Гумилёв и Ахматова. Роман двух поэтов

Введение
1. Ахматова в стихах Гумилева
1.1 Не суждено, чтобы сильный с сильным…
1.2 Путь конквистадора
1.3 Романтические цветы
1.4 Жемчуга
1.5 Чужое небо
1.6 Разрыв
2. Гумилев в лирике Ахматовой
1.1 Не любовь, но судьба
1.2 Вечер. Четки. Белая стая
1.3 Расстрел Н. Гумилева
3. Поэма без героя
Заключение
Список литературы

Гумилёв и Ахматова. Роман двух поэтов.

Навек я отрекаюсь от тебя.2
Это стихотворение было написано в 1912 году, оно свидетельствует об окончательном разрыве двух поэтов. Сама Ахматова говорит, что она не претендует ни на что после этого стихотворения (хоть и находит иногда свой образ в более поздних его стихах). Но стал ли этот разрыв окончательным?
Гумилев ушел добровольцем на фронт, где проявил себя храбрым и бесстрашным воином. С фронта он присылал Ахматовой свои стихи. Война стала для него испытанием и обновлением. Он вернулся в Петроград в мае 1918 года. осенью того же года он развелся с Ахматовой.
Брак Ахматовой и Гумилева распался. Но трагический образ девы-птицы так и не исчез из лирики Гумилева. Теперь, правда, в этих девах ищут его возлюбленных и жен, но очень уж похож этот образ на тот, который был создан под влиянием его отношений с прекрасной царицей Анной Ахматовой. Подруга Ахматовой Срезневская также отмечает, что в лирике Гумилева «властно и неотступно, до самых последних дней его жизни, сквозь все его увлечения и разнообразные темы маячит образ жены».1
Николай Оцуп, вспоминая Гумилева и анализируя его творчество, тое приходит к мысли, что Ахматова была совершенно особенной женщиной в его жизни, единственной в своем роде: «Ни одной своеобразной индивидуальности у воспеваемых в его лирике героинь! Все на один манер, все со стандартными прелестями, воспеваемыми в условной форме под трубадуров и Петрарку или под самых патетических поэтов Востока. Из всех женских типов выделяется один: Ахматова, быть может, именно потому, что она единственная Гумилева таким, каким он решил быть с женщинами,- не приняла».2
И Оцуп, и Маковский, и многие другие исследователи творчества Гумилева не очень высоко оценили сборник «К синей звезде», который был посвящен его парижской любви Елене: «Стихов немало, уровень их не очень высок».3
Может быть, на самом деле, Гумилев и любил ее очень, но так или иначе, критики и друзья Гумилева навсегда связали его образ с образом Анны Андреевны Ахматовой, которая, впрочем, и сама была уверена, что он по-настоящему любил всю жизнь только ее.
Одно из последних стихотворений Гумилева «Мои читатели», где Ахматова отметила строки, которые, как она сама считала, относятся к ней:
И когда женщина с прекрасным лицом,
Единственно дорогим во вселенной,
Скажет: я не люблю вас,
Я учу их, как улыбнуться
И уйти и не возвращаться больше.1
В 1921 году Гумилев был расстрелян по обвинению в участии в заговоре. Нам остались только его стихи и воспоминания его друзей, по которым мы только и можем судить, кого любил Николай Степанович. Мы не можем знать наверняка, была ли Ахматова единственной его любовью (тут уже вопрос не лирики, а психологии), но совершенно очевидно, что она была его первой и одной из самых ярких женщин. И образ ее отчетливо проступает не только в ранних романтических сборниках, но и в более поздних. Образ ее всегда связанный с болью и гибелью, но все-таки горячо любимый и нежный. В центре любовной лирики Гумилева неизменным остается образ, в общем-то, одной героини — одновременно невинной и жестокой, бесконечно милой и отталкивающей, пугающей и манящей, но всегда губящей и непонимающей. Этот образ складывался из разных компонентов, но основной и первый из них — Анна Ахматова.
2. Гумилев в лирике Ахматовой
Ахматова, казалось бы, поначалу была совершенно равнодушна к Николаю Степановичу. И когда она дала согласие не брак, это всех удивило, включая самого Гумилева. Срезневская так вспоминает об этом: «Аня никогда не писала о любви к Гумилеву, но часто упоминала о его настойчивой привязанности, о неоднократных предложениях брака и своих легкомысленных отказах и равнодушии к этим проектам. <…> И вдруг в одно прекрасное утро я получила извещение об их свадьбе. Меня это удивило. Вскоре приехала Аня и сразу пришла ко мне. Как-то мельком сказала о своем браке, и мне показалось, ничего в ней не изменилось; у нее не было совсем желания, как это часто встречается у новобрачных, поговорить о своей судьбе. Как будто это значение не может иметь значение ни для нее, ни для меня. <…> Она читала стихи <…> В них я не нашла образа Коли. Как и в последующей лирике, где скупо и мимолетно можно найти намеки о ее муже».1 Так и сложилось мнение об их любви в их же творчестве. Так все и говорят: Гумилев любил ее одну и вся его лирика была пронизана образом его первой жены Анны Ахматовой. А Ахматова долго отказывала ему, не интересовалась им, была увлечена всегда другими, и в стихах ее образ мужа только намеками, набросками, вскользь. И сама Ахматова настойчиво повторяет, что она оказала значительное влияние на лирику Гумилева, что именно под ее влиянием родились «Романтические стихи» и «Чужое небо». Ахматова находит свой образ в стихах Гумилева вплоть до последних его стихов. И в то же время акцентирует внимание, что Гумилев, имевший такое влияние на Парнасе серебряного века, на нее, на Анну Ахматову, влияния не оказал, что она самобытный поэт, не испытавший влияния своего мужа.
Можно понять Анну Андреевну. Многие критики долгое время рассказывали, что ее вывел в свет муж, обучил ее и сделал ее поэтом, что она, как поэт, выросла в петербургских салонах и т.д.: «Я до сих пор встречаю в печати (зарубежной) неверные и нелепые сведения. Так, Страховский пишет, что Гумилев считал мои стихи просто «времяпровождением жены поэта», а ... (в Америке ж), что Гумилев, женившись на мне, стал учить меня писать стихи, но скоро ученица превзошла...и т.п. Все это сущий вздор! Стихи я писала с 11 лет совершенно независимо от Николая Степановича».1 Выше мы уже приводили цитату из опровержений Ахматовой всех этих глупостей.
Отчасти стараниями самой Анны Андреевны перекос случился в другую сторону, теперь все полагают, что Ахматова чуть ли не самый лучший и великий поэт «серебряного века», а поскольку ее муж теряет рядом с этой громадой свою ценность как поэт, то и как муж ее он перестает восприниматься всерьез. И рождается новая легенда о том, что не любила она своего мужа, не ценила. И только после его расстрела осознала вдруг, какой человек был рядом с ней. Или более кощунственно: Ахматова использовала трагический образ расстрелянного по ложному обвинению мужа (а потом сына и третьего мужа в лагере) для создания собственной трагической легенды. На последнее мы и вовсе не будем обращать внимание, как на дикую нелепость.
Встречаются и уж совсем фантастические взгляды на отношения двух поэтов в поэтической сфере: «…но еще больше ему [Гумилеву] были неприятны слухи, в которых ему отводилась роль принца-консорта при знаменитой жене. Слава Ахматовой превосходила его собственную. Эти обвинения раздражали и саму Ахматову. Спустя много лет после смерти Гумилева, когда его стихи были забыты и не печатались, она тратила массу усилий, чтобы сохранить его наследие».2 Ахматова, действительно, тратила массу усилий, чтобы сохранить (и постараться не исказить) наследие своего мужа, но все остальное в приведенной цитате выдает очень поверхностный взгляд и незнание многих особенностей русской литературы.
1.1 Не любовь, но судьба
У Ахматовой было сложное и неоднозначное отношение к Гумилеву, но нельзя сказать, что она не любила его. Изучая материалы, воспоминания, исследования, становится очевидно, что Ахматова была достаточно скрытным человеком, многое держала в себе (и мы даже приводили в предыдущей главе соответствующие высказывания в воспоминаниях современников).
Здесь можно вспомнить о том, что Письма с 1906 по 1910 год Гумилев и Анна Андреевна после свадьбы сожгли – они не хотели, чтобы кто-то знал о том, что происходило между ними в этот период.
Все о чем, она не говорила, когда строились, развивались и рушились ее отношения с Гумилевым, было потом по-своему истолковано очевидцами, а более поздние ее высказывания стали восприниматься как оправдания. Даже ее сын зачастую не верил ей, полагая, что она жестокая царица, не способная любить, а только шутить, и шутя подливать яд. Такой предстала Ахматова в сборнике Гумилева «Чужое небо». Однако и Гумилев, понимал, что он для нее не пустое место. В 1914 году он писал:
А ночью в небе древнем и высоком
Я вижу записи судеб моих
И ведаю, что обо мне далеком
Звенит Ахматовой сиренный стих.
Если уж сам Гумилев говорил так, можно ли считать, что образ мужа незаметен и ничтожен в лирике Ахматовой?
Лирика Ахматовой, также как и лирика Гумилева, и любого другого поэта, не рассказывает нам об объекте любви, а только о самом авторе. Стихи Ахматовой – глубокие, исповедальные, искренние. В них вся она, вся ее любовь. Быть может, и правда, мы не увидим в ее стихах, каким она видела Гумилева, но мы можем увидеть, как она любила.
Хотя, изучая материалы, мы все больше склоняемся к той мысли, что Ахматова не столько любила Гумилева, сколько была его преданным другом. Например, в статье Юрской мы находим такое письмо Ахматовой: «Я выхожу замуж за друга моей юности Николая Гумилева, - пишет она. - Он любит меня уже 3 года, и я верю, что моя судьба быть его женой. Я ждала эту карточку [фотографию В. Голенищева-Кутузова, в которого АА была влюблена] и только после ее получения хотела сообщить Вам о своем замужестве. Вы думали, что я замолчу. О нет! Я слишком счастлива, чтобы молчать. Я пишу Вам и знаю, что он здесь, со мной, что я могу его видеть - это так безумно-хорошо! Сережа! Я не могу оторвать от него мою душу. Я отравлена на всю жизнь, горек яд неразделенной любви! Смогу ли я снова начать жить. Конечно, нет. Но Гумилев - моя Судьба, и я покорно отдаюсь ей. Не осуждайте меня, если можете. Я клянусь Вам, что этот несчастный человек будет счастлив со мной».1 Это письмо было написано за три года до брака Ахматовой с Гумилевым. После него Ахматова еще несколько раз отказывала Гумилеву, когда он делал ей предложение. И трудно сказать, что на самом деле происходило между ними в этот период, так как, мы уже указывали, свои письма этого времени они уничтожили, как, надо полагать, и многие другие свидетельства их отношений. Достоверность приведенного выше письма трудно установить, но, на наш взгляд, оно отражает истинное отношение Ахматовой к Гумилеву – не любовь, но судьба.
1.2 Вечер. Четки. Белая стая
Первый сборник стихов Ахматовой «Вечер» вышел в 1912 году, то есть через два года, после того, как она вышла замуж за Николая Гумилева. В этот сборник вошли стихи с 1909 по 1912 года, то есть время, когда отношения с Гумилевым были особенно напряженными. Это и момент ее согласия стать его женой и тут же уже наметившийся их разрыв, ставший в 1912 году уже очень отчетливым.
Образ Гумилева в лирике Ахматовой старательно игнорируется, вспоминают чаще всего стихотворение «Муж хлестал меня узорчатым / вдвое сложенным ремнем…», подчеркивая, что не хлестал ее муж, а она смогла пережить то, чего и не было – великая сила настоящей женской поэзии. Но образ мужа встречается гораздо чаще и гораздо глубже. До свадьбы Ахматова относилась к нему как будто несерьезно и играючи. Это подчеркивают все исследователи ее жизни и творчества. И все-таки была в ней какая-то нежность. Она часто говорит о милом веселом мальчике, в котором, несомненно, угадывается Николай Гумилев:
И как будто по ошибке
Я сказала: «Ты…»
Озарила тень улыбки
Милые черты.
От подобных оговорок
Всякий вспыхнет взор…
Я люблю тебя, как сорок
Ласковых сестер.1
Это стихотворение написано в 1909 году. И очень часто, возвращаясь потом к воспоминаниям о Гумилеве, Ахматова называет его мальчиком, как в 1912 году, когда драма уже была явной, а чувства хранились прежние:
В ремешках пенал и книги были,
Возвращалась я домой из школы.
Эти липы, видно, не забыли
Нашей встречи, мальчик мой веселый.1
Любовь? Нет. Мы не видим здесь той пылкой страсти, которую испытывал Гумилев, но нежность и «Я люблю тебя, как сорок / Ласковых сестер». Казалось ли Ахматовой и в самом деле все так легко и играючи, как это представляется сейчас? Вряд ли. Если бы все было так просто, если Гумилев значил для нее не больше, чем просто милый мальчик, разве появились бы уже в 1911 году такие стихи, ярко рисующие драму их семейной жизни:
Сжала руки под темной вуалью...
«Отчего ты сегодня бледна?»
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот...
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру».
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».2
Уже здесь звучат мотивы вины – столь частые в ее лирике, особенно после 1920-х годов. И сам Гумилев говорил в своих стихах об Ахматовой: «И мне жалко ее виноватую…». В чем ее вина? На наш взгляд, ее вина в том, что она и вправду оказалась сильней, что она и в самом деле, оказалась той прекрасной девой, несущей гибель, которую воспевал в своих стихах Гумилев. Ее вина в том, что она «не жена, а колдунья».
Но в этом же сборнике есть еще одно стихотворение, без всяких сомнений, о Николае Гумилеве, но с другим уже настроением:
Он любил…
Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики.
…А я была его женой.1
Его можно трактовать по-разному, как, например, стихотворение Гумилева «Из логова змиева…» одни трактуют как раздражение, другие как иронию. Также и тут, можно увидеть его как ироничную зарисовку о семейных отношениях двух людей, которым, в общем-то, семья чужда. А можно как искреннюю нежность. Впрочем, одно другому не противоречит.
Оцуп указывает: «1913 год был решающим в судьбе Ахматовой и Гумилева. Она переживает сильное чувство к «знаменитому современнику с коротким звонким именем». Гумилев, после долгих жалоб на плен, вырывается на свободу. Глава экспедиции на Сомали, он снова упоен природой, путешествием. Но разрыв произошел перед этим. О нем говорит сам Гумилев в первой версии превосходного стихотворения «Пятистопные ямбы», опубликованной в марте 1913 года в «Аполлоне»2 (мы приводили часть этого стихотворения в предыдущей главе). В этом же 1913 году у Н.Гумилева и Ольги Высотской родился сын Орест. Ахматова в своих воспоминаниях подчеркивала, что ее это не касается. Кажется, она, действительно, очень спокойно отнеслась к этому факту. В 1913 году, несмотря на разлад, который случился еще годом ранее, Гумилев и Ахматова все-таки были близкими людьми. В беседах с Павлом Лукницким Ахматова отмечает, что они были близки с Гумилевым до 1914 года, «до Тани Адамович».1 Впрочем, и эти годы они проводили больше времени порознь, чем вместе.
В 1914 году вышел сборник «Четки». Гумилев говорил об этом сборнике: «По сравнению с «Вечером», изданным два года тому назад, «Четки» представляют большой шаг вперед. Стих стал тверже, содержание каждой строки - плотнее, выбор слов - целомудренно скупым, и, что лучше всего, пропала разбросанность мысли, столь характерная для «Вечера» и составляющая скорее психологический курьез, чем особенность поэзии».2 Стих стал тверже, но темы продолжаются те же, которые были намечены в сборнике «Вечер». И образ Гумилева как друга, как милого мальчика здесь тоже присутствует. И разлад, наметившийся сразу после свадьбы, только углубился и стал осознаваться более остро.
Сборник «Белая стая», вышедший в 1917 году, в который вошли стихи с 1914 по 1917 года, весь проникнут печалью и каким-то чувством вины. Чувствовала ли она себя виноватой перед Гумилевым, или перед всем человечеством. В этом сборнике поэзия Ахматовой выходит уже на такой уровень, когда трудно улавливать реальных людей, события, которые происходили в ее жизни. Образы ее лирики теперь уже выходят за рамки реальности. Гумилев, как живой человек, был уже для нее чужим и далеким, но она осталась ему по-своему верна. Быть может, сам Гумилев, если бы остался жив, смог бы увидеть в ее более позднем творчестве свой образ. Ведь никто лучше него и самой Ахматовой не знал о том, что происходит между ними. Смогла же Ахматова в поздних стихах Гумилева без посвящения увидеть черты, которые были навеяны ее образом. Так же только сам Гумилев мог увидеть свои черты в более поздних стихах Ахматовой. Этого не мог бы сделать ни один самый дотошный исследователь – слишком уж многое Ахматова доверяла только своей памяти, за что и пришлось ей потом оправдываться, опровергать слухи, объяснять намеки.
1.3 Расстрел Н. Гумилева
25 августа 1921 года Гумилев был расстрелян. Для Ахматовой, несмотря на то, что они давно уже не были близки с Гумилевым, это стало огромным горем. И впервые, кажется, проникает в ее душу какой-то новый страх:
Страх, во тьме перебирая вещи,
Лунный луч наводит на топор.
За стеною слышен стук зловещий –
Что там, крысы, призрак или вор?
В душной кухне плещется водою,
Половицам шатким счет ведет,
С глянцевитой черной бородою
За окном чердачным промелькнет –
И притихнет. Как он зол и ловок,
Спички спрятал и свечу задул.
Лучше бы поблескиванье дул
В грудь мою направленных винтовок1
Эти боль и страх, кажется, открыли ей значение Гумилева в ее жизни – и не только в прошлой, но и в той новой, которая ждала теперь Ахматову. На панихиде именно к ней обращались как к вдвое поэта, хотя вторая жена Николая Степановича (Анна Энгельгарт) тоже присутствовала. Видимо, всем было очевидно, что истинной парой Гумилева была Ахматова, а не все последующие его увлечения. И дело тут даже не в личных отношениях. Гумилев перестал быть просто чьим-то любимым мужем, романтическим странником, человеком, которого связывали сложные отношения с другим человеком. И Ахматова теперь уже не та. Гумилев теперь уже не был только ее личным мальчиком, другом. Любовное томление совсем отходит на задний план. Немного капризная девочка с печальным взглядом тоже. Гумилев теперь стал для нее кем-то большим – неким образом ее жизни, целой эпохи. А она теперь – прежде всего поэт. Ахматова стала видеть вещи как бы более крупные. Она как будто отходит от акмеизма, который так дорожил вниманием к деталям, и которому была свойственна камерность – все это мы видели в сборниках «Вечер» и «Четки». В начале 1920-х годов ее поэзия принимает несколько патетический оттенок, становится более напряженной и глобальной. В лирике Ахматовой расширяется не только содержательно, но и по форме – она начинает писать поэмы и поэмообразные циклы. И эти изменения, несомненно, были связаны с расстрелом Николая Гумилева.
Я гибель накликала милым,
И гибли один за другим.
О, горе мне! Эти могилы
Предсказаны словом моим.
Как вороны кружатся, чуя
Горячую, свежую кровь,
Так дикие песни, ликуя,
Моя насылала любовь.
С тобою мне сладко и знойно,
Ты близок, как сердце в груди.
Дай руку мне, слушай спокойно.
Тебя заклинаю: уйди.
И пусть не узнаю я, где ты,
О Муза, его не зови,
Да будет живым, не воспетым
Моей не узнавший любви.1
Это стихотворение написано в тот же 1921 год – год расстрела Николая Степановича Гумилева, бывшего ей мужем, бывшего ей другом. Как раскаянье и как мрачное пророчество звучат эти стихи, в них однозначно читается уже вина не только перед мужем (прекрасная дева, несущая гибель возлюбленному), здесь более широкий образ – всех, кто «гибли один за другим» – не личная трагедия, но боль за судьбу всей России. В более поздних сборниках трудно уже уловить образ конкретного человека, Гумилева в частности. Лирика Ахматовой становится всеобъемлющей.
Верность мужу, чувство вины перед ним (которое и раньше встречалось в ее поэзии), невысказанная нежность – обратились силой, тяжелой мрачной силой, той, которая помогла потом Ахматовой перенести все, что выпало на ее долю, как женщины и как поэта.
3. Поэма без героя
Уже в 1920-х годах лирика Ахматовой, как мы сказали, начинает тяготеть к более крупным темам, образам и формам, отходит от акмеистической интимности и камерности. В принципе, и в более ранних ее стихах никогда нельзя сказать с уверенностью, кто ее герой: Модильяни, Анреп, Гумилев или какой-нибудь случайный мальчик с ясным взором. В последствии же Ахматова сознательно избегала узнавания прототипов, даже ставя посвящения, как, например, в «Поэме без героя», к которой есть несколько посвящений. Но эти люди становятся псевдогероями поэмы, так как единственный ее герой – эпоха. Пережитая и безвозвратно ушедшая эпоха.