Нормандское завоевание Англии

Содержание

Введение
Глава 1. Источниковедческий анализ данного вопроса
1.1. Особенности источниковедческого корпуса данного вопроса
1.2. Основные этапы изучения проблемы нормандского завоевания
Глава 2. Особенности современного подхода к изучению данного вопроса
2.1. Основные направления изучения «норманнской проблемы» в XX веке
2.2. Отношение к нормандскому завоеванию
Глава 3. Значение нормандского завоевания в истории Англии
3.1. Особенности развития норманнов
3.2. Исторический анализ нормандского завоевания Англии
Заключение
Список использованной литературы

Нормандское завоевание Англии

Таким образом, в течение IX-X вв.процесс складывания образа «норманна» прошел три этапа, от этапа «данов» и сдержанного, государственного подхода к «норманнской проблеме» через этап смешанного использования обоих понятий, что в реальной действительности было связано с изменением характера самих вторжений в пределы каролингских земель и сменой лидеров этих вторжений, до этапа монопольного использования понятия «норманн» при сложении основных характеристик этого образа, придававших ему черты некоей особости, специфичности, уникальности, в совокупности составлявших понятие Normannitas. Но эта Normannitas была своя специфичность. Она заключалась в том, что на протяжении вышеназванных веков, а точнее, к началу истории первого «норманнского» княжества в низовьях Сены, свершился процесс формирования каролингского видения «норманнской проблемы» и роли «норманнов» в истории их государств
Проанализируем сочинения ведущих представителей Реймской школы историописания Х века, Флодоарда и Рихера. Оба эти автора, обращаясь к современным им событиям, безусловно, не могли обойти молчанием те факты, которые касались роли «норманнов» в тогдашней политической жизни. При этом им приходилось считаться с уже существовавшим «герцогством» Нормандия, возникшим в низовьях Сены в начале Х века. Поэтому их восприятие «норманнов» носило уже не только характер стереотипа, сложившегося в предшествующую эпоху, что по-прежнему чувствуется в их сочинениях, но и постепенно было вынуждено приспосабливаться к осознанию факта превращения «норманнов» и их вождей в неотъемлемую часть французского общества и французской политической элиты.
Творчество Флодоарда, и прежде всего его «Анналы», можно рассматривать как своеобразную грань, некое переходное состояние в процессе осмысления места и роли «норманнов» в европейской истории. На страницах его сочинений можно заметить постепенное смягчение образа «норманна» по сравнению с представлениями авторов анналов. Все те эпитеты и дурные качества, которыми они наделяли «норманнов», в эпоху Флодоарда заметно утрачивают свою актуальность. «Норманн» как враг всего Отечества начинает постепенно замещаться образом «норманна» как врага или союзника определенного политического клана, участвующего в переделе власти и собственности на территории Западно-Франкского королевства.
Сочинение младшего современника Флодоарда Рихера, хотя и оставшееся, судя по всему, недоступным тогдашней читающей публике, а возможно, и не предназначенное для нее, тем не менее можно считать своеобразным завершением переходного периода в развитии историографического феномена «норманнской проблемы». Прежде всего, оно может рассматриваться как своеобразное предбытие официальных хроник уже собственно нормандского времени. Безусловно, «норманнская проблема» для Рихера уже не выглядела чересчур важной и актуальной, она была всего лишь одним, и отнюдь не первостепенным, сюжетом в его повествовании. Но, хотел он того или нет, сознательно или без всякого умысла, Рихер фактически предвосхитил структуру изложения и даже в како-то мере целевые установки всех более поздних, официальных хроник, в которых описывалась история герцогства Нормандия с момента ее начала.
Именно Рихер на страницах своего сочинения выстроил логическую цепь: варвары, язычники, пираты, враги христианской веры, грабители и убийцы - Роллон, человек, перекинувший мостик между варварским Севером и христианским Западом – Вильгельм Длинный Меч, первый среди «норманнов» поистине христианский князь, претерпевший мученическую смерть от другого христианского князя – Ришар I, изящный молодой человек, сподвижник западно-франкского короля Людовика IV, оказавшийся выше клятвопреступлений и предательства, совершенных некими анонимными «норманнами». В силу этого Рихера, даже в большей степени, чем Флодоарда, можно считать предтечей пронормандской версии в историографии, целью которой в XI-ХII вв. станет возвеличивание Нормандии и ее князей.
Но не только реймские историки внесли свою лепту в начало формирования пронорманнской историографической версии. В середине Х в. неизвестным автором было создано первое сочинение о «норманнах», написанное исключительно с норманнских позиций. Речь идет о Planctus (траурной поэме) на смерть нормандского «князя» Вильгельма Длинный Меч, в которой неизвестный автор задает основные целевые установки и моделирует каноны, согласно которым должны были изображаться в глазах современников и потомков нормандские князья. Эти каноны разительно отличались от предшествующих, бытовавших как среди профессиональных историков, так и среди тогдашних обывателей. На смену «норманну-варвару» должен был прийти «норманн-христианин», чья вера в Господа и следование Его заветам позволят изменить человеческую природу первых нормандских князей и даруют силы для создания сильного и процветающего княжества.
Рассмотрим творчество ведущих историков, заслуга которых состоит в формировании совершенно нового образа «норманна», который не только отвечал политическим амбициям герцогской семьи, но и свидетельствовал о формировании абсолютно нового понимания Normannitas их современниками.
«Дудо Сен-Кантенский – первый историк Нормандии» посвящен исследованию творческого наследия первого официального историографа княжеской династии Роллонидов. В современной историографии высказывается мнение о том, что сочинение Дудо представляет собой стремление автора не столько передать собственные чувства, сколько сформировать у читающей публики представление о норманнах как некой этнической группе, обладающей собственной, уникальной normannitas. Так, К.Поттс утверждает, что сочинение Дудо следует рассматривать как своеобразное преломление, через ученого, но ненормандского происхождения, клирика, конфликта нормандской идентичности: с одной стороны, боязни норманнов и их государей оказаться неспособными интегрироваться во франкский мир, а, с другой, страхом потерять свое своеобразие в процессе этой интеграции34. Это мнение К.Поттс вызывает весьма большой скепсис со стороны Э.Кристиансена, считавшего, что сочинение Дудо раскрывает прежде всего психологию и внутренний мир самого автора, а не какой-то эфемерный кризис нормандской идентичности35. Однако, по нашему мнению, и сам текст, и его последующая историческая и литературная судьба свидетельствуют в пользу мнения К.Поттс.
Для достижения поставленной перед собой цели прославления герцогской семьи Дудо использовал всю свою эрудицию, которая позволила ему создать внешне правдоподобную героическую версию событий от истоков экспансии норманнов до момента окончательного оформления герцогства Нормандия как неотъемлемого элемента французского политического сообщества рубежа Х – XI столетий, версию, в обосновании которой использовалась комбинация античных, раннехристианских, франкских и скандинавских элементов. Его идеализация первых нормандских князей была одновременно и наивной, и убедительной, что фактически на 800 лет предопределило отношение потомков к сочинению Дудо. Его стиль и манера изложения событий ранней нормандской истории предопределили совершенно новый жанр нормандского историописания, обеспечив мифическую, тематическую и повествовательную структуру для всех последующих нормандских историков, от Гильома Жюмьежского в середине ХI века до стихотворных сочинений Васа и Бенуа де Сент-Мора в конце XII столетия.
Первая книга сочинения Дудо представляет собой весьма красочное подтверждение тех качеств, которые толкали норманнов совершать свои злодеяния на территории Франкии в IX – начале X веков и описание которых доминировали на страницах франкских исторических сочинений того времени, особенно анналов. Однако, для будущей нормандской историографии значение этой первой книги Дудо заключается в том, что, соединив троянский миф с реально существующими данами, он фактически заложил основы «датской версии» происхождения Нормандии и ее первого государя, Роллона, версии, которая в течение столетий стала принимать все более и более устойчивый характер. Дудо стремится сформировать у читателя такой образ первого князя Нормандии, который как в миниатюре повторяет общий замысел его работы: от варвара к христианину, от вождя к «герцогу», от разбойника и пирата к созидателю новой родины «данов».
В целом, Дудо выполнил поставленную перед ним задачу: норманны прошли свой круг земной от варваров – язычников до христиан, верных сынов и дочерей католической церкви. Теперь можно забыть о временах грабежей и насилий, связанных с именем «норманны». Один историографический стереотип начинает вытесняться другим, построенным на совершенно иных основаниях и преследующим совершенно иные цели, где главная заключалась в обеливании самой княжеской династии и ее ближайших сподвижников. «Норманн» начинает превращаться в «нормандца», «герцоги пиратов» в князей христианского королевства, а каролингское Руанское графство во французское герцогство Нормандия.
Определяющую роль в этом взгляде на природу «норманнской проблемы» для Дудо сыграла агиографическая литература. Он внес в создаваемый им историографический образ нормандского общества четыре основных положения, позаимствованных из духовной сферы.
Первое – это слияние мира светского, земного, с миром духовным, небесным, их единение в общину благочестивых, как живущих, так и вознесшихся на небо. В результате главные действующие герои Дудо, Роллон, Вильгельм и Ришар, наделяются им чертами, которые присущи святым католической церкви, таким как Квентин, Ламберт, Элигий и даже Герман.
Второе – это идея предопределения, вытекающая как раз из приобщенности нормандских князей к образу жизни святых. Следовательно, все их поступки есть ничто иное, как исполнение Божественной воли.
Третье – ключевым понятием, определяющим качество поступков нормандских властителей, становится понятие «добродетель». Они правят достойно, а, следовательно, добродетельно; их деяния обретают славу, а слава всегда равна добродетели; добродетель является той дорогой, которая приведет их на небеса; наконец, добродетель осеняет своим могуществом саму землю, которая ныне зовется Нормандией.
Четвертое – ликование, ибо добродетель заслуживает награды, которая должна быть дана не только на небе, но и на земле
В целом, значение сочинения Дудо с точки зрения формирования норманнского историографического мифа заключается в том, что он первым среди профессиональных историков попытался кардинально изменить представления о норманнах, придать им, так сказать, цивилизованный характер. Сочинение Дудо стало подлинным началом официальной версии норманнской / нормандской истории, версии, которая вскоре начинает приобретать характер идеологического клише. Дудо создал историю, которая должна была сформировать идеологию, а идеология начинает диктовать свои условия истории. Период «зоны контактов» и в реальной политической практике, и в историографическом ее сопровождении закончился, наступило время «контактной зоны», в рамках которой главной задачей историков становится обоснование претензий нормандских князей на особую роль в истории не только Франции, но и всей Европы, от Средиземного моря до Северного и Балтийского морей.
«Деяния нормандских герцогов» Гильома Жюмьежского – «живой» текст и реальная история нормандского княжеского дома» связан с именем историка, чье сочинение фактически завершило процесс оформления официальной версии образа «норманна». Если творчество Дудо Сен-Кантенского было связано с литературной традицией кафедральных школ Северной Франции и Лотарингии, то Гильом стал первым подлинно нормандским историком, воспитанным в духе литературных новаций, возникших на территории самого герцогства. Его жизнь и творчество неразрывно связаны с одним из наиболее знаменитых и пользовавшихся постоянным покровительством со стороны княжеской семьи аббатством – Жюмьеж.
Обратившись к ранней истории Нормандии, Гильом Жюмьежский предпринял попытку самостоятельного осмысления этого периода истории нормандского княжества. В качестве первоисточника он обратился к сочинению Дудо, которое стало для него не только хранилищем исторических фактов но и литературной моделью для их изложения. У Дудо он позаимствовал идею структурировать свое сочинение по отдельным книгам, в которых излагаются деяния одного князя. Эти книги разбиты на отдельные главы, в каждой из которых, как правило, описывается какое-то одно событие, например, битва, осада замка или основание монастыря. Еще одной стилистической особенностью сочинения Гильома является его стремление придать каждой отдельной главе характер завершенного целого. Однако Гильома нельзя считать простым копиистом сочинения Дудо, который просто напросто сократил текст сен-кантенского каноника, переписал оставшуюся часть и добавил в нее некоторую толику новой информации. Вне всякого сомнения, Гильом Жюмьежский был оригинальным автором, оригинальным даже в той части своего сочинения, которая испытала на себе определенное влияние сочинения его предшественника. Труд Гильома был новым шагом в процессе становления официальной историографической версии истории Нормандии и ее правителей.
Прежде всего, Гильом Жюмьежский представляет читателям свою версию происхождения норманнов. Для этой цели он использует не только сочинение Дудо, но и более широко использует текст «Гетики» Иордана. Тем не менее, в первой части своего сочинения Гильом придерживался официальной версии, определявшей место и роль норманнов в истории франкских земель до принятия ими христианства при Роллоне как роль сугубо отрицательную, исполненную коварными язычниками. Каких-либо положительных качеств, которые могли бы быть присущи норманнам, он не называет, а его лексический запас, используемый для описания их деяний, практически не отличается от запаса анналистов, которые были современниками описываемым ими событий.
Однако, когда речь заходит о первых нормандских князьях, представления Гильома коренным образом меняются.. Задача, стоящая перед Гильомом, совершенно иная. Вместо изложения процесса превращения языческих вождей в христианских князей, что было главным для Дудо, теперь, когда нормандский герцог стал помазанником Божиим, королем Англии, языческое прошлое его предков должно быть забыто. А если избежать этого нельзя, то такое прошлое должно быть сведено к минимуму, а нехристианские деяния норманнов и их вождей не должны бросать тень на династию, добившуюся самых вершин политической власти в христианском мире.
Именно поэтому события, которые столь красочно описывает Дудо и которые связаны с душевными метаниями Роллона, официальный историограф нормандских герцогов просто исключает из своего повествования, значительно урезав в этой части использовавшееся в качестве основы сочинение сен-кантенского каноника. В результате, те деяния, которые Дудо приписывал Роллону, Гильом атрибутирует норманнам в целом, представляя их в качестве безликой массы.
Касаясь деяний Вильгельма Длинный Меч, Гильом впервые в своем сочинении дает портретную характеристику сына Роллона. Эта характеристика должна была прежде всего подчеркнуть незаурядность этого человека, ибо именно она в дальнейшем фактически превратила его в божьего человека и истинного страдальца за христианскую веру. С другой стороны, такая характеристика лишний раз подчеркивала «качество» нормандских герцогов из династии Роллонидов, для которых мудрое управление своими подданными было врожденным свойством характера.
Такая посылка фактически задает тон всего дальнейшего изложения материала, связанного с правлением Вильгельма. Вероятно, это было сделано Гильомом сознательно, чтобы окончательно отделить историю языческих норманнов и даже первого герцога Роллона, еще принадлежавшего к двум духовным мирам, от истории подлинно христианской, в которой новый герцог уже выступает в качестве жесткого оппонента этому языческому прошлому.
Таким образом, в общей концепции нормандской истории Гильома Жюмьежского роль Вильгельма Длинный Меч сохранена в том виде, как она уже была сформулирована Дудо Сен-Кантенским. Он, по сути дела, завершающее звено в эволюции нормандского правящего дома от языческой Скандинавии к христианской Нормандии и звено ключевое. Значимость Вильгельма заключается прежде всего в том, что своей трагической гибелью он не только окончательно ввел нормандских правителей в своеобразный клуб франкской аристократии, но и стал своеобразным символом, к которому должен стремиться каждый христианский монарх. Святость предка укрепляла, таким образом, притязания современника и заказчика сочинения Гильома Вильгельма Завоевателя на легитимность его собственных политических амбиций в Европе XI века.
Образ Ришара, внука Роллона, занимает свое собственное место в череде нормандских герцогов, описание жизни и деяний которых соответствует основной цели, поставленной перед Гильомом Жюмьежским его патроном. Он – Третий в процессе оформления образа нормандского правителя, его функциональная задача заключена в слиянии воедино мужественности его деда и набожности его отца. Именно через это слияние внук приобретает мудрость правителя, которая не просто ставит его потомков вровень с королевскими домами, но позволяет одному из них, Вильгельму II, самому увенчать свое чело одной из древнейших корон Европы, короной англосаксонских королей и положить начало новому, Англо-нормандскому королевству.
«Ордерик Виталис и Роберт де Ториньи» - завершающий этап складывания образа «норманна» как части исторической памяти gens Normannorum» связан с именами авторов, поставивших последнюю точку на долгом пути формирования представлений «норманнов» и о самих себе, и о своем месте в семье тогдашних народов и государств. Наибольшую лепту в решение этой сложной задачи внес нормандский монах Ордерик Виталис. Приступив к работе над текстом сочинения Гильома Жюмьежского, Ордерик внес ряд существенных корректив и дополнений во весь текст сочинения жюмьежского монаха, но при этом исключил некоторые пассажи и, самое главное, существенно изменил авторский стиль своего предшественника, придав ему большую изысканность. Однако все эти изменения не повлияли на структуру сочинения Гильома, которую Ордерик сохранил в неприкосновенности.
Однако, в отличие от Гильома, для Ордерика события, связанные с Роллоном уже не представляли особого значения в общей канве исторического процесса становления герцогства Нормандия. Те небольшие уточнения, которые он сделал в этой части «Гесты», не носили какого-либо принципиального значения и в целом не меняли сложившиеся исторические представления о той эпохе. Такая авторская позиция Ордерика лишь подтверждает факт того, что к началу XII века в нормандской историографии образ Роллона приобрел вполне устоявшийся, можно даже сказать канонический характер.
Что касается образа сына Роллона, Вильгельма Длинный Меч, то он вообще остается у Ордерика не затронутым никакими исправлениями и добавлениями. Вероятно, трагическая судьба второго нормандского герцога воспринималась и спустя сто семьдесят лет точно так же, как и во времена самого Гильома Жюмьежского в середине XI века, когда он описывал события середины Х века, опираясь на текст знаменитого нормандского «Planctus» и сочинение Дудо. Лишь один момент свидетельствовал о некотором снижении жанра в описании первых нормандских герцогов. Так, если Гильом Жюмьежский, перечисляя качества характера Вильгельма Длинный Меч, использовал превосходную степень, то у Ордерика эти же качества предстают уже в более спокойных и сдержанных тонах.
Несколько большее внимание Ордерик уделил описанию правления внука Роллона герцога Ришара I, хотя и здесь основным источником для Ордерика остается текст Дудо, который он использует для внесения лишь некоторых уточнений в историю Ришара.