Галимжан Ибрагимов " Дети природы" система образов.

Оглавление
Введение
Глава I Романтический натурализм как основополагающий метод творчества Г. Ибрагимова
1.1. Понятие натурализма и его развитие в литературе
1.2. Изъяны общественного строя в повести «Люди»
Глава II Романтический реализм в рассказе «Дети природы»
2.1.Хафиз – центр притяжения в рассказе «Дети природы»
2.1. Образы людей из народа – обрамление рассказа
Заключение
Литература

Галимжан Ибрагимов " Дети природы" система образов.

Как вся советская литературная критика, так и татарское литературоведение 1920-х годов относилось к натуралистической эстетике отрицательно, «видело в нем лишь порождение буржуазной культуры. В 1920-х и начале 1930-х годов объектом осуждения и идеологических нападок становится натуралистическая повесть Г.Ибрагимова «Люди». Дискуссия, развернувшаяся в 1936 году на страницах журнала «Совет эдэбияты» вокруг проблемы «Против формализма и натурализма», способствовала лишь к углублению одностороннего подхода к данному произведению. После 1936 года вплоть до конца 1990-х годов в татарском литературоведении не печатались статьи, не проводились диспуты, касающихся проблем натурализма». Отдельные суждения, дающие отрицательную оценку натурализму, встречаются в статьях П. Халита, И.Нуруллина, М. Хасанова в контексте эстетики социалистического реализма. Лишь на рубеже XX – XXI веков мы встречаемся с объективной оценкой натурализма и позитивным анализом натуралистических произведений в трудах Ф.Галимуллина и Р.К.Ганиевой.Нельзя не увидеть в творчестве Ибрагимова и романтические тенденции. Романтизм писателя «характеризуется ренессансным антропоцентризмом, утверждением достоинства и духовной свободы человека, идеалов национального прогресса, культа природы, любви и искусства. В различных эстетических вариациях романтизм продолжает существовать в творчестве Ибрагимова первой половины 1920-х годов, а уже со второй половины его художественный метод эволюционизирует в сторону реалистического отражения действительности. Следуя указаниям партии, Галимджан Ибрагимов выправляет, переделывает, заново переосмысливает в реалистическом духе и ранее созданные романтические произведения («Судьба татарки» – 1910 и 1929; «Наши дни» – 1914,1920,1934)».Многие романтические и реалистические произведения Галимджана Ибрагимова двадцатых годов пронизаны натуралистическими тенденциями. На наличие в его творчестве натурализма обратили внимание и его современники, известные писатели и литературоведы (Г.Сагди, Г.Нигмати, Г.Тулумбайский, Н.Исанбет, Ш.Усманов и др.). Однако в условиях усиления борьбы против романтизма и формализма в литературе сам писатель всячески открещивался от натурализма, заявляя: «Я против натурализма. Произведения, построенные на фотографировании, на показе кусков жизни такими, какие они есть, не представляют ценности».Таким образом, несмотря на заявление писателя, в его произведениях можно увидеть признаки как романтизма, так и натурализма, что и покажет анализ его произведений.1.2. Изъяны общественного строя в повести «Люди»Повесть «Люди» представляет собой яркий пример натурализма. В ней писатель отразил реальные картины голода, охватившего Поволжье в 1921 – 1922 годах. В повести «Люди» нашло отражение «неприятие Галимджаном Ибрагимовым политики Советов по насильственной реквизиции хлеба у народа, приведшей к мучительной голодной смерти сотен тысяч людей, к случаям безумного каннибализма, к глумлению над физической, психической и божественной природой человека». Литературная общественность оценила повесть неоднозначно. Одни её одобряли за отражение объективной реальности. «В «Людях», – писал Г.Губайдуллин, — на фоне татарской жизни он изобразил эволюцию психологии людоедства на почве голода». Другие (Г.Нигаати, Г.Тулумбайский, Ш.Усманов) обвинили писателя в том, что он не раскрыл в своём произведении истинных причин голода 1921 года как результата блокады мировым империализмом молодой Советской республики. Третьи (Ф. Амирхан) не согласились с попыткой отдельных партийцев оправдать преступную политику продразверстки, заявляя, что «голод – это наследие, оставшееся от самодержавия».После публикации в 1923 году и издания переработанного варианта в 1931, повесть увидела свет лишь в конце двадцатого века в журналах «Идел» (1990), «Мирас» (1997), альманахе «Эдэби мирас» (1997) и получила обьективную оценку в статьях и трудах Ф.Галимуллина, Ф.Мусина, А.Сахапова, Ф.Бапшрова, Р.Зайдуллы как произведение, «раскрывающее историческую правду об этнополитической и духовной катастрофе татарского народа. В результате страшного голода наблюдались случаи сумасшествия и людоедства. Реальность и достоверность случаев каннибализма диссертант аргументирует документальными материалами, опубликованными в журнале «Эхо веков» (1997. – №3/4) и газете «Шопри Казан» (2000. – 14 марта)», а также высказыванием В.И.Ленина на III съезде комсомола: «Надо, чтобы ни одного лишнего пуда хлеба не было ни в одной крестьянской избе».Советские и постсоветские литературоведы были единодушны в том, что повесть «Люди» Галимджана Ибрагимова — произведение натуралистическое, «в основе которого лежит биофизиологический детерминизм. Ужасные страдания от голода превращают человека в зверя, приводят к утрате им человеческого достоинства, что писатель иллюстрирует на примере трагедии семьи бывшего крестьянина-середняка, деревенского плотника Гарая. Жуткая, пугающая, патологическая картина: отец, сошедший с ума от голода лишает жизни собственную дочь»: «Он накрыл лицо Нафисы тряпкой и грубой рукой провёл несколько раз ножом по горлу. Нож тупой, рука отца дрожит, не может точно попасть в горло. Дочь с наполовину разрезанным горлом начинает хрипеть. Страшная смерть... Ребенок издает «гык», «гык» и затихает. Жизнь покидает тело... Рот ребенка открыт, в маленьких потухших глазах — чёрный страх...».Аналогичный страшный случай (отец зарезал сына) был описан в поэме «Людоеды» (1922) М.Гафури. Как принято в романтической эстетике, и Г.Ибрагимов, и М.Гафури беспристрастно, биопатологично рассказывают об одичании, нарушении психики, нравственном разложении изголодавшихся отцов, пожирающих собственных детей. Например, Гарай, убив дочь Нафису и насытившись её мясом, «не чувствует раскаяния, того чувства, что рождается в сытом теле: мораль, совесть, силы уже давно покинули его».В отличие от первого дооктябрьского натуралистического рассказа «Изгнание шакирда Заки из медресе» в повести «Люди» социологическая характеристика героев полностью вытесняется биологической, а также шопенгауэрской философией, утверждающей, что «в глубине своего существа человек «животное дикое и жестокое».Одно из самых сильных натуралистических описаний в повести «Люди» – собирательный образ смерти. Жертвы голода изображены автором в пугающих биофизиологических подробностях: «Здесь у него свой тёмный страшный мир мертвецов: тут оке за дверью клети рядам с голой женщиной тело широкотелого старика с седой бородой. Одежды нет, покрывающий их мешок съехал в сторону. Синие, почерневшие тела – свидетельство о смертельных страданиях. Недалеко, раскинув руки и ноги, лежат примерзшие друг к другу пять – шесть трупов младенцев. Положив голову на тела детей, как на подушку, горой возвышается необъятно распухшее тело старухи. На первый взгляд она кажется живой: растрёпанные волосы спускаются на плечи, подобие улыбки на раскрытых губах, редкие жёлтые зубы стиснуты, стеклянные глаза будто с упрёком и обидой смотрят на входящих». Необходимо отметить, что детальное фотографическое описание клети – «кладбища трупов» – напоминает натуралистический стиль произведений Эмиля Золя и Эдгара По.В изображении жертв голода нет прямого осуждения виновников народной трагедии. Кажется (как это часто бывает в натуралистических произведениях), что Г.Ибрагимов, «тяготея к декадансу, просто эстетизирует безобразные явления действительности. В повести лишь изредка автор делает попытку перешагнуть границы биологического. Герой произведения «Люди» Минлебай, проливавший кровь на фронтах 1-ой мировой и гражданской войн, приходит к выводу, что ценность его жизни выше, чем у тех партийных руководителей, которые оставили республику без хлеба и безучастны к судьбам голодных крестьян».Итак, по утверждению татарских литературоведов художественный метод повести «Люди» – натуралистический романтизм. Писатель Ф.Бурнаш обратил внимание на то, что произведение Г.Ибрагимова «украшено романтическими и символическими описаниями». ПХалит указал на генетическую связь «натурализма повести с предшествующими романтическими традициями татарской литературы»4. «Люди» синтезируют натуралистические приёмы с романтическими», – пишет Ф.Мусин. Романтизм в повести «слишком чёрен, страшен, вызывает отвращение», – отмечает Ф.Галимуллин.Итак, главная особенность натуралистического романтизма повести «Люди» заключается в «биологизации жизни человека и общества», гиперболизации принципа физиологизма, обращении меньшего внимания социальным основам бытия.Глава II Романтический реализм в рассказе «Дети природы»2.1.Хафиз – центр притяжения в рассказе «Дети природы»Рассказ «Дети природы» отличается от мрачных и жёстких произведений писателя, созданных им в духе натуралистического метода. Рассказ весь пронизан солнечным светом, летним воздухом, атмосферой первой любви и надеждами на лучшее. Героев, как романтический ореол, окружает лето во всей его красе, поле в пору жатвы. Косьба имеет двойное значение в рассказе: это и характеристика людей труда, и толчок в развитии сюжета:Главный герой Хафиз, от лица которого ведётся повествование, – натура цельная и целеустремлённая. Он способен адекватно воспринимать мир, анализировать происходящее, и в то же время ему не чуждо романтическое мировоззрение.Сюжет рассказа прост – герой мечтает жениться на возлюбленной, но встречает препятствие со стороны её отца. К тому, как он знает, у него есть конкуренты, а отец желает найти себе зятя побогаче: «В старину, говорят, порядок был совсем другой, а теперь отец невесты старается побольше выкупа за дочь выколотить, а мать все допытывается: какая семья да какой у будущей свекрови нрав. У меня-то с этим, слава Богу, – ни братьев, ни сестёр, сам себе голова. Да и мать, пожалуй, с невесткой поладит». Весь рассказ построен на рассуждениях героя, описания им происходящих событиях, которые нанизываются на основной мотив – желании жениться на Бибиасме. И вот вскоре ему предоставляется удачный случай: дед Шахи, сам того не желая, даёт Хафизу реальный шанс: «– Послушай-ка, дедушка Шахи, – продолжал Гилажи, – а может, я подойду для твоей Асмы, а?.. Считай до трёхсот, если я за это время переплыву реку, отдашь за меня дочку? Этому Гилажи всё сходит с рук, что угодно может ляпнуть, старик даже не рассердился. То ли в шутку, то ли всерьёз он сказал, вставая: – У всех у вас на уме моя Асма! Вон вас сколько, не знаешь, за кого и выдать! Потягайтесь-ка вот с Каримом, кто за два круга вырвется вперед, тот её и получит! Я вскочил и схватил деда за руку: – Сдержишь слово?.. Отдашь? Всё произошло так быстро, что старик даже растерялся, видно, почуял, что не дело затеял, но от слова своего отказываться не стал. – Сказанное слово, что пущенная стрела, – говаривали наши предки. – Давай, бери косу!».Стоит отметить, что Карим считался отменным косцом, и никто не мог его обогнать. Но герой, стремящийся добиться своего, одерживает победу и женится на Асме.Итак, сюжет рассказа несложен, но написан талантливо и ярко, и во многом обязан своим высоким художественным уровнем образу главного героя.Каков же юный Хафиз при более пристальном наблюдении? Как уже говорилось, он целеустремлён и надёжен. Он имеет в голове чётко выстроенную структуру своей жизни: правильно вести хозяйство, работать, жениться на любимой, помогать матери, уважать старших, соблюдать пост. Это характер татарского юноши, воспитанного в национальных мусульманских традициях; характер, имеющий твёрдый стержень в своём основании, и владелец его не намерен отступать от намеченного. Писатель с первых строчек даёт установку на основную черту характера героя – его обстоятельность: «Мне двадцать один год. Хозяйство имею среднее: три коня, две коровы, десяток овец. Прошлой осенью взял у помещика строевого лесу, обновил избу, заменил подгнившие венцы. Будущей осенью думаю прикупить парочку дубовых столбов, ворота новые поставить и пристроить клеть. Затем можно и насчет бани подумать. Ничего, Бог даст, и баня будет!».Хафиз словно раскладывает всё по полочкам, мелкими шагами продвигаясь к своей цели. Из этих же действий будет состоять дальнейший путь героя к осуществлению мечты. И процесс косьбы в конце рассказа – это тоже сочетание множества действий, направленных на результат. И всё же, у Хафиза впереди дело, а потом чувства. Возможно, это национальная черта. Ведь и тётушка Фархи рассуждает также: «Вот заменишь ворота, клеть пристроишь и сватайся». Без прочной основы не построишь семью, и Хафиз это знает. Но он также знает, что у него есть эта основа, и для полного счастья ему не хватает только брака с возлюбленной. Хафиз знает себе цену и не сомневается в себе: «Без бахвальства скажу, в деревне я, слава Богу, не из последних, не замухрышка какой-нибудь. Ростом не обижен, на здоровье не жалуюсь. Насчет выпивки опять же никто не упрекнёт. Конечно, иной раз пропустишь чуточку – в праздник или когда кто помочь устраивает – с кем не бывает».Хафиз – очень цельная натура, из тех, кто раз полюбит – и уже навсегда. Поэтому его не может соблазнить другая: «Может, Фахерниса и любит меня, да сердце к другой тянется». А Фахерниса, стоит отметить, очень завидная невеста, с богатым приданым. Но Фархизу никто не нужен. Не случайно в рассказе есть фраза: «Год за годом сватаюсь». Вспомнив возраст героя, которому всего лишь двадцать один год, уже из-за одного этого обстоятельства проникаешься к нему уважением. В его любви сомневаться не приходится: «А я разве смог бы поднять руку на Бибиасму!..». Подобное вырвавшееся восклицание, которое ценнее красивых и, подчас, пустых фраз, подчёркивает глубину его чувства. Большое значение в рассказе имеют особенности речи Хафиза. Весь рассказ – его сплошной монолог, в который вкрапляются описания природы, трудового процесса или чужих диалогов, но опять-таки, в его интерпретации. Такой приём напоминает «поток сознания», который словно обеспечивает доступ читателю во внутренний мир персонажа. Этот термин был введён американским философом Уильямом Джеймсом, который считал сознание «потоком реки, в котором ощущения, воспоминания, внезапные ассоциации постоянно перебивают друг друга и причудливо, «нелогично» переплетаются». Но так как «поток сознания» предполагает почти невосстанавливаемые связи с реальностью, то монолог Хафиза нельзя полностью отнести к «потоку сознания». Вместе с тем своеобразная речь Хафиза, в которой есть и оттенок юношеского максимализма, и рассудительность, и поэтические отступления, очень ярко характеризует самого героя. Вот один из таких примеров: «Почему-то из головы не выходит наш первый разговор с Асмой (Асма – сокращённое от Бибиасма ) Год был тогда урожайный. У соседской старушки в устье Куксу была десятина проса. Повезло бедняжке, земля в тех местах тучная, просо вымахало так, что кое-где по самую грудь. Метёлки крупные, гнутся от тяжести. Старушка одна в поле – толку мало. Зачастили заморозки, испугалась она, что пропадет просо, зарезала козу, устроила помочь. Одинокой старушке вроде бы и неудобно не пособить. Да пора такая, у самого дел по горло, хлеб еще не свезён. Поломаться бы маленько, почесать затылок, да и отнекаться, но старушка мудрой оказалась. Когда я спросил, кто придёт, она первой Асму назвала. Как тут было не согласиться! К полбе скотина повадилась – давно пора снопы во двор свезти, в поле незавершённый стог стоит. Но, когда услышал об Асме, все из головы вылетело, стог теперь так и будет, наверно, мокнуть под дождем». Из этого небольшого отрывка можно вынести многое. Например, активное использование просторечных и разговорных выражений: «пособить», «помочь», «поломаться бы маленько», «почесать затылок», «отнекаться» говорит о его принадлежности к простой, крестьянской среде. Знание подробностей сельского хозяйства: «десятина проса», «тучная земля», «к полбе скотина повадилась» характеризует его как трудолюбивого и ответственного парня. Фраза «своих дел по горло» подчёркивает его занятость и постоянство в образе жизни. Сочувственное изложение бедственного состояния старушки указывает на его добрую душу и совесть, колебание, попытку отказаться («своих дел по горло») добавляет оттенок разнообразия в его характер – ведь человек не может быть полностью положительным, носителем одной доминирующей черты. Это делает характер Хафиза реалистическим. Интересна и ещё подробность, а именно умение скупыми средствами создать живописную картину быта или природы: «К полбе скотина повадилась – давно пора снопы во двор свезти, в поле незавершённый стог стоит». Или «Повезло бедняжке, земля в тех местах тучная, просо вымахало так, что кое-где по самую грудь. Метёлки крупные, гнутся от тяжести».Но, разумеется, красная нить любого эпизода – мысль об Асме. Её присутствие определяет действия Хафиза, а значит, и сюжет рассказа.Таким образом, главный герой произведения является его доминирующим элементом, центром, который определяет развитие сюжета и задаёт тон всему повествованию, поскольку на мир, созданный в рассказе, мы смотрим его глазами. 2.1.