Отношения между Россией и Грузией: проблемы и перспективы

Введение
1. Проблемы в отношениях между Россией и Грузией
1.1. Анализ российско-грузинских отношений
1.2. Основные проблемы грузинских отношений
2. Перспективы российско-грузинских отношений
2.1. Причины конфликта между Россией и Грузией и его последствия
2.2. Перспективы развития российско-грузинских отношений
Заключение
Список использованных источников

Отношения между Россией и Грузией: проблемы и перспективы

Проблема легитимности собственной власти еще долго будет угрожать стабильности режима М. Саакашвили и вызывать озабоченность в правящих кругах. В данном случае, лучшей поддержкой претензий на власть являются успехи в экономике и восстановлении единства страны.
Однако прозападный курс Тбилиси пока не сказался на радикальном повышении жизненного уровня населения, хотя рост благосостояния наблюдается. Кроме того, несмотря на то, что Запад занял место России в стратегии Грузии по восстановлению территориальной целостности республики, опора на США не ускорило решений проблем с Абхазией и Южной Осетией. Более того, возникло устойчивое мнение, что Вашингтон не является сторонником быстрого и радикального (военного) решения проблем самопровозглашенных государств. С одной стороны такая «умеренная»позиция США и НАТО связаны с пока незавершенной, но постепенно затухающей проблемой признания независимости Косово - Запад не заинтересован в дискуссии вокруг идентичности конфликтов на Балканах и в Закавказье. С другой стороны, Вашингтон, на словах поддерживая стремление Тбилиси вернуть Сухуми и Цхинвали, видимо представляет себе опасность втягивания НАТО в карательные экспедиции у российских границ против населения, почти поголовно являющегося гражданами России.
2. Перспективы российско-грузинских отношений
2.1. Причины конфликта между Россией и Грузией и его последствия
Основные причины конфликта между Россией и Грузией следующие.
Первая - это безнадежность экономического положения Грузии.
Грузия, как и многие другие государства постсоветского пространства, не может существовать без ориентации на российский рынок. Это означает безысходность внутреннего положения и периодическое накопление напряженности.
Понятно, что недовольство властью из-за бедности нужно на кого-то переориентировать. Отсюда возникают "враги", в их число попала Россия.
Грузинская оппозиция открыто давала пресс-конференции о том, что в ноябре она собирается сменить режим Михаила Саакашвили. Таким образом, президент Грузии, вероятно, надеялся спастись, присоединив Южную Осетию.
Вторая причина - это проблема трубы. Нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан никого не интересует. Но по этой трассе пойдет газопровод Баку-Тбилиси-Эрзурум, по которому газ Казахстана и Туркмении пойдет в обход России. Это стратегическая проблема для Запада. Он принципиально заинтересован в том, чтобы исключить возможность любого влияния России на эту трассу. Для этого нужно, как минимум, обострять отношения Грузии и России. Без поддержки Запада Михаил Саакашвили не стал бы проводить военную операцию в Южной Осетии.4
Смысл в том, чтобы дополнительно интернационализировать конфликт, чтобы Россия обозначилась как активная сторона конфликта и вопрос о будущем Южной Осетии, Абхазии и Грузии перешел из ведения России в ведение НАТО, в крайнем случае, Евросоюза.
Международный контекст конфликта также состоит в том, что нам нельзя допустить Турцию на Кавказ. Поэтому разговоры о признании Россией Северного Кипра в обмен на признание Турцией Южной Осетии и Абхазии не нужны. Такого признания нам не надо.
Другой момент. Запад привык считать, что многие российские коррупционеры имеют счета за рубежом. Соответственно, создавая угрозу этим счетам, можно влиять на российское государство. Но российское государство изменилось: оно уже не является рабом российской плутократии.
После войны положение на Кавказе изменилось необратимо. Рухнула моральная презумпция внешней политики России, поскольку российское руководство показало, что одни страны имеют право наводить на своей территории конституционный порядок, а другие не имеют. Это имеет далеко идущие последствия.
В Грузии и грузинских диаспорах, рассеянных по миру, нет таких сил, которые готовы примириться с независимостью Абхазии и Южной Осетии. Поэтому опереться на кого-то в грузинском политическом спектре России невозможно. Это означает, что решение о признании независимости закладывает долгосрочное противостояние России и Грузии.
Но есть более серьезный вопрос, который выходит за рамки отношений России и Грузии. Сегодня на Кавказе появились две нации и республики, независимость которых признана Москвой. Здесь есть непонимание того, чем является Кавказ.
Кавказ - это единое целое. В нем нельзя разыгрывать осетинскую карту против ингушской или грузинской без включения массы нитей. Поэтому до сих пор существовал феномен независимых республик Южного Кавказа. Сегодня есть две кавказские республики, которые получили от Москвы санкцию, до сих пор не полученную другими кавказскими общностями.
В Ингушетии ставят вопрос о выходе из состава России в условиях геноцида ингушского народа. Можно ли их на фоне признания Южной Осетии и Абхазии задавить силовыми средствами? Скорее всего, такой путь сегодня не возможен.
Таким образом, российская политика на Кавказе этим признанием попадает в некую ловушку, выйти из которой без потерь практически невозможно.
Сегодня интерес к российско-грузинским отношениям в нашем политическом сообществе достаточно периферийный. Заметно, что о Грузии больше сейчас говорят пропагандисты, чем аналитики. Никого, в сущности, на самом деле, не интересует, что происходит в Грузии. Это неправильно. Но это естественно. Так же, как США после 11 сентября очень мало интересовались внутренней политикой Афганистана и перспективой будущих отношений с ним после войны.
Поэтому хорошо бы выйти из режима бесконечного реагирования. Вопрос в том, чем сегодня следует заинтересоваться. Если судить по словам министра иностранных дел Сергея Лаврова, то надо заинтересоваться восстановлением любви с Америкой. Идея того, что все внешнеполитические вопросы и часть внутриполитических решается путем соглашений с США, сохраняется. Хотя я не помню ни одного вопроса, который был бы реально решен на основе двусторонних отношений с США.
В этой связи очень хорошо, что на нашем горизонте всерьез появился Евросоюз. ЕС возник в нашей внешней политике как значимая сила, как участник - трудный, не обязательно дружественный, но участник урегулирования.
Российско-американский диалог мешал пониманию того, что главным для нашей внешней политики является российско-европейский диалог. Европа - это тот Запад, с которым мы можем разговаривать и иметь дела.
Теперь, когда Россия показала силу, встает вопрос, что Россия с ней будет делать. Встает вопрос выбора целей. Здесь явно наступила пауза. Это видно и по реакции официальных лиц. А экспертное сообщество не помогает, а порой мешает официальным лицам находиться в пространстве выбора целей.
По поводу рисков в России тоже господствует позиция, что все "страшно-страшно". Любое действие вызывает шквал возражений, поскольку оно приведет к катастрофе.
2.2. Перспективы развития российско-грузинских отношений
Рассчитывая на поддержку Запада в решении проблемы сохранения территориальной целостности своей страны, в ближайшие годы грузинский политический класс будет жестко привязан к Вашингтону и Брюсселю.
Затем появится разочарование, идентичное нынешнему по отношению к России, фактически отказавшейся брать на себя неблагодарную роль восстановления территориальной целостности соседнего государства, избравшего антироссийский вектор в качестве основы своей внешней политики.
Возвращение Аджарии, улучшение дорог, наведение порядка в полиции, включая дорожной, и коммунальных службах, появление офисных и банковских зданий, оплаченных в немалой степени благодаря транзиту нефти по нефтепроводу «Баку – Тбилиси – Джейхан» все-таки не решают проблему поддержки легитимности власти М. Саакашвили. Эту проблему могла бы решить скоротечная и успешная военная операция против властей Южной Осетии или Абхазии, но годы внимательного наблюдения, как за самим М. Саакашвили, так и за политикой США в Грузии позволяют с уверенностью прогнозировать, что М. Саакашвили не пойдет на конфликт без твердой поддержки Вашингтона. Более того, есть уверенность, что, не смотря на воинственную риторику и склонность к провокациям, грузинский президент и сам не решится на войну с самопровозглашенными республиками. Он не станет рисковать своим постом, который он автоматически теряет в случае поражения, а победа на поле боя не гарантирована. Между тем, обещание решить проблему сепаратизма оставалась одним из главных козырей в предвыборной «обойме» М. Саакашвили и на последних выборах.5
Понимание, что в настоящее время вернуть Сухуми и Цхинвали вряд ли возможно, неуклонно порождает постоянный кризис легитимности, который можно было решить традиционным для постсоветских квазиэлит способов – мобилизацией перед угрозой «внешних врагов», опасностью «поглощения» более мощными соседями, «оккупацией» Россией, вероятностью аншлюса и т.д. Использование в качестве аргументной базы многосторонние связи, существующие между Россией и самопровозглашенными государствами, позволило довести степень «угрозы с севера» до абсурда, что ярко проявилось во время осеннего 2007 года кризиса и вновь возродилось в апреле 2008 г. Кроме того, активное использование антироссийской риторики главой грузинского государства является свидетельством проявления субъективных, личных целей М. Саакашвили, связанных с его желанием сохранить власть во что бы то ни стало. Но, конечно, нельзя считать, что антироссийские настроения президента Грузии не получают отклика в грузинском политическом классе, который, что очевидно, окончательно выбрал иной геополитический вектор.
В данном случае власть и оппозиция играют на одном прозападном и антироссийском поле и зачастую их заявления в отношении России отличаются только в нюансах – М. Саакашвили может позволить себе посетовать на «непонимание» со стороны Москвы, отметь «недальновидность» российской внешней политики в Закавказье, в то время как оппозиция приписывает России свойства поистине демонические. Как власть, так и оппозиция возлагают на Россию ответственность за весь экономический и политический негатив, с которыми сталкивается Тбилиси.
Востребованность антироссийского фактора в Закавказье, где Запад последовательно занят «выдавливанием» России из южнокавказского энергетического транзитного «коридора», обеспечивает до определенного этапа сохранение за М. Саакашвили роли «подрядчика» Вашингтона. Со своей стороны, США на длительный период оказываются связаны собственной стратегией с администрацией М. Саакашвили. В данном случае, часто встречаемые в российских СМИ и экспертных кругах в 2007г. утверждения, что США «разочаровались» в М. Саакашвили, не соответствуют действительности. Мы можем говорить о взаимозависимости Вашингтона и официального Тбилиси. США, как всегда, попали в ловушку авторитаризма – сменить зарвавшегося лидера оказалось невозможно. Авторитаризм не терпит политических конкурентов и политическое поле Грузии оказалось «зачищенным» не только для Москвы, но и для Вашингтона. Используя аналогии с авторитарными режимами на постсоветском пространстве и отмечая определенный авторитарный тренд в политике М. Саакашвили, можно сделать осторожный вывод, что если президенту Грузии удастся сохранить за собой поддержку Вашингтона, то его власти на ближайшие годы ничего не угрожает. М. Саакашвили не оставил США выбора… найти ему замену оказалось невозможно.
Грузия имеет для России умеренный транзитный интерес, который в большей степени связан с доступом к Армении. Грузинские газопроводы «Газпрому» не принадлежат и грузинские власти настроены не допускать российские корпорации в сектор как трубопроводного, так и железнодорожного транспорта. Российский бизнес, представленный на грузинском рынке, действует на свой страх и риск, представляя из себя, большей частью, инвестиции грузинской диаспоры из России. Экономика Грузии в наибольшей степени разрушена и не подготовлена для полномасштабных инвестиций.
Объем и перспективы роста энергетического транзита через Грузию на Запад в бассейн Черного моря пока не угрожают позициям российских энергетических компаний на европейском рынке. Стоит напомнить, что нефтепровод на Супсу только в апреле 2008г. возобновил свою работу. Транзит на юг, в Средиземноморье (нефтепровод «Баку – Джейхан») безусловно, играет негативную роль для России, но в данном случае основную роль в развитии трубопровода играет Баку, а в перспективе Астана – основные заказчики обходящих территорию России энергокоммуникаций.
В данном случае Грузия только транзитная страна для стран Каспийского региона и не более. Следовательно и ее можно обойти. На планете не осталось монопольных транзитеров.
Военно-стратегического значения Грузия для современной России не имеет. Россия не ждет агрессии со стороны Закавказья. Возможности оказания через Грузию поддержки сепаратистам на Северном Кавказе ограничены, но существуют, так что проблема безопасности наших южных рубежей продолжительное время будет оставаться актуальной, но не в той степени, чтобы России брать на себя некие политические и экономические обязательства в отношении Тбилиси.
Остаются проблемы с обеспечением безопасности граждан России, преобладающих по численности в составе населения Южной Осетии и Абхазии. Стоит отметить, что наличие у граждан самопровозглашенных государств российских паспортов является одним из основных аргументов для антироссийской пропаганды грузинских СМИ. В данном случае, Тбилиси считает, что Россия исчерпала не только свои посреднические возможности, но и миротворческие. Однако, косовский прецедент предоставил российскому руководству вполне легальные возможности для расширения своего влияния в Абхазии и Южной Осетии, предоставлении проживающих там гражданам России гарантии безопасности и социального обеспечения, а также укрепления обороноспособности Абхазии и Южной Осетии.
Естественно, не может быть и речи о признании независимости самопровозглашенных республик, но не развивать с ними экономические связи, уступая экономику этих республик тем же туркам, было бы контрпродуктивно.