Особенности конструирования идентичности российского автолюбителя

Введение
Глава 1. Особенности конструирования идентичности в эпоху современного общества
1.1 Культура постмодернизма в информационном обществе
1.2 Идентичность: основные понятия и теории формирования
Глава 2. Особенности конструирования идентичности российского автолюбителя
2.1 Особенности конструирования идентичности в интерактивном пространства
2.2 Конструирование идентичности автолюбителя
Заключение
Список литературы

Особенности конструирования идентичности российского автолюбителя

Показатель степени n, имеет определенный смысл. Он показывает степень перехода на образный уровень. Чем больше вы переходите на образный уровень, тем больше информации вы сможете извлечь. Причем чем выше уровень абстракции образа, тем большее количество информации человек способен из него вынести. Так, отличие реалистической живописи от абстракционизма разных направлений в том, что последние несут в себе максимальное количество информации. Классическая дзеновская черная точка (или «Черный квадрат» Малевича) — это пример абсолютной бесконечности информации…
4. Синергетический подход. В недрах синергетики даже сформировался специальный раздел – динамическая теория информации, у истоков которого были и Г. Хакен, и наш соотечественник Д.С. Чернавский. Наблюдаемый факт пространственной и временной устойчивости самых разнообразных, в том числе и биологических, структур был объяснен И. Пригожиным на основе неравновесной термодинамики, назвавшим подобные системы диссипативными. Причем, одно из главных критерий, характеризующих устойчивость систем – это S-теорема Ю.Л. Климонтовича, согласно которой, информационная энтропия при переходе в более упорядоченное состояние убывает – происходит самоорганизация. Такой подход был использован в медико-биологической диагностике – в частности, при анализе кардиограмм и результатов биохимических тестов. В целом можно отметить, что термодинамическая парадигма все более уступает место кибернетической, и хотя в ряде случаев возможны оба подхода, мир динамических систем явно богаче и шире того, что удается воспроизвести статистическими методами.
5. Субстанциональный подход. Само понятие «информация» следует рассматривать как универсальную физическую субстанцию (в той же степени, что и энергию). Если энергия определяет интенсивность протекания всех без исключения физических процессов во Вселенной, информация в той же мере определяет направление протекания этих процессов. Информация наряду с материей и энергией является первичным понятием нашего мира и поэтому в строгом смысле не может быть определена.
6. Фундаментальный подход. По И. Юзвишину информация – это фундаментальная первооснова и всеобщий субстрат Вселенной. Она существует независимо от нас и проявляется в едином процессе микро- и макромерных отношений, порождающих энергию, движение и массу в пространстве и во времени. Идея пространства-времени заменяется идеей абсолютной сущности – информацией, которая включает в себя и пространство и время. Информация – это все существующие источники первопричин явлений и процессов в микро- и макроструктурах Вселенной.
Во второй половине XX столетия человечество испытывало потребность в идеологии, которая бы соответствовала жизненным реалиям. И именно тогда на сцену вышел постмодернизм, который признает технологический характер современности и стремится осмыслить его
Принципы плюрализма, децентрации. фрагментарности, являющиеся определяющими для постмодернизма, выражаются в утверждении разнообразия как основной черты современной культуры. Например, в экономике разнообразие обнаруживается не только в типах техники, огромном ассортименте товаров, но и в потребности в широком спектре профессий. Причем работник рассматривается как изобретательная и творческая личность. Конечно же, разнообразие встречается не только в экономике, оно распространяется на все сферы современной культуры, тем самым. реализуя постмодернистский принцип плюрализма.
Принцип децентрации ярко выражен в том, что современная культура не имеет четкого и ярко выраженного центра. Это «мозаичное общество», которое то и дело меняет центры притяжения и отличается предельной подвижностью своих связей и зависимостей19.
Таким образом, постмодернизм подвергает критике центрированность как основной принцип европейской культуры Нового времени, рационального мышления модерна, которое отвергается как метафизическое. Децентрация субъекта как ядра, центра, вокруг которого строилось познание, культура, общественная жизнь, деконструкция всякого текста, выявляющая незакрепленность знаков, релятивизируют любой текст, любое понятие. На этом основании постмодернисты доказывают невозможность существования целостной, универсальной системы знания – оно может быть лишь фрагментом множества локальных культурных контекстов, которые делают его возможным и задают ему смысл.
Поэтому никакое знание не может быть оценено вне контекста культуры, традиции и языка. Именно с этим тезисом связана постмодернистская критика всей предыдущей культуры, образа мышления как метафизического и логоцентрического, его "методологическое сомнение" по отношению к рационально обоснованным универсальным ценностям, истинам и убеждениям, к самим рациональным формам познания, его отказ от основных понятий эпистемологии модерна, таких как истина, причинность и т.п.
По мнению Ж.-Ф.Лиотара, до последнего времени единство знания обеспечивалось за счет обращения людей к метанарративам, великим базовым идеям. Теперь они утрачивают значение гаранта истинности и ценности. Согласно Лиотару, постмодерн характеризуется двумя основными чертами – распадом единства и ростом плюрализма. Постмодерн – это, прежде всего, разрушение универсалистской и рационалистической доминант модерна. Если все упростить до предела, то под постмодернизмом следует понимать "недоверие к метарассказам", то есть, к великим базовым идеям, "объяснительным системам", которые обеспечивают единство знания, организуют буржуазное общество и служат средством его легитимации. Это религия и история, наука и искусство, а особенно "великие истории" - организующие принципы философской мысли Нового времени, такие как гегелевская диалектика духа, идеи прогресса, эмансипации личности, представление Просвещения о знании как средстве установления всеобщего счастья и т.п.
Для Лиотара "век постмодерна" в целом характеризуется эрозией веры в "великие метаповествования", в "метарассказы", легитимирующие, объединяющие и "тотализирующие" представления о современности. Конец "великих метанарративов" означает освобождение мира от "иллюзорной метафизики модернизма" и открывает бесконечные возможности для локальных форм активности и форм жизни, для освобождения от "монокультуры" как унифицирующего дискурса и выхода к культуре многообразия.
Конец "великих метанарративов" открывает возможность преодоления ситуации иерархичности, характерной для модерна. Методологический фундамент постмодернизма составляет осознание ограниченности любой из форм рациональности, активности, образа жизни, признание естественности их разнообразия и плюрализма, равноценности любых форм рациональности, различных творческих парадигм, реабилитация тех из них, которые оттеснялись на периферию культуры и которым в условиях доминирования модерных способов освоения мира было отказано в легитимности.
Постмодернисты считают невозможным и бесполезным пытаться устанавливать какой-либо иерархический порядок, какие-либо системы приоритетов – в познании, культуре, жизни. Они против любого тоталитаризма, особенно современного – технологического, информационного. Их лозунг – равноценность всех жизненных форм. Поэтому естественным для них оказывается отказ от понятия исторического прогресса, от универсальных форм исторического развития, от самой идеи линейного развития истории, на смену которому пришла концепция М.Фуко о скачкообразном чередовании эпистем, метафора ризомы как неупорядоченного, разнонаправленного развития.
Дефрагментируется и социальная структура общества. Классы распадаются на подвижные социальные группы, с которыми индивид уже себя не идентифицирует. Если раньше жизненный путь человека во много определялся его социальным положением и только после этого его способностями, то «многомерный человек» современной культуры может сам выбирать и строить отношения с людьми. В наши дни мало кто сомневается в поверхностности и искусственности стереотипов - «униформа выходит из моды»20.
Социальная дефрагментация неразрывно связана с утверждением фрагментарного, децентрированного образа мышления людей. Вхождение фрагментарности в жизнь современного общества связано также с возникновением так называемой контркультуры. Весомое значение в формировании фрагментарной культуры играют телекоммуникационные электронные технологии. Они создают возможность для создания сверхнасыщенного информационного пространства.
Постмодернистская культура имеет особое отношение к игре как специфической человеческой деятельности, ведь именно свобода «языковых игр», по мнению Лиотара, является основой постмодернистского мировоззрения. Технологии информационного общества позволяют расширить вхождение игрового начала в деятельность человека. И таким образом воплощаются идеи Герберта Маркузе о том, что на смену «принципа производительности» должен прийти «принцип удовольствия»21.
Неизвестно одно – что происходит с человеком, по вине которого и ради которого протекают все эти изменения. Но, как уже отмечалось, меняется социальная структура общества. Такой социальный слой, как интеллигенция, уступает место интеллектуалам, представляющим умственный труд. Число таких лиц возросло многократно и стало огромным, но в тоже время их социально-политическая роль в жизни общества стала почти незаметной.
Постсовременное общество теряет интерес к целям - не только к великим и возвышенным, но и более скромным. Цель перестает быть ценностью. Как отмечает французский философ П. Рикер, в наши дни наблюдается «гипертрофия средств и атрофия целей». Причиной тому служит опять же разочарование в идеалах и ценностях, в исчезновении будущего, которое оказалось как бы украденным.
Цинизм постсовременного человека проявляется в отказе от многих прежних нравственных норм и ценностей. Этика в обществе уступает место эстетике, принимающей форму гедонизма, где на первый план выходит культ чувственных и физических наслаждений.
Постмодернистский человек отказывается от самоограничения и тем более аскетизма, столь почитавшихся протестантской этикой в прошлом веке. Он предпочитает жить одним днем, не слишком задумываясь о завтрашнем и тем более о далеком будущем. Главной ценностью для него становится профессиональный и финансовый успех. Причем этот успех должен прийти не в конце жизни, а как можно раньше.
В целом мировоззрение постсовременного человека можно определить как неофатализм. Его особенность состоит в том, что человек уже не воспринимает себя в качестве хозяина своей судьбы, который во всем полагается на самого себя, всем обязан самому себе. К нему с трудом применима идущая от Возрождения знаменитая формула: «человек, сделавший сам себя». Он вполне понимает, что слишком многое в его жизни зависит от игры случая, удачи и везения. Он уже не может сказать, что начинал с нуля и всего достиг сам. Видимо, поэтому получили такое широкое распространение многочисленные лотереи. Вся жизнь постсовременногс человека иногда кажется беспрерывной игрой в лотерею.
Об этом свидетельствует также невиданное господство моды, которая, как известно, капризна, мимолетна и непредсказуема. Некоторые западные авторы считают моду определяющим ядром не только культуры, но и всей постсовременной жизни. Она действительно выполняет ту роль, которую раньше играли религия, разум, философия и наука. Мода все освящает, обосновывает и узаконивает. Все. что не прошло через моду, не признано ею, не имеет права на существование, не может стать элементом культуры Даже научные теории, чтобы привлечь к себе внимание и получить признание, сначала должны стать модными. Их ценность зависит не столько от внутренних достоинств, сколько от внешней эффективности и привлекательности22.
Постмодернизм открыл пространство для радикальной рефлексивности в современных культурных изменениях. Он показал, как идентичности обнаруживают свою проблематичность в силу своей сложности, неустойчивости и переплетенности. Децентрация существующих категорий мышления как социально сконструированных концептов, демонстрация того, что ничто не дано от природы и что наш язык и социальное знание содержат скрытые следы борьбы за власть, представляют собой важные измерения демократической политики и практик конструирования идентичностей.
Постмодернистская ситуация вносит новый опыт видения и владения своими и чужими культурными ценностями, стимулирует интеграцию различных культур, способствует выработке особого воззрения на мир и формированию единой взаимопроникающей и взаимодополняющей культуры человечества.
1.2 Идентичность: основные понятия и теории формирования
Идентичность - это тождественность индивида или группы самим себе, как совокупность характерных особенностей, как интегрирующее свойство личности или группы.
Слово идентичность имеет латинский корень idem (то же самое) и обозначает, прежде всего, структуру вещей, которые остаются теми же самыми, сохраняющими свою «сущность» при всех трансформациях. Но он также обозначает и единичное бытие личности, ее действия, опыт, желания, мечты и воспоминания, или «самость» (self). Кроме того, данный термин всегда предполагает референцию ко времени, а также имеет в виду отношение индивида к самому себе, но в контексте его отношения к другим, социокультурной жизни и темпоральности.
Понятие идентификации было извлечено из своего исходного, специфически психоаналитического контекста (где этот термин был введен З. Фрейдом) и соединено с этничностью, с одной стороны, и социологическими теориями ролей и референтной группы, с другой. Социология символического интеракционизма, с самого начала обращавшаяся к “самости”, стала все больше говорить об идентичности. Однако более влиятельными в популяризации понятия идентичности оказались И. Гофман, работавший на периферии традиции символического интеракционизма, и П. Бергер, работавший в рамках социально-конструктивистской и феноменологической традиций.
При этом следует учитывать, что подобное употребление  зависит от контекста и используемой теоретической традиции.
1. Идентичность как основа социального или политического действия. Понятая подобным образом “идентичность” часто противопоставляется “интересу” в рамках усилий выявить и объяснить не инструментальные способы социального и политического действия. Обычно в данном случае речь идет о противоположности универсализма и партикуляризма.
2. Идентичность как особый коллективный феномен, что означает фундаментальное и закономерное сходство членов определенной группы или социальной категории. Это может пониматься объективно, эссенциалистски (как сходство “само по себе”) или субъективно (как переживаемое, ощущаемое или воспринимаемое сходство). Предполагается, что сходство проявляет себя в солидарности, в общих диспозициях, сознании или коллективном действии. Особенно характерен данный подход для литературы о социальных движениях, гендере и расе, этничности и национализме.
3. . Идентичность как фундаментальная сторона (индивидуальной или коллективной) “личности” или как глубокое, базисное, устойчивое условие социального бытия. Это отличается от более поверхностных, случайных, текучих аспектов или атрибутов самости и понимается как нечто ценное, культивируемое, поддерживаемое, признаваемое и сохраняемое.
4. Идентичность как продукт социального или политического действия, что побуждает выявлять процессуальное, интерактивное развитие того рода коллективного самопонимания, солидарности или “объединенности в группу”, которое делает коллективное действие возможным. Особенно широко данный подход представлен в литературе о “новых социальных движениях”.
5. Идентичность как мимолетный продукт многочисленных и конкурирующих дискурсов, что побуждает раскрывать неустойчивый, многообразный, колеблющийся и фрагментированный характер современной “самости”. Этот подход особенно характерен для литературы, испытавшей влияние постструктурализма и постмодернизма23
На уровне индивида идентичность выражается через социальный и личностный аспекты, которые можно представить как два измерения: горизонтальное и вертикальное. Как замечает И.П. Ильин, представление о человеке стало строиться на том, что человек уже не есть нечто тождественное себе, своему сознанию. Исследователи стараются не употреблять понятия «личность», предпочитая идентичности - «персональную» и «социальную», считают, что социальные, персональные и биологические функции и ролевые стереотипы поведения человека кардинально не совпадают24.
Горизонтальное измерение, или направленность вовне, то есть на общество, связано с тем, что на протяжении всей жизни человек включен и формируется в разнообразных общественных группах: семье, классе, этносе, нации и др. Многоярусное социальное пространство влияет на социальные аспекты идентичности. Принадлежность ко многим большим и малым группам, позволяет говорить о наличии нескольких социальных идентичностей у одного человека. Идентичность человека может иметь аскриптивные (возраст, пол, кровное родство, раса, национальность), культурные (клановая, племенная, языковая, национальная, религиозная, цивилизационная принадлежности), территориальные (ближайшее окружение, деревня, город, провинция, регион, климатическая зона, континент, полушарие), политические (партийная принадлежность, группы интересов, идеология), экономические (работа, профессия, должность, рабочее окружение, экономические секторы, классы, государства) и социальные (друзья, клубы, социальный статус) источники25.
Механизмы социальной самоидентификации основаны на выделении “своей группы”, “своей культуры”, т.е. некоего существенно значимого референта в социальном пространстве. При этом человек, как правило, руководствуется следующими характеристиками социальных ситуаций: наибольшей эмоциональной и ценностной значимостью группы (тех, кого можно назвать “мы”); распознаванием общих с группой черт и качеств; возможностью обеспечения групповой поддержки, защиты и условий для самореализации. Идентификация может происходить по разным основанием, но в центре всех ее моделей находится ценностная идентификация.
Личностный аспект, вторичный по отношению к социальному, направлен на индивидуальную уникальность, связанную с биографическими параметрами и жизненным опытом. Выражаясь словами К. Клакхона, «нет двух людей одного и того же возраста, пола, социального положения и одной субкультуры, которые бы имели идентичный жизненный опыт»26.
В отличие от социального аспекта, который представляет собой типизацию личности другими людьми на основе принадлежности к определенной группе, личностная идентичность включает уникальную комбинацию фактов и дат истории жизни отдельного человека.
Взаимодействие между личностной и социальной идентичностями приводит к самоидентичности, или иначе Я-концепции. Здесь баланс выполнения различных социальных ролей и связности истории жизни человека связан не столько с фактом, сколько с качеством существования.
За последние несколько лет мы имеем возможность наблюдать настоящий бум к проблемам идентичности, вызванный тем, что в конце XX века в старой проблеме появилось нечто новое, что снова вызвало интерес и обеспокоенность.