Мир животных и мир людей в искусстве этноса

Введение
1. Мир животных и людей в разных этносах
1.1.Этническое сознание и этнический образ
1.2. Сакральность этнического образа
2. Мир животных и людей в искусстве тувинцев
2.1. Тувинские женские украшения: роговидные мотивы орнамента
2.2. Мир животных и людей в тувинских сказках
Заключение
Список литературы

Мир животных и мир людей в искусстве этноса

Что бросается в глаза в этническом интраобразе эллинов, данном великим систематиком? Структурно организованные компоненты, где вслед за описанием земли идут описания внутренних свойств («характер» и «интеллект») и некая установка на территориальную экспансию, чему ставится на службу государственная организация. Характеристика эллинского этнического ареала дана «биологизированно». Опустил Аристотель только описание внешнего облика эллинов, но понятно, что это необязательно, когда дается интраобраз.
Внешность опущена и в характеристике родственных народов, которую дает автор «Повести временных лет»: «И живяху кажьдо со своим родом на своих местех, владеюще кожьдо родомь своимь, имеяху обычаи свои, закон отец своих и предания, кажьдо свои нрав Поляне бо своих отець обычаи имуть кроток и тихи стыдение к снохам своим и сестрам, к матерям и к родителем своим. И снохы к свекровам и к деверьм велико стыдение имуща и брачный обычаи имеяху не хожаше зять по невесту, но привожаху вечер, а заутра приношаху по ней, чьто вдадуче». Военно-территориальные ориентации днепровских славян даны летописцем очень развернуто, с описанием отношении с хазарами, венграми, болгарами, печенегами и другими, причем начиная с «точки отсчета» — истории Кия, Щека и Лыбеди.
Китайская историография, отражавшая военные усилия централизованных империи полна ценных сообщении о реальном облике и быте соседних с Китаем народов. Но даже в этом, порой суховато бюрократическом реализме описании отражена та же структура этнического образа. Один из ранних памятников китайской конфуцианской мысли «Хуайнаньцзы» сообщает: «К югу от горы Девяти пиков дел, связанных с сушей, мало, а с водой — много. Поэтому люди стригут волосы, татуируют тело, чтобы походить на драконов, носят не штаны, а набедренные повязки чтобы удобнее было переходить вброд и плавать, коротко засучивают рукава, чтобы удобнее управляться с шестом (на лодке). Все это есть следование. К северу от Яньмэнь народ ди питается зерном, не имеет уважения к старости, а ценит крепость. Все это приспособление».
Здесь та же структура внешний облик, нрав, территориально пространственный компонент, представленный описанием транспорта. Таких примеров много в «Китайских известиях о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока», изданных Николаем Кюнером. Территориальные проблемы в структуре китайских описаний соседей будут следовать за сообщением об обычаях («нравах»), даже если сообщения начинаются с географической локализации.
Разные аспекты структуры этнических интра и экстраобразов
убеждают нас в том, что при их формировании имеет место определенная «соматизация» сложных пространственно временных условий жизни этноса. Это совсем не та биологизация, о которой говорят в случае подмены социально экономических причин общественного развития какими либо наследственно генетическими программами. В мышлении носителей традиционно-бытовых культур биологизация пространства и времени есть способ опредмечивания этих основных координат, подчиненных распределительно тоническим отношениям функции этнических интра- и экстраобразов в жизни какого либо народа — ориентация в этих координатах бытия с некоторой удаленной точки зрения. Расстояние помогает отнестись к образу с иронией. Этнический образ похож и не похож на оригинал. Может быть, самое главное в этнических образах — чтобы люди их знали и через них оцени вали самих себя. Как зрители, посмотревшие театральную пьесу.
На ранних стадиях общественного бытия восприятие витальности человека выливается в представления о его родстве с окружающей природой — в так называемом тотемизме. Когда, в какую эпоху возникают этнические образы, нам еще трудно сказать. Несомненно только, что их генезис множествен. К нему вели представления о членении времени и пространства, осмысление непрерывности и конечности жизни, культ предков Но что особенно следует отметить в генезисе этнического образа — роль в общественной практике человеческой индивидуальности. Последняя не поглощается всей массой соционормативных институтов ускользая от них хотя бы в облике клоуна. Архаические карнавальные обычаи — та среда в которой зарождались этнические образы.5
В этнических образах воплотились ощущения, казалось бы, несовместимых вещей констатация неодинаковости этнических общностей и восприятие свободы и равенства, знание своих достоинств и недостатков, представления о пройденном этносом пути и установки на будущее.
2. Мир животных и людей в искусстве тувинцев
2.1. Тувинские женские украшения: роговидные мотивы орнамента
Украшение - это один из компонентов материальной и духовной культуры народа, свидетельствующий о развитии традиций. Украшения изготавливались на высокохудожественном уровне в раннежелезном веке. Об этом свидетельствуют материалы из курганов Аржана: гривны, серьги, различные подвески, бляшки, нашивки на одежды. Археологические раскопки алды-бельской культуры в Туве свидетельствуют о генезисе женских украшений в скифское время. Так, среди украшений были распространены изделия из бирюзы и индийского сердолика. Раскопки памятников скифского времени, произведенные в разных районах азиатских степей, показывают, что в VII – VI вв. до н.э. бирюза была в числе излюбленных полудрагоценных камней. По-видимому, уже в скифское время бирюзовые изделия наделялись различными благодетельными свойствами. В более поздние времена многие народы Востока приписывали бирюзе качество самого сильного оберега. А сердолику в древности во многих странах Евразии приписывались чудодейственные свойства. В могильниках Хемчик-Бом находились высокохудожественные роговые гребни в виде копытного животного, которыми украшались женские прически.
Среди памятников саглынской культуры (V – III вв. до н.э.) в женских захоронениях встречаются бронзовые дисковые зеркала в кожаных мешочках и подвешивались к поясу. Среди находок имелись зеркала с высокохудожественными дужками. В то далекое время женщины закрепляли и украшали свои прически шпильками из бронзы. Так, в могильнике Уюк 1 найдена шпилька с навершием в виде фигурки горного козла. Серьги изготавливались из золота, серебра и бронзы. Бронзовые и серебряные имели простую форму, золотые – сложную, с длинными цепочками и различных форм концевыми подвесками. В качестве украшений использовали раковины каури. В женских наборах имелись бусы агальматолитовые, бирюзовые и сердоликовые.
Некоторые женские предметы выполнены в скифо-сибирском стиле. Так, из золотых изделий, найденных в Алды-Бельских погребениях, привлекают внимание серьги с навесками конической формы, а в могильнике Хемчик-Бом у места соединения навески с основой серьги присутствует зернь. В погребениях саглынской культуры обнаружены золотые серьги с конусовидными подвесками на длинных цепочках. 6
У кочевых народов, в том числе и у тувинцев, в конце XIX – начале XX вв. работа по металлу, в том числе и ювелирная, была целиком в руках кузнецов. Работавших по серебру называли нарын-дарга, букв. кузнец, выполняющий сложные работы. Деятельность кузнеца у тувинцев была окружена почетом. Русский этнограф Ф.Я. Кон заметил, что они имели особые привилегии и права в обществе. Искусные ювелиры были известны далеко за пределами родных мест. У тувинцев кузнецами могли быть только мужчины. Обычно секреты мастерства сохранялись в тайне и передавались по наследству. Дорогие украшения из серебра были доступны лишь состоятельным людям. Оплата производилась натурой – мелким рогатым скотом, шкурами, маслом, одеждой и т.д. За особо ценные изделия мастера получали крупный рогатый скот или лошадь. Изделиями тувинских кузнецов очень дорожили, они передавались из поколения и в поколение.
Как таковые ювелирные женские украшения из золота не были распространены среди тюркоязычных народов, в том числе тувинцев, хотя в народных сказаниях слово «алдын» употребляется чаще, чем «монгун» - серебро. Серебро наиболее пригодно для ювелирного производства. Его широкое распространение на территории Южной Сибири относится к эпоху средневековья и связано с культурой тюркских народов. В XIX – начале XX вв. серебро оказывается господствующим металлом в культуре якутов, бурятов, хакасов, тувинцев, алтайцев. Оно занимает основное место в ювелирных изделиях и украшениях снаряжений коня. Современные мастера Тувы начали применять широко мельхиор, особенно при изготовлении накосных украшений, сережек и колец.
Из камней тувинцы хорошо знали бирюзу. Среди тувинских женских украшений встречаются перстни, серьги, накосники, украшенные бирюзой. В гнездышках на сережках, игольниках, накосниках часто встречается нефрит. Тувинские кузнецы применяли и малахит в качестве вставок на женских украшениях. Но, конечно, самым распространенным камнем органического происхождения у тувинцев является коралл. Он является ценным материалом для изготовления бус, ожерелий, сережек и колец и встречается в перстнях, в большом количестве на накосных украшениях (чавага).
Тувинские женские украшения делятся на следующие виды: украшения для прически, для ушей, рук и пальцев и для пояса. Для этнографического исследования накосники (чавага, боошкун) представляют особый интерес. По своему функциональному значению они закрепляют прическу. У каждого народа есть собственные представления о волосах. Волосы являются вместилищами «души». У западных тувинцев девочки до просватанья носили одну косу, а у южных - две. В западной Туве женщины заплетали две косы, у тувинцев чооду и кыргыс – три косы (две косы сбоку и одна толстая сзади, которые на уровне плеч соединялись). Был еще вариант прически: две основные косы плелись сбоку и три тонкие от затылка, которые все соединялись на уровне плеч и закреплялись накосными украшениями - чавага. Такие украшения широко бытовали у тувинских женщин до 30-х годов XX века. Незамужние девушки носила в косах бусы иногда с металлической круглой и квадратной пластиной (боошкун), а замужние женщины – чавага. Чавага состояла из следующих деталей: металлической пластины и коралловых бус, которые закреплялись к удлиненной коже. По традиции чавага закрепляли к прическе невесты матерью или близкой родственницей перед свадьбой, как только она покинет юрту родителей. Гребни – дыргак следует относить к украшениям прически. Они бывают деревянными с толстыми зубьями, медные, серебряные, украшенные перегородчатой эмалью, инкрустированные кораллами.
У тувинцев серьги носили почти с трех лет. Они имели различные формы: восьмиобразные, гладкой поверхности, иногда на ушке дополнительно было припаяно украшение в виде «узла счастья», в форме листика и раковины. Имели женщины и сложные по форме серьги. Так, были распространены серьги в виде лотоса с четырехгранными цепочками. На сережках встречались кораллы, зажатые с двух сторон шестилепестковыми цветами. К украшениям для рук относятся браслеты, кольца и перстни. Браслет – билектээш, бога – изготавливались из широких массивных серебряных пластин, украшенных гравировкой и чеканкой. Тувинские женщины носили и медные гладкие без рисунков в целях профилактики от различных заболеваний. Тувинцы, как и народы Центральной Азии и Сибири, знали, что медь имеет влияние на организм человека, так как помогает понизить повышенное давление или уменьшить головную боль.
Женщины из состоятельных семей носили поясное украшение из серебра. Это подвеска, состоящая из четырехгранных цепочек с бляшками на конце, игольник, иногда инкрустированные полудрагоценными камнями.
Мастера-ювелиры жили и трудились в тесном общении с окружающим миром. Они наблюдали жизнь животных и птиц. Все увиденное отражали на украшениях, поэтому основные мотивы в орнаментах – это растительные узоры. Встречаются и зооморфные изображения, а также космологические.
Свои личные вещи, в том числе и украшения, тувинские женщина хранили в небольших ящичках, которые хранились в каждой юрте на женской половине. Считалось, что к таким предметам не разрешалось прикасаться чужим. А после смерти по завещанию покойной некоторые вещи клали с ней в могилу.7
Уже с середины XX века вышли из употребления накосные украшения, так как они неприменимы для короткой стрижки. Совсем забыты такие традиционные предметы, как подвески и игольники, из-за вытеснения национальной одежды европейской.
Орнамент является важным историческим источником, и он может и должен быть использован при решении различных исторических проблем, в частности тех, которые относятся к установлению культурно-исторических связей между народами Сибири.
О давних исторических связях тюрко-язычных и монгольских племен Сибири свидетельствуют многие источники, в том числе и археологические. Орнаменты саяно-алтайского, восточносибирского и сибирского – объединяют простота форм и композиции, преобладание прямолинейных узоров над криволинейными, строго геометрические формы. Известно, что орнамент – один из наиболее устойчивых элементов народного искусства. В орнаментальном искусстве западных и восточных тувинцев имелись существенные различия. Орнаментика западных тувинцев-скотоводов очень богата, огромное разнообразие форм, основанных на вариациях более ста основных мотивов, главным образом для украшения изделий из дерева, для росписи, для орнаментации войлока или металла, а в орнаментике восточных тувинцев-оленеводов преобладали мелкие геометрические узоры.
Тувинские орнаментальные узоры подразделены на геометрические, растительные и зооморфные. Любой мотив орнамента на предмете, будь то геометрический или растительный, располагается не случайно, а в строгом соответствии с тем, как построен сам предмет. Произведения народного искусства замечательны прежде всего своей целесообразностью. Они дают наглядное представление о том, что люди, которые их создавали и ими пользовались, ощущали во всем меру прекрасного. Выбор узоров для декорировки зависел как от особенностей материала и характера изделия, так и в значительной мере от сложившихся традиций.
В резьбе по дереву, в декоре войлочных изделий, в вышивке на ткани встречаются в основном геометрический узор имеющий множество вариантов, пламевидные (чалбыыштап), циркулярные кружочки, зигзаг, косая сетка, треугольники, треугольники с вписанными меньшими треугольниками (чадырлап), орнамент осмысляет по сходству с предметами окружающего быта - вид чум - чадыр, косая сетка (хана карак) означает «глаз решетки» юрты», зубчатый узор (хирээ бистеп – зубья пилы, Т-образный меандр (баска хээ) именуется молотковым, и Г-образный меандр (солун хээ), узор со свастикой (кас); прямоугольная модификация спирали (дорбелчин), парные перекрещивающиеся ромбы (кадын сырга) и др. Старые родовые тамги и конские тавры, несмотря на их геометрические очертания, имеют названия, свидетельствующие о том, что с большинством этих знаков связывалось представление о конкретных предметах. (см.рис. Катанова. Знаки). В росписях по дереву, в ювелирных изделиях из металла, в тиснении и аппликациях на коже преобладают растительные мотивы. Они представлены в значительной мере многолепестковыми розетками (чечектеп) по сходству с явлениями природы, в изделиях на коже, в росписях по дереву и художественном металле нередки зооморфные узоры, различные модификации роговидных узоров (кошкарлап, кошкар мыйызы) – рога барана. Н.Ф.Катанов в «Очерки Урянхайской земли» пишет, что «На медных и серебряных предметах конского снаряжения – пуговицах, бляшках и накладках – встречаются иногда рельефные изображения животных 12-летнего животного цикла, исполненные отчасти тувинскими, отчасти китайскими мастерами. Те же животные изображались и на серебряных ножнах для ножей, которыми пользовались богатые тувинцы». На изделиях из различных материалов часто встречается мотив переплетения (олчей удазын).
В цветовом строе тувинского орнамента преобладают красные, синие, голубые, зеленые, коричневые и желтые краски. Первоначально почти каждый орнаментальный мотив, его окраска имели свой символический смысл. Со временем значение большинства из них было забыто, хотя некоторые из мотивов и сохраняют древнюю символику поныне. Так, например, символом счастья считается изображение узла (олчей удазын) – (нитью счастья) – одного из самых распространенных орнаментальных мотивов в прикладном искусстве тувинцев.
Отдельные орнаментальные мотивы имеют следующие толкования по исследованию С.Вайнштейна. 3-5 – зубы, 7 – завязка, 9 – спина рыбы (сетчатый орнамент в виде рыбьей чешуей), 12 – кожемялка, 13-18 – шкатулка, 20 – олбук (коврик),25 – зубы волка, 28 – небо, 49 – нос, 55 – крючки, 56 – шапочный узор, 68 – хвост собаки и т.д. нередко одни и те же мотивы именуются тувинцами по-разному. Распространенные в искусстве тувинцев орнаментальные фигуры на роговых седельных бляхах, и парные головы грифонов. У западных тувинцев фигуры этого слоя встречаются в узорах на кожаных, войлочных, металлических и костяных изделиях, а также в росписях на сундуках. В орнаментике восточных тувинцев-оленеводов мотивы этого слоя не представлены. Фигура в виде округлой головы хищной птицы (грифона) с изогнутым клювом – один из распространенных сюжетов в искусстве скифского времени, в том числа у племен Алтая. Круг орнаментируемых материалов в эпоху ранних кочевников – кожа, дерево, войлок, кость. ткань – аналогичен используемому в народном искусстве тувинцев.
Роговидный мотив – один из наиболее распространенных в тувинском орнаменте, образующий целую группу модифицированных узоров, близкие к реальному образу рогов животного. Мотивы роговидных очертаний распространены в искусстве народов, генетически связанном с культурой кочевников степей (якуты, буряты, народы Саяно-Алтая, тюркоязычные народы Северной Азии и Кавказа, башкиры и др.) К мотивам преимущественно восточно-азиатского происхождения, можно отнести молотковый меандр (Т), так называемый круг единства, монетовидный узор, фигурные скобки, бабочковидный узор, цветок лотоса, облаковидный узор и др. Эти мотивы используются почти исключительно в орнаментике западных тувинцев-скотоводов, причем главным образом в росписях на сундуках «золотом» и «серебром» и в значительной степени на других изделиях. Помимо Тувы мотивы, представленные в этом слое, чрезвычайно широко распространены в орнаментальном искусстве Восточной (Япония, Китай, Корея), и Юго-Восточной ( Таиланд. Вьетнам, Лаос. Камбоджа, Непал, Индия и д.т.) и Центральной Азии (Тува, Алтай. Бурятия, Хакасия), в том числе в Тува и Монголия. Часть мотивов позднего слоя, возможно, проникла в Туву вместе с буддизмом (ламаизмом), например так называемый бесконечный узел счастья из «восьми буддийских эмблем». Но следует отметить, что мотив узла известен еще в памятниках Тувы периода связано с древними культурами степной зоны. 8
Тувинская орнаментика обогащается новыми узорами, включающими пятиконечную звезду, серп и молот и другие рисунки, отражающие символику новой жизни. Однако использование этих фигур остается традиционным, композиционным центром.
2.2. Мир животных и людей в тувинских сказках
Значительную роль в развитии новеллистических сказок, видимо, сыграли распространенные в Тыве устные переложения монгольских, тибетских, индийских книжных произведений.
Среди бытовых сказок популярностью выделяются сюжеты о ловких ворах и хитрецах. Аргалытты, Чангыс-Тас, Чангыс-Мажыгыр привлекают своим умением пользоваться сложившейся ситуацией и мистифицировать, хотя порой они бывают даже жестоки. Поступки, которые осуждаются в реальной жизни, в сказках обычно оправдываются (для хитреца делается исключение). Другой персонаж, желающий подражать хитрецу и получить выгоду, за тот же поступок осуждается и наказывается. Довольно популярны сказки о глупцах, делающих все невпопад.
Исследователями высказана мысль, что эти сказки восходят к "близнечным" мифам, в которых образ культурного героя как бы раздваивается: один из двух братьев-близнецов делает все хорошо, учит полезному, а другой - злой, только озорничает и все портит.