Образные эталоны метафорической номинации в диалектической речи

Содержание
Содержание
Введение
Глава I. Метафорическая номинация
Глава II. Образные эталоны метафорической номинации
Глава III. Образные эталоны метафорической номинации в диалектической речи
Заключение
Список литературы

Образные эталоны метафорической номинации в диалектической речи

3. Лингвокогнитивное (Дж. Лакофф, Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, Э.В. Будаев, Н.Н. Болдырев, Д.О. Добровольский, Ю.Н. Караулов, Е.С. Кубрякова, М.Г. Мелентьева, А.Б. Ряпосова, А.В. Степаненко, А.П. Чудинов и др.): метафора понимается как механизм познания окружающей действительности, позволяющий обнаруживать сходство между различными предметами и явлениями вследствие применения знаний и опыта, приобретенных в одной области, для решения проблем в другой области, и исследуются ее когнитивные функции.
В русле общего когнитивного подхода к изучению метафоры в последние годы сформировались различные теории: теория концептуальной интеграции (М. Тернер, Ж. Фоконье), теория первичных и сложных метафор (Дж. Грэди), теория концептуальной проекции (К. Аренс), коннективная теория метафорической интерпретации (Д. Ричи), дескрипторная теория метафоры (А.Н. Баранов), когнитивно-дискурсивная теория метафоры (А.П. Чудинов) и др. В американской лингвокогнитологии наибольшее распространение получила теория концептуальной интеграции, в российской и украинской лингвистике – дескрипторная и когнитивно-дискурсивная теории метафоры.
Теория концептуальной интеграции М. Тернера и Ж. Фоконье была разработана на основе синтеза теории ментальных пространств Ж. Фоконье и концептуальной теории метафоры Дж. Лакоффа и М. Джонсона [Баранов, 2006], отдельные положения которой подверглись пересмотру. Исследователи пришли к выводу, что метафоризация не исчерпывается проекцией из сферы-источника в сферу-мишень, как утверждалось в концептуальной теории, а включает в себя сложные интеграционные процессы, создающие новые смешанные ментальные пространства, которые способны в самом процессе концептуальной интеграции выстраивать структуру значения.
Дескрипторная теория, разработанная А.Н. Барановым [Баранов, 2006] на материале политического дискурса эпохи перестройки, основана на достижениях когнитивной лингвистики и лексической семантики и предназначена «для формализованного описания большого корпуса контекстов использования метафор, т.е. для исследования метафорики дискурса в целом, а не анализа отдельных изолированных примеров» [Баранов, 2006: 5].
Согласно данной теории метафоризация рассматривается как отображение элементов области источника в элементы области цели. Область источника и область цели понимаются как структурированные области знаний, описываемые «специальным метаязыком семантических дескрипторов – денотативных (для области цели) и сигнификативных (для области источника)» [Баранов, 2006: 6]. Совокупность однородных понятий, относящихся к одной и той же области человеческого знания, трактуется как метафорическая модель (М-модель). В рамках этой теории метафоры представлены как множество кортежей сигнификативных и денотативных дескрипторов, что «позволяет единообразно описывать контексты употребления метафор и обрабатывать их с помощью компьютерных программ – баз данных» [Баранов, 2006: 7]. Дескрипторная теория метафоры продолжает разрабатываться в трудах А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского, Ю.Н. Караулова, И.М. Кобозевой, ее идеи развиваются в работах Е.К. Казакевич, О.В. Михайловой, П.Б. Паршина, А.А. Поповой, Е.А. Шиповой и др.
Когнитивно-дискурсивная теория метафоры, разработанная А.П. Чудиновым [Чудинов 2001] на материале политического дискурса конца XX в., основана на постулатах семантической теории регулярной многозначности и когнитивной теории метафоры.
Автор использовал «все лучшее, что создано представителями каждого из названных лингвистических направлений – совершенно различных по исходным теоретическим предпосылкам и в то же время удивительно близких по методике и некоторым конкретным результатам исследования речевой деятельности» [Чудинов 2001: 6]. Согласно его теории метафора выступает как основная когнитивная операция, как важнейший способ познания и концептуализации мира в соответствии с классической концептуальной теорией Дж. Лакоффа и М. Джонсона. Для отображения структуры метафорической модели используются понятия фреймов и слотов. Фреймово-слотовая структура метафорической модели отражает обыденные представления человека о мире. Данная теория метафоры приобрела немало последователей как в российской (Н.И. Борковец, Э.В. Будаев, Т.С. Вершинина, А.А. Каслова, Е.В. Колотнина, А.Б. Ряпосова, Ю.Б. Феденева, А.А. Федосеев, О.А. Шаова и др.), так и украинской (Х.П. Дацишин, И.А. Филатенко, О.М. Чадюк и др.) лингвометафорологии.
Глава II. Образные эталоны метафорической номинации
В концептуальной сфере «Человек» наиболее активно метафорическую интерпретацию получают понятия, отражающие абстрактные сущности (жизнь, время, болезнь и т.п.). Поскольку они нуждаются в конкретизации, то интерпретируются как субъекты, объекты либо пространства, что порождает субъектные, объектные и пространственные модели. На периферии метафорического осмысления по отношению к сфере «Человек» оказываются модели, в которых значимым является моделирование объекта по типу источника: животное, растение, артефакт.
Наиболее регулярно метафорическую интерпретацию получают экзистенциальные понятия – жизнь (и входящие в нее, столь же значимые для диалектоносителя болезнь, время, социально-исторические явления) и смерть.
Жизнь метафорически воплощается 1) в пространственных моделях (жизнь как дорога, по которой движется человек, жизнь как земное и как водное пространство (Чё я знаю. Да жизнь от такую пройшла. Неспокойнаю; Раньше сами пекли. Моя мать, покойница, у колхоз пекла. Всю дороγу пекли хлеб; Ели и собак, и кошек. Это очевидец я. Это всё прошло через мою жизнь; Ну, она села и уехала куда-то туды вот. А он здесь бултыхается. Пьёт)); 2) в субъектной модели, основанной на представлениях о жизни как об активном субъекте, перемещающемся или совершающем какие-либо действия в отношении человека (Уже жись
прошла, девочки, прошла. Как будто один день проскочила; Детство прошло такое; Так вот моя молодость и прошла, и я не видела я жизни хорошей; Жись всё заставит, девчаты, всё заставит; Жизнь надолбёт – всё ценить станешь); 3) в объектной модели, представляющей жизнь как материальный предмет, наделенный соответствующими признаками (Нам уже чё, нам уже досталась своя жизнь, как жизнь досталася – ничего, не обижайся, чё теперь; Так жись складывается; Этот случай мне всю жизнь перевернул; Его жизнь же сломалась: он разошёлся с женой).
Подобным образом – в субъектной и объектной моделях – предстают социально-исторические явления: война (Да многих из нас война-то захватила; Война помешала пожить ему; Нас война заставила траву есть, лебеду есть) и социальные изменения (Ну вот чё, перевернулось всё. За пиисят лет; Перевернули всё на свете, и совсем жизнь другая стала, теперь ничё не сделаешь; После перестройки увсё и стало разваливаться).
Время в диалектном дискурсе представлено как линейное, «развернутое» по горизонтали, движущееся относительно человека, что отражено в субъектной и пространственной моделях (Так пробежит летычко; Время бежит, течёт, как вода течёт, правда?).
Субъектная модель болезни оказывается наиболее распространенной в диалектном дискурсе (Кончается, γоворю, болезнь, выходит; Всякая болезнь пристроится; Эт счас вот уже, болезнь, она приковываеть, всё; У неё склероз, разбил её окончательно) по сравнению с ее объектной моделью (Вот и поймала она сифилис; Она начала там гулять, пить, трепаться, схватила сифилис этот); «действия» болезни, направленные на человека, связаны с деструкцией и перемещением в пространстве относительно него.
Представления диалектоносителей о смерти связаны с мифологическим образом антропоморфного существа (субъектный образ), образом свободно перемещаемого материального объекта (объектный образ) или с пространством, куда уходит умерший (пространственный образ).
Поведенческая характеристика человека также может быть представлена через субъектные, объектные и пространственные образы (метафорические модели «Психологическое сближение – это физическое сближение», «Замужество – это перемещение в пространстве», «Повторный брак – это приобретение предмета» и др.), при этом многие отношения между людьми уподобляются физическим действиям различного характера, в том числе направленным на объект: как направленное перемещение в сторону объекта, взаимное перемещение относительно одной точки, вхождение в некое пространство интерпретируется психологическое сближение людей и начало физических отношений (подкатиться, сойтись, войти в жизнь). Однако поскольку, говоря о поведении человека, диалектоноситель прибегает к метафоре прежде всего для того, чтобы, характеризуя, оценить его положительно, как соответствующее этической норме, допустимое либо образцовое, или отрицательно, как не соответствующее норме, то в этой группе метафорических моделей более значимыми оказываются такие, которые свидетельствуют об интерпретации человека как животного или как предмета. При использовании образов животного мира в качестве источников метафор вступает в силу фактор антропоцентризма: человек измеряет, оценивает окружающее, избирая в качестве нормы, «нулевой точки» собственные параметрические характеристики или свое представление о «правильном», «допустимом».
Физические действия человека, характер протекания или способ выполнения которых отличается от обычного, могут быть метафорически интерпретированы как действия, совершаемые в иной сфере, например, для сообщения о приеме пищи выбирается глагол физического действия (молотить), перемещение в пространстве обозначается через глагол физического воздействия на неживой объект (перетянуть).
Метафоры, интерпретирующие психические свойства и состояния человека, отражают его интеллектуальные способности и эмоциональные состояния. Память (синонимом к которой в диалектном дискурсе выступают голова, ум, мозги) интерпретируется как пространство, заполненное информацией (в первую очередь мыслями и воспоминаниями), как субъект, выполняющий какую-либо работу, и как объект, наличествующий либо отсутствующий у человека. Информация, заполняющая память, в свою очередь, может быть представлена как объект (который теряют или находят) и как субъект (который может самостоятельно перемещаться в пространстве памяти или выходить за ее пределы): Ты смотри-ка, то всегда пою эти песни, а тут как вышибло; Вот как вот выйдет с γоловы, ничё – забывается; Да чёрт его знает, на ум пришло; У Нины память больше, она-то больше расскажет; А вот я уже скоко живу, а вот слова ще не выкидываю белорусские. Я их уже многих выкинула, но всё равно (г)де-то скажешь по-белорусски; Тот одно сказал, тот другое, и так воспоминания идут.
Метафора позволяет описать ощущения и состояния человека, а зачастую является единственным способом передать информацию подобного рода. В метафорической интерпретации чувства и ощущения предстают чаще всего как активные субъекты, совершающие физические действия по отношению к человеку-объекту. Антропоморфность, приписываемая абстрактным сущностям, позволяет говорящему описывать собственное состояние: «действие» абстрактного объясняется через метафорические употребления слов, в прямом значении относящихся к материальному, освоенному человеком, измеримому. Метафорически чаще интерпретируются те эмоциональные состояния, которые оцениваются как отрицательные: зло берет, обида взяла, печаль подковыривает, страх забрал и т.п.
Целью метафорического описания внешнего вида человека является не столько его характеристика, сколько оценивание как эстетически привлекательного или не привлекательного, соответствующего или не соответствующего принятым нормам. Метафоризация может осуществляться на основании сопоставления как с одушевленным объектом, так и с неодушевленным. В качестве основания для положительного метафорического образа используется некий образец, оцениваемый говорящим позитивно, например кукла, статуэтка, картиночка в метафорических сравнениях. Отрицательную метафорическую оценку внешности человека создают образы живых существ, внешний вид которых неприятен человеку или оценивается как отступающий от некоей нормы.
Основным источником метафоризации выступает физическая сфера человека. В физической сфере переносное значение приобретают а) действия, связанные с перемещением в пространстве, б) действия, направленные на объект.
Как перемещение в пространстве интерпретируется, в первую очередь, жизнь, в том числе ее отдельные этапы и события. Такая интерпретация жизни позволяет сделать ее измеримой путем включения в пространственную систему координат, «материализовать» протяженную во времени абстрактную сущность. Через глаголы перемещения в пространстве говорящий интерпретирует ход времени, «этапы» которого – годы и сезоны – движутся в пространстве относительно человека.
Целенаправленное перемещение в пространстве передает этапы протекания болезни (идти, прийти, найти на кого-л., ходить, уйти), называя ее начало, распространение или завершение. Как перемещение в пространстве интерпретируется и такие абстрактные сущности, как смерть (прийти, уйти), эмоциональные состояния (счастье ушло, прошло).
Сфера физического является источником регулярного переосмысления для интеллектуальной сферы. Как направленное перемещение в сторону объекта или от объекта и как вхождение и выход из некоего пространства интерпретируются особенности протекания интеллектуальной деятельности человека. Приближение / вхождение называют процесс вспоминания чего-либо, удаление / выход – процесс забывания. Таким образом, человек делает наглядным наличие / отсутствие абстрактных сущностей (воспоминаний, мыслей). Физическое перемещение в пространстве также позволяет «материализовать» межличностные отношения людей.
Посредством глаголов, называющих воздействие на объект (манипуляции с объектом и деструктивные действия в отношении него), наиболее активно интерпретируются межличностные отношения людей.
Как приобретение объекта, овладение им интерпретируется контроль со стороны субъекта, доминирование в отношениях, начало совместной жизни (держать в руках, верх взять, найти, попасться, принять). Характером физического воздействия на объект в метафорических номинациях определяется характер межличностных отношений (оттолкнуть, воевать, поливать грязью, давить, обсасывать, крутить), которые также интерпретируются как разрушение, уничтожение объекта (подсечь, в ложке утопить, поедать, проглотить, сожрать) и как изменение положения объекта в пространстве (поднять, поставить на ноги).
Через глаголы деструктивного воздействия на объект и глаголы уничтожения активно осмысляются персонифицированные в субъектных образах абстрактные сущности: болезнь, война, жизнь, различные эмоции.
Это может быть овладение объектом (страх взял, зло берет, достаться, попасться, захватить), деструктивное воздействие на объект (надолбить, перевернуть, бить, бросать, трясти, подковыривать), разрушение и уничтожение объекта (разбить, съесть, развалить, убить), изменение положения объекта в пространстве (принести, унести). При этом в роли объекта чаще всего выступает человек, однако действие может быть направлено и на саму абстрактную сущность – жизнь, смерть или социальную ситуацию.
Как действия, направленные на объект, регулярно интерпретируются в метафорических номинациях процессы и состояния, относящиеся к интеллектуальной сфере человека: забывание, невозможность самостоятельно принимать решения определяются как утрата объекта (потерять, терять) или изменение положения объекта в пространстве (выбить, вышибить, выкинуть). Отдельные действия человека также могут быть интерпретированы как физическое воздействие на объект, например, трудовые действия (шлепать, отдубасить, пропахать), разнообразные бытовые действия (молотить – ‘Танцевать’, ‘Есть’, наворачивать – ‘Пить’, долбить – ‘Есть’, мазаться – ‘Краситься’), речевые действия (тянуть, вытягивать, наворачивать, строчить, молотить).
Эмоции человека интерпретируются в основном как физические действия. Абстрактные сущности также моделируются на основе действий, сопровождающих наглядно-конкретный способ освоения мира. В большинстве случаев внутренний мир человека конструируется по аналогии с внешним.
Выраженные в метафорах представления о человеке, моделируемые на основании переосмысления составляющих понятийной сферы «Человек», в большинстве своем организуются по базовой модели, в соответствии с которой материально не выраженные, в первую очередь психические, процессы и состояния соотносимы с физическими действиями человека.
Фрагменты понятийной сферы «Человек», связанные с абстрактными сущностями, интерпретируются в соответствии с базовой моделью «Абстрактная сущность – это человек».
Отдельные метафоры данной понятийной сферы относятся к ориентационным, по классификации Дж. Лакоффа и М. Джонсона: это метафоры, основанные на физическом и культурном опыте человека, связанные с пространственной ориентацией и отражающие организацию целого фрагмента реальности по образцу некоего другого фрагмента. Они могут быть представлены как противопоставления типа «верх – низ», «внутри – снаружи», «передняя сторона – задняя сторона», «широкое – узкое» и выявляются в сферах, непосредственно не связанных с какой-либо системой координат, например, в сфере чувств, в сфере социальных отношений, в сфере морали и нравственности [Лакофф, Джонсон, 1990].
При этом модель, дискурсивной реализацией которой является конкретная ориентационная метафора, относится одновременно и к ориентационной модели, и к конкретной базовой метафорической модели. Например, модель «Помощь в развитии, становлении – это перемещение объекта вверх» входит в базовую модель «Психологические процессы/состояния – это физические действия/состояния» и в ориентационную модель «Подъем – это положительное изменение», являющуюся частной реализацией ориентационной модели «Верх – это хорошо». Таким образом, одна и та же метафора может находиться на пересечении метафорических моделей, по-разному интерпретируя объект метафорической экспансии. Такие модели не вступают между собой в противоречие.
Анализируемые метафоры отражают специфику миромоделирования в диалектной языковой картине мира. Одной из значимых особенностей восприятия мира диалектоносителями является идея неконтролируемости жизни, получающая регулярное отражение в метафорах диалектного дискурса. Данная позиция отражается в метафорических моделях, интерпретирующих абстрактные сущности как активные субъекты, оказывающие воздействие на человека либо независимо от него перемещающиеся в пространстве (война заставила, жизнь сгубила, горе убило, жизнь прошла, счастье ушло, болезнь пришла). Наделяя абстрактные сущности способностью действовать независимо от человека, говорящий одновременно констатирует невозможность контролировать происходящее в его жизни.
Мир природы также используется как сфера-источник метафорической экспансии. Наиболее активно метафорическое переосмысление образа животного используется для интерпретации поведения человека (лизнуть, гавкнуть, чушка, телок, козочка).
Метафорически интерпретируются трудовые действия и состояния трудящегося человека (запрячься, быть в хомуте, работать, как ишак, как лошади), речевые действия (мурлыкать, смеяться, как лошадь), внешний вид (чушка, лось). Единичны метафоры, в которых через образы животного мира интерпретируется физическое состояние (черепаха), межличностное поведение (снюхаться), поведение вообще (звери).
Образы птиц используются в качестве источника метафоризации прежде всего в сфере интеллектуального: скорость перемещения птицы сопоставима в сознании говорящего со скоростью исчезновения/восстановления информации в памяти человека (вылететь, повылетать, налететь на ум). Тот же параметр «скорость» значим и для интерпретации жизненных событий как того, что пролетело, улетело.
Поведение птиц, в первую очередь, домашних интерпретируется как поведение человека (кукушка, как петушок, как курица, как цыплята). Как взросление птицы интерпретируется становление человека, обретение им самостоятельности и обустройство жизни в целом (оперяться). Образы птиц становятся источником для интерпретации физических действий (залетать, перелететь, разлететься), речевых действий (чирикать, прокукарекать), внешнего вида (как общипленный рябчик).