Юридические и фактические ошибки в уголовном праве

Содержание

Введение
1.Подходы к определению ошибки в юридической литературе
2. Понятие ошибки и классификация ошибок в уголовном праве
3.Проблемы квалификации преступлений в условиях фактической ошибки
Заключение
Список использованной литературы

Юридические и фактические ошибки в уголовном праве

Для совершения преступления используется средство, сила которого, по ошибочному представлению субъекта, представляется заниженной. Если использовано средство, сила которого по ошибке лицом занижена, содеянное квалифицируется как неосторожное причинение вреда. Например, желая причинить телесные повреждения, виновный стреляет в потерпевшего, уверенный, что ружье заряжено солью, хотя там фактически находится боевой заряд, в результате чего потерпевшему причиняется смертельное ранение.
В действующем уголовном законодательстве отсутствует норма об ошибках. Поэтому вопросы о понятии, видах и значении уголовно-правовых ошибок разрабатываются в теории уголовного права. Ошибка в уголовно-правовой литературе характеризуется как "неправильное представление", либо "неверная оценка", либо "заблуждениелица" относительно юридических или фактических обстоятельств совершаемого им общественно опасного деяния (или относительно общественной опасности и противоправности деяния)11.
2.2.Практическое значение ошибок в уголовном праве
Имеет практическое значение деление ошибки на существенную и несущественную, поскольку она может предопределять уголовно-правовую оценку деяния. Ошибка лица в отношении обстоятельств, с ко­торыми законодатель связывает основание и пределы уголовной от­ветственности, может влиять на содержание и форму вины и в силу этого признаваться существенной. Определенное практическое значение имеют и иные классификации ошибок. Мы уже отмечали, что они имеют дополнительный, вспомогательный характер. В то же вре­мя было бы неправильным их игнорировать или недооценивать, по­скольку они являются предпосылкой для основных классификаций, помогают раскрыть те существенные признаки, на которых они мо­гут строиться, которые служат их основой и базой. Вот почему следу­ет согласиться с мнением Ф.Р. Сундурова о том, что "нельзя пренебре­гать в качестве первоначальной стадии исследования сравнительным анализом на основе тех отдельных, частных признаков, которые ви­димы для исследователя".
Социальная ценность и практическая весомость классификации ошибок (равно как и иных явлений) при совершении социально-значимых действий определяется значимостью того признака, который положен в основу этой классификации.
Общеизвестно, что преступление представляет собой такой акт поведения человека, в котором диалектически представлено внешнее и внутреннее, физическое и психическое, объективное и субъективное. Именно это единство объективного и субъективного отражено в по­нятии преступления, данного законодателем в ст. 14 УК РФ. Оно рас­крыто путем указания основных, существенных признаков преступ­ления. Преступление это общественно опасное противоправное и ви­новно совершенное деяние, запрещенное уголовным законом под уг­розой наказания.
Содержание субъективной стороны, и прежде всего вины, опреде­ляется тем, как объективные и социально значимые факторы, опреде­ляющие общественную опасность и противоправность деяния, пред­ставлены в психике лица и каково отношение к ним личности, совер­шающей это деяние. Следовательно, "виновно совершаемое деяние" - вина есть ничто иное, как отражение в психике лица общественной опасности и противоправности соверша­емого им деяния и психическое отношение к обстоятельствам, опреде­ляющим и раскрывающим эту опасность и противоправность. Такое взаимодействие внешнего и внутреннего и обусловленность последнего первым было подмечено еще В.И. Лениным. Он писал: "Признавать необходимость природы и из ее выводить необходимость мышления есть материализм".
Все это позволило нам предположить, что неправильное отраже­ние в психике лица основных признаков преступления "порождает" два основных вида ошибки: а) ошибку относительно характера и сте­пени общественной опасности деяния (включая и последствия) и б) ошибку относительно характера противоправности совершаемых дей­ствий.
Общественная опасность и противоправность относятся к комп­лексным, синтезирующим признакам преступления. Считается аксио­мой, что характер и степень общественной опасности, например, оп­ределяется объектом посягательства, характером и величиной насту­пивших последствий, способами и средствами совершения преступле­ний и т.д. Из этого следует, что ошибка возможна в отношении како­го-то из обстоятельств, определяющих характер и степень обществен­ной опасности. В свое время это позволило нам сделать вывод о том, что в рамках заблуждения относительно характера и степени обще­ственной опасности можно выделить ошибки: 1) в объекте, 2) в пред­мете, 3) в личности потерпевшего, 4) в способе совершения преступле­ния, 5) в средствах преступления, 6) в квалифицирующих обстоятель­ствах, 7) в характере последствий, 8) в смягчающих и отягчающих обстоятельствах. Кроме того, нами выделялась и ошибка в развитии причинной связи.
Высказанная нами позиция подвергалась критике. Отмечалось, что выделение ошибки в предмете, личности потерпевшего, способе и сред­ствах совершения преступления вряд ли оправдано, поскольку "они либо представляют разновидности ошибки в объекте или объектив­ной стороне, либо вообще не имеют значения для уголовной ответ­ственности".
Что можно сказать по поводу этих возражений? Во-первых, ука­занные виды ошибок мы не относим к фактическим ошибкам (хотя, разумеется, это ошибки относительно каких-то фактов), поскольку подчеркиваем иное их предназначение - предопределять характер и степень общественной опасности деяния. Во-вторых, конечно, можно сказать, что есть ошибка в признаках объективной стороны, а потом уточнить, в отношении каких из них конкретно имело место заблуж­дение. Мы полагаем, что суть от этого не меняется. В-третьих, вряд ли обоснованно отказываться от такой разновидности ошибки как ошиб­ка в предмете и личности потерпевшего, а тем более утверждать, что они не имеют уголовно-правового значения. Достаточно привести хрестоматийный пример, когда с размером похищенного законодатель связывает повышенную ответственность, но данного результата лицо не достигает из-за ошибки, неверной оценки обстоятельств со­вершаемого деяния12.
В свою очередь ошибка в противоправности также может быть различной. В юридической литературе этот вид ошибки подвергают градации, делению на основе различных признаков. На практике чаще всего встречается ошибка относительно правомерности (не преступ­ности) совершаемых действий.
Поскольку составляющие начала этих основных, необходимых признаков имеют различное уголовно-правовое значение, то и ошиб­ка относительно их играет различную уголовно-правовую роль. В одних случаях она изменяет характер содеянного, в других - степень его социальной опасности, квалификацию и т.п.13
Данная классификация заблуждений содействует более быстрому установлению и определению направленности общественно опасных действий. Мы непросто констатируем факт ошибки лица, а сразу оп­ределяем, какой существенный признак преступления она характери­зует. И если, например, была ошибка в объекте преступления, то сра­зу ясно, что характер общественной опасности содеянного иной, чем фактически наступивший результат. Направленность действий, при подобных ошибках, определяется не действительно имеющимся резуль­татом, а осознанием (пусть и ошибочным) характера общественной опасности. Это позволяет констатировать, что в плане обратной свя­зи характер и степень общественной опасности зависят и от содержа­ния субъективной стороны - вины и ее форм, характера мотива и цели, эмоционального состояния личности. Но это уже следующая ступень, следующий уровень определения общественной опасности. Уровень не для личности, совершающей деяние, а для правоприменителя. Уровень, когда на основе вмененных обстоятельств содеянного определя­ется содержание психического и устанавливается окончательная мера опасности деяния судебным актом на основе учета объективного и субъективного в деянии. 
Мы отмечаем, что приведенная классификация ошибок позволяет разрешить не только практические, но и теоретические вопросы уго­ловного права. Например, позволяет показать взаимосвязь и соподчиненность таких понятий как "преступление" и "состав преступле­ния", определить, что является основанием уголовной ответственнос­ти и т.п. Деление же ошибки на фактическую и юридическую не по­зволяет разрешить теоретико-методологические вопросы подобного рода, поскольку она представлена как сугубо "внешняя группировка материала в виде такого ряда, члены которого прикладываются один к другому..."
Приведенная нами классификация ошибок, с учетом их дальней­шего деления на виды на основе различных признаков, показывает для правоприменителя значение того или иного заблуждения, напри­мер, для определения характера и степени общественной опасности деяния. Это значение определяется по цепочке: заблуждение в конк­ретных обстоятельствах, предусмотренных в нормах Особенной час­ти - изменение содержания субъективной стороны - изменение содер­жания общественной опасности или противоправности, как форма­лизованных, но уже в Общей части уголовного закона, признаков преступления.
Однако при всей важности приведенной классификации ошибок она показывает лишь итог, констатирует результат - влияет или не влияет та или иная ошибка на общественную опасность и противо­правность, но не показывает механизм этого влияния.
Мы полагаем, что механизм этого влияния зависит от того, в от­ношении какого из признаков, влияющих на основание пределы уго­ловной ответственности, имелось заблуждение. Все многообразие при­знаков, к каким бы из элементов состава они не относились, в их фун­кциональном предназначении можно подразделить на пять групп:
а) конструктивные признаки состава преступления;
б) конструктивно-разграничительные признаки;
в) квалифицирующие признаки состава преступления;
г) признаки, которые усиливают или уменьшают наказание;
д) признаки, которые не имеют уголовно-правового значения. С учетом этого и ошибка лица может быть в конструктивных при­знаках состава, конструктивно-разграничительных и т.д. признаках.
При этом совершенно безразлично, к какому из элементов состава относится тот или иной признак. Главное состоит в том, что в рамках данной классификации ошибок можно показать значение ошибки при вменении лицу тех или иных обстоятельств и показать, почему это значение именно такое, а не иное.
Следует отметить, что еще Н. С. Таганцев предпринимал попытку в подобном аспекте рассмотреть неведение и заблуждение. Он писал, что "...к каким бы элементам не относилось неведение и заблуждение. значение этих ошибочно представляемых обстоятельств по отноше­нию к существу вменяемого в вину преступного деяния может быть троякое:
1)ошибка может относиться к обстоятельствам, обусловливающим преступность деяния и входящим в число его законных признаков;
2)ошибка может относиться к обстоятельствам, выделяющим данное деяние из родового понятия преступления в особый вид, подлежащий усиленной или уменьшенной ответственности;
3)ошибка может относиться к таким фактическим обстоятельствам, которые, хотя и встречаются в данном случае, но не имеют значения ни для состава преступного деяния, ни для его наказуемости"'
Как видно из приведенной нами классификации ошибок она во многом совпадает с теми видами правовых предписаний, которые содержатся в уголовно-правовых нормах. Лишь последняя группа ошибок - ошибки в отношении признаков, которые не имеют уголовно-правового значения, - не касается правовых предписаний норм14.
Следовательно, в процессе субъективного вменения при наличии ошибки лица, совершающего общественно опасное деяние, следует выяснить, в отношении какого из признаков деяния произошла ошиб­ка, и определить, была ли это:
-ошибка в отношении конструктивного признака состава преступ­ления;
-ошибка в отношении конструктивно-разграничительного признака;
-ошибка в отношении квалифицирующих признаков;
-ошибка в отношении смягчающих или отягчающих наказание об­стоятельств;
-ошибка в отношении обстоятельств (признаков), которые не име­ют уголовно-правового значения. 
Разумеется, что уголовно-правовое значение этих ошибок различ­но. Более того, даже в рамках одной и той же группы ошибок может и должно быть дифференцированное отношение к ним в процессе субъек­тивного вменения. Это определяется тем, что различна социально-правовая природа самих признаков, в отношении которых имелось заблуждение.
В рамках приведенной нами классификации ошибок можно про­вести их дальнейшее деление. Например, в каждой классификацион­ной группе можно выделить ошибку относительно признаков объек­тивной стороны (способа, места и т.д.) состава преступления. Однако при этом следует учитывать одно обстоятельство. Известно, что при­знаки состава, будь то конструктивные, конструктивно-разграничи­тельные или квалифицирующие признаки, могут быть как объектив­ного, так и субъективного характера. Они имеют разное значение для субъективного вменения. Признаки субъективного свойства учиты­ваются при вменении непосредственно с учетом их содержания. В то же время, признаки объективного характера (кроме признаков, влия­ющих на смягчение наказания) могут быть вменены лишь в том слу­чае, когда они нашли отражение в психике виновного и к ним было его внутреннее отношение.
Иными словами, ошибка в конструктивных, квалифицирующих и т.д. признаках состава может быть лишь в отношении тех из них, ко­торые носят объективный и внешний по отношению к преступнику характер, то есть находятся вне психической "материи" самого этого человека. Разумеется, что другой человек, например, пособник, мо­жет ошибаться в личностных свойствах исполнителя или его субъек­тивных устремлений, намерений, цели. Отсюда следует вывод о том, что ошибку во всех видах признаков, будь то конструктивные или какие-то иные по своей значимости признаки состава, можно подраз­делить на две группы:
а) ошибки в отношении объективных признаков совершаемого лицом деяния и связанных с ним объективных обстоятельств;
б) ошибки в отношении личностных свойств и содержания намере­ний соучастников в преступлении.
С учетом того, что различна социально-юридическая природа этих признаков, различных еще и по своей генетической сущности, различно и их значение при субъективном вменении, а, следовательно, и при квалификации, и при определении собственно уголовно-правовых последствий (санкции)15.
Таким образом, юридические и фактические ошибки в уголовном праве различны по причинам и природе возникновения, по степени влияния на уголовное дело и по значениям для уголовного дела. Ошибки в уголовном праве носят частый характер и возникают по субъективным и объективным причинам.
Глава 3.Судебная практика
3.1.Ошибки в уголовном праве по РСФСР 1960г.

Как было отмечено выше, выделяют следующие ошибки в признаках объективной стороны:
1. Ошибка отклонением действия.
2. Ошибка в средствах.
3. Ошибка в развитии причинной связи.
4. Ошибка в факультативных признаках объективной стороны.
Рассмотрим так называемую ошибку отклонением действия. Это вид фактической ошибки, когда осуществление преступного намерения в отношении другого потерпевшего происходит не вследствие того, что виновный ошибочно принимает его за человека, которого, например, он намерен лишить жизни, а вследствие каких-то других причин, которые от него не зависят.
Ошибка отклонением действия несколько напоминает ошибку в личности потерпевшего. Здесь также вред причиняется не тому лицу, на которое посягал обвиняемый. Но в отличие от этой ошибки в личности при ошибке отклонением действия опасности причинения вреда одновременно подвергаются два лица: то, на которое совершено посягательство, и то, которому фактически причинен вред. Например, виновный выстрелил в человека, но промахнулся, так как потерпевший в момент выстрела шагнул в сторону, и пуля попала в другого, находившегося здесь же, причинив ему вред средней тяжести. В данном случае содеянное должно квалифицироваться как покушение на то преступление, которое хотел совершить виновный, и как неосторожное фактическое причинение вреда. В судебной практике встречаются иные варианты квалификации при ошибке отклонением действия.
Так, приговором Свердловского областного суда Логинов осужден за покушение на убийство из корыстных побуждений общеопасным способом по ст. 15, п. п. "а", "д" ст. 102 УК РСФСР и по ч. 1 ст. 109 УК РСФСР за умышленное причинение вреда средней тяжести.
Логинов взобрался на крышу дома и, дождавшись появления у подъезда дома Азановой, с целью убийства потерпевшей произвел из карабина прицельный выстрел. Однако данным выстрелом Логинов поразил не Азанову, в которую он целился, а ее супруга Кокорева, находившегося в тот момент рядом с ней. Кокореву было причинено сквозное пулевое огнестрельное ранение подмышечной области, причинившее здоровью вред средней тяжести.
По данному делу вызывает сомнение правильность применения п. "д" ст. 102 УК РСФСР. Опасность способа убийства должна оцениваться не абстрактно, а в конкретной обстановке совершения преступления. Прицельная стрельба из карабина пулей в одного из двух граждан у подъезда дома, когда Азанова стояла в 0,5 метра от Кокарева, не свидетельствовала об опасности убийства для многих людей. Виновный преследовал цель лишения жизни определенного лица (Азановой). Под общеопасным способом убийства понимается такой способ умышленного причинения смерти, который заведомо для виновного представляет опасность для жизни не только потерпевшего, но хотя бы еще одного лица. В этой связи убийство по данному делу, совершенное путем прицельного выстрела с учетом качества заряда пули, расстояния до жертвы, не создавало опасности для жизни и здоровья иных лиц и не может быть квалифицировано по этому признаку. Опасность должна быть реальной, а не мнимой16.
К-н был осужден за неосторожное убийство Ш. и покушение на убийство О. и К. Было установлено, что О. и К. напали на улице на К-на, избили его, а позже пришли к его дому, кричали, вызывали его для расправы, разбили стекло в окне. К-н схватил ружье, зарядил его одним патроном, выбежал на улицу и выстрелил в убегавших О. и К. В это время к дому К-на по склону оврага поднималась группа молодежи, среди которой находилась Ш. Она-то и была убита картечью. По обстоятельствам, которые изложены, К-н не предвидел, но мог и должен был предвидеть причинение смерти не только О. и К., но и другим лицам. В данном случае умышленное действие, направленное на убийство О. и К., повлекло смерть Ш.
Эта смерть явилась результатом неосторожности К-на. Совершенное им преступление судом правильно квалифицировано в этой части по ст. 106 УК РСФСР17.
Поэтому при так называемом отклонении действия возникает вопрос о признании лишения жизни, совершенного по неосторожности. Ошибка же в личности потерпевшего при убийстве не изменяет формы вины и не оказывает влияния на квалификацию. Итак, ошибка отклонения действия связана не с заблуждением в личности, которую виновный хотел лишить жизни, а с наличием каких-то других причин, которые не зависят от виновного. Ошибки в личности потерпевшего в приведенном примере по делу Логинова нет. Так как виновный абсолютно точно знал свою жертву, визуально держал ее под своим контролем. Однако он недооценил возможное поведение потерпевшей, имеющиеся факторы, обстановку, в которой совершалось это деяния.
Иными словами, имела место недооценка обстановки совершения преступления18.
Ошибка в средствах выражается в использовании лицом иного, чем было запланировано, средства для совершения преступления.
По ошибке используется другое средство, столь же пригодное для достижения преступного результата. Например, если при намерении совершить убийство виновный вместо одного яда использовал другой яд. Подобная ошибка в средствах не меняет сущности деяния и его квалификации. Для уголовного права в принципе безразлично, совершено, например, убийство с помощью яда или пистолета.