Истоки журналистского мастерства (риторика, проповедь и т.д.)

Введение
Глава 1. Информационно-коммуникационная деятельность: у истоков мастерства
Глава 2. Вехи становления журналистского профессионализма и мастерства
Заключение
Список литературы

Истоки журналистского мастерства (риторика, проповедь и т.д.)

Но литератор-публицист не являлся единственным прототипом профессионального журналиста. По мере того как формировалась журналистика, представители различных сфер деятельности вносили в неё свой вклад.
Происходило, как отмечает С.М. Виноградова, «своеобразное притяжение-отталкивание компонентов, которые в дальнейшем обусловят журналистское разделение труда»21. К примеру, первый печатник, типограф сам создавал шрифты, выполнял обязанности редактора, издателя, продавца. Его активность на первый взгляд являлась преимущественно технического характера, однако именно типограф в Западной Европе получал преимущественное право на создание газеты: в 1540 г. венскому типографу Гансу Зингринеру была дана привилегия «оглашения всех новостей, касающихся города», а в 1615 г. его соотечественник ГрегорГельгбаар начал публиковать «ординарные и экстраординарные известия и все, что их касается». В 1605 г. в Антверпене типограф Авраам Вергевен получил право печатать и гравировать, а также продавать новости о победах, взятии городов. Создателями газет становились книгопродавцы, а также почтмейстеры. Первые венецианские рукописные газеты издавали профессиональные собиратели новостей, объединенные в специальный цех. Рукописные газеты распространял банкирский дом Фуггеров (Германия, г. Аугсбург), пользовавшийся сетью агентов, собиравших деловую информацию22.
Таким образом, в журналистику постепенно начали входить, владевшие как словом, так и актуальными новостями, а также люди, обладавшие искусством донести до людей нужную информацию и новости.
Глава 2. Вехи становления журналистского профессионализма и мастерства
Важно заметить, что первоначально круг газетчиков отличался значительной пестротой, но уже в XVII веке выпуск периодического издания был связан с серьезными профессиональными обязательствами, накладываемыми на того, кто занимался этим очень ответственным делом. Например, во Франции существовал корпоративно утвержденный статус, гласивший, что печатники и книгоиздатели должны получить хорошее образование, знать латынь и греческий. Нужен был и сертификат, дающий право заниматься издательской деятельностью23. Конечно, понятия «журналистская профессия» или «журналистский профессионализм» ещё не появились, однако некоторые характеристики профессионализма всё же начали себя проявлять.
Важные изменения произошли в Европе в эпоху Просвещения (период конца XVII–XVIII вв.). Произошли значительные сдвиги в культурной сфере. Священный текст с его сакральным отношением к слову начал постепенно отходить в тень, уступая место научному тексту, основанному на разумном постижении действительности, на опыте, помогающем познавать законы природы и общественной жизни. Считается, что именно в это время знание начинает приобретать информационную форму, перестает быть чем-то априорно данным человеку, который, следуя ренессансным традициям, начинает читать мир как книгу, но не просто читать: появляется ощущение того, что действительность можно усовершенствовать.
Развитие журналистского профессионализма происходило так же динамично в этот период, как и становление самой прессы. Журналист-профессионал начала XVIII в. в странах Западной Европы существенно отличался от своего собрата, жившего в Америке конца XIX в24.
Ведущей тенденцией в процессе развития профессии журналиста стала дифференциация, также можно отметить значительное усложнение этой деятельности, связанное с формированием системы прессы и международным характером обмена информацией.
Действительно, такое явление как персональный журнализм требовало от человека профессионального универсализма. Например, журнал «Ревью», который выпускал знаменитый английский писатель Даниель Дефо (1660–1731), был исключительно продуктом труда, таланта и подвижничества этого литератора-публициста. Дефо сам писал материалы на политические, коммерческие и социальные темы, будучи одновременно репортером, правщиком, комментатором. Он считал своими журналистскими достоинствами умение отбирать факты и использовать их, а также владение богатым словарным запасом, способность критически оценивать собственную работу. Дефо был не чужд и политической активности, которая принесла ему серьезные неприятности, а затем вынудила стать главой секретной службы английского премьер-министра (принять это предложение писателя побудило тяжелое материальное положение его семьи). Ричард Стиль (1672–1729), также считающийся одним из основателей английской журналистики, был не только редактором, но и основным автором своего еженедельника «Татлер» («Болтун»). Исследователи, изучавшие историю Англии начала XVIII в. (именно тогда здесь наблюдался расцвет персонального журнализма), отмечают, что в число профессиональных литераторов наряду с поэтами, писателями, памфлетистами входят и журналисты. «Ядром профессионализма и тогда считалось владение словом, неотделимое от политической ангажированности»25.
Французские просветители-энциклопедисты в середине XVIII в. также также уделяли значительное внимание проблеме специфики деятельности журналиста. Как они полагали, возможно выделить два типа журналистов: один светит «отраженным светом», обозревая и комментируя новинки литературы, науки, искусства и т.п.; другой обладает достаточным талантом и смелостью, чтобы служить прогрессу»26.
Служение истине стало основой творчества французских журналистов, создававших свои произведения в годы Французской революции 1789 г., когда взлет персонального журнализма наиболее ярок. Жан-Поль Марат (1743–1793), издавая за свой счет знаменитую газету «Ами дю пепль» («Друг народа»), выступал и как редактор, и как автор, и как корректор, и как метранпаж. Столь разносторонняя деятельность объяснялась огромным литературным мастерством и ораторским пафосом Марата.
История подтверждает, что звездными часами персонального журнализма явились периоды общественного подъема, когда требовались исключительные личности. Такой личностью был англичанин Томас Пейн (1737–1805), являвшийся участником нескольких революций, государственным деятелем, философом, журналистом, чьи памфлеты расходились огромными тиражами, а также имели исключительный резонанс в Европе и Америке. Пейн прославился не только как политический публицист, но и как организатор периодики, которая завоевала огромную аудиторию и снискала прочный авторитет27.
Просветительские идеалы нашли отражение и во взглядах на прессу М.В. Ломоносова, рассматривавшего работу журналиста как особый род деятельности, отличающейся творческим характером и нацеленной на служение истине. Любопытная антитеза возникает при сопоставлении взглядов на общественное предназначение журналиста, высказанных в полемике русского просветителя Н.И. Новикова и Екатерины II. Для Новикова главная задача журналиста заключается в критическом изучении действительности, исправлении ее, воспитании полезного члена общества, а Екатерина II требует от сочинителя верности государю, миролюбия, добронравия28.
Сходство русской журналистики с мировой прессой эпохи Просвещения нашло своё отражение в том, что с возникновением частной периодики в ее работу все активнее включались писатели. Слова «писатель», «сочинитель», «литератор», «журналист» являлись своего рода синонимами. Многие российские авторы конца XVIII – начала XIX вв. относились к журналистике как к словесности, чем и объяснялось соответствующее понимание роли журналиста и сути его деятельности. Постепенно данная ситуация начнёт меняться – не только в России, но и в Западной Европе.
По-разному воспринималось соотношение слова и политики. А.Н. Радищев, еще в 1798 г. назвавший журналистов «историками своего времени», подчеркивал связь слова и дела в борьбе за народоправие; в представлении декабристов словесность была неотделима от гражданского подвижничества, представители официальной идеологии видели в развитии словесности результат благотворной деятельности государства. Здесь проступает дилемма общемирового значения: либо журналист выступает как тот, кто поддерживает status quo и содействует сохранению стабильности социальной системы, либо он выступает как ее критик, противник, способствуя не только изменению существующего положения дел, но и разрушению этой системы. Отсюда проистекает и разное понимание профессионализма29.
К началу XIX века журналистика являлась уже сложной, многопрофильной структурой. Технология газетного дела значительно усложнилась, более разветвленным стало редакционное разделение труда. Увеличение объема рекламы (объявлений) создавало основу для коммерциализации прессы. XIX столетие определило две концепции, которые отразили разные представления о роли и деятельности журналиста, а также сути журналистского мастерства. Согласно одной, журналист является политическим борцом, социальным философом, литератором, призванным освещать и всесторонне раскрывать наиболее важные проблемы действительности, отстаивать свою точку зрения, не испытывая страха перед преследователями, не боясь нищеты и голода. Согласно другой, журналист – «нечто вроде предпринимателя, исходящего прежде всего из соображений выгоды, рассматривающего газету или журнал по преимуществу в качестве источника дохода. Каждая из концепций подразумевала свои требования к журналисту-профессионалу, и каждая находила воплощение в редакционной практике»30.
История стран Западной Европы изобилует примерами исключительной журналистской самоотверженности, преданности идеалам, полной самоотдачи. Англичанин Уильям Коббет (1763–1835), посаженный в тюрьму за публикацию острых критических выступлений, проявил невероятную творческую активность, находясь в заключении: там он написал и опубликовал 364 письма и эссе на политические темы31. За публикацию трудов Томаса Пейна были арестованы другой англичанин Ричард Карлайль (1790–1843), а затем его жена и сестра. Итальянец Сильвио Пеллико (1790–1854) за свою журналистскую деятельность был заточен на 15 лет в одну из самых мрачных австрийских крепостей, где написал автобиографические записки.
Польза отечества, героический подвиг во имя народа и его блага – эти понятия во многом определяли журналистское кредо декабристов. «Сословием людей государственных» называл журналистов А.С. Пушкин. Стройная система представлений о журналистском профессионализме просматривается в трудах В.Г. Белинского, который связывал особенности деятельности человека с требованиями времени, подчеркивал роль личностных характеристик, способностей, склонностей, призвания. Так, говоря о Н.А. Полевом, Белинский «неоднократно подчеркивает неугомонность журнальной натуры, восхищаясь его призванием, одаренностью, способностями. Личность журналиста, его философско-эстетические и литературно-критические взгляды интересуют Н.Г. Чернышевского. Он полагал, что мировоззрение ведущего автора периодического издания определяет партийную направленность последнего. Акцентирование идейно-политической линии публицистического творчества не умаляло значимости литературного мастерства, способствующего усилению эстетической нагрузки текста»32.
Однако в рассматриваемый период намечается и иная тенденция: в газетно-журнальное дело стали приходить люди, не связанные с литературой. Многие из них впоследствии добились значительного успеха в информационно-коммуникационной системе, которая постепенно расширялась.
Например, от журналистики был далёк первый издатель «Таймс» – газеты, которая репрезентовала английский образ жизни, – Джон Вальтер. Фабрикант, галантерейщик и банкир стали учредителями газеты «Скотсмен» (она до сих пор выходит в Шотландии). Что же касается тех, кто стоял у истоков служб новостей, то о Поле Джулиусе Рейтере – создателе ныне мирового агентства Рейтер – английский автор Д. Рид пишет: «Живи Рейтер двумя поколениями раньше, в Англии XVIII века, он стал бы продавать хлопок – самый главный товар индустриальной революции. Если бы он занялся бизнесом в начале XX века, то с успехом мог превратиться в нефтепромышленника. Он отдал предпочтение новостям, потому что рыночный спрос возрос на них как никогда раньше»33.
Западноевропейская литература, которая откликалась на события современной жизни, как отмечает С.М. Виноградова, «не оставила без внимания и факт появления на социальной арене особого типа журналиста – человека, любой ценой добивавшегося личного успеха или признания, власти, денег»34.
В трудах, посвященных прессе и увидевших свет в XIX в., финансовая зависимость журналиста рассматривалась как фактор, ограничивающий свободу печати. Стало знаменитым высказывание В. Вейтлинга о том, что «люди пишут для того, чтобы жить, потому что без денег нельзя жить, чтобы писать»35. «Торговое направление» пришло и в русскую журналистику. Предметом дискуссий стала проблема оплаты авторского труда. Для одних в этом было естественное влияние времени и способ повышения профессионального качества изданий, для других сама идея купли-продажи литературного труда являлась абсолютно неприемлемой.
В XIX веке произошло не только разграничение функций издателя, редактора и пишущего журналиста, но и усиление размежевания между журналистом-борцом и журналистом-предпринимателем. Дифференциация социальных ролей журналиста в XIX в. имела интенсивный характер. Например, в Америке начала XIX столетия вместе с развитием партий и расширением партийной борьбы возникает «ругательная журналистика», в контексте которой процветает вполне определенная разновидность репортеров – людей, способных отстаивать свою правоту не только в словесной, но и в кулачной драке. Набор профессиональных качеств сотрудника газеты и журнала изменился и в ходе формирования «нового журнализма»36.
Одним из отличительных признаков нового журнализма (в частности, в его американском варианте) явилось то, что фундаментальной функцией газеты признавалось распространение информации. Преобладающее место стало принадлежать не прежней газете, содержащей главным образом «взгляды и мнения» (viewspaper), а новой – являющейся газетой «новостей» (newspaper). «Глагол», призванный «жечь сердца людей», уступил место факту, откровенно партийный публицист – внешне беспристрастному репортеру, профессиональное мастерство которого оказывалось в прямой зависимости от умения «чувствовать» сенсацию, находить «горячие» новости и своевременно доставлять их в редакцию. Погоня за сенсацией не была изобретением XIX столетия: например, немецкие «летучие листки» XV–XVI вв. изобиловали историями о чудесах, эпидемиях, исцелениях. Но только на рубеже XX в., когда пресса начинает становиться массовой, предельная оперативность, готовность на репортерский подвиг, требующий иногда большого риска, а иногда и столь же немалой беспринципности, тиражируются в качестве эталона мастерства. Конечно, было бы непростительной ошибкой полностью приравнивать репортаж к «журналистике замочной скважины», к тому же именно детективные приемы газетной работы не раз помогали раскрытию истины. Но негативные черты нового журнализма (равно как и персонального) напоминают о себе и по сей день»37.
Только в противостоянии «публицистики мнения» и «журналистики факта» в их предельно заостренном, чистом виде отнюдь не заключалась проблема профессионализма и журналистского мастерства в целом. Между этими плюсами, как отмечает С.М. Виноградова, «помещается огромное срединное пространство, в котором существуют многочисленные возможности каждому определить свое место в системе редакционного разделения труда, найти свою нишу в отражении действительности и свой способ творческого самовыражения»38.
XIX столетие придало дифференциации журналистского труда отчетливо выраженные формы. Во многих странах было закреплено размежевание собственно журналистской деятельности и административного руководства прессой. Усилилась тенденция к специализации сотрудников редакций. Штат крупных английских газет середины XIX в. включал в себя и тех, кто собирал внутренние новости, получая за труды ничтожную сумму, и корреспондентов за рубежом. В конце века, когда некоторые британские издания превратились в мощные предприятия (например, основной выпуск «Таймс», насчитывавший 20–28 страниц, дополнялся рядом приложений разнообразного характера), возникла потребность привлекать к работе специалистов в сфере литературы, науки, финансов и т.д. В 80-е гг. того же столетия штат американской газеты «Уорд» включал в себя 1300 человек: позднее в редакцию пришли экономисты, знатоки спорта, светской и женской тематики, художники. Последнее особенно знаменательно: рисованные заставки, иллюстрации в XIX в. (хотя в прессе они использовались и ранее) усилили визуальную выразительность газетного текста и придали новое, творческое звучание работе тех, кто занимался оформлением газет и журналов39.
С внутриредакционной специализацией исследователи часто связывают развитие аналитической журналистики, отличной от универсального журнализма, который не погружался в причины и следствия событий.
Очевидно, что аналитический метод в журналистике неотделим от научного мышления, от навыков глубокого, исследовательского подхода к фактам и явлениям. Век XIX с его нарастающим прагматизмом, иррационализмом, а также со стремлением утвердить в обществе отношения «механической солидарности», идеалом которых служит отлаженная работа фабрики, не стал эпохой торжества разума. Но преемственность культурного развития сохранила тяготение человека к дальнейшему постижению законов природы и общества и формированию своего отношения к миру на основе знания о нем. Усилившаяся в XIX в. социологичность знания по-новому высветила роль факта в контексте системного отношения к реальности. И то и другое отразилось в журналистике40.
В трудах отечественных и зарубежных журналистов ясно видна цепь взаимодействия факта, анализа, оценки. В истинно исследовательском, аналитическом произведении все эти три компонента находились в равновесии. Это однако не означает, что литературное мастерство утратило свою значимость. Действительно, возможно составить текст на основании стандартных правил. Однако ясно и то, что только творческая индивидуальность придаёт тексту неповторимость, уникальность, во многом зависящую от меры соотношения различных его частей, от способности корреспондента не только правильно мыслить и формулировать мысль для себя, но и находить те речевые способы выражения смысла, которые донесут авторскую идею до читателя, придав ей особую убедительность. И, возможно, «именно аналитическая журналистика наиболее полно концентрирует в себе единство слова и мысли, присущее человеческой природе»41.
То есть, возможно выделить ещё один тип профессионала в журналистской деятельности – журналиста-исследователя. Его появление не относится ни к европейской, ни к российской традиции. В XIX в. к журналистской деятельности оказываются причастными, например, африканские мыслители. Так, западноафриканский философ, лингвист-полиглот Э.У. Блайден, сотрудничая в ряде изданий, использовал методику аналитической прессы для изложения своей концепции особой роли Африки в развитии мировой цивилизации. Становление аналитической журналистики выступает как общемировая тенденция, которая, правда, не всегда могла полно реализоваться в силу тех или иных политических и социокультурных причин42.
В XIX веке среди зарубежных редакторов-реформаторов успехом пользовался Эмиль де Жирарден (1806–1881), являвшийся одним из родоначальников массовой прессы. Он произвёл коренную коммерческую трансформацию французской газеты, а также впоследствии стал прообразом руководителя-торговца. Он принимал журналиста на работу в полном соответствии с существовавшими тогда условиями рынка. В английской печати с ним в определенной степени сопоставимы братья Альфред и Гарольд Хармсворты, чья предпринимательская активность удостоится официального призвания: оба они получили титулы лордов (пэрами станут и другие магнаты прессы в Англии). В Америке подобное положение занял Джозеф Пулитцер43.