Понятие и виды невиновного причинения уголовно- наказуемого вреда

Содержание

Введение
1. Виды невиновного причинения уголовно-наказуемого вреда и их характеристика
1.1. Сущность понятия невиновного причинения уголовно-наказуемого вреда
1.2. Классификация видов невиновного причинения уголовно-наказуемого вреда
2. Применение законодательства о невиновном причинении уголовного наказуемого вреда в уголовном законодательстве России
2.1. Невиновное причинение вреда посредством лица, действующего под влиянием обмана или заблуждения
2.2. Влияние психофизиологических качеств субъекта на вину и уголовную ответственность
Заключение
Список литературы

Понятие и виды невиновного причинения уголовно- наказуемого вреда

Иначе говоря, третья разновидность невиновного причинения вреда предполагает наличие таких условий (обстоятельств, ситуаций), которые исключают возможность человека реагировать надлежащим образом. В каждом конкретном случае должны оцениваться условия (обстоятельства, ситуации) и психофизиологические возможности лица.
Представляется, что третья разновидность невиновного причинения вреда предполагает возникновение экстремальных условий или нервно-психических перегрузок помимо или против воли и сознания лица. В противном случае лицо подлежит уголовной ответственности. Например, водитель, превысивший разрешенную правилами дорожного движения скорость и не справившийся с управлением, в результате чего произошло дорожно-транспортное происшествие и погиб человек, не может ссылаться на то, что автомобиль вышел из-под его управления помимо его воли. Точно так же подлежит уголовной ответственности человек, который добровольно допустил нервно- психические нагрузки, приведшие к общественно опасным последствиям. Например, водитель, который во время отпуска управлял собственным автомобилем, находясь беспрерывно за рулем в течение продолжительного времени, превышающего его психофизиологические возможности, не может ссылаться на то, что он очень устал, поэтому не смог предотвратить наезд на пешехода.
Виды невиновного причинения вреда, указанные в ст. 28 Уголовного кодекса РФ, обладают радом общих признаков, которые, однако, не ис­ключают принципиальных различий между ними (ч.1 и ч.2 ст.28 Уголовного кодекса). 1
Главным же отличием невиновного причинения вреда, обусловленного экстремаль­ной ситуацией или нервно-психическими перегрузками, от казуса, случая является то, что при невиновном причинении вреда, признаки которого предусмотрены в ч. 1 ст. 28 Уголовного кодекса РФ, лицо не предвидит возможности на­ступления общественно опасных последствий в отличие от ч. 2 ст. 28 Уголовного кодекса РФ. Это дает возможность сделать вывод о соотношении рассматривае­мых видов уголовно-правовой категории как смежных норм.
Институт невиновного причи­нения вреда, обусловленного экстремальной ситуацией или состоянием нервно-психических перегрузок, и обстоятельства, исключающие преступ­ность деяния, имеют ряд как общих, так и отличительных признаков.
Рас­сматриваемые признаки, в конечном счете, определяют род соотношения между перечисленными институтами в качестве близких, но неравноцен­ных категорий.
Такое соотношение становится еще более ярким при срав­нении невиновного причинения вреда (ч.2 ст. 28 Уголовного кодекса РФ) и особенностей воздействия непреодолимой силы на способность субъекта предотвращать наступление общественно опасных последствий. Явление непреодолимой силы характеризуется отсутствием объективной способности разрешения сложной ситуации, а невиновное причинение вреда отсутствием субъек­тивной возможности.
2. Применение законодательства о невиновном причинении уголовного наказуемого вреда в уголовном законодательстве России
2.1. Невиновное причинение вреда посредством лица, действующего под влиянием обмана или заблуждения
Классическим случаем посредственного причинения вреда путем привлечения к совершению преступления лиц, действующих под влиянием обмана либо заблуждения, является похищение невесты Нины в кинофильме «Кавказская пленница», ибо целенаправленно введенный в заблуждение Шурик добросовестно обманывался относительно истинных намерений Саахова и его «кунаков». Другим примером посредственного совершения преступления с помощью обмана служит следующий. В 2005 году Екатеринбургским гарнизонным военным судом младший сержант К. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, при преследующих обстоятельствах. На почве личных неприязненных отношений К. задумал убить «старослужащего» сержанта Кр. выстрелом из автомата. Не желая собственноручно выполнять объективную сторону состава преступления, планируя избежать уголовной ответственности, К. подобрал для выполнения преступных замыслов рядового Р. Воспитывая в Р. чувство ложной безопасности при нарушении правил обращения с огнестрельным оружием, К. неоднократно вручал Р. автомат АК-74, с взведенным затвором, но без боеприпасов, после чего заставлял Р. тайно подкрадываться сзади к другим военнослужащим и, наведя им в спину ствол автомата, нажимать на спусковой крючок, имитируя выстрел. Сослуживцам, испуганно оборачивающимся на щелчок затвора за спиной, К. пояснял, что эта была шутка, а Р. - участник розыгрыша.
Подготовив, таким образом, Р. к роковому выстрелу, в один из дней после плановой чистки оружия К. тайно зарядил боевым патроном автомат АК-74 и взвел его затвор, чем привел данный автомат в состояние, готовое к стрельбе, после чего разместил его среди других – заведомо для Р. разряженных автоматов. Далее К. подозвал Р. и сообщил ему, что сегодня они снова будут «разыгрывать» старшего сержанта Кр. Обоснованно опасаясь мести последнего, Р. попробовал отказаться от очередной «шутки», однако К. обманул Р., сообщив ему, что «…Кр. знает об этом розыгрыше и ждет его, поскольку К. ранее поспорил с Кр. на тему: есть ли у них в роте трусы». Желая избежать насилия, будучи введенным в заблуждение относительно истинных намерений К., Р. согласился выполнить его просьбу. Далее К. подвел Р. к автоматам АК-74 и, имитируя случайный выбор, вручил Р. единственный заряженный автомат, внешне не отличавшийся от остальных (разряженных), приказав Р. ничего не трогать, поскольку он, т.е. К., уже взвел затвор и «…все готово для очередной шутки». Не подозревая о заряженности автомата, Р. подкрался сзади к Кр., прицелился ему в спину и нажал на спусковой крючок. От последовавшего выстрела наступила смерть Кр.
Правовое регулирование подобных вопросов имеет давние традиции в отечественном уголовном праве. Возможность случайного причинения смерти выделялась еще древними русскими памятниками права. Так, в Уложении 1649 года случайные действия назывались бесхитростными или совершенными «изволением божьим» и не преследовались. Воинский устав Петра I предусматривал ненарочные, то есть случайные, деяния, не влекущие за собой уголов­ную ответственность. УК РФ этот вопрос урегулировал в ч. 1 ст. 28: «Деяние признается совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, не сознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно-опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть», т.е. налицо уголовно-правовой казус.1
Эти проблемы – частные случаи общей проблемы познаваемости окружающего мира, а особенно - отграничения истинного знания от иллюзорного, правды от заблуждения и лжи. В обыденной жизни «мы размышляем без особенностей рефлексии, без особенной заботы о том, чтобы получилась истина… мы размышляем в твердой уверенности, что мысль согласуется с предметом, не отдавая себе в этом отчета, и эта уверенность имеет величайшее значение». По мнению В.Ф. Кириченко, неправильное представление лица об отдельных фактах окружающей реальности «…может явиться следствием неправильного ощущения или восприятия, проходившего при таких условиях, которые исказили его представление о них. Эти условия могут быть как объективного, так и субъективного характера». К первым можно отнести время, место, способ, обстановку и т.п., ко вторым – тревогу, стыд, гнев и т.п. Кроме этого, ошибку лица может повлечь неправильность умозаключений, сделанных на основании правильных восприятий и ощущений. В этих случаях «представление отдельного лица не отражает объективную действительность и не соответствует правильному представлению о ней других людей».
Применительно к посредственному причинению вреда рассматриваемый вопрос должен быть поставлен и в иной плоскости - в плоскости целенаправленного воздействия третьих лиц на непосредственного причинителя вреда с целью исключения возможности понимания им общественно-опасного характера своих действий или предвидения общественно-опасных последствий от них. В этом случае на первый план выступают проблемы обмана и заблуждения, глубина которых является главным критерием при решении вопроса об уголовной ответственности участвующих лиц. К обману и заблуждению тесно примыкает проблема ошибки лица в оценке явлений окружающей действительности.
Термин «обман» (error, Irrtum) словарь С.И. Ожегова толкует как «ложное представление о чём-нибудь (напр., ввести в обман). «Заблуждение» трактуется им как «ложное мнение», а под синонимом заблуждения - «ошибкой» понимается неправильность в дейст­виях, мыслях.
Вышеизложенные термины содержат в себе понятие лжи (недостоверности, неправильности) и свидетельствуют о незнании субъектом чего-либо. При этом термин «обман» больше относится к активной, т.е. обманывающей, стороне, а «заблуждение» - к обманутому. Ошибка, относясь к конечному результату заблуждения, оцененному post-factum, является его следствием. Из-за диалектической взаимосвязи названных терминов, уголовно-правовые проблемы обмана, заблуждения и ошибки при посредственном причинении вреда далее будут рассмотрены нами далее.
Судебная практика обман находит «…в сознательном сообщении заведомо ложных сведений либо в умолчании об истинных фактах, либо в умышленных действиях, направленных на введение другого лица в заблуждение. Сообщаемые ложные сведения могут относиться к любым обстоятельствам». Соглашаясь с этой позицией, отметим, что обман является способом совершения преступления и относится к его объективной стороне, может совершаться как действием, так и бездействием с единственной целью - ввести другого человека в заблуждение, вызвать у него ошибку. Своеобразное определение ошибки дает И.Я. Козаченко, считая последнюю «…заблуждением (неправильным представле­нием) лица о действительных юридических и фактических об­стоятельствах совершаемого деяния». Им же предложено классифицировать уголовно-правовые ошибки на юридические и фактические. Юридические ошибки, подразделяются, в свою очередь, на мнимое преступление, действительное преступление и неправильная квалификация своих преступных действий, неверные сведения о виде и размере наказания за их совершение. Среди фактических ошибок можно выделить ошибки в объекте и ошибки, относящиеся к объективной стороне состава преступления.
Невиновному причинителю вреда присущи лишь два типа названных ошибок: во-первых, когда лицо, находясь под влиянием злоумышленника, полагает свои действия уголовно-ненаказуемыми. Мы говорим не о тех случаях, когда незнание закона не освобождает от ответственности, а о неосознании лицом действительной или вероятной противо­правности своего действия (бездействия), совершаемого только с прямым или косвенным умыслом, поскольку в остальных случаях налицо неосторожная форма вины. Второй тип ошибки может допустить лицо, когда оно, имея представление о недопустимости определенных действий (бездействия), полностью уверено в их неспособности повлечь общественно-опасные последствия, т.е. ошибка в развитии причинной связи.1
Первый тип ошибки проиллюстрирован вышеописанным случаем с Шуриком. «Кунаки» Саахова умело использовали желание Шурика познакомиться с кавказскими обычаями и, обманув его относительно мнения самой Нины, совершили руками Шурика её похищение. При других обстоятельствах противоправность своих действий, равно как и последствий от них, была бы для Шурика очевидной. Однако он искренне полагал, что на Кавказе подобное ненаказуемо, а способ доставки невесты к жениху согласован, в том числе, с самим объектом похищения. При этом Шурик вполне отдавал себе отчет о своих действиях, равно как и их последствиях, ошибаясь лишь в их уголовно-правовой оценке.
Аналогично необходимо решать вопрос и в случае, когда некто А., изготовив поддельную купюру, но, не сообщив об этом своему знакомому Б., просит последнего сходить и разменять её у В. на более мелкие деньги, которые вернуть А. Б., зная об уголовной ответственности за сбыт фальшивых денег, в нашем случае не догадывается и не должен догадываться о поддельности конкретной купюры, если только он не знает, что А. фальшивомонетчик. В этой ситуации Б. подлежит освобождению от уголовной ответственности, а за сбыт фальшивых денег будет отвечать А. как посредственный совершитель преступления. А.А. Герцензон, развивая тезис о посредственном причинении, дополняет его случаями, когда субъект, действуя умышленно, для осуществления задуманного им преступления привлекает другое лицо, не подозревающее о своем участии в преступлении. «Так, если шпион, – пишет он, – поручает курьеру учреждения, в котором шпион работает, отнести пакет по известному адресу… Одно лицо (шпион) действует умышленно, а другое (курьер) - невиновно». Аналогичной позиции придерживается и судебная практика.
Примером уголовно-правовой ошибки второго рода, которую может допустить невиновный причинитель вреда, является названный случай с рядовым Р. Последний, несмотря на запрет любых «игр» с огнестрельным оружием, закрепленный в Общевоинских Уставах Вооруженных Сил Российской Федерации, во время предшествующих тренировок искренне убедился в их мнимой безопасности. В роковой день, полагая, что автомат снова незаряжен, не ожидая вреда от своих действий, рядовой Р. добровольно принял участие в «розыгрыше» сержанта Кр., вызывавшем столь неожиданные для обоих последствия. Схожий пример сочетания сознательного действия и казусных последствий приводит Н.С. Таганцев, отмечая, что «…отравление будет случайным, как скоро отравивший не знал и не мог знать, что даваемое им вещество ядовито, или если он и знал, что при известных условиях данное вещество может иметь свойства яда, но не мог и предполагать, что подобные условия существуют в данном случае».
В рассматриваемом случае налицо неверное представлении лица о возможном развитии причинной связи между его деянием и вредными последствиями. Следовательно, мы не можем говорить об устранении умышленности самого деяния, поскольку субъект осознает фактический характер своих действий. Последний ошибается лишь в возможных последствиях, к которым действия лица приведут или могут привести, будучи уверенным, что они никогда не произойдут в данной ситуации. По критерию предвидения возможности наступления общественно-опасных последствий случаи посредственного причинения вреда отличаются от неосторожности.
В связи с рассмотренными примерами едва ли представляется обоснованным утверждение, что «…в действиях лица, когда оно не сознавало запрещенный характер своего поведения, хотя бы по обстоятельствам дела должно было и могло это предвидеть, умысел отсутствует», несмотря на то, что в отдельных случаях данный тезис подкреплен зарубежной судебной практикой. Таким примером обмана при посредственном причинении вреда, описанным Дж. Флетчером, может служить уголовное дело Моргана, рассмотренное английской палатой лордов в середине 70-х гг. XX в.
Некто Морган убедил сво­их друзей-собутыльников, что его жена обожает насильственное принуждение к сексу. Она может ожесточенно сопро­тивляться, хотя на самом деле сексуальное насилие обожает. По подсказке мужа его приятели изнасиловали сопротивляющуюся и рыдающую женщину. Судом первой инстанции муж и его «дружки» осуждены за изнасило­вание. Насильники подали апелляцию с тем, что поддались на убеждения мужа, посчитав, что жена, несмотря на сопротивление, не возражала против полового сношения с ними. Палата лордов вынесла ре­шение о том, что введенные в заблуждение приятели имели все основания для оправдания, поскольку добросовестно заблуждались.1
Не соглашаясь в этом вопросе с английским правосудием, отметим, что ошибка друзей Моргана состоит в неверном представлении о характере своих действий. Они поверили в то, во что захотели, оставив без учета обстоятельства «против», в первую очередь, недвусмысленный отказ самой женщины. Сказанное не означает, что преступники были обязаны всесторонне и полно осознать все детали происходищего, в том числе интимные пристрастия жены Моргана. Доктрина уголовного права и правоприменительная практика исходят из того, что сознанием виновных должна охватываться лишь общая оценка своих действий (бездействия), основанная на имеющейся информации и житейском опыте. Поскольку друзья Моргана осуществили свои злодеяния намеренно и сознательно, нет никаких оснований полагать, что они не понимали общественной опасности и противоправности своих действий. Уверены, что нашу точку зрения разделит большинство ученых и практиков.
Подводя итог рассмотрению проблем обмана, заблуждения и ошибки в контексте посредственного совершения преступлений, отметим, что в природе ничего случайного не бывает. Любое событие случайно только в сознании действующего лица или очевидца, ибо с точки зрения реальности любое событие объективно детерминировано. Сообразуясь с этой аксиомой, невиновными действиями непосредственного причинителя вреда мы полагаем только такие, когда лицо не только не осознавало запрещенный характер своих действий, но и не могло их осознавать даже при надлежащей внимательности к ним, равно как и непредвиденные лицом последствия, наступление которых ему в данной ситуации не только казалось, но и должно было казаться невероятным. Нельзя не согласиться с В.А. Якушиным, что «чем больше степень безответственного отношения лица к своему акту деятельности, тем значительнее характер и степень его вины».
В связи этим, ошибкой, освобождающей лицо от уголовной ответственности, является лишь та, которая связана с неверным мнением лица об обстоятельствах, являющихся элементами состава преступлений, либо об общественно-опасном характере своих действий. Только в этом случае к непосредственному причинителю может быть применены положения ч. 1 ст. 28 УК РФ «Невиновное причинение вреда» с последующим привлечением к уголовной ответственности истинного преступника. Все остальные типы ошибок в той или иной мере предполагают осознание лицом реального или вероятностного противоправного характера своего деяния, равно как и наступление общественно-опасных последствий, однако лицо заблуждается в отдельных моментах происходящего, что свидетельствует о его умышленной или неосторожной вине и должно квалифицироваться по соответствующим статьям УК РФ.
2.2. Влияние психофизиологических качеств субъекта на вину и уголовную ответственность
Человек представляет собой единство различных качеств и свойств, ко­торые, в конечном счете, определяют его личностные способности. Исходя из этого положения, очевидно, что различные субъекты не способны к вы­полнению определенных видов деятельности на одинаковом уровне. Это необходимо учитывать при уголовно-правовой оценке деятельности субъ­екта в экстремальных ситуациях или в состоянии нервно-психических пе­регрузок, так как указанные качества и свойства влияют на возможность привлечения лица к уголовной ответственности, а также на дифференциа­цию и индивидуализацию наказания.
В этой связи диссертант подчеркива­ет, что значение психофизиологических качеств субъекта при разрешении вопросов, связанных с уголовной ответственностью, нельзя переоценить. В свою очередь многие уголовно-правовые институты в определенной сте­пени зависят от их специфики. Например, сочетание индивидуальных психофизиологических качеств учитывается, помимо нормы о невиновном причинении вреда, при определении субъективного критерия небрежно­сти, при обоснованном риске, крайней необходимости и т.д.
Одной из нравственных основ уголовного права является принцип справедливости. Представляется, что введение в уголовное законодательство России невиновного причинения вреда по психофизиологическому основанию свидетельствует о стремлении законодателя реализовать одну из составляющих данного нравственного принципа, так как недопустимо сведение проблемы разности психофизиологических качеств индивидов к учету психофизиологических показателей «среднего» человека. Любое психофизиологическое качество представляет собой некую «сборную» характеристику.
Например, время реакции состоит из следующих элементов:
а) времени поступления сенсорной информации, времени опознания стимула,
б) времени анализа стимула,
в) времени выбора ответа,