Куинджи Архип Иванович - "Лунная ночь на Днепре"

Введение
1.Особенности живописи и творческой манеры Куинджи.
1.1. Начало пути
1.2 Вместе с передвижниками
1.3. На пути к новому романтизму
2.Анализ картины «Лунная ночь на Днепре»
2.1. История создания картины
2.2.Идея. Сюжет. Композиция. Техника
Заключение
Использованная литература
Приложения

В Париже в 1878 году открылась Всемирная выставка. В ее художественном отделе демонстрировались произведения Куинджи.. Критики единодушно отметили успех работ Куинджи, их национальную самобытность. Действительно, в Европе еще не наметилась романтическая возвышенность, подобная «Ночи на Украине». В газете Temps Поль Манц писал: «Истинный интерес представляют несколько пейзажистов, особенно г. Куинджи. Ни малейшего следа иностранного влияния или, по крайней мере, никаких признаков подражательности: Лунная ночь на Украине - удивляет, дает даже впечатление ненатуральности». 21
Известный критик Эмиль Дюранти, отстаивавший и защищавший творчество импрессионистов, отмечал: «...г. Куинджи, бесспорно, самый любопытный, самый интересный между молодыми русскими живописцами. Оригинальная национальность чувствуется у него еще более, чем у других22». Высокие оценки творчества помогли Куинджи уяснить свои успехи, но также осознать свое значение в европейском искусстве. В череде картин конца 1870-х годов, обозначивших новое направление пейзажа, были решительно раздвинуты границы художественной образности. Обогащенная неслыханной для того времени живописью, все более утверждалась идея «цветения» жизни. Богатейшие красоты природы стали источником не только восторженного вдохновения, но и наслаждения, чего недоставало прежнему передвижническому пейзажу. В 1870-х годах рядом с народническим нравственным императивом достаточно крепко укоренился эстетический гуманизм Аполлона Григорьева, Кавелина, Достоевского. В побуждении «к истине, правде и душевной красоте», которая выдвигается на первое место, Кавелин прибегает к аналогичной метафоре. «Дерево (культуры. - пишет он, - цветет, а корни его гниют».23
Перестав скорбеть о мрачной российской действительности, Куинджи воспринял жизнь как благо и в своих работах наслаждался сочностью природных красок, таинственностью лунной ночи, яркостью вечереющего дня, живым дыханием грозовых стихий и слепящим солнечным светом. Но он не просто репродуцировал на холст красоту и богатство природы, как это делали Иван Шишкин или Владимир Орловский, но преображал эту красоту в формах, расходящихся с достоверностью натуры. Привыкший к мглистым краскам Крамской писал Третьякову о картине Вечер на Украине: «... Что-то в его принципах о колорите есть для меня совершенно недоступное; быть может, это совершенно новый живописный принцип... Еще его Лес я могу понять и даже восхищаться, как чем-то горячечным, каким-то страшным сном, но его заходящее солнце на избушках решительно выше моего понимания. Я совершенный дурак перед этой картиной. Я вижу, что самый цвет на белой избе так верен, что моему глазу так же утомительно на него смотреть, как на живую действительность: через пять минут у меня в глазу больно, я отворачиваюсь, закрываю глаза и не хочу больше смотреть. Неужели это творчество? Неужели это художественное впечатление?.. Короче, я не совсем понимаю Куинджи»24.
Для современников трудность правильной оценки творчества Куинджи, по сути дела, являлась трудностью распознания предложенных художником новых принципов романтического искусства. Куинджи до крайности сократил резерв между угасающим академическим романтизмом и появлением нового романтического искусства. Не прошло и десяти лет, как он отказался от заветов Айвазовского, которым он следовал в ранних произведениях, особенно в картине «Вид Исаакиевского собора при лунном освещении», и, испытав себя на путях реалистического творчества, вышел к романтическому искусству нового этапа в полотнах «Украинская ночь», «Вечер на Украине» (1879) и «Лунная ночь на Днепре» (1880, обе - ГРМ). Концы и начала почти сомкнулись. Впечатление непрерывности романтизма подкреплялось тем, что в 1870-х годах еще процветал и казался неизбывным академический романтизм Аполлинария Горавского, Александра Мордвинова, Александра Гине, Логгина Фрикке, Айвазовского.
В живописи Куинджи свободно варьировал освещенность, полутона, валёры, яркость. «Он намеренно активизировал, звучно сопоставлял дополнительные цвет»25.
Куинджи обладал особой чувствительностью зрения. О его зоркости слагались легенды. Имелись неопровержимые свидетельства, например, Репина: «Есть прибор - измеритель чувствительности глаза к тонким нюансам тонов; Куинджи побивал рекорд в чувствительности до идеальных точностей»26.
«Сама по себе чувствительность глаза еще не дала бы художественного эффекта, если бы не знание гармонии цветов, колорита, тона, которые Куинджи постиг в совершенств»27. Эта его способность в полной мере проявилась в картинах 1879 года и последовавших за ними произведениях.
Крамской не мог принять свечения до боли в глазах куинджиевских красок, полагая, что это не цвет, а физиологическое раздражение в глазу. Но Куинджи вовсе не предлагал фокус, как думали некоторые его современники. В дело была введена новая живописная техника, способная обогатить образ живой и трепетной природы. Художник применил почти эскизную манеру письма, лишив таким образом живопись былой лощености. «Чуткий мазок картины «После дождя» дышит влагой, свежестью промытого луга. вмазанность краски в холст, перетекания цвета, придающие лиловым тучам впечатление движения, тоже явились значительным новшеством»28. Может показаться неубедительным утверждение о чуткости мазка, когда смотришь на многослойную лессировочную живопись «Украинской ночи» или «Березовой рощи». Но в том-то и дело, что Куинджи пользовался и старой академической системой письма, предоставлявшей ему возможность передать иллюзию глубины, и эскизной манерой, видимой в изображении ручья и зарослей переднего плана «Украинской ночи», в просвечивающем незакрашенном холсте картины «После дождя», в бурых просветах подмалевка, заметного в изображении корневищ и стволов деревьев «Березовой рощи».
Повсюду ощутима свобода и абсолютная «несвязанность» устоявшимися приемами. Образы совсем иного смысла, чем в передвижническом пейзаже, «потребовали еще одного примечательного нововведения — декоративности, проявившейся в плавных и изящных, почти силуэтных очертаниях «Березовой рощи», в контрастной интенсивности цвета «Вечера на Украине» и сияющих снежных вершин Эльбруса, без которых художник не смог бы воплотить чудесный мир природы». 29Куинджи вернул пейзажу восторженное чувство красоты и необычайности мира, отказавшись от поэтизации прозы медленно текущей жизни. Достоверности натуры он предпочел преображение природы. Очевидно, следует отметить еще одно принципиальное расхождение передвижнического пейзажа с подходами к пейзажу Куинджи. Передвижники в пейзаже делали непрекращающиеся попытки истолковать жизнь. «Куинджи отклонил всякое намерение исследовать действительность, заменив его открытым и откровенным желанием наслаждаться сущим»30. Конечно, художник не мог совершенно избежать интерпретации жизни. Но он не столько ее истолковывал, сколько перетолковывал согласно своим представлениям о прекрасном. Природа осмысливалась как часть космических сил, способных нести красоту. Художник же или извлекал ее из реальности, или ради красоты преобразовывал реальность. Кажется, что именно к Куинджи относимы слова Аполлона Григорьева: «...все идеальное есть не что иное, как аромат и цвет реального».31
С течением времени Куинджи стало свойственно созерцательное, философское восприятие мира, наполняющее человека сознанием величия земного бытия. В отличие от прежних работ художник мыслит другими масштабами, в других измерениях. Его привлекают не драматические состояния природы и даже не ее прекрасные материальные качества, а нечто значительное и вечное, ощущение мироздания как целостного бытия природы и человека, как дыхания миров.
2.Анализ картины «Лунная ночь на Днепре»
2.1. История создания картины
К этой картине он шел давно. Ездил на Днепр, быть может, именно за этим сюжетом. Дни, недели Куинджи почти не выходил из мастерской. Работа захватила настолько, что даже обед, как затворнику, Вера Леонтьевна приносила наверх. Задуманная картина — мерцающая, живая стояла у художника перед глазами. Трудился над ней осень и зиму. Весной заканчивал свое необычное творение.
Интересны воспоминания жены Куинджи: «Куинджи проснулся ночью. Мысль, как озарение: «А если... «Лунную ночь на Днепре» показывать в темной комнате?!» 32Он вскочил, зажег керосиновую лампу и, шаркая домашними туфлями, побежал по лестнице в мастерскую. Там зажег еще лампу, поставил их обе на пол по краям картины. Эффект оказался разительным: пространство в картине расширилось, луна светила окруженная мерцающим сиянием, Днепр играл ее отражением. Все как в жизни, но красивее, возвышеннее.
«Архип Иванович поставил стул в нужном, как считал он, отдалении, сел, откинулся и смотрел, смотрел, пока не рассвело за огромным окном. Пораженный найденным эффектом, он знал, что надо показывать «Лунную ночь на Днепре» в темном зале, одну...» 33
Время оставило нам такой протокол в многочисленных восторженных воспоминаниях, газетных заметках, статьях толстых журналов. «Лунная ночь на Днепре» обрела легендарную славу. В мастерскую к Куинджи на Малом проспекте степенно поднимался Иван Сергеевич Тургенев. Он увидел картину одним из первых и остался ее ревностным пропагандистом. Яков Полонский «не мог оторвать от нее глаз». Дмитрий Иванович Менделеев пришел от картины в восторг. Мастерскую посетили Крамской и Павел Чистяков. Крамской обо всем информировал Третьякова. Неясно, почему Павел Михайлович остался равнодушен к покупке картины. Зато начатую Куинджи картину «Днепр утром» (1881, ГТГ), увиденную в мастерской, он приобрел за пять тысяч рублей. К «Лунной ночи на Днепре» приценивался Козьма Солдатенков, известный коллекционер, издатель, купец. Судьба приобретения «Лунной ночи на Днепре» повернулась неожиданной стороной: «Лунная ночь на Днепре» была продана еще пахнущей свежей краской, прямо в мастерской. «В одно из воскресений об ее цене осведомился какой-то морской офицер. «Да зачем вам? - пожал плечами Куинджи.- Ведь все равно не купите: она дорогая». - «А все-таки?» - «Да тысяч пять», - назвал Архип Иванович невероятную по тем временам, почти фантастическую сумму. И неожиданно услышал в ответ: «Хорошо. Оставляю за собой». И только после ухода офицера художник узнал, что у него побывал великий князь Константин».34 Куинджи продал ее великому князю Константину.
После показа в мастерской, где художник устроил подобие выставки, он экспонировал «Лунную ночь на Днепре» в зале «Общества поощрения художеств». Невиданное в России событие - выставка одного-единственного произведения. Выступление художника с персональной выставкой, да еще состоящей всего из одной небольшой картины, было событием необычным. Причем картина эта трактовала не какой-нибудь необычный исторический сюжет, а была весьма скромным по размеру пейзажем (105 x 144). Куинджи оказался изобретательным экспозиционером, представил картину так, как никто и никогда еще не делал. Критики сообщали, что красная стена на противоположной стороне Морской, бросавшая в окно зала красные отсветы, побудила Куинджи завесить окна и осветить картину лампой.. На самом деле, зная, что эффект лунного сияния в полной мере проявится при искусственном освещении, художник велел задрапировать окна в зале и осветить картину сфокусированным на ней лучом электрического света. Посетители входили в полутемный зал и, как зачарованные, останавливались перед холодным сиянием лунного света.
Ни одна выставка не видела столь многочисленной толпы желающих: «Выставочный зал не вмещал публики, образовалась очередная очередь, и экипажи посетителей тянулись по всей Морской улице»35. И это несмотря на дождливую погоду. Весной 1880 года на Большой Морской улице в Петербурге (теперь — улица Герцена) можно было наблюдать необычное зрелище. Вся проезжая часть была сплошь запружена каретами и извозчичьими пролетками, а вдоль домов толпилась длиннейшая очередь, тянувшаяся от Невского проспекта к зданию, где находилось выставочное помещение Общества поощрения художников.
Часами простаивали здесь люди, чтобы увидеть... одну-единственную картину. Один-единственный пейзаж, называвшийся «Лунная ночь на Днепре». Никаких других картин в помещении выставлено не было.
Со времен «Последнего дня Помпеи» не случалось еще, чтобы люди так стремились увидать одно-единственное произведение живописи. А уж споров об этой картине было столько, сколько не бывало, пожалуй, еще никогда. Спорили все — и близкие к искусству и ничего, казалось бы, в нем не сведущие люди. Диву давались, ахали — и замолкали, очарованные увиденным: высокое ночное небо, луна, будто только что выглянувшая в просвет между облаками, серебрящиеся зеленоватые просторы Днепра, берег, теплые огоньки в окнах белостенных украинских хат...
«Что это такое? — писал тогда поэт Яков Полонский.— Картина или действительность? В золотой раме или в открытое окно видели мы этот месяц, эти облака, эту даль, эти «дрожащие огни печальных деревень» и эти переливы света, это серебристое отражение месяца в струях Днепра, огибающего даль, эту поэтическую, тихую, величавую ночь?»36 Впечатление, производимое картиной, было действительно разительным. Никогда еще не удавалось живописцу с помощью кисти и красок так неотразимо правдиво передать волшебство лунного света, его колдовское мерцание. Казалось, лунное сияние исходит от самого холста. Находились люди, подходившие к картине с лупой, чтобы разгадать ее «секрет». В одной из газет утверждалось даже, что художник писал свой пейзаж какой-то таинственной «лунной краской». По мнению Чистякова, картина проиграла от света лампы, «но все-таки в своем роде единственное произведение в Европе». 37 «Лунная ночь на Днепре» экспонировалась в октябре - ноябре 1880 года. «Какую бурю восторгов поднял Куинджи!.. Эдакий молодец - прелесть!». 38
Эта картина обрела поистине легендарную славу.
Владелец картины, отправляясь в кругосветное плавание, пожелал взять ее с собой на фрегат. Мысль дикая с точки зрения сохранности произведения. Но об этом не думалось. Тургенев, находившийся в это время (январь 1881 года) в Париже, пришел в ужас. «Нет никакого сомнения, что она вернется оттуда совершенно погубленной благодаря соленым испарениям моря»39, - возмущенно писал он Дмитрию Григоровичу.
Тургенев посетил великого князя в Париже, пока фрегат стоял в Шербурском порту, и уговорил его прислать картину на короткое время в Париж, надеясь, что удастся оставить картину на выставке. Но надежды не оправдались. В Париже «Лунная ночь на Днепре» выставлялась в галерее Зедельмейера, за краткостью времени публикой не была замечена и вскоре отбыла с князем. Предчувствия Тургенева оправдались: картина стала необратимо темнеть. Влажный, пропитанный солью морской воздух, конечно, отрицательно повлиял на состав красок, и пейзаж стал темнеть. Но лунная рябь на реке и сияние самой луны переданы гениальным А.И. Куинджи с такой силой, что, глядя на картину даже сейчас, зрители немедленно подпадают под власть вечного и Божественного.
2.2.Идея. Сюжет. Композиция. Техника
Перед зрителями раскрывалось широкое, уходящее вдаль пространство; равнина, пересеченная зеленоватой лентой тихой реки, почти сливается у горизонта с темным небом, покрытым рядами легких облаков. В вышине они чуть разошлись, и в образовавшееся окно глянула луна, осветив Днепр, хаты. И все в природе притихло, завороженное чудесным сиянием неба и днепровских вод. Мир забылся в спокойном сне. Таинственно течет могучий, полноводный Днепр и блещет, как рыбья чешуя. Плывут облака, с ними будто плывет луна. Сверкающий серебристо-зеленоватый диск луны залил своим таинственным светом погруженную в ночной покой землю. Он был так силен, что некоторые из зрителей пытались заглянуть за картину, чтобы найти там фонарь или лампу! Но лампы не оказывалось, а луна продолжала излучать свой завораживающий, таинственный свет.
Организует картину движение реки, плавные ее изгибы расширяют и углубляют пространство. На фоне реки, сверкающей лунными бликами, милый сердцу Куинджи ветряк. Близкий план в тени, на втором — несколько беленых хат. Безлесые холмы спускаются к реке. Все обыденно, неживописно по понятиям большинства пейзажистов.
Гладким зеркалом отражают этот свет воды Днепра, из бархатистой синевы ночи белеют стены украинских хат. Это величественное зрелище до сих пор погружает зрителей в раздумья о вечности и непреходящей красоте мира. Так до А.И. Куинджи пел о природе только великий Н.В. Гоголь: «Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои, ни зашелохнёт, ни прогремит. Глядишь и не знаешь, идёт или не идёт его величавая ширина».40
Строки Пушкина перекликаются с общим настроением картины:
Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звезды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух…
Луна спокойно с высоты
Над Белой- Церковью сияет…
И тихо, тихо все кругом…
Луна! Обычно она остается за краем картины или задрапирована облаками. Куинджи написал ее в тот момент, когда ненадолго рассеялись облака. Лунный свет – самое удивительное в этой картине. Его предельная естественность определяется многослойной лессировкой и умением использовать световые и цветовые контрасты. («Лессировка – тонкие прозрачные или полупрозрачные слои красок, которые наносятся на просохшие или полупросохшие красочные слои, чтобы изменить колорит, добиться его усиления, ослабления».)41 Куинджи и в этой картине воспользовался дополнительными цветами. Теплый цвет земли оттеняет холодное, изумрудное, словно фосфоресцирующее отображение лунного света на поверхности Днепра. Композиция строится на спокойных параллелях, лишь кое-где нарушенных вертикалями. Необычайная уравновешенность композиции сообщает плавное течение цвету, словно завораживающему человека в своем томительном излиянии. Домов не видно, видны лишь силуэты. Бархат ночи лежит на небе, снами задув огни в домах.»Яркий серебристый свет луны оттенен глубиной синего цвета, и он превращает традиционный мотив с луной в притягательный и таинственный».42 Высказывались даже предположения о каких-то необычных красках и даже о странных художественных приемах, которые якобы использовал художник. Слухи о тайне художественного метода А.И. Куинджи, о секрете его красок ходили еще при жизни художника, некоторые пытались уличить его в фокусах, даже в связи с нечистой силой. Ему удается такое соединение красок, которое в картине, при темных тонах берегов и неба, создает ощущение свечения Луны.
Необыкновенно эффектная передача лунного света, цветовые контрасты, композиционная декоративность полотен Куинджи ломали старые живописные принципы. И все это было результатом его напряженных поисков. Куинджи живо интересовался трудами профессоров Петербургского университета физика Ф. Ф. Петрушевского и химика Д. И. Менделеева. Петрушевский исследовал технологию живописи, соотношение основных и дополнительных цветов. Все это он доносил до слушателей Академии художеств. Особый интерес вызвала книга Куинджи «Свет и цвет сами по себе и по отношению к живописи», вышедшая в 1883 году. Он и сам в своей собственной мастерской постоянно экспериментировал с красками. Появился даже термин «куинджевское пятно». Художники стремились разгадать секрет его цветовых эффектов, а публика встречала каждое новое произведение как особое событие.
Репин рассказывал об уроках, которые давал художникам Д. Менделеев. На уроках Менделеев рассказывал о физических свойствах красок. Однажды он демонстрировал прибор-измеритель чувствительности глаза к тонким нюансам тонов и предложил им «провериться». Куинджи не было равных!