МОСКОВСКИЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ САЛОНЫ И ИХ РОЛЬ В КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ РОССИИ 20-х – 30-х годов XIX века

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I ЛИТЕРАТУРНЫЕ САЛОНЫ И КРУЖКИ
КАК СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН
ГЛАВА II «ДАМСКИЕ» САЛОНЫ КАК ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФАКТИ АТРИБУТ КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ 20-х – 30-х годов XIX века
2.1. Салон Зинаиды Волконской
2.2. Салон А.П. Елагиной
2.3. Салон Каролины Павловой
2.4. Салон графини Ростопчиной
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

МОСКОВСКИЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ САЛОНЫ И ИХ РОЛЬ В КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ РОССИИ 20-х – 30-х годов XIX века

ГЛАВА I ЛИТЕРАТУРНЫЕ САЛОНЫ И КРУЖКИ
КАК СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН
Общая совокупность видов литературных объединений, теснейшим образом связанных со спецификой конкретных историко-литературных периодов, устойчиво тяготеет к базовому разделению кружков и салонов, константные признаки которых прослеживаются наиболее отчётливо.
В своей специальной статье о кружках и салонах, написанной ещё в самом конце 1920-х годов, М.И. Аронсон постоянно подчёркивал «…связь кружков и салонов с современной им литературой <…> Кружки <…> организуются по очередным задачам литературы; <…> вместе с изменением литературной системы изменяется и литературная функция кружка, изменяется определяющая его целеустремлённость. <…> нельзя отрицать за ними [кружками и салонами] крупного эволюционного значения в известныелитературные периоды, как нельзя отрицать и их большого участия в творчестве некоторых русских писателей. Самое важное в них, пожалуй, – это их центральное место в историко-литературном процессе известных литературных эпох. Изучение кружков и салонов ведёт <…> к изучению редакционной жизни повременной печати, вводит исследователя в массовую литературу изучаемой им эпохи, выдвигает понятие литературной современности <…>»1.
Великосветский салон как таковой предназначен для избранных, причём не только и не столько в чисто социальном, но и культурном, игровом отношении. Ю.М. Лотман указывал на то обстоятельство, что классический французский салон порождал не только основной жанр прециозной литературы – роман, но и особые (посвятительные) коллективные сборники как знак поклонения, своего рода реакцию на «господство женщин» в салоне.1 Об этом же писал и М.И. Аронсон: «В Европе салоны распространились во Франции, где они восходят ещё к XVI в. В XVII в. мы имеем там уже целый ряд блестящих салонов <…> В салоне маркизы де Рамбуйе <…> в честь дочери хозяйки дома, красавицы Julie, в 1641 г. посетители салона выпустили сборник “Guierlande de Julie” с 29 рисунками различных цветов и 62 мадригалами, написанными 19 посетителями салона»2. Гости салона, как правило, составляют близкий круг общения хозяйки дома, которой принято поклоняться и восхищаться. Отсюда – не просто то, что Б.М. Эйхенбаум называл «кружковой семантика»3, но отграниченный, даже интимный характер таких собраний. Хорошо известно, что в начале ХХ века посетители сред на «башне» у Вяч. Иванова преклонялись перед хозяйкой дома, человеком редкого обаяния и внутренней силы – Л.Д. Зиновьевой-Аннибал. Зиновьва-Аннибал была не только центром притяжения, но вокруг неё и с её участием образовывались различные жизненные сюжеты.
Кружок отличает от салона в идеологическом плане более толерантный его характер, а в чисто фактическом отношении – бóльшая регламентация (фактически обязателен устав кружка, причём нередко подлежащий официальному утверждению) и специализация – «социальный кризис 30 – 50-х годов XIX века <…> сказался на росте литературных кружков, их дифференциации; <…> представители различных идеологий <…> нередко встречались друг с другом в разных домах, не разрывая связей при различии убеждений. <…> Без сомнения, в крупных городских центрах существовали профессионально-писательские кружки, близкие к местным журналам, газетам <…>»1. В этом отношении примечательно то обстоятельство, что еженедельные заседания кружка чаще проводятся по будням и дробятся на условные «сезоны», причём летний период обычно выпадает из активной кружковой жизни.
Существуют объединения, которые трудно однозначно классифицировать в качестве кружка или салона – это явления промежуточные. Исторически происходит смешение видов литературных объединений, отчётливо проявившееся на русской почве в переломные 1840-е годы. Одним из примеров такого рода промежуточных, переходных объединений выступает выделяемый М.И. Аронсоном и С.А. Рейсером «тип свободного салона»: «Этот тип включает <…> книжные лавки, <…> а также кафе, клубы и другие общественные, более или менее общедоступные места»2. Применительно к приведённому ряду, особую популярность на русской почве завоёвывает клуб, где традиционно велись азартные игры (начиная со знаменитого аристократического «Английского клуба» в Москве).
Что касается взаимодействия кружков и салонов с литературным процессом, то «связь кружка с литературой есть связь двусторонняя: не только литература определяет кружок, но и кружок определяет литературу. Связь с литературой салона сравнительно проще. Больше кружка связанный с бытовой обстановкой эпохи, салон в литературной эволюции играет роль пропагандиста данной литературы в современном ему обществе. Литературный салон был в своё время посредником между писателем и читателем. Через него распространялись в обществе литературные идеи. Если кружок можно рассматривать как своеобразную организацию литературной партии, то салон играет роль литературного агитпропа. <…> Обычно именуемое в литературе салоном, “Общество Любителей Словесности и Премудрости” (оно же “Вольное Общество Премудрости и Словесности”, “О-во любителей словесной деятельности и премудрости”, “Сословие Друзей Просвещения” и т.д.) на самом деле должно быть отнесено к числу кружков. Налицо следующие характерные и обязательные для кружка признаки: определённая программа, регулярные заседания (протоколы), строго раз навсегда определённый состав и т.д. Можно говорить, и то очень условно, о салонном характере кружка, собиравшемся у молодой женщины <…>»1.
Начало XIX века отмечено мощным устремлением эпохи к образованию литературных обществ. Знаменитый дружеский союз поэтов (Парнасское братство), активным участником которого был Пушкин, возник в стенах элитарного Лицея, в основе создания которого лежала политическая доктрина М.М. Сперанского. Однако, изменение государственной политики после победоносной войны 1812 г. привёло к тому, что лицеистам фактически оказалась уготована участь «лишних людей». Тем не менее, «то, что должно было служить внешним обеспечением их судьбы, они сделали внутренней опорой личности. Отстранённые от непосредственной государственной активности, они перенесли всю полноту культурного бытия на то, чего никто не мог отнять: на словесное творчество. Ему они и придали тот самый исторический масштаб, который им был обещан при поступлении в Лицей. <…> Союз поэтов, вышедших из Лицея, был практически первой “цеховой корпорацией” мастеров слова»2.
На этом фоне происходит «блестящий расцвет салонной жизни <…> 20-х – начала 30-х годов»3. По справедливому замечанию Т. Гриц, В. Тренина и М. Никитина, «…в литературном быту 20 – 30-х гг. возникали группы поэтов, объединённых по чисто литературному признаку (кружок Кюхельбекера, кружок Раича и пр.)»1. Подобная узкая специализация не вполне характерна для аристократических салонов – салон более синтетичен и тяготеет к совмещению разных видов искусства. Таким знаменитым «панэстетичным» салоном в Петербурге был, например, литературно-музыкальный салон В.Ф. Одоевского.
ГЛАВА II «ДАМСКИЕ» САЛОНЫ КАК ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФАКТИ АТРИБУТ КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ 20-х – 30-х годов XIX века
2.1. Салон Зинаиды Волконской
В 1833 году П.А. Вяземский писал А.И. Тургеневу, вспоминая о Зинаиде Волконской: «Дом её был, как волшебный замок музыкального мира: ногою ступишь на порог – раздаются созвучия; до чего ни дотронешься – тысяча слов гармонически откликнется. Там стены пели, там мысли, чувства, разговоры, движения – всё было пение»1.
Хозяйку салона – княгиню Зинаиду Александровну Волконскую (урождённая княжна Белосельская-Белозерская, родилась в 1789 году в Дрездене, скончалась в 1862 году в Риме) называли «Северной Каролиной» и «Полярной Каролиной». Её внимания и благожелательного расположения специально добивались, бывать в её московском доме считалось за честь. Княгиня Волконская жила в Москве с 1824 по 1829 год в доме своей мачехи, княгини Анны Григорьевны Белосельской. По понедельникам, вечером, здесь собирались те, кого принято называть «сливками общества», отборным обществом, представители большого света – сановники и красавицы, молодёжь и люди зрелого возраста, профессора, писатели, журналисты, поэты и художники. А.С. Пушкин и П.А. Вяземский, Е.А. Баратынский и А.А. Дельвиг, В.Ф. Одоевский и М.П. Погодин – были постоянными посетителями салона. У княгини Волконской собирались все те, кто был знаменит на Русском Парнасе или кто намеревался стать знаменитостью в будущем. Классик польской поэзии Адам Мицкевич, будучи в Москве, регулярно посещал собрания Волконской и стал одним из самых любимых и почётных гостей в её доме.
Всё в этом доме носило отпечаток служения искусству и мысли. Устраивались литературные чтения, концерты, любительские представления итальянских опер, маскарады. В центре этих начинаний оказывалась сама З. Волконская, которая писала стихи и прозу, причём на французском, русском и итальянском языках), пела и принимала участие в домашних пьесах. Сохранились свидетельства о том, что в первый день знакомства с Пушкиным хозяйка салона исполнила его элегию, положенную на музыку, – «Погасло дневное светило…».
Художница, музыкантша, писательница – одним словом, артистическая натура, княгиня Волконская блистала в свете умом, образованностью, талантами, богатством, наконец, красотой и обаяниям. Она украшала свой дом оригиналами и копиями знаменитейших произведений живописи и ваяния; комнаты своего дома – настоящего музея – она раскрашивала фресками в стиле различных эпох.
Устройство музыкальных и литературных вечеров, объединяющее профессионалов и дилетантов, русских и иностранцев, продуманное превращение своего дома в открытый музей европейского искусства, инициатива создания в Москве «Русского общества» по образцу европейских академий (1825 год) и общества по распространению научных знаний о России в Западной Европе «Патриотическая беседа» (1827) – всё это было рассчитано на широкий общественный резонанс.
Весной 1829 года княгиня Волконская покидает Россию. В Италии Волконская продолжает попытки воплотить идею культурного сближения России и Европы. Её римская вилла открыта для русских путешественников; в разное время здесь бывают С.П. Шевырёв, М.П. Погодин, Н.В. Гоголь; в парке виллы княгиня устроила своеобразную галерею, увековечившую имена Карамзина, Пушкина, Веневитинова.
Благодаря своим аристократическим связям и любви к искусству, княгиня стала для русской артистической среды настоящим меценатом; кроме того, она покровительствовала молодым, начинающим литераторам, которые попадали в на её вечерах в особую атмосферу и завязывали творческие контакты. Само поведение «Северной Каролины» в глазах современников обретало программный характер, что отразилось в многочисленных стихотворных посвящениях, среди которых – «Из царства виста и зимы» Баратынского, «Греческая комната» Мицкевича. О культурном значении салона Зинаиды Волконской очень точно сказано в посвящении Пушкина, адресованном княгине, при посылке ей поэмы «Цыганы»:
Среди рассеянной Москвы,
При толках виста и бостона1,
При бальном лепете молвы
Ты любишь игры Аполлона.
Царица муз и красоты,
Рукою нежной держишь ты
Волшебный скипетр вдохновений,
И над задумчивым челом,
Двойным увенчанным венком,
И вьётся и пылает гений.
Певца, пленённого тобой,
Не отвергай смиренной дани,
Внемли с улыбкой голос мой,
Как мимоездом Каталани