Информационный инвариант смысла текста.

Оглавление
Введение
Глава 1Типы переводческой эквивалентности и репрезентация их при переводе романа Дж. Гришэма «Невиновный»
Заключение
Список литературы

Информационный инвариант смысла текста.

Мотивами переводчика в этом случае являются: Невозможность детализованной передачи содержания высказывания.Нежелательность такой передачи, поскольку это вызовет ложные ассоциации и будет способствовать искажению образа у читателя. Очень убедительным примером оправданности перевода такой степени эквивалентности является перевод знаменитого стихотворения Льюиса Кэрролла, в первом четверостишии которого практически нет реально существующих слов английского языка (кроме служебных):Twas brillig, and the slithy tovesDid gyre and gymble in the wabe;And mimsy were the borogovesAnd the mome raths outgrabe.Варкалось. Хливкие шорькиПырялись по наве,И хрюкотали зелюки,Как мюмзики в мове.В данном случае переводчик Дина Орловская, очевидно, поставила себе цель показать неполнозначность словарных единиц, а также ритм и фонику.Второй тип эквивалентности характеризуется стремлением переводчика передать со всей возможной точностью, во-первых, цель коммуникации, а во-вторых, внеязыковую ситуацию. По Комиссарову, такая ситуация есть совокупность объектов высказывания и связей между ними. Такая связь логична и неизбежна, поскольку в речи адресант раскрывает свое видение картины мира. Слова, имеющие знаковую природу, соотносятся с реалиями действительности, осмысленными адресантом и потому включенными в некий контекст, который, по сути, и есть ситуация.Отметим, что тяготение переводчика к отображению ситуации отнюдь не означает полное тождество смыслов двух текстов. Второй тип эквивалентности подразумевает лишь указание на идентичность ситуации. И поскольку ситуация имеет комплексный, многоаспектный характер, постольку описания ее в исходном тексте и в тексте перевода могут «об одном и том же, но по-разному». Отметим, что выбор аспектов для отражения их в переводе обусловлен уже особенностями отражения разных аспектов одних и тех же предметов, объектов, явлений, не совпадающих в двух языках. Как отмечает Л. С. Бархударов, языковые единицы, характеризующиеся двуплановостью (форма, или план выражения, + значение, или план содержания), могут совпадать в плане содержания и не совпадать в плане выражения.Сравним: сторожевой пёс / a house dog; в английском эквиваленте подчеркивает близость собаки к дому, жилью, в русском же – «собачьи обязанности»божья коровка / ladybird; в английском варианте акцент сделан на способности этого насекомого летать, а в русском – на божественной сущности небес и способности насекомого выделять специфическую жидкость, как коровы – молоко. Кроме того, фактором влияния выступает несовпадение способов осмысления ситуации, нелинейность связей между языком, описываемыми объектами и явлениями, а также мышлениемSmith was fuming and fighting his emotions.Смит кипел от ярости и с трудом сдерживался.Если первая часть предложения переведена достаточно точно (to fume – «кипеть от злости», переводчик лишь интенсифицирует действие, поскольку ярость по накалу, конечно, превосходит злость), то вторая часть предложения как раз и представляет собой воплощение «того, но не так». Дословно английское выражение должно быть передано примерно как «бороться с эмоциями». И хотя формально такое выражение не противоречит правилам грамматики русского языка, оно, тем не менее, режет слух, поскольку глагол «бороться» имеет несколько иную сочетаемость: бороться с голодом / собой / врагом и т. д. В отношении же проявления эмоций уместен будет именно глагол «сдерживаться», который не требует дополнения.He walked to the bedroom, where the bed was partially blocking the door.Смит проследовал в спальню. Сдвинутая кровать загораживала вход. Глагол to walk характеризуется полисемичностью, однако наиболее характерным его значением оказывается «движение». В русском варианте происходит переход к высокому стилю – возможно, для того, чтобы подчеркнуть сугубую официальность, напряженность ситуации. Тем не менее обстановка описывается в переводе неточно: «Загораживать» не то же самое, что «частично блокировать дверь», как это дословно содержится в английской фразе. Большая нюансировка лексического значения глагола «загораживать» по сравнению с английским глаголом to block (преграждать, задерживать, создавать препятствия) позволяет избежать наречия «частично» в переводе. Dennis Smith and Gary Rogers shared the initial impression that there was more than one killer. Деннис Смит и Гэри Роджерс, обменявшись предварительными наблюдениями, сошлись во мнении, что убийца был не один.Несовпадение выделенной части перевода с оригиналом может быть истолковано как проявление компрессии: в самом деле, конструкция «он был не один» гораздо динамичнее, экономнее, чем конструкция «убийц было более, чем один». Однако в этом же предложении мы видим и примерно избыточности, которая обусловлена тенденцией русского языка к эксплицитной передаче нюансов действий.They talked about painting Debbie's car. Never said anything to Glen about having problems with anyone.Они говорили о покраске автомобиля Дебби. Она ничего не сказала Глену о том, что кого-то боится.Выделенные фрагменты характеризуются разной синтаксической структурой, которая обусловливает, на наш взгляд, и семантические нюансы. В первом случае (never said anything) точный перевод противоречит идее временной соотнесенности в русском языке; фактически never + anything является аналитическим аналогом русского «ничего» в данном контексте.Второй выделенный фрагмент демонстрирует очевидное тяготение русского языка к точной эксплицитной передаче лексического значения. Вследствие этого фразеологическая единица have problem воспринимается переводчиком как эквивалент глагола «бояться». Аналогично можно аргументировать и трансформации текста переводчиком в следующем фрагменте:When Ron Williamson was in a bar, everyone knew it.Когда Рон Уильямсон появляется в баре, это невозможно не заметить.Вследствие тяготения к семантической избыточности в русском языке глагол be заменяется в переводе на более точный семантически «появляться». Одновременно происходит трансформация формы прошедшего времени в форму будущего времени: такое изменение, очевидно, вызвано невозможностью употребления в русском языке прошедшего времени для передачи регулярно происходящего, соотнесенного всегда только с «сейчас» момента времени, тогда как the Past Indefinite Tense это позволяет. По принципу антонимии переводится второй отмеченный в предложении фрагмент (в котором также глагольная форма прошедшего времени заменяется на форму настоящего времени в русском языке). Антонимия становится возможной как проявление двойного отрицания, имеющего смысл утверждения, в русском языке. Отметим, что двойное отрицание всегда выполняет функцию интенсификации в тексте.It had become a running dispute.Это стало постоянным камнем преткновения между ними.Несмотря на совпадение глагола (become – стать) в форме прошедшего времени, русский вариант воспринимается прежде всего как предложение со стилистически окрашенным фразеологизмом («камень преткновения»), для которого значение «спор, диспут» не является ядерным. Кроме того, в русском варианте нивелируются те нюансы репрезентации категории времени, которые выражены в английской фразе благодаря глаголу в форме the Psat Petfect.В целом характеристиками отношений между исходным текстом и переводом при достижении эквивалентности второго типа являются следующие:Во-первых, лексический состав и синтаксис оригинала и перевода несопоставимы. Во-вторых, цель коммуникации отчетливо сохраняется в переводе, поскольку это, напомним, является базовым условием признания статуса перевода.В-третьих, лексика и синтаксис двух текстов не могут рассматриваться как синтаксическая трансформация либо перифраза.В-четвертых, поскольку в переводе содержится отсылка к ситуации, логическая связь между обоими сообщениями существует в представлении читателя.Следует отметить, что именно такой тип эквивалентности является наиболее распространенным при переводе художественных текстов, что справедливо и для анализируемого нами перевода художественного произведения. В текстах официально делового стиля, напротив, наибольшая доля при переводе приходится на высказывания, в которых по возможности соблюдены особенности отбора лексики и синтаксиса языка исходного текста, при этом оригинал представляет собой образец «застывшего» стиля без индивидуальных авторских черт. Как подчеркивает В. Н. Комиссаров, необходимость достижения эквивалентности на ситуативном уровне может быть обусловлена традицией членов языкового коллектива использовать лишь один из множества возможных способов описания данной ситуации. Наиболее характерными образцами «Застывшего» стиля являются нормативные документы, общепринятые пожелания, формулы вежливости и выражения соболезнования. Достаточно сказать, что в английском языке рассматривают, к примеру, категорию «писем соболезнования и выражения симпатии» (letters of condolence and sympathy), в которых рекомендуется употреблять совершенно конкретные выражения: Please accept the expression of our deepest sympathy. – Примите наше глубочайшее сочувствие.We were grieved to hear of the sudden death of …. – Мы были глубоко опечалены, узнав о внезапной смерти …It was a shock to learn the sad news of …. – Мы были ошеломлены, узнав о …We would like to express our sympathy …. – Мы хотим выразить наши соболезнования…Пример оборота, принятого в официально-деловом стиле:To whom it may concern – По месту требования. В. Н. Комиссаров приводит другие примеры «речевых формул»: Pull / push = к себе / от себяОсторожно: окрашено = Wet paint, etc. Третий тип эквивалентности характеризуется следующими отличительными чертами:Лексический состав и синтаксическая структура двух текстов разнятся.Структура оригинала и текста перевода не связана отношениями синтаксической трансформации.