Квалитативная характеристика человека в русском и немецком языках.

Содержание

Введение
Глава I. Теоретическая часть
Функционально-семантическое поле квалитативности
Прототипические средства выражения качественности в русском и немецком языках
Глава II. Практическая часть.
Воспроизводимость атрибутивных словосочетаний при переводе на русский язык
Заключение
Список литературы

Квалитативная характеристика человека в русском и немецком языках.

Русский и немецкий языки лишь на первый взгляд не различаются так явно, как русский язык и языки с не6ольшим набором прилагательных, описанные Диксоном. Существенное различие между ними представлено в сфере распределения информации по частям речи. Немецкий язык характеризуется тем, что в нем наблюдается значительное количество композитов, которые по своей продуктивности превышают соответствующие русские словообразовательные модели. Не случайно явление композитов рассматривается как находящееся на стыке словообразования и синтаксиса [Павлов 1985], так как результирующие образования не обязательно включаются в словарь и являются по сути дела временным соединением двух свободных корней. Отсутствие слов-композитов в русском языке приводит к изменению лексико-грамматической структуры текста припереводе с немецкого языка на русский и обратно. Первой проблемой сравнительного описания, таким образом, является установление грамматического соответствия между русскими и немецкими текстами в сфере качественной характеристики лица, поиск грамматических сдвигов и описание тенденций таких сдвигов.
Второй проблемой описания качественности в русском языке можно считать психолингвистическую проблему воспроизводимости высказываний [Павлов 1996а: 36-38]. Во многих случаях речь идет о различии в стилях говорения между теми носителями языка, которые склонны пользоваться готовыми клише, и теми, кто конструирует высказывания, добиваясь максимального соответствия языкового и мыслительного содержания. К последним можно отнести писателей, заботящихся о стиле (например, авторов текстов В.В.Набокова и М.В.Добужинского). Их тексты иллюстрируют те возможности, которые русский язык предоставляет для оформления квалитативного высказывания говорящему, владеющему всей палитрой языковых средств и использующему их преднамеренно (интенционально), т.е. сознательно различающему смысловые оттенки.
Причастие облаченный снабжено в [МАС 1982, 11: 538] пометами «кнuжн. устар., теперь шуmл.», но в тексте В. Набокова нет оттенка иронии. Говоря о том, что мужчина был «облачен в пальто», писатель сообщает о статусе, осанке, барственном облике героя. Его неподвижность подчеркивается тем, что пальто было «оживляемо» только ветром и оттеняется атрибутивным сочетанием «полуоблетевший окурок», напоминающем об осенних деревьях. Выбирая неожиданные, неочевидные определения, писатель в полной мере использует семантический потенциал не только самих слов, но и их ассоциативных связей.
Переводы на русский язык также несут на себе отпечаток индивидуальных языковых пристрастий авторов. В этом случае ситуация выбора сложнее, чем при создании текста на родном языке, так как на выбор грамматических средств влияет язык оригинала. Чтобы проверить, встречаются ли употребленные переводчиками атрибутивные сочетания в оригинальных русских текстах, использовались данные Национального корпуса русского языка (далее - НКРЯ), который позволяет производить автоматический поиск выделенных в параллельных текстах атрибутивных сочетаний.
Заметим, что ни одно из употребленных В. Набоковым в приведенном выше примере атрибутивных сочетаний в НКРЯ не встречается. Это показывает, что они сконструированы автором при создании данного текста.
Приемы М. В. Добужинского ближе к языковой стратегии обычного говорящего, то есть к тому, чтобы воспроизводить сочетания прилагательного и существительного «в готовом виде» - уличный nepcoнaж, театральный вид и т.п. Вместе с тем атрибутивные сочетания в данном тексте также не относятся к тривиальным. Например, уличный персонаж не встречается в НКРЯ ни разу, в то время как типичны сочетания (уличный + название профессии, рода занятий, например: уличный регулировщик, художник, .музыкант, хулиган, бандит и т.д., «уличный + название объекта» - уличный фонарь (8 раз). Можно сказать, что и в данном случае сочетание конструируется на основе некоторого образца с открытой позицией, без прямого соединения единичных частей. Открытые модели, таким образом, противопоставлены готовым клише типа парадная форма (4 вхождения в НКРЯ).
Уникальность описания М. В. Добужинского - не языковая, а художественная: он видит, запоминает и точно отображает в описании свои зрительные образы. Для этого используются лексические средства, не входящие в среднестатистический лексический запас - редкие названия цветов, материалов и объектов: парчовая (1 вхождение) кофта, пелеринка (0 вхождений), кокошник (9 вхождений).
Знание того, какие клише часто используются говорящими, должно входить в описание арсенала средств, так как далеко не каждое высказывание складывается в процессе речепорождения. Детальный анализ таких аспектов разговорной речи связан с необходимостью специального исследования, а возможно, и с проведением экспериментов. Считая такое описание важной и актуальной задачей, мы в данной главе нашей работы ограничились литературным языком в его письменной разновидности, стараясь понять, каково соотношение различных грамматических и лексических элементов в передаче сходной семантики в русском и немецком языках.
Прототипические средства выражения качественности в русском и немецком языках
В исследованиях, связанных с про6лематикой языковой картины мира, грамматические аспекты до сих пор менее изучены, чем аспекты, касающиеся семантики и сочетаемости. Так, атрибутивные сочетания с когнитивной точки зрения подробно рассматриваются в работе [Рахилина 2000: 104-234]. При этом выявляется ряд важнейших особенностей, присущих употреблению основных групп прилагательных в русском языке (ср. суждения о составе и количестве конвенциональных прилагательных [там же: 176-177]). Существенны результаты исследования сочетаемости прилагательны:х, например, тот факт, что прилагательные, обозначающие форму, в прямом значении не сочетаются с названиями живых существ (ср. примеры, приведенные Е. В. Рахилиной: *косой жук, *кривая рыба [там же: 168]). Заслуживает внимания избирательность прилагательных размера по отношению к определяемому слову [там же: 117]. Такие явления очень важны для преподавания русского языка как иностранного. В нашем случае в качестве говорящего выступает переводчик, владеющий русским языком как родным и интуитивно учитывающий особенности сочетаемости прилагательного с существительным при создании текста.
Значительный интерес представляет то, каким способом языки собслуживают те или иные семантические функции и какие из них остаются принципиально различными в языковом воплощении, трудно переводимыми. В соответствии с принципами теории функциональной грамматики, сначала следует очертить круг прототипических средств выражения качественной характеристики - центр ФСП. Уже на этом этапе выясняются значительные различия между русским и немецким языком. Для русского языка характерен адъективнo-глагольный тип выражения качественной характеристики, в то время как в немецком языке преобладает субстантивный тип.
Обычное квалитативное высказывание, не содержащее экспрессивного компонента, скорее отличается «недоспецификацией», причем употребляются воспроизводимые сочинительные или подчинительные сочетания, ср. пример с клишированным сочинительным сочетанием прилагательных:
Мой дядя казался печальным и тихим. Словно обрел какую-то высшую мудрость (С. Довлатов).
Такие качественные прилагательные, как печальный и тихий, многозначны, они не замыкаются на одной субстанции или ряде субстанций и одновременно принадлежат разным смысловым областям (тихий - неразговорчивый, производящий мало шума, не склонный к скандалам, скромный и т.д.). Об этом свойстве прилагательных говорит неоднократно цитированное определение качества, данное К. С. Аксаковым: «Качество есть отвлеченная и понятая та общая сторона предмета, которая в нем находит осуществление, но которая не принадлежит ему непременно и, как общее, может принадлежать всякому явлению» [Аксаков 1880: 112]. К аналогичному выводу пришли уже в наше время компьютерные лингвисты, представители коннекционистского направления М. Гассер и Л. Смит: « ... идеальное существительное единообразно и строго ограничено по всем направлениям. Напротив, представители класса прилагательных ограниче­ны только по одному (релевантному) признаку, но бесконечно простираются во всех других направлениях < ... > Объем понятия, выраженного ограниченным по всем параметрам идеальным существительным, сравнительно невелик, в то время как объем идеального прилагательного, которое бесконечно распространяется во всех направлениях, кроме одного, огромен. Перекличка этой идеи с идеей К. С. Аксакова очевидна, так как М. Гассер и Л. Смит показывают в своей статье на многих примерах, что под семантической «ограниченноетью» существительного они понимают наличие у него определенных параметров по нескольким измерениям. Так, говоря о щенке, мы подразумеваем молодое четвероногое домашнее животное, причем каждое из этих понятий также можно конкретизировать. В отличие от существительных, прилагательные имеют ограничение только по одному параметру. Говоря о «большом», мы понимаем, что определяемое занимает положение около одного из полюсов по шкале размера, но бесконечно распространено по всем остальным признаковым шкалам (может быть или не быть плохим и хорошим, иметь цветовые признаки, обладать вертикальными и горизонтальными размерами и т.д.). Следовательно, характеристика, выраженная при помощи существительных, более определенна и ка­тегорична, чем та, которая передается прилагательными.
При анализе средств выражения качественности в обоих языках рассматриваются сочетания семантических единиц «носитель признака - признак» в различных синтаксических позициях. В русском языке выделяются следующие основные функционально-структурные разновидности квалитативных высказываний: 1) атрибутивная качественность - атрибутивные сочетания имен существительных с прилагательными и причастиями, например: Есть больные воспоминания, мой милый ... (Ф. Достоевский); 2) предикативная качественность - предикативные сочетания существительного с прилагательным или целым атрибутивным сочетанием, например: Он славный малый, гвардейский щеголь (В. Соллогуб); 3) качественность, выраженная в экзистенциальных высказываниях, где носитель признака представлен как вместилище: Есть в ней что-то змеиное (А. Чехов); 4) качественность, представленная в глагольном предикате, обозначающем привычное или потенциальное действие субъекта, например: Приехав, он никогда не расскажет, где был, что делал (И. Гончаров) – пример из [Акимова, Козинцева 1996], см. также [Смирнов 1987; 1996]. Наиболее релевантными для нашего описания являются три группы качественных прилагательных: цветовые, параметрические и оценочные.
Для сравнения фактов русского и немецкого языков существенно, что в русском языке редко встречаются композиты с внутренней семантической структурой: «признак - носитель признака» (типа долгострой - затянувшееся строительство). Такие примеры в русском языке единичны, в то время как в немецком языке они составляют заметный феномен, ср.: Mieskerl- «негодяй», Kleingeld – «мелочь», Rotkäpchen – «Красная Шапочка». Слитное выражение признака и его носителя, с одной стороны, приводит к большей идиоматичности речи, а с другой - усиливает аналитические процессы в языке. Парадигма прилагательного в немецком языке по составу форм значительно проще русской (по критериям В. Кемпе и Б. МакУинни [Кеmре и MacWhinney 1998] и устроена по другим принципам (принцип синтагматического контраста в немецком языке vs. принцип парадигматического контраста в русском).
Система прилагательных в русском языке выражает качественность (белый, маленький, плохой), посессивность (мамин, лисий, Машин) и относительность (городской, автомобильный). В немецком языке - только качественность (schnell, rot, klein) и отчасти относительность (kindisch, kindlich).
Русские прилагательные в высокой степени грамматикализованы [Якобсон 1985], их парадигма основана на контрасте со словарной формой; они приспособлены для выражения постоянных и переменных признаков при помощи краткой и полной формы (Он болен - Он больной), обладают (по сравнению с немецким языком) ограниченной способностью к субстантивации (ср. Вместе рубали белых шашками на скаку). Необходимо, однако, заметить, что относительные прилагательные регулярно субстантивируются в социальных и профессиональных жаргонах (ср. балетные, коверный).
Субстантивированные относительные прилагательные приобретают в процессе их жаргонного бытования новые, не свойственные им в обычной речи семантические спецификации, характерные для имен существительных ограничения по нескольким параметрам, в соответствии с определением М. Гассер и Л. Смита, свойственные именам существительным ограничения по нескольким параметрам. Сходные процессы наблюдаются в немецком разговорном языке при образовании новых композитов, зачастую включающих относительные прилагательные.
Прилагательное в германских языках слабо грамматикализовано. Одна и та же форма (klein – «маленький, мелкий») может выступать как часть композита с основным производящим словом существительным или причастием (Kleingeld – «мелочь, мелкие деньги», kleinkariert – «в мелкую клеточку»), вместе с артиклем может использоваться как существительное (die Kleine – «малышка»), а при раздельном написании с глаголом является обычным наречием (klein schneiden – «мелко нарезать»). Из необычных для русского языка субстантиватов следует отметить регулярные анафорические образования, служащие для обозначения человека по возрасту. Так, слово der Achtundsechzigjährige – «шестидесятивосьмилетний» - может свободно употребляться в публицистическом стиле для обозначения известного человека (актера, политика или спортсмена) в контексте, где его имя уже было названо. «Возрастное местоимение» позволяет не повторять слишком часто имя героя сюжета, а также содержит новую, небезынтересную для читателя информацию.
Глава II. Практическая часть.
Воспроизводимость атрибутивных словосочетаний при переводе на русский язык
Исследователей атрибутивных сочетаний всегда занимал вопрос о том, воспроизводятся ли эти сочетания в речи носителей языка «в готовом виде», называя известный всем подкласс явлений, или создаются заново в процессе порождения речи [Павлов 1996а: 41-49]. В. М. Павлов приводит ряд примеров устойчивых атрибутивных сочетаний со значением степени, меры явления, которые регулярно воспроизводятся в речи. Вопрос о том, какие атрибутивные сочетания созданы в процессе речепроизводства, а какие из них относятся к единицам лексикона, наряду с одиночными существительными, не всегда может быть разрешен при помощи интуиции. Существуют сочетания, которые встречаются чаще других, а также такие, которые зафиксированы лишь в одном тексте. Возникает проблема разработки такой методики исследования, при помощи которой можно было бы выказать предположения о менее очевидных случаях. Можно предположить, что единично употребленные сочетания были созданы в процессе коммуникации, в то время как сочетания, обладающие высоким индексом повторяемости в текстах, скорее следует отнести к воспроизводимым единицам лексикона. Следующий пример является цитатой из русского перевода текста А. Шнитцлера:
Это был красивый смуглый мальчик со светлыми глазами (Ф. Зайбель).
Сложное атрибутивное сочетание красивый смуглый мальчик состоит из двух простых частей. Сочетание смуглый мальчик встретилось в НКРЯ 17 раз, сочетание смуглый мальчик встречается один раз, комбинация двух сочетаний в таком виде не встречается. Можно предположить, что красивый мальчик - это воспроизводимое сочетание, а смуглый мальчик остается под вопросом. Другая интерпретация этого факта состоит в том, что высокочастотные прилагательные и существительные, каковыми являются и прилагательное красивый, и существительное мальчик имеют шанс встретиться в свободном сочетании значительно чаще, чем более низкое по частотности прилагательное смуглый.
Возникает также вопрос о том, может ли данное сочетание рассматриваться как частотное и/или воспроизводимое, если оно редко встречается в минимальном виде. Так, сочетание старый человек в большинстве контекстов содержит дополнительные определения (старый сгорбленный человек, старый седой человек, высокий старый человек и т.д.). Это обстоятельство свидетельствует в пользу невоспроизводимости данного сочетания, так как обычные фразеологизированные воспроизводимые сочетания с трудом допускают распространение: безусый стройный юнец. Если воспользоваться психолингвистической терминологией, такие сочетания можно рассматривать как частично воспроизводимые, с одной незаполненной позицией. В этом случае для исследования важны также и сочинительные связи между определениями.
С семантической точки зрения необъяснимо, почему сочетание пожилой господин встречается в НКРЯ 12 раз, а сочетание молодая дама - ни одного раза. Если же придерживаться гипотезы, согласно которой высокая частотность сочетаний связана в первую очередь с частотностью их составляющих, а не со степенью их спаянности (воспроизводимостью), то можно предположить, что слово господин обладает значительно большей частотностью в современных текстах, чем слово дама, которое почти не встречается за пределами сочинительного сочетания дамы и господа. Для более полного представления о сочетаемости и связях слов необходимо, следовательно, учитывать не только их способность к вступлению в подчинительные отношения, но и распространенные сочинительные ряды, включающие данное слово.
Заключение
Исследование параллельных текстов и более детальный анализ русских текстов были направлены на то, чтобы, с одной стороны, выявить расхождения между грамматическим оформлением высказываний, характеризующих лицо, в немецком и русском языке, а с другой - выяснить, какие из атрибутивных сочетаний, используемых переводчиками, можно отнести к воспроизводимым, а какие из них были созданы переводчиками в процессе порождения текста. Разумеется, на сравнительно небольшом материале прийти к окончательным выводам невозможно. Можно лишь наметить перспективу дальнейшего исследования с тем, чтобы добиться решения интересующих нас вопросов.
Исходя из значительных различий в способах оформления качественной характеристики в грамматической системе русского и немецкого языков, мы предполагали, что в параллельных текстах будет выявлено большее расхождение в частеречном составе высказываний. Однако существенных статистических различий не обнаружено. Это можно объяснить тем, что переводчики интуитивно стремятся передать не только общий смысл, но и внутренний грамматический состав указанных сочетаний. Чтобы избежать влияния чужого языка, можно использовать 1) данные разговорной речи, организованные тематически, 2) специально записанные тексты, содержащие характеристику одних и тех же героев (исторических лиц или героев кинофильмов). Некоторым доказательством того, что наши предположения о соотношении частей речи в русском и немецком тексте были правильны, является то обстоятельство, что все сдвиги, даже немногочисленные, происходят в одном направлении: имена существительные в немецком языке заменяются на имена прилагательные или глагольные формы в русском языке, причем обратная тенденция отсутствует.
Вопрос о воспроизводимости атрибутивных сочетаний не удается решить при помощи простой отсылки к корпусу текстов на данном языке. Во-первых, необходим значительный массив текстов различного времени и жанров. Показательно то, что многие из привычных и повторяющихся как в речи, так и в литературных текстах словосочетаний не были обнаружены при поиске. Было бы интересно проверить индекс встречаемости тех же самых сочетаний русского языка на более широком материале, например, на материале НКРЯ через некоторое время, когда число размеченных текстов увеличится. Созданная программа поиска и грамматические фильтры позволяют сделать такую проверку за короткий срок.