Мемуары Головиной В.Н. как исторический источник

Введение
Глава 1. Русская мемуарная литература II половины XVIII – начале XIX века
1.1.Место «Мемуаров» В.Н.Головиной в русской мемуаристике
Глава 2. Век Екатерины II женской мемуарной литературе II половины XVIII – начале XIX века
1.1 Екатерина II в воспоминаниях камер-фрейлины В.Н.Головиной
1.2. «Золотой век» в «Записках императрицы Екатерины II» и «Записках княгини Екатерины Романовны Дашковой»
Заключение
Источники
Список литературы

Мемуары Головиной В.Н. как исторический источник

Периодизация мемуарных источников обычно (Г. Гюбиева, А. Тартаковский) связывается с этапами развития господствующих литературно-эстетических направлений, оказывающих свое влияние на стиль альтернативной литературы, прежде всего, с классицизмом и сентиментализмом.
По мнению Г. Гюбиевой, свойственные классицизму принципы изображения личности начинают разрушаться в русской мемуаристике с конца 60-х годов XVIII века. С этого времени мемуаристы в соответствии с сентименталистской традицией начинают «писать портрет души и сердца своего».
В последние два десятилетия при характеристике мемуарных источников все большее внимание обращает на себя гендерная традиция их осмысления, предполагающая выделение «мужской» и «женской» мемуаристики, типологические различия между которыми стали проявляться уже в XVIII веке. Проблема женских «автодокументов» поднималась в работах Н. Л. Пушкаревой, М. Рюткёнен, Е. Л. Шкляевой, И. Савкиной, Ю. Солонина. Личностное начало как важнейший видовой признак мемуарного текста, по мнению исследователей «превращается в женской мемуаристике в намеренную субъективность по отношению к внешнему миру, полемическая избирательность восприятия которого служит лучшему раскрытию внутреннего мира самой мемуаристики»5. В этом отношении можно сказать, что женские мемуары по своей природе, интровертивны, т. е. ориентированы на изображение внутреннего мира личности, мира ее души и перипетий ее судьбы. Это в равной мере характеризует и записки Н. Долгорукой, и записки А. Лабзиной, и «Воспоминания» В. Головиной, и «Записки» Е. Дашковой, и даже «Записки» Екатерины II.
В тоже время стоит подчеркнуть, что документальная форма мемуаров, кажущаяся «бесхитростность» ее повествования не является гарантией ее правдивости. При оценке автобиографических записей следует также иметь в виду, что эти записи нередко составляются с явной целью самооправдания, самообороны их автора. Итак, мемуары могут служить историческим материалом, документальным свидетельством, но лишь при условии критической проверки и переработки, обычных для каждого исторического источника. Экспертизе обычно подвергаются: подлинность мемуарного памятника, т. е. действительная его принадлежность тому автору, которому он приписывается, и его достоверность, т. е. правильность сообщаемых автором сведений.
В любом случае установка на реальность – важнейшая жанровая черта любого мемуарного текста. Это прекрасно понимали и сами мемуаристы. Так, А. Болотов, сам автор грандиозного по объему мемуарного произведения, в 1790 году подверг жесткой критике мемуары своего современника П. З. Хомякова «Похождение некоторого россиянина…» за сознательную ориентацию автора на эстетический канон приключенческого романа, что привело мемуариста к «приукрашиванию» действительности.6
Главным преимуществом мемуарного текста для авторов любой эпохи была, по мнению Л. Я. Гаранина, его неофициальность, так как «и в области содержания, и в области формы она открывает широкие возможности для новаторских воплощений».7
А.Г. Тартаковский очень подробно и тщательно изучавший развитие мемуаристики в XYIII – начале XIX века с точки зрения историка и источниковеда рассматривает этот процесс как форму выработки исторического сознания. Вплоть до 30–40-х гг. XIX в., утверждает Тартаковский, мемуарные тексты писались для себя, детей и внутрисемейного употребления и не предназначались для публикации8. С этой точки зрения мемуарные жанры, занимающие маргинальное положение в литературном каноне, оказались наиболее «подходящими» для женщин. В тоже время по мнению Тартаковского «наиболее высокий статус получают мемуары, где автор говорит о себе, как о части социального Мы»9. Функционирующие в обществе и культуре стереотипы закрепляли право заниматься литературной деятельностью только за мужчиной. Если женщине и дозволялось «сочинительство», то лишь при определенных условиях: во-первых, концептуальный уровень произведений, написанных женщиной, должен быть ограничен любовно-семейной сферой; во-вторых, женские литературные тексты, которые воплощают жизненный опыт автора, не должны иметь выхода в публичное пространство. В этой связи женский мемуарный текст исследователи рассматривают как модель самоописания: женщина, не имеющая возможности публично объективировать свой личный опыт, через описание жизни других получает возможность говорить о себе.
Эстелла Елинек (Estelle C. Jelinek), сформулировавшая в своей монографии «Традиция женской автобиографии: От античности до настоящего времени» (1986) тезис о том, что «женские и мужские автобиографии отличаются», выделяет различия на уровне темы, стиля и субъекта. Темы, о которых пишут женщины, считает Елинек, связаны с семьей, ближайшими друзьями, домашними делами. Причем акцент «сохраняется на личных делах – не на профессиональных, философских или исторических событиях, о которых более часто пишут мужчины»10. Стиль женских автобиографий исследовательница определяет как фрагментарный, нецельный, нехронологический. Субъект женского автобиографического текста, по мнению Елинек, характеризуется многомерностью, в отличие от «самонадеянного, одномерного Я мужской автобиографии». Женщины «часто рисуют… образ Я, расцвеченный чувством несоответствия и отчуждения, существования в качестве аутсайдера или “другого”, они ощущают потребность в аутентичности, в доказательстве своей самоценности»11.
1.1.Место «Мемуаров» В.Н.Головиной в русской мемуаристике
Начало истории русской женской мемуаристики относится к 50–60-м гг. XVIII в., когда индивидуальный мир личности стал представлять интерес для литературы. Среди наиболее известных текстов, стоявших у истоков русской женской автодокументальной литературы, исследователи называют «Своеручные записки княгини Натальи Борисовны Долгоруковой» (1767, первая публикация в 1810 г.), «Записки императрицы Екатерины II» (последняя редакция осуществлена в 90-е гг. XVIII в., впервые опубликованы в 1859 г.), «Записки княгини Екатерины Дашковой» (1804–1805, в русском переводе впервые опубликованы в 1859 г.), «Воспоминания» А.Е. Лабзиной (1810, первая публикация в 1903 г.). Как видно из этого перечня, за исключением «Записок» Долгорукой, все названные тесты были опубликованы значительно позднее их написания. В ряду этих произведений стоят «Записки» В.Н.Головиной.
«Мемуары» Варвары Николаевны Головиной (1807–1817), впервые опубликованы в русском переводе в 1899 г. Свои «Мемуары» В.Н.Головина писала на протяжении примерно десяти лет, завершив работу над ними около 1817г. Писала она по-французски и «под явным влиянием французской литературной традиции»12. Однако публикация состоялась спустя много лет после смерти автора – сначала на языке оригинала, а затем в переводах на английский и русский языки, однако еще до публикации мемуары широко ходили по рукам и спискам.
Так, Е.Шумигорский, в предисловии к первому изданию «Записок» Головиной опубликованных в первом номере «Исторического вестника» за 1899, пишет о том, что они «в нескольких копиях с французского оригинала, известны весьма немногим лицам, сообщившим небольшие отрывки из них во всеобщее сведение как бы для того только, чтобы подразнить законное любопытство читателей. Прежде всего, выдержки из “Записок”, в переводе на русский язык, привел в своих сочинениях кн. П. А. Вяземский (Кн. П. А. Вяземский: “Полное собрание сочинений”, VIII, 84 — 88.), а затем, весьма недавно они появились в изданиях гр. С. Д. Шереметева (“Отголоски XVIII в.”, VI, и “Архив села Михайловского”, I, LXXIV, LXXV.) и, как цитаты, в сочинениях г. Бильбасова (Бильбасов: “История Екатерины II”, I, 246, II, 456 и след., XII, ч. 2-я. 497 — 499, 528.) и Шумигорского (Шумигорский: “Екатерина Ивановна Нелидова”, passim.). Во Франции, вероятно, из иезуитского источника также обнародованы два небольших отрывка из “Записок” за подписью: один — гр. Фицтума, а другой — маркиза Коста де-Борегара (Catherine II d'apres des memoires inedits. Par le comte Vitzthum. Paris, 1890. — La mort de l'empereur Paul I. Par m-r le marquis Costa de Beauregard. Paris. 1896. (Revue d'histoire diplomatique, X, 360).); они переведены были на русский язык г. Шильдером и напечатаны в “Русской Старине” по поводу исполнившегося столетия со дня кончины Екатерины II (“Русская Старина”, 1896, XI, 472 — 480.), г. Майковым в “Русском Обозрении” (“Русское Обозрение”, III, 811.) и г. Бартеневым в “Русском Архиве” (“Русский Архив”, 1890, II, 281, 1897, II.)13.
Отдельным изданием «Мемуары графини Головиной, урожденной графини Голициной (1766-1821)» вышли затем в Москве в издательстве «Сфинкс» в 1911. Автором вступительной статьи стал К. Валишевский. Валишевский подробно описывает историю жизни Варвары Николаевны, а также касается вопросов появления у него рукописи «Мемуаров».
В следующий раз «Мемуары» Головиной вышли только в 1996 году в серии «Россия в мемуарах», объединенные в одном издании под названием «История жизни благородной женщины» с воспоминаниями А.Е.Лабазиной и Е.А.Сабанеевой. Целью этого издания, как указывает составитель и автор предисловия В.М.Бокова, было собрать под одной обложкой воспоминания женщин, хотя и принадлежавших к дворянскому сословию, но по социальному уровню, тем не менее, значительно разнящихся. Отдельными изданиями «Мемуары» В.Н.Головиной выходили еще в 2000, 2005 и в 2006гг. В первом случае предисловие к изданию писал С.А Никитин, во последнем - предисловие отсутствует, но в качестве приложения приведен текст К.Валишевского из издания 1911г.
Целое сорокалетие заключила в своих дневниках камер-фрейлина. Записки Головина писала, как она сама указывает по настоянию и с «одобрения любимой ею императрицы Елизаветы Алексеевны, естественно, поэтому, при всей своей искренности и правдивости, она касалась в своих воспоминаниях только тех предметов, которые она считала интересными для царственной своей подруги, или тех, на которые она желала обратить ее внимание»14. Поэтому биографические данные в «Мемуарах» крайне скудны. Тем не менее, говоря о мемуарах, нельзя не коснуться личности их автора.
Глава 2. Век Екатерины II женской мемуарной литературе II половины XVIII – начале XIX века
1.1 Екатерина II в воспоминаниях камер-фрейлины В.Н.Головиной
Графина Варвара Николаевна Головина (1766 - 1821) была дочерью генерал-лейтенанта князя Николая Федоровича Голицына, женой гофмейстера, а затем члена Государственного совета графа Николая Николаевича Головина, родной племянницей знаменитого Ивана Ивановича Шувалова и провела свою жизнь в среде и обстоятельствах, предназначавшихся ей по рождению и положению в обществе. Ее лично не коснулись внешние потрясения – войны, смуты, и это позволило ей прожить жизнь, занимаясь почти исключительно собой, своими детьми и делами того небольшого круга лиц, которые находились рядом с ней. «Она шестнадцати лет сделалась фрейлиной императрицы Екатерины II, девятнадцати вышла замуж, стала хозяйкой известного в Петербурге салона, была приближена ко двору, несколько лет прожила во Франции, вырастила двух дочерей, выдала их замуж, написала свои мемуары»15. Что касается личности Головиной, то, по отзывам современников, графиня Головина отличалась «не только своею красотою, но и своим образованием, умом и художественными дарованиями; мягкий и добрый характер, безупречная репутация, благородство в мыслях и действиях, также резко отличали графиню Головину от многих других представительниц высшего общества ее времени»16.
В жизни самой Головиной, как отличают исследователи, наиболее счастливый период был во времена царствования Екатерины II. Когда в 1793 г. Екатерина обручила своего любимого внука великого князя Александра Павловича с принцессой баденской Луизой, в православии великой княжной Елисаветой Алексеевной, был образован особый двор, гофмейстером которого назначен был граф H. Н. Головин. А фрейлиной к невестке императрица назначила Головину, которую она давно оценила за ее преданность к себе, мягкий характер и нравственную чистоту. Елизавета стала одним из центральных персонажей мемуаров В.Н.Головиной, ценность которых состоит в том, что в них представлена картина эпохи в общественной и частной жизни. Мы же остановимся на главах мемуаров Головиной, касающихся императрицы.
Екатерине II в мемуарах Головиной посвящены первые пять глав. Хотя сама императрица появляется в мемуарах только во второй главе. Первая же глава, по сути, посвящена детским годам и периоду до появления Головиной на придворной службе. По мнению исследователей «Мемуаров» Головиной в них присутствует «исповедь чужим словом, «разыгрывание» литературных и др. стереотипов женственности для создания собственного Я, его противоречивость и разорванность»17. И это отчетливо проявляется уже во второй главе, когда Головина начинает описывать императрицу от имени великой княгини Елизаветы Алексеевны.
Яркая, незаурядная личность Екатерины II, ее долгая жизнь - прожила 67 лет, длительное царствование – была на троне почти 34 года – дали обильную пищу для мемуаристов и богатейший материал для историков, литераторов, деятелей искусств. В этом разнообразном и разноголосом хоре, который звучит вот уже более 200 лет, слышны различные голоса – от восторженных и панегирических до возмущенных и уничижительных.
«Ее царствование было блистательно» – читаем мы в «Записках графа Сегюра», французского посланника в России, близко наблюдавшего Екатерину в течение четырех лет (1785-1789 гг.). Он и дал ей емкую характеристику, назвав «величественной императрицей» и «любезной дамой». Головина же , назначенная фрейлиной к царскому двору в 1789 году, писала: «Она покрыла славой Россию, ее материнская заботливость распространялась на каждого, как бы он незначителен ни был». Когда появлялась императрица, - свидетельствует фрейлина - на лицах возникало такое выражение, точно все говорили: « Я вижу ее, я счастлив, она наша опора, наша мать»18.
Этот ряд панегириков можно было бы продолжать бесконечно, поскольку Екатерина в совершенстве владела искусством творить миф о собственной персоне и внушать его не только своим подданным, но и умнейшим людям в Европе. Французские просветители Вольтер и Гримм, Дидро и Деламбер в какой-то момент поверили, что осуществилась их мечта об идеальном правителе, и в Российской империи воцарился «философ на троне».
Однако существуют и иные мнения. «Если царствовать значит знать слабости души человеческой и ею пользоваться, - писал А.С.Пушкин, - то в сем отношении Екатерина заслуживает удивление потомства. Ее великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали»19. Пушкин сомневался в искренности Екатерины, называл ее «Тартюфом в юбке и короне». Еще более резко отзывался о ней автор трактата «О повреждении нравов в России» князь М.М.Щербатов, современник императрицы, который говорил: «Ее пороки суть: любострастна, и совсем вверяющаяся своим любимцам»20. И уж совсем непримиримо и жестко звучат слова историка XX века А.А. Лебедева: «Женщина, историю которой нельзя читать при дамах, полуграмотная потаскуха, превратившая царский дом в публичный»21.
Возвращаясь к мемуарам Головиной, можно сказать, что воспоминания о времени Екатерины «как бы излучают тихий вечерний свет – свет ушедшей счастливой молодости»22. В тоже время, если оценка Екатерины может быть спорной, то наиболее ценным местом в мемуарах Головиной становятся частные повседневные подробности жизни двора. О. Елисеева в работе «Повседневная жизнь благородного сословия в золотой век Екатерины» обращается к формированию образа Екатерины II, как справедливой правительницы, покровительницы наук и искусств посредством различных праздников. Так, например, Головина подробно описывает вечерний распорядок эрмитажных собраний буквально по дням недели, что является ценным источником для воссоздания придворной жизни: «По воскресеньям в Эрмитаже устраивалось большое собрание, на которое допускался весь дипломатический корпус и особы первых двух классов. Государыня выходила в зал, где было собрано все общество, и вела беседу с окружающими. Затем все следовали за ней в театр. Ужин после этого никогда не подавался.
По понедельникам бывали ужин и бал у великого князя Павла Петровича. По вторникам я дежурила вместе с другой фрейлиной; мы почти весь вечер проводили в так называемой Бриллиантовой комнате…Императрица играла здесь в карты со своими старыми придворными, а две дежурные фрейлины сидели у стола и дежурные кавалеры занимали их разговорами.
В четверг было малое собрание в Эрмитаже, бал, спектакль и ужин. Иностранные министры в этот день не приглашались, но их допускали в воскресенье вечером, так же как и некоторых дам, пользовавшихся благосклонностью государыни. В пятницу я опять дежурила, а в субботу у наследника устраивался прелестный праздник, который начинался прямо со спектакля. Бал, всегда очень оживленный, продолжался до ужина, подававшегося прямо в той же зале,, где играли спектакль. Большой стол ставился посреди залы, а маленькие столы в ложах. Великий князь и его супруга ужинали на ходу, принимая всех гостей в высшей степени любезно. После ужина бал возобновлялся и заканчивался очень поздно. Гости разъезжались при свете факелов, что производило очаровательный и своеобразный эффект на ледяной поверхности красавицы Невы»23. Это время – 80-е годы XYIII века, Головина описывает, как самое блестящее в жизни двора.
1.2. «Золотой век» в «Записках императрицы Екатерины II» и «Записках княгини Екатерины Романовны Дашковой»
В тоже время, когда речь идет о русской мемуаристке, необходимо помнить о наследии самой императрицы, пусть даже она по происхождению не была русской. Екатерина II, женщина на престоле, как бы ни смотреть на её личные и государственные качества, любила брать перо в руки. Царица не только лично составляла различные декреты и юридические документы, но испытывала себя на поприще литературы, науки и политики, не говоря уже о её богатой и всесторонней переписке. С технической точки зрения это в основном творчество на французском языке. Мемуары Екатерины относятся к периоду до её восхождения на престол (1744-1759) и главным образом доносят до нас записки касающиеся царствования Елизаветы. Главный методологический постулат исследователей мемуаристики в любой стране и эпохе - осторожный и критический подход - не теряет своей правоты и в отношении к мемуарам Екатерины: там всё выходит гладко и ставит будущую императрицу в исключительно положительном свете. Тем не менее, в целом они необыкновенно ценны для историков и интересны для любителей литературы. Мемуары Екатерины II издавались несколько раз на русском и французском языках, в частности в Петербурге в 1907 г. под названием «Записки». Французский текст стал также основой для переводов на другие языки, в том числе на немецкий и польский.