Идиомы, выражающие неопределённость в современном русском языке

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
1. Фразеологизмы как единицы языка
1.1 Лингвистическое рассмотрение фразеологизмов
1.2 Определение понятия «идиома»
2. Идиомы, выражающие неопределенность
Заключение
Список используемой литературы

Идиомы, выражающие неопределённость в современном русском языке

В языке существуют идиомы, компоненты которых имеют определенную семантическую автономность. Однако существуют идиомы, не допускающие подобной интерпретации.
2. Изоморфизм vs. отсутствие изоморфизма между формальной и семантической структурой.
Данный параметр связан с параметром композициональности, однако речь здесь идет не о процессе порождения идиом, а о их рецепции, возможности их разложения на составные части. Идиомы, не обнаруживающие изоморфизма между членением формальной и семантической структуры, являются «лучшими» представителями категории идиом.
3. Семантическая сложность vs. семантическая простота
Существуют идиомы, которым можно дать семантически простое определение. Семантически простые идиомы являются «лучшими идиомами», чем семантически сложные.
4. Синтаксическая проницаемость vs. непроницаемость
Некоторые идиомы допускают введение в их компонентный состав дополнительных элементов, другие же нет.
Идиомы с синтаксически проницаемой структурой являются более регулярными, чем идиомы, не допускающие введения в их состав дополнительных элементов.
5. Наличие vs. отсутствие вариантов идиомы
Чем больше вариантов имеет идиома, тем более регулярной и, следовательно, менее идиоматичной она является.
6. Наличие vs. отсутствие коннотативно-прагматической экстенсивности.
Под этим параметром понимается наличие vs. отсутствие у идиомы экспрессивности, оценочности, эмотивности. Таким образом, идиома играть роль является более регулярной, чем идиома надраться как свинья.
7. Наличие vs. отсутствие особенностей формальной структуры
Под этим понимается прежде всего рифма и аллитерация в компонентном составе идиомы.
8. Наличие vs. отсутствие уникальных компонентов в составе идиомы
Уникальные компоненты в составе идиомы свидетельствуют о высокой степени ее нерегулярности.
9. Регулярность vs. дефектность парадигмы
Под этим параметром понимается наличие грамматических аномалий, о которых говорилось выше. Чем больше грамматических аномалий обнаруживает идиома, тем более нерегулярной она является.
10. Семантическая совместимость vs. несовместимость компонентов
Семантическая несовместимость компонентов связана прежде всего с абсурдностью соответствующего образа. Такие идиомы не допускают буквального прочтения.
11. Наличие vs. отсутствие семантической двуплановости
Разница между этим параметром и параметром семантической совместимости vs. несовместимости компонентов идиомы заключается в том, что семантическая двуплановость идиомы определяется узусом и правилами референтной отнесённости, в то время как семантическая несовместимость связана с правилами порождения синтагм.
Традиционно этот параметр считался важным критерием отличия идиом от неидиом. Таким образом, подразумевалось, что идиомы обладают семантической двуплановостью. Однако как указывает Д.О. Добровольский, данный критерий является нерелевантным, поскольку единицы, не имеющие буквального прочтения, традиционно считаются идиомами.
Следует также подчеркнуть, что параметр семантической двуплановости в принципе является достаточно спорным, так как первично декодируется фразеологическое значение, в чем заключается основной эффект фразеологизации [21]. Так, вне контекста идиома всегда идентифицируется как идиома, а не как коррелирующее свободное словосочетание.
12. Наличие vs. отсутствие мотивированности
Под этим понимается возможность интерпретации идиомы носителем языка. С когнитивной точки зрения параметр мотивированности vs. немотивированности является важным, поскольку он влияет на употребление идиомы. То, что нельзя объяснить, запоминается скорее как единое целое, в то время, как то, что может быть логически объяснено, воспринимается как более или менее регулярная комбинация слов.
Таким образом, каждый из названных параметров по отдельности не может претендовать ни на необходимость, ни на достаточность, но все в целом в духе фамильного сходства (Familienдhnlichkeit) по Витгенштейну [23; 11] формируют прототип идиомы, образующий ядро категории. Повсюду в языке мы сталкиваемся с относительно стабильным ядром и подвижной периферией. Так, несомненно в центре у нас окажутся идиомы типа заговаривать зубы, бить баклуши, вешать лапшу на уши, а на периферии идиомы типа играть роль.
Идиоме всегда свойственна фразеологическая двуплановость, поскольку помимо актуального значения она сохраняет коннотации, связанные как с исходными значениями слов-компонентов, так и с образной основой идиомы.
Поэтому значение ее намного богаче значения синонимичного слова или выражения неидиоматического характера. В то же время, присутствие дополнительных оттенков значения, экспрессивность и эмотивность обуславливают ограничения на употребление идиом: ее стилистическую маркированность и семантическую связанность.
В настоящее время лингвисты выдвинули гипотезу о том, что большинство идиом 'прозрачны' и их внутренняя форма понятна носителям языка, поскольку они основаны на концептуальных метафорах. Утверждая, что идиомы частично сохранили свою образность, эти исследователи отвергают традиционный взгляд на идиомы, согласно которому эти языковые единицы имеют значения, закрепленные за ними в силу исторических метафорических процессов и давно утратившие связь со своими прототипами.
В противоположность этому подходу когнитивная лингвистика и психолингвистика исходят из того, что основой языкового употребления являются концептуальные схемы в голове человека (большей частью метафоричные и метонимичные), которые мотивируют значения многих идиом.
Так, прямое и переносное значения идиомы связаны посредством концептуальной метафоры, которая проецирует знания человека о мире из одной области его опыта в другую. Для доказательства этой теории проводился ряд экспериментов. В частности, участников исследования просили детально обрисовать тот образ, который вызывает в их воображении та или иная идиома и ответить на ряд вопросов относительно этого образного представления.
Интервьюируемые продемонстрировали удивительное единодушие в ответах, совершенно необъяснимое с точки зрения традиционного подхода, который утверждает, что связь между самой идиомой и ее значением потеряна и ничем не регламентирована. Напрашивается вывод о том, что образные представления, вызываемые идиомами, будучи постоянными у большинства носителей языка, основаны на метафорических знаниях, которые мотивируют значения этих идиоматических выражений.

2. Идиомы, выражающие неопределенность
Проблема семантической неопределенности лексических единиц и фразеологизмов в плане их эврисемичности неоднократно обсуждалась в лингвистике.
Так, Н.Н. Амосова трактует широкое значение не как множественность значений одного и того же слова, а как «значение, содержащее максимальную степень обобщения, проявляющееся в чистом виде лишь в условиях изоляции слова из речи <…> Широкое значение слова само содержит в себе все возможности многоразличных конкретизаций, обусловленных контекстом или речевой ситуацией» [3; 114].
В.П. Жуков писал о «принципе диффузности значений» многозначного слова при его употреблении [6]; А.В. Жуков и К.А. Жуков указывают: «Всякий языковой знак (слово, фразеологизм, пословица и т.п.), взятый вне контекста (или до контекста), характеризуется в той или иной мере некоторой семантической неполнотой, недосказанностью, неопределенностью <…> Контекст <…> выполняет двойственную функцию по отношению к словам и идиомам с семантикой неопределенности: с одной стороны, он способствует разрешению, снятию семантической неопределенности, а с другой стороны, напротив, ведет к намеренной размытости содержания слова или фразеологизма, его семантической диффузности» [7; 70].
Безусловно, сама специфика тропеического создания фразеологизма обеспечивает механизм порождения семантической неоднозначности; именно поэтому значение фразеологизма может иметь какую-либо долю неопределенности.
Так, Н.Ф. Алефиренко выделяет два денотата, составляющих фразеологическое значение. По мысли автора, денотат-1 есть предметная ситуация, обозначающаяся словосочетанием – прототипом фразеологизма (буквальное значение фразеологизма); денотат-2 – переосмысленная предметная ситуация, т.е. новое, образное представление предмета фразеологической номинации (словарное значение фразеологизма). По мнению Н.Ф. Алефиренко, «наложение» денотатов и порождает семантическую неопределенность фразеологизма [1].
В.Н. Телия размытость денотативного содержания фразеологизмов связывает с внеязыковыми знаниями, или экстралингвистической информацией. Диффузность денотативного содержания идиом, по ее мнению, «вносится образным основанием метафоры, подключение которого к структуре знаний об обозначаемом чаще всего приводит к увеличению “подробностей” в самом значении <…> идиомы как знаки в своем основном большинстве не приспособлены к функции обозначения объектов из мира “Действительное”, поэтому их денотация диффузна» [14; 150–151]. В.Н. Телия высказывает важную мысль о том, что «образная мотивация, даже если она стерлась, все же успевает в процессе номинации наградить денотат такими подробностями, которые, по существу, размывают четкое категориальное основание типового представления» [14; 163].
Исследуем семантическую диффузность, неопределенность фразеологизмов в лингвокультурологическом освещении на примере идиомы ни кола ни двора, имеющей два значения: 1) „нищий; не имеющий своего жилья и хозяйства‟ и 2) „одинокий; не имеющий своего родного дома; сирота‟.
Представляется, что семантика данного фразеологизма сопряжена в речи с культурной интерпретацией фразеологического образа, который соотносится с представлениями о бездомье, о доме и связанными с этим культурными смыслами нищеты и одиночества. Сквозь призму этих представлений употребляется и понимается фразеологизм; владение этими представлениями составляет основу успешной коммуникации; их идентичность у коммуникантов ведет к пониманию или непониманию всех смыслов, а культурные прескрипции формируют ту или иную оценочность фразеологизма.
Культурная идентичность коммуникантов позволяет максимально глубоко воспринять сказанное посредством фразеологизма, и напротив – несовпадение культурных представлений ведет к недопониманию сказанного, к оставлению за пределами речи той культурной информации, которая наряду с собственно языковым значением фразеологизма участвует в описании происходящего. Разный культурный «фон», на котором осознается «фигура» фразеологизма, может приводить к семантической неопределенности, которую в той или иной мере «подрабатывает» контекстуальное окружение фразеологизма.
Проанализируем функционирование фразеологизма ни кола ни двора в речи.
Дадим вначале этимологическую справку. В древнерусском языке слово кол имело несколько значений: полоса пахотной земли шириной в две сажени; земельная мера при разделе пахоты, сенокоса; и наконец, то, которое послужило вовлечению компонента кол в образ фразеологизма, – толстая палка с заостренным концом, материал, из которого делается ограда, создается двор – пространство, огороженное такими кольями.
Дом, в котором человек живет, обозначается в образном пространстве фразеологизма с помощью кола и двора. У бездомного нечего огораживать, и потому место, им занимаемое, в образе фразеологизма получает ироническое описание, построенное на отсутствии необходимых пространственных «маркеров»: ни кола ни двора.
Однако что в русской культуре значит «дом, жилье» или зафиксированное в словарном значении фразеологизма «свое жилье»? Какие смыслы связаны с этим понятием у носителя языка? По какому праву оно свое? Принадлежит ли проживающему в нем дом? Сколько времени он там может прожить? Может ли он распоряжаться этим домом?
Не многозначность, а культурная «широкозначность» слова «дом», возникающая из-за меняющихся во времени имущественно-правовых законов о жилье, из-за многомерности самого переживаемого понятия «дом», являющегося универсальным концептом культуры [13; 4; 3], из-за различных, меняющихся во времени культурно маркированных установок, о которых имеет представление носитель языка, – вот что препятствует семантической определенности фразеологизма ни кола ни двора в речи.
Согласно Словарю Ожегова, дом – «1. Жилое (или для учреждения) здание, а также (собир.) люди, живущие в нем. 2. Квартира, а также семья, люди, живущие вместе, их хозяйство. 3. Учреждение, заведение, обслуживающее какие-н. общественные нужды. Дом культуры. 4. Династия, род (устар.)» [11: 154].
В русской ментальности одним из аспектов идеального представления о доме является имущественная принадлежность – это должен быть свой дом, принадлежащий человеку по праву.
Разностороннее представление о своем и его преимуществе над чужим выражено в пословицах и поговорках, представленных в сборнике В.И. Даля под отдельной рубрикой «Свое – чужое». Ср.: Собинка [свое] всего дороже; Что дома есть, за тем к соседу не ходить; И лиса около своей норы сытно живет; Бор сожгли, а соловушек по гнездышку плачет; Всякая птица свое гнездо любит; Малый вертеп мой лучше Синайския [Синайской] горы; Не садись под чужой забор, а хоть в крапивку, да под свой; Коли полоть, так в своем огороде; Мети всяк перед своими воротами; Крой свою крышу, а сквозь чужую не замочить; Чужим умом не скопить свой дом; Свой уголок всего краше; Своя ухитка [укрывающее место – от (устар.) «хитников» „разбойников, похитителей, хищников‟], свое скрывище [скрывающее место]; Не купец, не дворянин, а своему дому господин и мн. др.
Отсутствие прежде всего своего жилья означено в образе фразеологизма в виде отсутствия его пространственных ориентиров – кола и двора. Образ ни кола ни двора реализуется именно в смысле «своего жилья» в русских пословицах и поговорках, например, в противопоставлении «своего» – «ничьему, общему». Согласно образной «картине» поговорок, жилье бездомного обозначено общими, никому не принадлежащими, природными сущностями: Дождем покрыто, ветром огорожено; Небом покрыто, полем огорожено. Это бездомный, который, согласно поговорке, на живот лег, спиной укрылся; ему где забор, там и двор, где щель, там и постель.
Так как право владения домом или имущественного пользования, его полнота, сроки, условия и т.д. не имеют определенного, устойчивого свойства, то все возможные отступления от идеального (для говорящего / слушающего) норматива могут трактоваться как отсутствие своего дома и быть переосмыслены как бездомье. Уже благодаря этому аспекту фразеологизм ни кола ни двора нуждается в контекстуальной «доработке» при его употреблении в речи; ср.: «<…> а он уж забыл <…> как они сами в общежитии начинали – ни кола ни двора, год в общежитии жили врозь, целовались по углам!» (В. Кетлинская. «Вечер. Окна. Люди») – речь идет, судя по всему, о советском периоде, о том, что у кого-л. жилье было, однако оно не соответствовало статусу семьи – разные койко-места в комнатах в общежитии. Видимо, в дальнейшем от государства мужем и женой была получена в пользование отдельная квартира, а возможно, комната в коммунальной квартире – варианты идеального норматива «своего» жилья в советскую эпоху.
Возможно, именно имущественно-правовая неустойчивость в определении своего жилья и различных конфигураций идеала в этом отношении послужила тому, что при употреблении фразеологизма ни кола ни двора в речи с зафиксированным в словарях значением 1. „нищий; не имеющий своего жилья и хозяйства‟ в «фокус» выводится смысл „отсутствие принадлежащего исключительно самому человеку имущества, нищета‟.
Образ бездомного во фразеологизме ни кола ни двора – это, прежде всего, образ нищего (с точки зрения говорящего) человека, не имеющего своего (в том или ином смысле) имущества – жилья; жилья и какого-либо значимого (с точки зрения говорящего) в этом жилье имущества; жилья, которое (с точки зрения говорящего) нельзя считать пригодным для проживания и т.п.
Действительно, фразеологизм ни кола ни двора, судя по примерам его употребления в речи, не всегда означает (почти никогда не означает) полное отсутствие своего жилья как места, где человек проживает; скорее всего, это «крайняя бедность, у которой ни кола, ни двора, ни куриного пера…» (Г. Успенский. «Крестьянский труд»).
Так, образ бездомья в пословицах и поговорках говорит о человеке, у которого есть дом, но это дом нищего, он не может служить ни убежищем, ни пристанищем, это не настоящий, не отвечающий нормативному идеалу дома, дом.
Данное представление о бездомье как о негодном доме отражено в образах поговорок; см., например: Хоромишки, что горшки стоят: ни кола ни двора. У такого имеющего дом нищего нет хозяйства, т.е. настоящего дома: Живем богато: со двора покато, чего ни хватись, все в люди катись. В этом доме всякого нета запасено с лета; ни иголки с елки; ни кола, ни двора, ни куриного пера.
Так во фразеологизме ни кола ни двора сближаются смыслы бездомья и нищеты: и бездомный, и нищий – неимущие.
Дом нищего «ненастоящий», и сам нищий не такой, как все. Инакость нищего проявляется в сравнениях, где дом его уподоблен «иному» пространству или жилищу «иного» существа; ср. в поговорках: Моя избушка на курьих ножках, пирогом подперта, блином покрыта; Цыганский дом: три кола да посередине головня; Из пустой хоромины – либо сыч, либо сова, либо бешеная собака; Свиная закута, соломой заткнута и др.
Нищий не может поддерживать дом, вести хозяйство; его дом разваливается, и та-кой нищий может лишиться дома, стать истинно бездомным; ср.: «Отцом ты обижен, кажись, не был, а куда пошло? Осталось ни кола, ни двора, ни малого живота, ни образа помолиться, ни хлеба укусить» (А. Григорович. «Рыбаки»).
Итак, в образе фразеологизма ни кола ни двора обычно объединяются смыслы бездомья и нищеты; с помощью образа «отсутствие дома (= кола и двора)» изображается чаще всего отсутствие имущества в этом доме, полноценного хозяйства, достатка. Иллюстрации фразеологизма со всем спектром значения бездомного нищего – от истинно бездомного (не имеющего никакого жилья) до бездомного (имеющего жилье, которое не может в полной – по-разному понимаемой – мере считаться своим), а также до нищего (имеющего какое-л. жилье, но негодное для проживания, без какого-л. в нем достаточного и пригодного для хозяйства имущества и т.п.). Неопределенность, размытость семантики данного фразеологизма не всегда преодолевается даже с помощью текстового окружения; примеры употребления передают разные смыслы, которые могут быть восприняты каждый в отдельности, в зависимости от ситуации, и все одновременно.
«Ни кола, ни двора, // Зипун – весь пожиток» (И. Никитин. «Песнь бобыля»). «[Устинов] знал твердо: не будь он кормильцем-поильцем, не было бы у него ни кола ни двора» (С. Залыгин. «Комиссия»). «Отец вековечный казачий батрак, жилы вытянул: да сколько ни бейся, все равно – ни кола ни двора» (А. Серафимович. «Железный поток»). «А за такого голыша, как ты, Федька, идти [замуж] не хочется… «Новая жизнь, новая жизнь», а у самого ни кола ни двора… Свистишь в кулак» (Н. Кочин. «Девки»). «Почему вдова переехала из Ивановки сюда, где у нее ни кола, ни двора?..» (А. Рыбаков. «Тяжелый песок»). Ср. также окказиональное употребление фразеологизма: «Поэт кричит: чем я виновен пред тобой, // Что с юности терплю // Фортуны злой гоненье? // Ни ложки, ни угла: и все мое именье // В одном воображенье» (И. Крылов. «Богач и поэт»).
Второй смысл русского бездомья, который может оказаться в семантическом фокусе фразеологизма ни кола ни двора, – это одиночество. Данный смысл нашел свое отражение в словарном значении фразеологизма: „2. одинокий; не имеющий своего родного дома; сирота‟.
Такое бездомье обусловлено не только отсутствием дома как движимого и недвижимого имущества, но отсутствием семьи, «своих», сиротством, полным одиночеством в мире «чужих».
Этот важнейший аспект идеального норматива дома как семьи сформирован в культуре: человек нуждается не только в том, чтобы его приютили, но и приголубили, а для этого нужна семья, свой «круг» родных и близких, живущих под одной крышей. См. приведенные выше значения слова дом в Словаре Ожегова.