Функции государства.

Введение
Глава 1. Функции государства: общие положения
1.1. Основные подходы к определению категории «функции государство»
1.2. Классификация функций государства
Глава 2. Некоторые аспекты осуществления государством своих функций
2.1. Интересы государства и его охранно-защитная функция
2.2. Осуществление функций государства
2.3. Обеспечение милицией охранительной функции государства
Заключение
Список используемой литературы

Функции государства.

В литературе также высказывается мнение, что «учение о правозащитной системе» «нуждается в дальнейшем развитии и уточнении», тем не менее констатируется, что лишено смысла «формулировать в законодательстве легальное определение правозащитной системы», поскольку это понятие необходимо всего лишь «для продолжения научных исследований в области теории прав человека». При этом же говорится о проблемах правоохраны, ее социальном значении и, соответственно, о значении «правоохранительных органов», «правоохранительной деятельности», рассматриваемой в принципиальном единстве с правозащитной деятельностью: «пока это единство не будет восстановлено, нет оснований рассчитывать на улучшение ситуации с правами человека в России». Порой отрицая понятие «правозащитное право» как заключающее в себе определенную тавтологию, предлагается ввести в научный аппарат понятие «правозащитная политика», дефинируемое как «особая область правовой политики государства, целостная система мер, принимаемых на государственном уровне с целью обеспечения и защиты прав человека» (6, 61).
Органически взаимосвязанные институты государственного управления, нормативно регулируя многополярное правовое поведение человека, образуют функциональную систему, обеспечивающую жизнедеятельность данного конкретного общества, всех его членов в соответствии с их потребностями, интересами. «Государство, - как писал известный английский парламентарий, - мудрое изобретение человечества, предназначенное для обеспечения человеческих желаний. Люди имеют право на то, чтобы эта мудрость была направлена на удовлетворение их потребности» (8, 71).
Государство должно гарантировать своей правовой властью охрану и защиту прав граждан, содействовать общему благу, быть его хранителем, в качестве какового оно упоминается, например, в ст. 42 Конституции Ирландии. Любая норма права, установленная государством, по своей сути «и регулятивна, и правоохранительна» (13, 45). Демократическое правовое государство обеспечивает охрану и защиту прав каждого человека, его безопасное существование, справедливость в системе правовых отношений, жизненную устойчивость установленного правопорядка. Государство ответственно за обеспечение прав человека, его безопасного бытия. Если государство сбрасывает с себя присущие ему заботы по охране и защите прав человека, общественных интересов, передает эти заботы в те или иные корпоративные, частные руки, возникает вопрос о целесообразности существования такого государства. Государственные функции «не могут быть частной собственность». (45, 317)
Охранно-защитная функция государства, касающаяся всех сторон правового бытия, является важной институциональной частью полифункционального по своей векторной природе государственного управления, в ценностном отношении определяется социальной сущностью государства, уровнем развития демократии, общественного правосознания. Вне этой функции государства как такового нет и не может быть.
К сожалению, в отечественном правоведении при характеристике охранно-защитной функции государства недостаточно акцентируется внимание на охранной стороне этой функции. Более того, проводятся идеи, уничижающие охранительную роль государства как в сфере материальных отношений, так и в духовной сфере, без осмысления того, какими последствиями это чревато.
Духовный фактор в развитии человеческого потенциала, мобилизации конструктивной общественной энергетики недооценивается, отношение к нему стало игровым, сугубо прагматическим. Наша «приватизированная» современная реальность с ее культом частной собственности, частного интереса, частного благополучия, предпринимательства, нацеленного исключительно «на максимизацию прибыли, вынося за скобки справедливость и общественные интересы» (56), игнорирует подлинные духовные потребности человека, их значение в его интеллектуальной жизни. Здоровые просветительские традиции России, апробированные историческим опытом, подвергаются коренной ломке, единое духовное пространство распадается. Россия теряет свою объективно обособленную духовную самобытность.
Духовное обнищание народов, наций, населяющих Российское государство, налицо. Огромный слой населения, говоря словами Гегеля, «духовно притупился». Стране угрожает «тьма, мнящаяся себя просвещением», - «самый страшный враг культуры в России...» (62, 210).
Сегодня как никогда актуален вопрос не только об обеспечении экономической, демографической, военной безопасности России, все острее становится проблема духовной безопасности. Духовные корни общественного бытия, формируя национальное самосознание, определяют главные ценностные параметры этого бытия (18, 293), основополагающие принципы и критерии выработки конкретной модели государственного обустройства, правовых отношений. Высокая духовная культура - интеллектуальный фундамент человеческой жизни, непременное условие построения демократического правового государства. Между тем ощущается дефицит высокой интеллектуальности. Духовная культура не находит должного государственного внимания.
В современной России культура оказалась растворена во всяческих развлекательных шоу, не имеющих ничего общего с подлинной культурой. Культура как средство человеческой самореализации, фактор творческого жизнеустроения, источник конструктивных общественных нововведений испытывает безудержную экспансию идеологии потребительства, в результате чего жизненные процессы в сфере духовных отношений деформируются в худшую сторону. Человек зачастую оказывается бессильным перед лицом враждебной ему реальности, подавляющей его духовную самоидентификацию, погружающей его в депрессивное состояние. Само понятие «духовная культура» с трудом находит себе место в современном понятийно-терминологическом обороте, заменено понятием «поп-культура».
В современной России духовная культура, в сущности, отторгается. Человеческая личность, общество в целом отчуждены от подлинного искусства, содержащихся в нем духовных ценностей. Настоящее искусство изымается из общественного сознания, его функциональная роль извращается. Присущую людям потребность в искусстве пытаются удовлетворить вредоносной суррогатной культурой, псевдокультурой. Новое поколение россиян в большинстве своем не осознает ценности ни классической литературы, ни классической музыки, ни классической живописи. Набирает силу тенденция резкого сокращения преподавания учащимся гуманитарных знаний, определяющих духовный мир человеческой личности. Вводимый единый государственный экзамен (ЕГЭ) не способствует развитию интеллектуального мышления, совсем напротив. Вносятся предложения исключить литературу из учебных программ негуманитарных вузов. Верно констатируется: идет «резкое снижение уровня образования и интеллектуального развития подрастающих поколений», «вытеснение подлинной культуры примитивным шоу-бизнесом приняло глобальный характер».
Чтение как интеллектуальный труд перестает быть непременным атрибутом образа жизни россиян (чему в немалой степени способствуют как баснословные цены и мизерные тиражи, так и обвальное вторжение в зону информационно-познавательных процессов компьютеризации, социальные последствия которой не до конца еще осознаны). На книжном рынке доминирует литература, которая не просвещает, не образовывает, не воспитывает, лишена глубины мысли, выполняет лишь функцию бездумного развлечения.
В не менее удручающем состоянии пребывают переводы художественной литературы с русского языка на национальные языки и с национальных языков - на русский язык, что имело место в советскую эпоху и благотворно сказывалось на национальной многогранности российской духовной культуры, ее гуманистической составляющей.
Тяжелое положение сложилось и в электронных СМИ, на телевизионных каналах, ставших на сегодняшний день основными проводниками суррогатной культуры: обилие пустых развлекательных программ, «смехотерапии», кинофильмы с преступными разборками, насилием, порой с прямым кощунством, конъюнктурный политический пассеизм, деформирующая нормальное музыкальное сознание «музыка».
Понятие демократии не должно ассоциироваться с понятием вседозволенности: не это идеал цивилизационного общества. Для демократического правового государства верным представляется постулат, что то или иное ограничение так же, как свобода, должно быть включено в число прав человека.
В отечественном правоведении существует недопонимание того, какое фундаментальное значение имеет уровень общей духовной культуры для формирования и развития общественного правосознания, правовой культуры как духовной составляющей общественного правопорядка, без чего нет и не может быть здоровых, нормальных правоотношений, подлинной демократии и что, соответственно, определяет содержание и значение охранно-защитной функции государства. Как подчеркивал И.А. Ильин, «государство не призвано опускаться до частного интереса отдельного человека; но оно призвано возводить каждый духовно-верный и справедливый интерес отдельного гражданина в интерес всего народа и всего государства». Такое социальное поведение государства обеспечивает всеобщую духовную солидарность граждан, которая «составляет реальную основу государства и политики» (12, 304).
Необходимо в полной мере сохранить и институционально усилить охранно-защитную функцию государства в сфере духовной культуры на всем пространстве Российской Федерации, закрепив это конституционно, как это делается в зарубежных государствах. В отечественном правоведении нет концептуальной ясности того, что неподведомственно государственным институтам и, напротив, «что должно находиться в непосредственном ведении государственной власти и только ею определяться...» (40, 87). В контексте современного общественного развития все функции государства, включая его охранно-защитную функцию (потребность в которой будет всегда, пока существует человеческое общество), нуждаются в серьезном теоретическом осмыслении.
2.2. Осуществление функций государства
Реализация функций государства в правовой действительности находит свое отражение в механизме осуществления данных функций. Термин «механизм осуществления функций государства» широкого применения в научной литературе не нашел (34, 93).
В правоведении категория «механизм» рассматривается в различном контексте: как механизм правового регулирования, механизм правотворчества, механизм реализации (применения) правовых норм, механизм реализации прав и свобод, механизм обеспечения прав человека и гражданина и т.д. (43, 82). В государствоведении используются термины «государственный механизм (механизм государства)» «еханизм осуществления государственной власти» «еханизм государственного управления» и т.п.
Дефиниция «механизм осуществления функции обеспечения правопорядка» близка понятиям «правоохранительная (правозащитная) система» «правоохранительный механизм», «правоохранный комплекс», «правоохранная структура» и т.п. (38, 400). Ясно, что все перечисленные понятия тесно взаимосвязаны, поскольку отражают явления реальной действительности, тесно соприкасающиеся, взаимопроникающие и дополняющие друг друга.
Механизм - это «система, устройство, определяющие порядок какого-нибудь вида деятельности» (48, 283). Следовательно, говоря о механизме правового регулирования или реализации права, обеспечения прав и свобод или механизме осуществления функции государства, следует иметь в виду, что во всех случаях речь идет, не о механическом соединении неких элементов не об их простой сумме (совокупности), а именно об обладающей внутренним единством системе элементов, взаимосвязанность которых и образует (определяет) порядок какой-либо деятельности. Изучение строения механизма на уровне составляющих частей является неполным (61, 145). Механизм, по мнению В.А. Четвернина, - «это всегда некая функциональная характеристика объекта. Поэтому термин «механизм» следует использовать не для структурного описания системы государственных органов, а для уяснения функциональной специфики различных частей (подсистем) и элементов государственного аппарата» (27, 567).
Точка зрения В.А. Четвернина представляется вполне обоснованной. Однако в юридической литературе имеет место утверждение, в соответствии с которым реализация функций государства происходит государственным аппаратом или механизмом государства, либо тем и другим сразу, поскольку между государственным аппаратом, государственным механизмом и механизмом государства нередко не проводят различия.
Государственный механизм - это система объединенных структурными и функциональными связями институтов, деятельность которых направлена на достижение целей и решение задач, определяемых системой функций государства.
До недавнего времени в теории государства и права понятие «механизм государства» употреблялось как тождественное термину «государственный аппарат» (50). При этом сам государственный аппарат рассматривался как в широком, так и в узком смысле. Узкий подход содержит в себе представление о структуре государственного аппарата как совокупности органов государственной власти и управления, в основу деятельности которых положен механизм государственного принуждения. Сторонники широкого понимания государственного аппарата включают в него органы государственной власти, а также государственные органы и учреждения, не обладающие самостоятельными властными полномочиями, однако жизненно необходимые государству для эффективной реализации властных предписаний. Такие органы (учреждения) получили в науке название «материальных придатков государственного аппарата» (30). Как правило, к материальным придаткам государства относят институты, при помощи которых реализуется государственное принуждение: вооруженные силы, полицию (милицию), органы безопасности, исправительные учреждения и т.д. Так, по мнению М.Н. Марченко, «государственный механизм рассматривается как совокупность различных государственных органов, организаций, вооруженных сил, материальных средств государственной власти, а государственный аппарат ограничивается лишь системой государственных органов» (37, 256). В.С. Афанасьев и В.В. Лазарев считают, что «в государственный механизм входят законодательные органы, судебные и иные органы, а также силовые структуры, осуществляющие в случае необходимости меры принуждения (армия, внутренние войска, тюрьмы и т.п.)» (7, 36).
По мнению В.М. Боера и Н.Г. Янгола, материальные придатки государства – «это, как правило, вооруженные формирования, наделяемые в особых случаях чрезвычайными полномочиями и, что весьма существенно, в силу вооруженности могущие выйти из-под контроля тех государственных органов, которыми они создаются и которыми управляются» (54, 104). Однако отождествление «материальных придатков» с силовыми структурами государства выглядит не совсем точным (19, 103). К числу «материальных придатков» государственной власти наряду с органами, при помощи которых осуществляется государственное принуждение, целесообразно относить предприятия, учреждения, организации, осуществляющие материальное, техническое, финансовое и иное обеспечение деятельности, направленной на реализацию функций государства. В этом смысле вполне приемлемым является определение механизма государства, сформулированное М.К. Исаковой: «Механизм государства - законодательно закрепленная система, располагающая необходимыми материальными придатками государственных органов, посредством которых осуществляются задачи и функции государства» (44, 53).
Наряду с научными подходами, предполагающими отождествление понятий «государственный механизм» и «государственный аппарат», в современной юридической литературе высказываются и иные точки зрения, авторы которых обращают внимание прежде всего на этимологию данных понятий. Действительно, слово «аппарат» применительно к юридической науке означает «учреждение или ряд учреждений, обслуживающих какую-либо отрасль управления или хозяйства» (42, 63). Слово же «механизм» определяется как система, в которой движение одного вызывает движение другого. На основании этого утверждается, что понятия «государственный аппарат» и «механизм государства» лежат в разных плоскостях и соотносятся между собой как вещь, находящаяся в покое, в статике (государственный аппарат), и эта же вещь, находящаяся в движении, в динамике (механизм государства).
Анализ таких подходов позволяет говорить о том, что их общим недостатком является смешивание структурных и функциональных аспектов государственной организации общества и, как следствие, отождествление двух типов понимания государства: политического, в рамках которого государство рассматривается в качестве аппарата публичной политической власти, и социологического, в рамках которого государство представляется как форма социальной организации общества. Причем, если в условиях этатизации политико-правовой науки советского периода практическое значение названной теоретической неточности было ничтожным (в силу фактического огосударствления всех сфер общественной жизни), то в условиях плюралистичной демократической системы подобный подход представляется односторонним и в силу этого не соответствующим потребностям современного теоретического государствоведения.
Представляется уместным разграничение структурных и функциональных составляющих государства и, как следствие, различение феноменов «механизм государства» и «государственный механизм». Структуру механизма государства образуют государственные органы и учреждения, создаваемые по воле государства и действующие преимущественно в общегосударственных интересах. Таким образом, понятие «механизм государства» тождественно понятию «аппарат государства» в его широком смысле. Категория «государственный механизм» включает в себя помимо механизма (аппарата) государства систему негосударственных органов, которым государство делегировало право реализации отдельных государственных функций и наделило их соответствующими государственными полномочиями (прежде всего, полномочиями, связанными с правоприменительной деятельностью).
2.3. Обеспечение милицией охранительной функции государства
Настоятельная необходимость обеспечения правоохранительной безопасности, особенно в условиях государства переходного периода, требует сохранения в структурной организации государства определенных звеньев, которые должны организовывать охрану общественного порядка, гарантировать общественную безопасность и вести борьбу с преступностью.
По мнению Ю.П. Соловья, централизованность милиции составляет потенциальную угрозу правам человека. Отличительная особенность этой модели милиции вступала в противоречие с провозглашенным на законодательном уровне принципом двойного подчинения. Одновременно с организационно-правовой стороны советская модель полиции оценивалась как аморфная, поскольку милиция статуировалась как государственный орган или организация, фактически являясь не органом, а государственной структурой, состоящей из совокупности взаимодействующих между собой органов, учреждений и подразделений, то есть являясь по своей сущности формированием. При этом разбалансированности этого государственного полицейского аппарата препятствовала его централизация (15, 15).
Традиционно для структурного обеспечения внутренних функций государства, реализация которых направлена на обеспечение правоохранительной безопасности, формируются специфичные организационные единицы - органы государственного аппарата. Для их обозначения используются такие термины, как службы, учреждения, подразделения. В качестве родового термина при этом применяются слова «милиция» и «полиция». Принципиально важным является то, что включение в структурную организацию государства органов правопорядка обусловлено сложностью и многоплановостью проблем обеспечения правоохранительной безопасности.