Международный терроризм в глобальном городе

Введение
Глава 1. Роль городов в мировой политике
Глава 2. Основные подходы к международному терроризму
Глава 3. Террористические атаки в глобальных городах и борьба с ними
Заключение
Список использованных источников и литературы

Международный терроризм в глобальном городе

Но, несмотря на это, никто не сможет отрицать важную роль городов в системе международных отношений. Например, один из крупнейших современных исследователей мировых городов Питер Тейлор считает, что города являются международными центрами в области профессиональных услуг (например, рекламы, консалтинга, бухучета, юридических услуг и т. д.). Формирование и развитие мировых городов, по мнению Тейлора, происходит благодаря потокам между ними (капитала, рабочей силы, информации, управления и проч.), а не в силу каких-то внутренних качеств этих городов. Поэтому важной является способность города замкнуть эти потоки на себя, иначе он неминуемо проиграет конкурентам. Отношения между мировыми городами строго иерархичны. Существует три класса мировых городов: «альфа», «бета» и «гамма»15. Занимающие нижнюю строчку в иерархии гамма-города тесно связаны с промышленностью, добычей и переработкой сырья (в том числе и на окрестных территориях). Бета-города живут за счет перераспределения потоков, порождаемых подконтрольными гамма-городами. А альфа-города специализируются на предоставлении услуг бета-городам. Каждый город имеет свою зону ответственности, которая достаточно четко очерчена, а изменение положения в этой иерархии и расширение или сокращение подконтрольного экономического пространства происходит очень медленно16.
Кроме Тейлора рассмотрением глобальной роли городов занимался М. Кастелз17, который использовал для этого понятие информационных систем. С его точки зрения, город глобального мира обладает определенной независимостью от национального политического руководства в силу обилия своих собственных информационных связей, позволяющих выйти городу как актору мировой системы взаимоотношений на первый план по сравнению с государством-нацией. В связи с этим в геополитике используется термин «мировой город». Кастелз характеризует современный город, употребляя термины «информационный город», «дуалистичный город», «глобальный город»18.
Итак, используя терминологию, предложенную Тейлором, бета-города имеют возможность оказывать серьезное влияние на политику своего государства, а иногда даже проводить свою, тем не менее, на сегодняшний день они этого не делают (если не брать такие города как Гонконг, который стремится к независимости), а зачастую наоборот стараются помогать своему государству. Очень часто правительство той или иной страны называется по имени столицы, что подтверждает последний тезис.
Глава 2. Основные подходы к международному терроризму
В настоящее время проблема международного терроризма становится одной из приоритетных для мирового сообщества, так как атаки террористов происходят во всех регионах мира, большинство государств уже испытало на себе сокрушительные последствия террора.
В исследовательской литературе существует большой количество определений международному терроризму, однако единого подхода так и не выработано. В частности, Ю.А. Брусницин в своей диссертации пишет о существовании 250 различных определений этому явлению19. В статье В.И. Трубникова предпринята попытка объяснить, почему террор и терроризм так сложно определить: «Действительно, мировому сообществу пока не удается выработать общеприемлемое определение террориз­ма. Причина не просто в том, что терроризм как явление постоянно меняется, обращается к новым лозунгам, использует в своей практике все более изощренные средства и техноло­гии. Сказывается целый ряд политических, социальных, психо­логических, наконец, исторических факторов, которые, несмотря на общее понимание масштабов угрозы, исходящей от совре­менного терроризма, по-прежнему определяют существенные различия в подходах к содержанию этого явления»20.
В настоящее время эксперты склонны ставить в основу международного терроризма наличие идеологии. Этот факт изложен в определении терроризма, данного российским исследователем В.Е. Петрищевым. Он пишет: «это систематическое, социально или политически мотивированное, идеологически обоснованное использование насилия, либо угроз применения такового, посредством которого через устрашение физических лиц осуществляется управление их поведением в выгодном для террористов направлении и достигаются преследуемые террористами цели»21.
Другой отечественный ученый, С.М. Ермаков, считает целесообразным поделить термин терроризм на три отдельных блока. В рамках первого блока терроризм выступает как «не обычное уголовное, а некое «сверхпреступление», бороться с которым обычными методами с использованием действующего законодательства практически невозможно»22. В связи с этим Ермаков предлагает дать государственным органам, отвечающим за безопасность государства, специальные дополнительные полномочия, «вплоть до тайного уничтожения террористов в любом государстве мира»23. Однако такой подход легко подвергается критике, так как, по большому счету, нарушает основы международного права.
Второй блок, по Ермакову, становится все более популярным в мировом сообществе. Он «определяет терроризм не просто как явление или феномен новой эпохи, а как некую форму войны, причем в качестве методов и способов могут использоваться все доступные в данный момент средства для достижения поставленной цели. Причины возникновения войн и терроризма имеют общие корни, и, следовательно, бороться с ним нужно в основном военными методами, отдав приоритеты при проведении контртеррористических операций военным»24. Это определение также противоречит нормам международного права (нарушение прав человека). Кроме того, оно не предусматривает борьбы с самими причинами терроризма.
Третий блок является наиболее приемлемым и поддерживается другими исследователями, в частности, Н. Злобиным25. Он говорит, что «терроризм – это сложное социально-политическое явление, в основе которого лежит спектр социальных противоречий, включающий экстремистскую террористическую идеологию, структуры для проведения террористических действий. При этом терроризм представляет собой одну из разновидностей политического экстремизма и относится к той области политической борьбы, которая использует насильственные формы и методы, запрещаемые законом»26.
Таким образом, тот факт, что единый подход к определению терроризма так и не выработан, говорит о том, что принятие общесогласованной Всеобъемлющей конвенции по борьбе с международным терроризмом является крайне актуальной.
Чтобы понять суть явления, нужно хорошо разобраться в формах его проявления. Ниже будут приведены некоторые классификации терроризма.
В. Витюк и С. Эфиров в книге «Левый» терроризм на Западе: история и современность» предлагают следующую классификацию27:
1. государственный террор и оппозиционный терроризм;
2. международный и транснациональный терроризм;
3. по социальной направленности: социальный; националистический; 3. религиозный.
А. Крайнев в статье «Терроризм – глобальная проблема современности»28 приводит такую классификацию:
1. политико-социальный (примером может служить РАФ в ФРГ), порождаемый движениями в духе гипертрофированного регионализма (ЭТА в Испании, ИРА в Северной Ирландии, КРП в Турции);
2. политико-религиозный (прежде всего, насильственный действия исламистских экстремистов).
Ф. Форсайт считает, что возможна следующая классификация29:
1. национальный (региональный).
2. одномерный (английский «Фронт освобождения животных»);
3. политический;
4. религиозный.
М.П. Требин в книге «Терроризм в XXI веке дает следующую классификацию30:
1. внутригосударственный и транснациональный терроризм;
2. международный терроризм;
3. государственной террор и негосударственный терроризм;
4. этнический и религиозный терроризм.
5. левый и правый терроризм.
6. демонстративный и инструментальный.
7. терроризм с применением обычных средств поражения и терроризм с применением оружия массового поражения (биологический, химический, ядерный)
8. наземный, морской, воздушный, космический и компьютерный терроризм.
Классификаций терроризма, как и трактовок данного понятия очень много. Практически каждый исследователь, политолог, социолог, психолог или же любой другой специалист, занимающий разработками концепций к проблеме терроризма, сможет дать собственное определение и собственную классификацию. Другое дело, сильно ли будут различаться данные формулировки и классификации между собой. Однако можно сказать, что все определения схожи между собой. Для разработки законодательных актов следует скорее опираться на общие черты, а при построении собственной теории делать упор на различия.
При составлении нормативно-правовых документов чиновники чаще опираются на уже используемы в законодательных акта определения, нежели на определения, которые можно найти в трудах ученых.
Такая многоликость понятия является негативным пунктом для тех, кто борется с терроризмом, и позитивным для тех, кто им занимает, т.к. расплывчатость некоторых формулировок дает иногда им возможность уйти от наказания. Однако время идет, правоохранительные органы набираются опыты и модернизируют законодательные акты, что делает или, по крайней мере, должно делать борьбу с терроризмом более эффективной.
Очень важно рассмотреть явления международного терроризма в контексте изменения отношения к самому понятию войны в условиях глобализации.
Так, война уже перестала быть монополией государственных акторов международных отношений, и очевидно, что эпоха межгосударственных война подошла к концу. Сегодня мы являемся свидетелями процесса приватизации насилия. Государства утратили роль фактических монополистов в вопросах войны и мира, и, напротив негосударственные, а зачастую и частные, акторы обретают каждый раз больше возможностей для влияния в этой сфере.
Изменение природы войн было спровоцировано отчасти изменением природы их происхождения. По многим критериям «новые войны» 1990-х годов стали продолжением внутригосударственных конфликтов и противоречий, которые перешагнули официальные границы и стали проблемой для всего мирового сообщества. При этом выше упомянутые конфликты и противоречия сформировались во внутригосударственной среде в тот момент, когда на самой мировой арене царил мир. Но это далеко не все причины изменения природы войн, оно во многом было спровоцировано изменением природы международных акторов и появление новых групп субъектов.
На современном этапе государство уже не в состоянии гарантировать своим гражданам безопасность, оно утратило роль единственного гаранта социальной стабильности и мира. Раньше, как уже было упомянуто в первой главе этой работы, государство имело полномочия и возможности для делегитимизации других международных акторов, если эти последние оспаривали его монополию на насилие. На сегодняшний день на практике это уже невозможно.
Герфрид Мюнклер в своей монографии подчеркивает, что так называемым «хозяевам войны, торговцам и террористам» сегодня принадлежит основная роль в вопросах войны, та роль, которая раньше принадлежала государству. Насилие приватизировано и превращено вполне рентабельный бизнес31. Исчезновение военных баталий и линий фронта в их классическом понимании стерло четкие границы между войной и миром. Мирные договора между государствами были замещены процессами миротворчества, длительными и нестабильными. И все это стало возможным благодаря смещению центра силы в международных отношениях из-за появления новых акторов.
Основа конфликтов нового типа, как правило, экономическая. Борьба за экономические преимущества, за природные богатства превратилась в основную причину начала войн на современном этапе. Не все, но многие из новообразовавшихся международных акторов способны вести военные действия, при чем за свой собственный счет, получая средства из различных источников. Не исключается и финансовая поддержка со стороны частных лиц, государств и эмигрантских общин. Также возможны случаи продажи своих прав на эксплуатацию тех или иных природных зон; допускаются случаи преступного получения денег, такие как трафик наркотических средств или людей, или продажа своих услуг по обеспечению безопасности. И одновременно с этим эти новообразовавшиеся акторы мировой политики могут получать экономическую помощь со стороны международных организаций32.
В то же время, говоря об экономических аспектах современной войны и насилия, не стоит забывать и об их идеологических факторах; это не менее важный аспект новых войн. Этно-культурные трения и растущее количество религиозных конфликтов играют в них огромную роль. Военные столкновения, развязанные на территории Балкан и обострившиеся в последнее десятилетие, равно как и конфликты, существующие на Кавказе, в Афганистане, все они имеют одну общую черту, один общий корень, если можно так выразиться, и это этно-культурные и религиозные трения; без них эти конфликты развивались бы кардинально другим образом, или вообще бы не начинались.
Этот идеологический подтекст является неисчерпаемым ресурсом для мобилизации общественного мнения в поддержку той или иной конфликтующей стороны, о чем в свою очередь не забывают лидеры противостоящих групп. Складывается впечатление, что другие источники мотивации и легитимации использования военной силы, выступающие ранее в качестве основных в ходе войн, сейчас утратили свою значимость и приобрели маргинальный характер33. В случае международного терроризма никогда нельзя забывать про идеологический подтекст его действий. В мотивации любой террористической группы традиционно присутствует квази-религиозные и фанатические элементы, которые помогают оправдать необходимость жертв. Они присутствовали в террористической идеологии всегда, но сейчас их наличие особо заметно.
Таким образом, очевидно, что идеологическая и экономическая мотивации находятся в тесной взаимосвязи в «новых войнах». Это особенно верно, когда речь заходит о международном терроризме. Выше уже был упомянут конфликт в Чечне; можно обратиться также к террористическому режиму талибов, оправдываемого политическими мотивами, но на практике имеющему экономический подтекст. По истечению полувека члены вооруженных группировок оказались преследуемыми теми же самыми политическими силами, которые ранее помогали им финансово в обмен на вооруженную помощь в защиту экономических интересов Запада и его союзников. Это двойственное положение подтолкнуло террористические группы к организации собственной финансовой структуры, направленной на поддержание их функционирования независимо от поддержки тех или иных государственных политических объединений. Это феномен Лореттой Наполеони, автором монографии «Джихад: Как финансируется терроризм в рамках новой экономики», был назван Новой Экономикой Террора34, которая является международной сетью, связывающей между собой различные вооруженные группы при помощи систем поддержки и логистики. Здесь необходимо подчеркнуть, что подобная точка зрения базируется на рассмотрении терроризма не как некоего обобщающего термина для обозначения всей суммы национальных террористических организаций, а скорее как их интегрированного объединения, как сети международного терроризма (то, о чем говорилось в предыдущей главе).
Подводя итог, можно сказать, что на сегодняшний день возник новый концепт войны, концепт, который по своей сути не так уж и нов, это скорее возвращение к чему-то оставшемуся в прошлом. В виду этого возникает вопрос о том, можно ли характеризовать новые войны как возврат к истокам войны как таковой, еще не стесненной рамками конвенций и соглашений, сформировавшихся в Европе в начале Нового времени? Мы возвращаемся к эпохе предшествовавшей огосударствлению войны, и она, пожалуй, наиболее точно может охарактеризовать сложившуюся сегодня ситуацию: на настоящий момент государство уже перестает быть тем, чем в ту эпоху еще не являлось, а именно монополистом войны.
Так, например, Герфрид Мюнклер в своей книге обращается к рассмотрению периода Тридцатилетней войны для того, чтобы продемонстрировать определенные параллели с современными «новыми войнами». С его точки зрения, в так называемых «новых войнах» можно усмотреть похожую смесь ценностей и интересов, как государственных, так и негосударственных и частных акторов. Они характеризуются в первую очередь множественностью групп интересов, которые не нацелены на скорейшее разрешение противоречия и больше заинтересованы в продолжении насилия, чем в мире35.
Подобное историческое сравнение может прояснить особенности так называемых «новых войн» современности. Здесь мы можем говорить о трех основных тенденциях. Во-первых, идет процесс децентрализации или приватизации военного насилия. Возможно, что обязан он тем, что расходы на прямые военные столкновения в новых войнах сравнительно невелики. Легкое вооружение может быть в любой момент транспортировано и не требует длительной подготовки. А глобальные экономические подвижки к более открытому обществу и либерализации экономики упростили не только передвижение товаров и услуг в мире, - был открыт путь для более легкого перемещения террористов, наркотиков и вооружения36. Кроме того, нельзя отрицать, что международный терроризм вносит свой вклад в процесс приватизации войны. Как потенциальный актор мировой политики, международный терроризм стремится к доминированию в области военного насилия. Без сомнения, еще слишком рано говорить о том, что террористические организация становятся основными субъектами войны, эту роль по-прежнему сохраняют за собой национальные государства. Но процесс утраты ими контроля в этой области очевиден, приватизацию насилия отрицать сложно.
Это в свою очередь взаимосвязано с другим, характерным для новых войн процессом: на лицо существенная асимметрия сил и власти, то есть другими словами, совсем не обязательно, что стороны военного конфликта будут равны по своим возможностям и весу на международной арене. Именно поэтому понятие фронта уходит в прошлое, проходят сражения, но уже не остается крупных битв; как правило, военные силы сторон взаимно избегают прямого столкновения, им оно не выгодно, так как к победе в любом случае не приведет в силу затяженности конфликта, но в то же время может принести существенные потери. В то же время увеличивается процент насилия, направленного на гражданское население. Эта асимметрия характеризуется тем, что в ее рамках определенные формы насилия, которые раньше были неотъемлемой тактической частью единой военной стратегии, в настоящее время приобретают самостоятельный стратегический вес. Так происходит с партизанскими войнами, которые получили свое распространение после окончания Второй мировой войны, так происходит и с международным терроризмом37. Нет сомнений, что все сказанное выше в рамках анализа второй характеристики новых войн имеет прямое отношение к терроризму. В своей деятельности террористические организации избегают фронтов, крупных битв, направляют основную мощь своих ударов против гражданского населения, так как не могут пойти на прямое столкновение с вооруженными силами той или иной страны в силу своей относительной слабости.