Ялтинская конференция 1945г. Подготовка (до переговорный этап).

Содержание

Введение
1.Переговоры в международных отношениях и предпосылки проведения Ялтинской конференции 1945 г.
1.1.Значение переговоров в международных отношениях
1.2. Дипломатическая стратегия СССР и предпосылки проведения Ялтинской конференции 1945 г.
2.Подготовка к Ялтинской конференции 1945 г.
2.1.Выбор меcта и даты
2.2.Подготовка Ялтинской конференции 1945 г.
2.3.Состав участников конференции
3.Основные достижения гибкой политики переговорного процесса в Ялтинской конференции 1945 г.
Заключение
Список использованной литературы

Ялтинская конференция 1945г. Подготовка (до переговорный этап).

Развитие военно - политической ситуации во второй половине 1944 г., особенно стремительное продвижение советских войск в Юго-Восточную Европу, поставило на повестку дня новую встречу трех лидеров.
Таким образом, предпосылкой Ялтинской конференции 1945 г. явилось то, что успехи Красной Армии склоняли руководителей США и Великобритании к осознанию необходимости сотрудничать с СССР в вопросах послевоенного устройства. Освобождение территории СССР и продвижение советских войск в Восточной Европе остро поставили перед союзными державами вопросы координации действий па фронтах войны и в вопросах послевоенного мира.
Успехи Красной Армии на советско-германском фронте отразились на ходе Ялтинской конференций. «Подготовка и проведение триумфальной для СССР Ялтинской конференции проходили на фонезахлебнувшегося наступления союзных армий па Западе осенью 1944 г. и последовавшего по просьбе Вашингтона и Лондона мощного советского наступления в феврале 1945 г. от Балтийского моря до Карпат»17.
2. Подготовка к Ялтинской конференции 1945 г.
2.1. Выбор меcта и даты
Первым о необходимости очередной встречи глав трех государств заговорил президент США Рузвельт. 19 июля 1944 года в своем послании Сталину он писал: "Поскольку события развиваются так стремительно и так успешно, я думаю, что в возможно скором времени следовало бы устроить встречу между Вами, премьер-министром и мною".
20 июля с аналогичным предложением обратился к Сталину и Черчилль. 24 июля он сообщает уже некоторые детали предполагаемой встречи: "Вы, несомненно, уже получили телеграмму Президента с предложением об еще одной встрече между нами тремя на севере Шотландии приблизительно во второй неделе сентября. Мне нет необходимости говорить о том, как искренне Правительство Его Величества и я лично надеемся на то, что Вы сможете приехать. Я хорошо знаю Ваши трудности, а также то, насколько Ваши передвижения должны зависеть от обстановки на фронте, но я прощу Вас принять во внимание, что тройственная встреча имела бы большие преимущества и упростила бы ведение всех наших дел, как это случилось после Тегерана.
В сентябре на севере и на северо-западе Шотландии погода часто бывает самой хорошей. Однако в этом деле я не могу дать Вам никакой гарантии. Тем временем я веду подготовку для Президента и для самого себя, поскольку он уже сообщил мне о своем намерении приехать. Пожалуйста, сообщите мне Ваши соображения и пожелания". Сталин ответил Черчиллю 26 июля 1944 года: "Я с удовольствием узнал из Вашего послания об августовском конвое, за которым должен последовать, как Вы пишете, новый цикл конвоев, в которых мы, действительно, серьезно нуждаемся. Что касается встречи между Вами, г-ном Рузвельтом и мною, о которой Вы пишете также, в послании от 24 июля, то и я считал бы такую встречу желательной. Но в данное время, _когда советские армии ведут бои по такому широкому фронту, все более развивая свое наступление, я лишен возможности выехать из Советского Союза и оставить руководство армиями даже на самое короткое время. По мнению всех моих коллег, это совершенно не представляется возможным".
Последовала переписка между членами "большой тройки" с уточнения места, времени встречи и вопросов, которые желательно обсудить. Наконец договорились съехаться в Крыму в Ялте 3 февраля 1945 года.
Президент США предлагал Северную Шотландию, Кипр, Афины или Мальту, премьер-министр Великобритании - Александрию или Иерусалим. Но лидер СССР был непреклонен: "На советском черноморском побережье". Сталин имел право настаивать: после Висло-Одерской операции советские войска находились в шестидесяти километрах от Берлина, союзники, едва оправившиеся после фашистского контрудара в Арденах (Бельгия), - в пятистах километрах. Зато Сталин согласился с предложением Черчилля именовать конференцию кодовым названием "Аргонавт". Британец писал американцу: "Мы - прямые потомки аргонавтов, которые, по греческой мифологии, приплыли на Чёрное море за золотым руном". "Золотым руном" был СССР, по мнению американцев: "Нам надо иметь поддержку Советского Союза для разгрома Германии. Мы отчаянно нуждаемся в Советском Союзе для войны с Японией по завершении войны в Европе".
Однако некоторые исследователи, критично оценивают планомерность данной встречи в плане места и времени. Так, например И.Кожевин отмечает, что «утром третьего февраля ещё ничего не ясно, с трудом договорились даже о месте встречи: Ливадийский дворец, Крым. Черчилль и Рузвельт предлагали север Шотландии. Но Сталин сказал, что ему не нравятся мужики в юбках, вреден туман, а Рузвельт и Черчилль и сами понимали, что советские войска в пятидесяти километрах от Берлина»18. Сталин не поехал встречать союзников. На аэродроме Рузвельт дождался Черчилля, который хотел убедить американского президента тянуть время, чтобы война продолжалась весь 45-й. Так союзники продвинулись бы дальше.
Первое сообщение о встрече, прочитанное крымчанами: "Президент США, премьер Советского Союза и премьер-министр Великобритании в сопровождении своих начальников штабов, а также трёх министров иностранных дел и других советников совещаются в настоящее время в районе Чёрного моря". О том, что "район Чёрного моря" - это Южный берег, знают лишь немногие из тех, кто обеспечивает проведение встречи. Крым уже почти год как очищен от фашистов, но продолжает находиться в зоне действия немецкой авиации, базировавшейся в Северной Италии, да и заранее распространяться о местах таких встреч не принято. О Ялте мир заговорил после 15 февраля, когда последние самолёты высокопоставленных гостей покинули полуостров.
И.Кожевин отмечает, что «у ялтинской политической кухни - свои секреты. Черчиллю от Воронцовского дворца, где он жил, до Ливадийского ехать было пятнадцать километров. Сталину от Юсуповского - семь. И пока они с Рузвельтом ждали коллегу, успевали поговорить»19.
Таким образом, можно предположить, что настойчивость Сталина в проведении конференции в Ялте была четко спланирована, выверена и грамотно расставила иных субъектов конференции.
«Сталин распорядился, чтобы к приезду гостей было всё. Героическая Красная Армия так и сделала. У Черчилля в резиденции был любимый армянский коньяк, у Рузвельта - любимые голубые обои в спальне. "Я видела, как они смотрели на меня, что-то говорили, улыбались. Я так переживала!" – говорит бывшая медсестра симферопольского госпиталя, ветеран Великой Отечественной Ленина Кашкова»20.
2.2. Подготовка Ялтинской конференции 1945 г.
Анализ подготовки к Ялтинской конференции со стороны Сталина, показывает, что данное действие было тактически выверено Сталиным.
На подготовку конференции у СССР было два месяца, а сделать предстояло многое: полуостров сильно пострадал от фашистов, южнобережные дворцы - Ливадийский, Воронцовский (Алупка) и Юсуповский (Кореиз), где предполагалось разместить делегации, - разграблены. Оборудование, мебель, продукты свозили в Крым со всей страны, прибыли специалисты строительных организаций, сферы обслуживания. Для камина Черчилля в Воронцовском дворце специально заготовили берёзовые дрова из занесённых ныне в Красную книгу крымских деревьев. В Ливадии, Кореизе и Алупке установили по нескольку электростанций, метростроевцы сделали бомбоубежища. Охрану обеспечивал Советский Союз: авиационные и артиллерийские спецгруппы, с моря "прикрывали" - крейсер "Ворошилов", эсминцы, подводные лодки, вошли в акваторию Чёрного моря и несколько боевых кораблей союзников.
В парках, дворцах ЮБК и других местах, где даже ненадолго останавливались делегации, навели блеск, но на всём пути движения кортежей убрать следы войны не успели. Да и не надо было их "маскировать": разрушенные дома, покорёженная боевая техника, что видели из окон представительских "ЗИС-101" президент США и премьер-министр Британии, производили "нужное" впечатление. Рузвельт, к примеру, "ужаснулся размерами разрушений, причинённых немцами в Крыму". Но в остальном приёмом гости остались довольны. Всё было подобрано на их вкус, даже шторы на окнах в апартаментах американского президента были его любимого голубого цвета, а английского премьер-министра поселили во дворце, который проектировал английский архитектор. Франклин Рузвельт говорил, что, когда он не будет больше президентом, хотел бы попросить продать ему Ливадию, чтобы посадить много деревьев вблизи неё. Уинстон Черчилль спрашивал у Иосифа Сталина, каковы были бы его чувства, если международная организация выступит с предложением передать Крым в качестве международного курорта, а Сталин отвечал, что охотно предоставил бы Крым для конференций трёх держав. Но конференция февраля 1945-го так и осталась единственной из проведённых в Крыму.
Конференция началась 4 февраля в 17 часов с заседания в Большом зале Ливадийского дворца. Но встречать участников полуостров начал раньше: 1 февраля на железнодорожный вокзал Симферополя поездом из Москвы прибыл Сталин. Его уже ждал Кореиз, где в Юсуповском дворце размещалась советская делегация.
Среди исторических мест конференции и здание на улице Ленина, 20, в Алуште, это бывшая дача генерала Голубова, - рассказывает автор книги "Крымская конференция 1945 года. Памятные места" Владимир Гуркович. - Дача была одним из двух приготовленных для отдыха делегаций дорожных домиков - здесь останавливался Сталин. В Алуште руководитель СССР пробыл около часа, затем уехал в Кореиз, откуда "лично и строго секретно" уведомил Черчилля, что уже находится на месте встречи.
А вот встречать, равно как и провожать, гостей советский лидер на аэродром не ездил, поручив это сделать министру иностранных дел Молотову21
Главы стран-союзниц прилетали на военный аэродром "Саки", где была удобная для их самолётов взлётно-посадочная полоса, сооружённая в 30-е годы. Первым приземлился самолёт Черчилля, через час - Рузвельта. Почётный караул, оркестр исполняет гимны трёх стран, причём президент особо поблагодарил за великолепное исполнение американского гимна, небольшой "перекус" в установленных на аэродроме воинских палатках и "длинное путешествие из Сак в Ялту".
Американцы преодолели расстояние от аэродрома до Ливадии (где была их резиденция) за шесть часов, - продолжает краевед, - а англичанам понадобилось восемь, хотя от Ливадии до Алупки (где была британская резиденция) тогда машина шла минут тридцать. О том, где провёл ещё час-полтора Уинстон Черчилль, мне рассказал крымский журналист, участник обороны Севастополя Сергей Шантырь. В 1942 году он был тяжело ранен на Мекензиевых горах, десять госпитальных месяцев его лечили британскими медикаментами. "Поставишь от моего имени Уинстону мраморную доску в Симферополе", - попросил журналист и рассказал, что Черчилль останавливался в Симферополе ещё в одном из приготовленных дорожных домиков - старинном особняке со львом на улице Шмидта, 15.
Официальные встречи членов делегаций и неофициальные - обеды - глав государств проводились во всех трёх дворцах Южнобережья. В Юсуповском, к примеру, Сталин и Черчилль обсуждали вопрос о передаче людей, освобождённых из фашистских лагерей (значительная часть которых потом в СССР попали в сталинские лагеря или ссылку - Н.Ф.). В Воронцовском дворце встречались министры иностранных дел: Молотов, Стеттиниус (США) и Иден (Великобритания). Но основные встречи всё-таки проходили в Ливадийском дворце - резиденции американской делегации. По диппротоколу это не полагалось, но Рузвельт не мог передвигаться без посторонней помощи. Восемь раз здесь происходили официальные встречи "Большой тройки" (с 4 по 11 февраля). Именно в Ливадии подписано "Коммюнике о Крымской конференции".
Потом Рузвельт и Черчилль поехали в Севастополь, Сталин вечером уехал с Симферопольского вокзала в Москву. Американский президент, переночевав на борту корабля США, стоявшего в Севастопольской бухте, 12 февраля уехал на Сакский аэродром, откуда вылетел в Египет. Черчилль задержался в Крыму ещё на два дня: побывал на Сапун-горе, в Балаклаве, где англичане воевали в 1854-55 годах, посетил крейсер "Ворошилов" и лишь 14 февраля с Сакского аэродрома вылетел в Грецию. Рузвельт из самолёта отправил Сталину благодарность за гостеприимство, Черчилль на церемонии проводов сказал: "Покидая воскрешённый Крым, очищенный от гуннов благодаря русской доблести, покидая советскую территорию, выражаю всем благодарность и восхищение доблестным народом и его армией.
2.3. Состав участников конференции
Хорошо известно, что основным фактором победы антифашистских сил во Второй мировой войне стало единство трех великих держав СССР. США и Великобритании. Наиболее ярко оно проявилось в создании и развитии обширной и сложной системы взаимоотношений их руководителей – И. Сталина, Ф. Рузвельта и У. Черчилля. За 65 лет, прошедших после Второй мировой и Великой Отечественной войны, появилось немало работ, посвященных истории Большой тройки.22 И все же многие стороны отношений и деятельности партнеров тройки остаются на периферии историографического опыта, как отечественного, так и зарубежного.
Одной из них является политическая стратегия Сталина, Рузвельта и Черчилля начиная с 22 июня 1941 г. и до Постдамской конференции и окончания Второй мировой войны. Речь идет о совокупности глубинных и далеко идущих геополитических смыслов Кремля. Белого дома и Уайтхолла на различных этапах войны, и не только против Германии, но и в отношении друг друга. И если замыслы против агрессора в значительной мере не скрывались (хотя и тут многое утаивалось), то политическая стратегия в отношении членов Большой тройки была немалой тайной и чаще всего прикрывалась благоприс­тойными декларациями.
Становление и развитие политической стратегии лидеров трех великих держав прошло ряд этапов, которые в целом соответствуют периодизации Второй мировой войны.
По мнению В.О. Печатнова23 Специфика этого треугольника была еще и в том, что он не был «равнобедренным», поскольку Рузвельт и Черчилль находились в гораздо более тесных отношениях между собой, чем со Сталиным.Их двусторонняя переписка (почти две тысячи посланий за 1939-1945 гг.) в два с лишним раза превышает их переписку с советским лидером, они намного чаще встречались в годы войны и поддерживали связь по телефону, не говоря уже об англо-американской солидарности по большинству вопросов союзной дипломатии. Неравной была и степень осведомленности членов «тройки» о действиях партнеров: если Рузвельт и Черчилль постоянно держали друг друга в курсе своей переписки с Кремлем, то о содержании их переписки между собой Сталин мог лишь догадываться или полагаться в этом отношении на работу своей разведки. Эта ассиметрия ставила его в менее выгодное положение по сравнению со своими партнерами.
Различной была и технология подготовки посланий во всех трех столицах. Подавляющая часть посланий готовилась помощниками, но и здесь готовилась помощниками, но и здесь были заметные отличия: во-первых, у Рузвельта с Черчиллем было намного больше соавторов, чем у Сталина, опиравшегося, в основном, на В.М.Молотова, (так, в переписке с британским премьером с американской стороны в общей сложности участвовало 17 человек, помимо самого президента); во-вторых, Сталин гораздо больше вторгался в подготовленные проекты посланий и чаще писал их собственноручно, чем Рузвельт и Черчилль. Установление подлинного авторства посланий, помимо чисто археографической стороны дела, важно для прояснения мотивов и образа мысли главных действующих лиц, их непосредственного вклада в переписку. Особенно интересен, как мы увидим, анализ правки, которую вносили лидеры в подготовленные проекты посланий.
По степени закрытости и персонализации переписки на первом месте шла советская сторона, где содержание посланий целиком определялось тандемом Сталин-Молотов и лишь иногда доводилось до сведения отдельных старших членов Политбюро по вопросам их компетенции. Наиболее открытой и коллегиальной была британская практика: послания Рузвельта и особенно Сталина регулярно обсуждались на заседаниях кабинета, который затем поручал (обычно – министерству иностранных дел) подготовить ответ того или иного содержания. Сами послания регулярно рассылались королю и ключевым членам кабинета.
Американская процедура была ближе к советской с той разницей, что в подготовке проектов посланий принимало участие гораздо больше людей, среди которых преобладали не дипломаты, а военные и личные помощники президента, прежде всего – Г. Гопкинс. По всем трем каналам послания, как правило, передавались шифротелеграммами через свои посольства и вручались адресату на языке оригинала.
Обратимся к подоплеке переписки Сталина с Рузвельтом и Черчиллем, поскольку именно «сталинский угол» этой переписки остается пока наименее исследованным. Первое, что обращает на себя внимание при сравнительном анализе составления сталинских посланий в Вашингтон и Лондон – это весьма тонкая дифференциация, которую великий диктатор проводит в обращении со своими главными адресатами. Молотовские заготовки, как правило, не делали этого различия, но Сталин, как мы увидим, правит их в сторону «утепления» и уважительности в случае с Рузвельтом, и, напротив, часто ужесточает в случае с Черчиллем. Эта дифференциация была, разумеется, не случайной и отражала различное отношение Сталина к двум лидерам англо-американского мира.
Отношение его к Рузвельту определялось целым букетом обьективных и субьективных факторов: превосходящей военно-экономической мощью США, более позитивным образом Америки по сравнению с старым противником царской и советской России Великобританией, меньшим конфликтным потенциалом советско-американских отношений по сравнению с англо-советскими, личной репутацией Рузвельта – инициатора дипломатического признания СССР и помощи ему в виде ленд-лиза по контрасту с ярым антисоветчиком, вдохновителем похода Антанты в годы Гражданской войны Черчиллем24.Имели значение и личные качества – демократическая обходительность Рузвельта и ершистая заносчивость британского премьера, проявлявшиеся как в переписке, так и в личном общении «большой тройки». В ходе переговоров в Тегеране и Ялте, как подтверждает главный посредник между Рузвельтом и Сталиным, посол США в Москве А. Гарриман, последний «обращался с президентом как со старшим из участников»25; он был гораздо предупредительнее с Рузвельтом, чем с Черчиллем – чаще соглашался с ним, а если и возражал, то сдержанно, никогда не позволяя себе явных колкостей или грубоватых шуток, выпадавших на долю англичанина. Наверное, не случаен был и выбор разномастных кличек для обоих лидеров в донесениях советской разведки – «Капитан» (Рузвельт) и «Кабан» (Черчилль) – разведчики хорошо представляли себе вкусы и предпочтения главного адресата своей информации.
Не доверявший даже самому себе, привыкший и в союзниках видеть врагов, Сталин, конечно, не доверял до конца и Рузвельту, тем более что благодаря хорошо поставленной разведке отчетливо видел и его двойную игру (прежде всего, с разработкой атомного оружия и затягиванием открытия второго фронта). И все же американский президент был для него главным и наиболее удобным партнером, которого можно было использовать в качестве определенного противовеса
Черчиллю, играя на англо-американских разногласиях26.Однако при всей нюансировке своей переписки с англо-американцами Сталин прекрасно понимал интимный характер особых отношений между Рузвельтом и Черчиллем и избегал говорить одному то, что хотел бы скрыть от другого. Посмотрим теперь, как все это выглядело в реальной жизни, взяв в качестве примеров наиболее важные проблемы, поднимавшиеся в переписке «большой тройки».