том числе и при проведении миротворческих операций.
Подчеркнем, что задача является оперативно значимой только в том случае, если ее решение повышает эффективность ВС России в целом, в том числе, если противник использует все доступные ему средства прорыва и поражения элементов системы ПРО.
Что касается вопроса о противнике и вариантах боевого применения ракетного оружия, которые он может выбрать, то здесь ответ найти наиболее сложно. Крайне трудно дать достоверный прогноз о степени враждебности намерений других государств по отношению к России на период времени, сопоставимый с временем разработки, создания, развертывания и дежурства системы ПРО. Поэтому нужно исходить из минимаксного принципа, что если у государства есть (или будет) техническая возможность применить против России ракетное оружие (в том числе ОМУ), то исключать этот вариант из рассмотрения (особенно на этапе разработки концепции и проектирования) неразумно. Хотя политика России, безусловно, должна быть рассчитана на то, чтобы исключить вероятность подобного конфликта.
Если исходить из той роли, которая отводится ракетному оружию в странах, которые им обладают, принятых в них системах общегосударственных и общечеловеческих ценностей, количественного и качественного состава сил и средств ВКН, технического и технологического потенциалов, боевых возможностей ВС, то с точки зрения рассматриваемой проблемы целесообразно выделить три группы государств:
1. США и члены НАТО;
2. Китай;
3. страны, имеющие весьма ограниченный потенциал ракетного оружия, в том числе и с ядерным снаряжением (например, Израиль, Индия, Пакистан), и страны, стремящиеся этот потенциал приобрести (Северная Корея, Иран и др.)42.
Боевые возможности ракетного оружия США и ряда их союзников по НАТО с учетом создаваемой космической системы разведки для практически непрерывного контроля стратегических объектов позволяют им осуществлять прорыв любой (мыслимой в ближайшей перспективе) системы ПРО, решающей задачи обороны КП ВЗУ; существенно ослабить наземную группировку СЯС (даже ее мобильную компоненту); нанести существенный урон (ущерб) населению и экономическому потенциалу России; создать мощную группировку ракетных средств, обеспечивающую значительное ослабление противостоящих войск практически на любом ТВД.
Стратегические ракетные системы, как правило, имеют разделяющиеся головные части с ББ индивидуального наведения, и в случае создания и развертывания системы ПРО могут быть быстро оснащены высокотехнологичными комплексами средств преодоления (КСП) противоракетной обороны, что существенно затрудняет эффективное решение задачи ПРО43.
Эти страны обладают возможностью нанесения удара практически со всех направлений (в том числе и вкруговую), выбирая масштаб удара, его пространственно-временное построение и набор КСП ПРО в зависимости от преследуемой ими задачи.
Необходимо также отметить, что все эти страны обладают значительным потенциалом других средств ВКН (крылатые ракеты морского, воздушного и наземного базирования, бомбардировочной авиацией, самолетами РЭБ и средствами поражения РЛС), который может быть использован как для поражения указанных объектов, так и противодействия и поражения элементов системы ПРО44.
Несмотря на значительный количественный состав существующего китайского ракетно-ядерного потенциала, его боевые возможности достаточно ограничены: он вряд ли достаточен для поражения высокозащищенных командных пунктов управления, не может существенно ослабить СЯС России наземного и морского базирования. Но вместе с тем этот потенциал способен существенно ослабить группировку ВС России на Дальневосточном ТВД, а также нанести серьезные потери населению и экономике не только Дальневосточного и Уральского регионов, но даже Центрального района Европейской части России.
По имеющимся данным, в Китае пока нет ракетных систем с разделяющимися ГЧ, но всплеск активности в области создания систем противоракетной обороны может ускорить разработку им таких систем вооружений, включая КСП ПРО. Необходимо отметить, что экономический и технологический потенциал КНР вполне достаточен для количественного и качественного рывка в области развития своих СНВ45.
Что касается ракетного потенциала третьих (других) стран, то здесь необходимо отметить следующие моменты: эффективность их ракетного оружия при его обычном оснащении такова, что оно практически не может решать значимых боевых задач (например, поражение систем управления группировок войск). Ущерб населению от применения такого оружия сравним с потерями от использования авиационных или артиллерийских систем. В то же время оно может являться средством провокаций и шантажа. При этом опасность удара грозит любым объектам, размеры которых превосходят максимальные отклонения боевых частей от точек прицеливания (в первую очередь, населенные пункты).
Очевидно, что максимальные политические последствия могут быть при атаке столицы России. К тому же эффективность этого оружия как боевого средства намного возрастет и окажется более значимой для решения как боевых, так и политических задач при оснащении ОМУ, хотя и в данном случае оно неспособно причинить сколько-нибудь значительный ущерб СЯС, их системам управления и экономическому потенциалу.
Ракетное оружие малой дальности представляет опасность для объектов на территории России только тогда, когда оно будет запущено с территории бывших республик СССР. В то же время оно, особенно в ядерном снаряжении, может представлять угрозу для развернутых группировок ВС России, участвующих в проведении миротворческих операций против стран, обладающих таким оружием.
В случае конфликтов с третьими странами применение ракетного оружия будет носить достаточно локальный характер. В ударе возможно использование малого количества ракет, оснащенных простейшими средствами преодоления ПРО.
Необходимо также отметить, что неограниченное в условиях глобализации распространение знаний, развитие персональной вычислительной техники, позволяющее рассчитывать параметры технологических процессов и проектировать системы вооружения при минимуме дорогих экспериментов, а также отсутствие международной системы коллективной безопасности ведет к тому, что число стран, обладающих ОМУ и ракетными средствами их доставки, будет постоянно расширяться до тех пор, пока обеспечение безопасности каждого государства не станет делом всего мирового сообщества. Поэтому проблема ПРО должна быть постоянно в центре внимания при рассмотрении перспективных программ вооружения46.
Интегрируя результаты анализа по боевым возможностям ракетного оружия различных стран и задачи ПРО, решение которых имеет оперативно значимый смысл, необходимо сделать следующие выводы.
Для системы боевого управления СЯС (КП ВЗУ) реальную угрозу в случае отсутствия абсолютной (естественной) защиты представляет ракетно-ядерный потенциал США и других членов НАТО, который может быть усилен применением других средств воздушно-космического нападения. В то же время боевая эффективность созданных и мыслимых систем противоракетной обороны, даже в условиях отсутствия ограничений, налагаемых ранее Договором по ПРО 1972 г., не позволит решить задачу отражения спланированных разоружающих ударов этих стран с применением всего возможного арсенала средств и КСП ПРО47.
Поэтому одним из основных направлений работ по КП ВЗУ (по нему, кстати, идут и США) должно стать повышение их живучести за счет абсолютной (естественной) защиты. Необходимо также совершенствовать систему боевого управления СЯС, обеспечивающую наказание агрессора при любом варианте построения ракетно-ядерного удара.
Дальнейшее совершенствование стратегической системы ПРО г. Москвы от разоружающего удара БР США и других стран НАТО в этой связи вряд ли целесообразно.
Угрозу стратегическим силам России (системам оружия) могут представлять стратегические наступательные силы (СНС) США (в том числе при совместном использовании таких же средств других стран НАТО), которая может быть усилена применением большого числа комплексов средств преодоления ПРО и других средств воздушно-космического нападения (СВКН) для прорыва обороны и поражения объектов48.
Учитывая, что теорема существования эффективной системы противоракетной обороны от массированного удара всех СВКН в условиях широкого использования комплексов средств прорыва ПРО не доказана, сохранить необходимый потенциал сдерживания позволят только стратегия ответно-встречного удара и меры по повышению живучести СЯС за счет ввода в их состав мобильных ракетных комплексов, а также совершенствования систем их информационного обеспечения (в первую очередь системы предупреждения о ракетном нападении - СПРН) и боевого управления49.
С учетом отмеченных ранее высоких боевых возможностей ракетных систем США и других стран НАТО, способности их быстрого оснащения высокотехнологичными КСП ПРО и усиления другими высокоэффективными средствами воздушно-космического нападения, невозможности создания эффективной территориальной системы ПВО-ПРО для защиты СВКН этих стран по техническим и экономическим причинам делает в настоящее время работу по широкомасштабному строительству системы ПВО-ПРО от данных противников бесперспективной (нецелесообразной)50.
Вместе с тем существующий в России технический и технологический уровень развития позволяет создать территориальную систему ПРО для защиты населения и экономического потенциала от значительно более слабого, чем США и другие страны НАТО, противника (при максимальном масштабе удара по территории России - несколько десятков БР, отсутствии разделяющихся головных частей и большого числа высокотехнологичных комплексов средств преодоления ПРО, слабом потенциале других средств воздушно-космического нападения). Однако, учитывая особенности России (ее огромные размеры, большое число городов и экономических центров, требующих защиты), такая система будет для нашего государства финансово неподъемной51.
В то же время следует иметь в виду, что в России создана система ПРО Москвы (в ее рамках развернуты информационная, управленческая и прочие инфраструктуры), и она принципиально может быть развита для существенного расширения зоны обороны против «слабых» противников. Дополнительным аргументом является то, что мы прикрываем столицу - наиболее привлекательный при любом конфликте объект ракетного удара в целях провокаций и политического шантажа52.
И, наконец, необходимо остановиться на проблеме защиты от несанкционированных и случайных пусков БР, которую поднимают многие аналитики. Во-первых, надо отметить, что такая защита требует построения постоянно развернутой и постоянно боеготовой территориальной системы обороны с характеристиками, не худшими, чем для системы ПРО, решающей задачи предыдущего пункта.
Во-вторых, каждое из государств заинтересовано в снижении вероятности несанкционированного применения своего ракетного оружия. И такие решения, как отказ от постоянного хранения полетных заданий на ракетах, и другие столь же простые в техническом отношении шаги, являются много более эффективными и дешевыми средствами борьбы с этим явлением, чем создание территориальной ПРО.
Как уже отмечалось, мы должны различать два важных случая: локальный конфликт на ТВД, при котором объекты удара находятся на территории России; локальный конфликт на ТВД по проведению миротворческих операций, в которых участвуют войска Россия53.
Для решения задач ПРО в локальном конфликте первого типа в России созданы, модернизируются и разрабатываются комплексы и средства информационного обеспечения и управления, способные решать многие задачи по перехвату большинства типов БР, которые могут быть применены в этом случае. Большой модернизационный потенциал имеющихся у нас комплексов позволит обеспечить необходимые боевые характеристики, в том числе при применении противником комплексов средств преодоления ПРО. С учетом высокой стоимости работ по производству, модернизации существующих и разработке новых комплексов основной проблемой является определение на основе анализа потенциальных угроз и возможностей государства минимально необходимого и экономически оправданного количественного и качественного состава мобильной группировки средств, решающей задачи ПРО в этих конфликтах и, как следствие, определение порога (масштаба) удара, при превышении которого Россия будет вынуждена переходить к стратегии ядерного сдерживания, как способа ограничения масштаба потерь и прекращения эскалации конфликта54.
Очевидно, что эти типы комплексов могут быть применены Россией и при проведении миротворческих операций с ее участием. Вдобавок, при все большей и непрерывно возрастающей вероятности региональных конфликтов с использованием ракетного оружия эти комплексы обладают значительным экспортным потенциалом, что может дать нам дополнительные средства на развитие технологий и систем ПРО. Естественно, если наше оружие не будет уступать зарубежным аналогам.
И, наконец, важнейший вопрос о разработке новых технологий ПРО. Очевидно, что перспективы и возможности создания эффективной системы ПРО, а также результаты постоянного соревнования между системами нападения и обороны определят облик образцов вооружения XXI века. Поэтому для сохранения своего военного потенциала мы не должны терять возможность оценивать эффективность имеющихся и только разрабатываемых технологий, которые могут быть использованы для усиления ПРО или ее преодоления.