Историография по экономическим отношениям СССР и Германии в 1922-1933 годах

"Список используемой литературы

1.Ахтамзян А. А. Рапалльская политика. Советско-германские дипломатические отношения в 1922-1932 гг. М., 2008.
2.Быстрова И.В. Советский военно-промышленный комплекс, про-блемы становления и развития (1930-е-1980-е годы). М., 2006.
3.Горлов С.А. Совершенно секретно: Альянс Москва-Берлин. 1920-1933. М. 2007.
4.Горлов С. А. Военное сотрудничество СССР и Германии в 20-е годы. // Военно-исторический журнал. — 2007. № 9. С. 4-11.
5.Дементьев И.П. Об исторических взглядах Чарлза Бирда // Вопр. истории. 1957. _ 6; Он же. Американская историография граждан-ской войны (1861-1865). М., 2008.
6.Дементьев И.П. Обзор развития исторической науки в США (1776?1918 гг.) // Очерки новой и новейшей истории США. Т. 1. М.,2009. С. 560-602. В ходе подготовки этой главык печати я позволил себе внести лишь небольшое добавление, касающееся публикации источников - протоколов конгресса, AmericanStatePapersetc.
7.Дипломатический словарь: в 3 т. 4-е изд. перераб. и доп. М., 2008. Т. 2. С. 101–102
8.Кобляков И. К. От Бреста до Рапалло. Очерки истории советско-германских отношений с 1918 по 1922 гг. М., 2007. С. 157
9.Мухин М.Ю. Авиапромышленность СССР в 1921-1941 годах. М., 2006
10.Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 2006.
11.Сравнение проводится с использованием данных о публикациях КЛ и ЛЖС 1970-х - 1980-х ггсобранных И.М. Галимзяновой
12.Трухнов Г. М. Классовая борьба в Германии в 1922—1923 годах. Минск, 2009;
13.Трухнов Г. М. Из истории советско-германских отношений (1920— 1922 гг.). Минск, 2007;
14.Трухнов Г. М. Поучительные уроки истории. Три советско-германских договора (1922-1926 гг.). Минск, 2009;
15.Трухнов Г. М. Рапалло в действии. Из истории советско-германских отношений (1926—1929 гг.). Минск, 2007.
16. Кульбакин В. Д. Очерки новейшей истории Германии. М., 2008.
17.Норден А. Между Берлином и Москвой. К истории германо-советских отношений 1917-1921. М.,2007.
18. Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Немецкий след в истории отечественной авиации. М. 2008.
19.Широкорад А.Б. Тевтонский меч и русская броня. Русско-германское военное сотрудничество. М. 2009.
20.Электронный ресурс: Сайт Высшей Атестационной Комиссии http:// vak.ed.gov.ru/announcements/istorich/KantorYZ.doc

Историография по экономическим отношениям СССР и Германии в 1922-1933 годах

В 1926 г. УВВС РККА поручило немецкому авиаконструктору Э.Хейнкелю разработку нового перспективного истребителя. Предполагалось приобрести лицензию на его постройку, включавшую в себя право на производство и комплект рабочих чертежей. Самолет выпускался под маркой «И-7» до 1934 г., затем был снят с производства, в связи с окончанием срока лицензии, и появлением истребителя Поликарпова И-15.
Кроме истребителя HD-37, УВВС РККА поручило Хейнкелю разработку летающей лодки корабельного базирования и системы катапультного старта. Разработанный по этому заказу самолет HD-55 был закуплен советской стороной и принят на вооружение ВМФ СССР под названием «КР-1».
6 августа 1930 года между фирмой «Рейнметалл» и обществом с ограниченной ответственностью «БЮТАСТ», представлявшим интересы советского правительства, был подписан договор о приобретении лицензий на производство в СССР ряда разработанных этой фирмой артиллерийских систем. В список конструкций отобранных советской делегацией входили 76,2-мм зенитная пушка, 150-мм средний миномет, 37-мм противотанковая пушка, 20-мм и 37-мм зенитные автоматы и 152-мм гаубица.
21 апреля 1930 года на расширенном заседании Совета Труда и Обороны с представителями промышленности были приняты решения по программе производства новых систем артиллерийского вооружения с использованием технической помощи предоставленной фирмой «Рейнметалл» и о создании объединенного конструкторского бюро.
Особое бюро (КБ-2) возглавлял с советской стороны командир РККА Шнитман, начальником над немецкой группой был инженер Фохт. Краткое описание деятельности КБ-2 сохранилось в воспоминаниях отечественного артиллерийского конструктора В.Г. Грабина. В июне 1931 года он был назначен заместителем Шнитмана и почти сразу же вступил в конфликт с ним и Фохтом. Официальным предлогом, для конфликта стали установившиеся взаимоотношения между советским и германским персоналом КБ. Внедренная в бюро агентура ОГПУ доносила о фактах «вредительства» . Используя «партийную линию», Грабину удалось добиться изгнания немецкого персонала из КБ-2.
В начале 1933 г. на базе КБ-2 было создано ГКБ-38 при Наркомтяжпроме. В силу различных причин, большинство созданных в КБ-2 орудий так и не пошли в серию, за исключением 122-мм корпусной пушки А-19. Из закупленных у «Рейнметалла» артиллерийских систем массовыми сериями выпускались только два: 76-мм зенитная пушка 3 К и 37-мм противотанковая пушка. 20- и 37-мм. зенитные автоматы германского производства по причине их высокой технологической сложности, так и не были освоены советской промышленностью.
Итоги военно-технического сотрудничества СССР и Германии нельзя охарактеризовать однозначно как положительные или отрицательные. «Первый период» сотрудничества, в основу концепции которого легли планы фон Секта и его окружения по скрытому переносу германского военного производства на территорию СССР и проекты руководства РККА по реконструкции отечественной военной промышленности силами немцев-концессионеров, на первый взгляд, завершился экономическим и политическим крахом. Анализируя причины этого явления, исследователи чаще всего выдвигают на первый план недобросовестное поведение одной из сторон. Но, фактически и сами концессии, и осуществлявшие их фирмы являлись заложниками неблагоприятной экономической обстановки в самой Германии. Как отмечал фон Дирксен: «Поскольку в Германии капитала было недостаточно, то немецкие промышленники рассчитывали получить огромные прибыли, не инвестируя крупных сумм в производство, тогда как у Советов были как раз противоположные намерения и таким образом, сделка с самого начала оказалась весьма разочаровывающей».
«Гранатный скандал» показал, что и с политической точки зрения такая модель обречена, поскольку любой валовой транзит военных грузов между двумя странами неизбежно привлекал к себе внимание и мог в дальнейшем послужить источником крупных международных осложнений для Германии. Договор в Локкарно отчетливо показал, что Германия, в обмен на определенные уступки, готова в любой момент развернуть свою внешнюю политику в сторону Антанты.8
Обе стороны пришли к необходимости поиска новых форм военно-технического сотрудничества. Оптимальным решением стали программы «технической помощи», которые не требовали большого вложения средств со стороны германских фирм, но приносили им весьма существенную прибыль. Для СССР этот вариант был привлекателен тем, что предполагал значительно меньшие финансовые риски, чем дальнейшие попытки концессионирования военной промышленности.
Советский Союз, стремившийся иметь сильную боеспособную армию, не мог себе позволить длительную зависимость от иностранных разработок. В начале 1930-х гг. отечественные КБ постепенно начали вытеснять немецкие образцы практически изо всех отраслей военной промышленности. К 1937 году на вооружении ВВС РККА не осталось ни одного германского самолета, а количество пошедших в массовую серию типов артиллерийских орудий, имевших германские корни, исчислялось единицами.
В третьей главе «Военное сотрудничество между РККА и рейхсвером в 1925-1933 гг.» рассматриваются основные направления военного сотрудничества между рейхсвером и РККА, заключавшегося в создании секретных военно-учебных центров и испытательных полигонов рейхсвера на территории СССР и в обмене офицерскими делегациями для участия в маневрах и повышения квалификации в военно-учебных заведениях.
Проводимая высшим командованием рейхсвера в интересах возрождения военной мощи Германии «восточная политика», ориентированная на военное сотрудничество с СССР, была основана на принципе, не раз высказанном фон Сектом в своих публичных выступлениях: «беззащитный - значит неуважаемый». Для того чтобы «нейтрализовать яд Версаля», была создана целая система конспирации, благодаря которой рейхсвер превратился в основу для развертывания массовой армии. Однако дальнейшему совершенствованию боевой подготовки рейхсвера препятствовали наложенные в Версале на Германию ограничения технического характера. Войска не имели возможности обучаться владению современной боевой техникой, борьбе и взаимодействию с ней.
Проблемы, стоявшие перед РККА были, несколько иного рода – отсутствовал систематизированный опыт масштабного применения боевой техники. В ходе Гражданской войны бронетехника и авиация применялись на фронтах, но разрозненно и в небольших количествах, в основном - для поддержки пехоты и кавалерии. Получить необходимые знания о передовой военной теории в таких условиях можно было только из внешних источников.
Крупнейшим объектом рейхсвера на территории СССР была Липецкая летная школа, организованная на основе соглашения от 15 апреля 1925 г. Всего, за время существования школы (1925-1933), в ней было подготовлено 120 немецких летчиков-истребителей и бомбардировщиков и 100 летчиков-наблюдателей и корректировщиков артиллерийского огня. Обучение в Липецке продолжалось 4 недели и состояло из одиночных полетов, полетов в составе звена и эскадрильи, имитации воздушного боя, стрельбы по конусу и т.д. Кроме германских курсантов, в школе проходили подготовку и советские летчики, однако оценить их количество на основании имеющихся документов не представляется возможным.
Помимо обучения курсантов, в Липецкой школе производились также испытания и демонстрации новейших боевых самолетов и частей авиационного оборудования. В 1928 г. разведывательная эскадрилья Липецкой школы была усилена 10 «Альбатросами» типа L-76 и их модификациями. В 1930 г. в Липецк прибыли три экспериментальных двухместных истребителя «Юнкерса» - A-48 (K-47) и два легких бомбардировщика-биплана K-47 Mittelstuke. Почти все эти машины после ликвидации школы остались в СССР.
Договор о создании совместной танковой школы в Казани (объект «Кама») был подписан Х. фон дер Лит-Томзеном и Я.К. Берзиным 2 октября 1926 г.
Программа обучения должна была разворачиваться поэтапно, в соответствии с ростом числа курсантов. В ходе первого, теоретического этапа обучения, курсанты получали общее представление о танках и их возможностях, знакомились с различными типами боевых машин. Затем курсантов обучали основным тактическим действиям, общим принципам ведения боя, взаимодействию с другими родами войск и решению танковыми подразделениями самостоятельных задач, ведению боя в составе взвода, роты и т.д. В этой же части курса изучались основные принципы материально-технического обеспечения танковых соединений, чтение карты и ориентировка на местности, основы химической войны и техника безопасности.
После освоения курсантами теории, они, под руководством инструкторов, переходили к практическим занятиям. Этот этап включал в себя обучение вождению на различных типах местности при различном освещении. Курсанты обучались ведению огня по подвижным и неподвижным мишеням, из стоящего и движущегося танка, танковой стрельбе одиночно и взводом. На завершающем этапе проходили тактические занятия по маскировке, отработка погрузки танков на железнодорожные платформы и грузовики, и по выведению оставляемой машины из строя.
Для обучения на объекте «Кама» использовались танки, изготовленные в 1928-1932 гг. фирмами «Крупп», «Рейнметалл» и «Даймлер-Бенц». В целях конспирации они фигурировали в документах как «легкий» и «тяжелый» трактор. Советская сторона принимала активное участие в деятельности школы и ежегодно отправляла туда курсантов. В первой группе переменного состава было прошли обучение 10 танкистов РККА, затем число советских курсантов на каждом потоке было увеличено до 20. К 14 марта 1932 г., согласно докладной записке зам. начальника управления по механизации и моторизации РККА И.К. Грязнова, за три года на «Каме» было подготовлено для СССР 65 человек начсостава танковых и мотомеханизированных частей и инженерного состава.
История Казанской танковой школы завершилась в 1933 г., когда она, вместе с остальными немецкими военными объектами в СССР, была ликвидирована в полном соответствии с процедурой, предусмотренной договором от 2 октября 1926 г. Вместо нее в октябре того же года были созданы Курсы усовершенствования старшего и среднего военно-технического состава мотомеханизированных войск РККА, существующие до сих пор в виде Казанской Бронетанковой Академии.
Наиболее полный вариант списка немецких преподавателей и курсантов школы, опубликованный в отечественной печати, можно найти в статье Б. Султанбекова «Кама» на Волге», со ссылкой на архив УФСБ РФ. 13 бывших «камовцев» в 1933 г. вошли в состав первой танковой части рейхсвера, известной как «Автомобильное учебное командование Цоссен». В дальнейшем мало кому из «камовцев» удалось продвинуться высоко по служебной лестнице. Наиболее яркую карьеру среди выпускников «Камы» удалось сделать Й.Харпе - командовал 12-й танковой дивизией, а затем группой армий «А» на Восточном фронте.
21 августа 1926 г. между СССР и Германией был заключен договор о создании на советской территории полигона для совместной разработки и испытания отравляющих веществ и средств их доставки. В 1929 году место для полигона было окончательно определено в районе поселка Шиханы Саратовской области, тогда же в документах появилось и его новое название – «Томка».
В конце сентября опытная станция приступила к работе. Было произведено около сорока полетов, во время которых с различных высот разбрызгивалась нейтральная жидкость, обладавшая аналогичными иприту физико-химическими свойствами. Весной 1927 была проведена вторая фаза исследований – разбрызгивание с разных высот настоящего иприта, испытания противогазов и защитной одежды на пригодность, испытания воздействия ОВ на организм животных. При проведении этих опытов, присутствовали Уншлихт и начальник ВОХИМУ А. Фишман; опыты и их результаты получили с советской стороны самую высокую оценку.
Согласно секретной справке начальника Разведупра РККА Берзина, в 1929 г, на новом полигоне была проведена первая серия опытов - испытывали цистерну для заражения местности, переносные приборы для заражения, выливные приборы для авиации, образцы дистанционных химических бомб, химические фугасы воздушного подрыва, приборы для дегазации, защитные костюмы и противогазы .
Проводившиеся в «Томке» работы имели большое значение для развития химических войск обеих стран. Но куда более важным результатом представляется обмен информацией о состоянии средств химической защиты и нападения у обеих сторон. Эти знания, уже в ходе Великой Отечественной войны стали сдерживающим фактором, благодаря которому обеими сторонами был установлен негласный «мораторий» на применение химического оружия.
В 1929 г. мировая экономика подверглась удару «Великой Депрессии». Для германской экономики, насыщенной американскими долларами благодаря плану Дауэса, кризис обернулся катастрофой гиперинфляции. Тяжелая обстановка потребовала сокращения всех статей государственных расходов, в том числе – военного бюджета. В то же время, внешнеполитический курс Германии, все более клонился в сторону от своего бывшего союзника. Постепенный отход Веймарской республики от принципов Рапалло становился все более явным фактором международной политики.
С приходом к власти Гитлера, ситуация окончательно изменилась в худшую сторону – последовательный антибольшевизм и антисоветская риторика стали основой для внешней и внутренней политики нового правительства. Меморандум Гугенберга, отчаянная антисоветская кампания в прессе, участившиеся акты насилия и произвола по отношению к гражданам СССР со стороны СА, СС и полиции, заставили советское руководство более реалистично оценить сложившуюся ситуацию. Несмотря на попытку Гитлера сделать жест в сторону СССР, выразившийся в ратификации Московского протокола от 24 июня 1931 г. о продлении Берлинского договора о ненападении и нейтралитете, в Москве уже был взят курс на поиск новых союзников. Вскоре последовали и первые шаги на пути к разрядке напряженности в отношениях с Польшей и Францией.
Рейхсвер также перестал нуждаться в своем союзнике. Появилась возможность произвести ревизию военных статей Версальского договора на легальной основе, а, следовательно, отпала необходимость и в секретных военно-учебных центрах. 15 июля 1933 г. Германия, Франция, Англия и Италия подписали в Риме «Пакт четырех», предусматривавший, в том числе, фактическую нейтрализацию «военных статей» Версаля и постепенное достижение Германией равенства в вооружениях с другими европейскими государствами. 19 сентября 1933 г. Гитлер объявил условия Версальского договора уничтоженными де-факто.
.Последним актом сотрудничества стал визит в СССР генерала Боккельберга, проведенный с одобрения Сталина и Ворошилова в мае 1933 г. Сразу же после его отъезда, помощник военного атташе в Берлине Шниттман потребовал от немцев в срочном порядке ликвидировать все военно-учебные центры рейхсвера на советской территории и заявил, что в этом году курсанты для обучения в германских военных академиях присланы, не будут. Ответным ходом со стороны немцев стало заявление о невозможности направить в 1933-34 году офицеров для участия в летних маневрах РККА.
На последующих международных конференциях СССР занял последовательную позицию «борца с агрессором» и все советские внешнеполитические инициативы середины 1930-х годов – создание системы «коллективной безопасности» в Европе, борьба за «определение агрессора», заключение гарантийных договоров с восточноевропейскими государствами были направлены фактически на внешнеполитическую изоляцию Германии. Вплоть до 1939 года, когда обстоятельства вновь столкнули обе страны, с призраком «раппальской политики» было покончено.
В заключении подводятся основные итоги работы. Отношения между Веймарской республикой и СССР строились на весьма своеобразных началах. Политический и военный альянс между двумя государствами был предопределен существованием неоспоримой общности интересов во внешней политике - претензий на отторгнутые после Первой мировой и Гражданской войны территории и возвращение в «клуб великих держав». Отдельной целью Германии была нейтрализация «военных статей» Версальского договора, ограничивавших ее право на вооружение и дальнейшее развитие технический средств борьбы, без которых рейхсвер мог существовать только в качестве пограничной стражи и высокопрофессиональных полицейских сил. Понимая, что конечная реализация этих задач в условиях версальской Европы возможна только при условии создания политического и военного альянса с СССР, Германия пошла на заключение Рапалльского договора и на военное сотрудничество, но сохранила при этом восприятие себя как временно отторгнутой части европейского мира. Отношения с СССР всегда шли «отдельной графой» во внешней политике Веймарской республики: их плодами Германия пользовалась пока существовала такая возможность, но в то же время она вполне прагматично рассматривала Рапалльский договор как разменную монету в политической игре с державами Антанты. В соответствии с изменениями международной ситуации менялись и представления обеих сторон о необходимости тех или иных форм сотрудничества.
Созданные в период активного советско-германского сотрудничества разработки и накопленный опыт стали опорой для проведения в СССР военной реформы 1925 года и для развертывания в годы пятилеток советского военно-промышленного комплекса. Безусловно они оказали влияние и на процесс развертывания вермахта, хотя роль советско-германских военных связей в последнем случае и не стоит преувеличивать. С военной точки зрения эффективность этого сотрудничества и принесенная им польза достаточно очевидны. Но прочный союз двух государств и их армий на основе «рапалльской политики» так и не был создан – слишком различались их интересы, а следовательно и их взгляд на перспективы советско-германского «неоформленного альянса».
3. Отечественная и зарубежная историография СССР и Германии в 1922-1933 годах
3.1 Историография с 1920 по 1950
В 1920-е – конце 1930-х гг. имя Виктора Леонтьевича в изданиях, выходивших в РСФСР/СССР, встречалось эпизодически, и они не давали развернутых сведений о его работе. Несколько дальше в изучении деятельности Виктора Леонтьевича продвинулись зарубежные авторы. В вышедшей в 1930 г. книге известного германского журналиста П. Шеффера «Семь лет Советского Союза» отмечалось, что в период Рурского кризиса 1923 г., когда в Веймарской республике резко обострилась социальная борьба, у большевиков «революционная политика» взяла «верх над государственной». Ее отражением стала поездка Коппа в Польшу с особым заданием. Автор не говорит о цели миссии, но она ясна из контекста – помочь революционному движению Германии.9
В 1930 г. вышли два тома книги американского журналиста Л. Фишера «Советы в международных отношениях. История отношений между Советским Союзом и миром. 1917–1929 гг.». На страницах своего огромного труда журналист трижды говорит о Коппе: при рассказе о Московской конференции по разоружению в конце 1922 г., анализе политики Москвы осенью 1923 г. и подготовке советско-германского договора о ненападении 1926 г.
Новый этап (конец 1930-х – середина 1950-х гг.) в изучении дипломатической деятельности Коппа открыл пресловутый процесс-фарс в 1938 г. о так называемом «Антисоветском правотроцкистском блоке». На нем были осуждены многие руководители Наркомата иностранных дел СССР. В ходе процесса особое место было отведено уже покойному Коппу (умер в 1930 г.).
На предварительном следствии и заседании суда было «установлено», что этот «старый меньшевик» являлся «близким человеком к Л.Д. Троцкому» и по его заданию, с целью получения денег для борьбы против ЦК РКП(б), в июле 1920 г. «наладил контакт» с германским генералом Г. фон Сектом. Позже, якобы при участии Коппа, в троцкистско-шпионскую сеть был вовлечен полномочный представитель СССР в Веймарской республике и заместитель наркома иностранных дел Н.Н. Крестинский.
С 1938 г. всякая почва для беспристрастного научного анализа дипломатической деятельности Виктора Леонтьевича исчезла