Воспитание детей

Содержание

Введение
Глава 1. Мир детства в социальной философии
1.1Проблема воспитания в классической философской мысли
1.2 Проблемы воспитания и взросления в цивилизованном и примитивном обществах (исследовани М. Мид)
1.3 Детство как смена стадий развития: оптимальная воспитательная позиция (взгляды Э. Эриксона)
Глава 2. Воспитание и особая феноменология ребенка в философской мысли
2.1 К.Юнг: символическое понимание воспитания и детства
2.2 Э. Берн: воспитание ребенка как программирование и выбор жизненного сценария
2.3 Некоторые аспекты воспитания детей в понимании В. Леви и Я. Корчака
Заключение
Использованная литература

Воспитание детей

3. Ребенка воспитывают в естественных условиях, что позволяет ему регистрировать полную гамму межличностных взаимодействий и понимать суть происходящих в племени явлений.
4. Общение между полами возможно только до переходного и после окончания переходного возраста, что способствует отношению к противоположному полу не как к близкому эмоционально, идеологически человеку, а как к партнеру, выполняющему вполне определенные функции. Это уменьшает риск инцеста. Близкая, доверительная дружба возможна в основном между родственниками обычно одного пола.
5. На детей практически не оказывают давления – они сами решают, когда следует прервать отношения между братом и сестрой (причем это определяет младший ребенок - когда девочка достигнет сознательного возраста, возраста понимания, она сама почувствует “стыд” и установит формальные барьеры между ней и противоположным полом). Также важным моментом является свобода выбора времени вступления в брак без ограничений в сексуальной жизни. В нашем теперешнем обществе это уже является нормой, но во время проведения исследований (первая половина ХХ века) давление со стороны родителей в плане выбора супругов и времени венчания являлось зачастую травмирующим фактором.
Из вышеперечисленных особенностей Маргарет Мид выделяет такие следствия взросления, как:
1. Независимость, легкость общения между родственниками. (Если между родителем и ребенком-подростком возникает конфликт, ребенок решает его простой сменой места жительства - чаще всего у своих многочисленных родственников). Это не является предосудительным и даже при нормальных отношениях родитель\ребенок имеет на Самоа распространенную практику и рассматривается не как конфликт интересов, а с практической точки зрения – «мне лучше пожить у моего дяди, так как в его деревне сейчас лучше ловится рыба», в то время, как в нашем обществе уход из родительской семьи без образования собственной является конфликтной ситуацией и несет за собой полное или частичное отстранение от родителя или родителей)
2. Независимость от конкретного родителя и как следствие этого – отсутствие сексуальных комплексов (по Фрейду), эмоциональная независимость в будущем от интимного партнера, т.к. секс рассматривается как чисто физическая составляющая жизни, удовлетворение потребностей (что уменьшает риск одиночества, болезненных переживаний разрывов, ревности, измен, а также фригидности и импотенции)
3. Независимость от партнера (супруга) сильно упрощает семейные отношения. В частности, если эти отношения не устраивают кого-либо из пары, развод осуществляется простым возвращением в родительский дом или же образованием новой семьи, что сводит на «нет» неудовлетворенность в браке и переживаемые в связи с этим негативные чувства.
4. Естественное воспитание (тут Маргарет Мид имеет ввиду прозрачную философию вопросов рождения и смерти, болезней, межличностных взаимодействий) позволяет уже к пубертантному периоду сформировать у подростков здоровое отношение к вопросам смерти и др., что также положительно влияет на гибкость психики и здравость восприятия, принятия всех аспектов существования.
5. По мнению Маргарет Мид, замкнутость информационного пространства сплачивает общности, что дает одинаковое отношения к религии, философии, жизненному укладу всего общества и отдельных его членов. Это упрощает «выбор стратегии воспитания, поведения детей в обществе (в отличие от нашей культуры, где большая вариативность ставит подростков в тупик и разделяет не только детей и родителей, но и содействует формированию неуверенности в себе и выборе своего жизненного пути, а следовательно болезненному переживанию чувства одиночества среди большого количества людей вокруг)»1.
6. Неотрывность игровой и трудовой деятельностей настраивает на неотрывность «теории» от практики – в отличие от нашего общества, где профессиональное определение только-только проявляется к концу подросткового возраста. Что касается процесса школьного обучения, то его практическая значимость для ребенка остается фактически непонятой вплоть до вступления во взрослую жизнь и воспринимается как что-то неизбежное, обязательное для всех, но не приносящее конкретных результатов.
М. Мид уделяет внимание тому, как можно усовершенствовать воспитание, учебный процесс в нашем обществе, но, к сожалению, наталкивается на ряд противоречий, которые возникают как раз вследствие отличия культур. Ведь то, что нормально в небольшом обществе никогда не приживется в развитом информационном пространстве, предполагающем разные варианты развития, возможности для каждого его отдельного члена. Но, тем не менее, современная практика показывает, что в своем развитии общество все же возвращается к некоторым основам, упрощает и разделяет многие сферы жизни, создаются теории естественного воспитания, у которых с каждым годом все больше последователей. Я считаю, что такое возвращение к истокам может значительно увеличить адаптацию человека в современном мире, увеличить гибкость суждений и уменьшить травмирующие факторы развития в социуме, в чем, собственно, и состоит работа практического психолога.
1.3 Детство как смена стадий развития: оптимальная воспитательная позиция (взгляды Э. Эриксона)
Рассуждая о воспитании детей и формировании их личности нельзя не упомянуть о работе Эрика Эриксона – замечательного американского ученого, который вывел оптимальную модель родительского отношения к ребенку. Эрик Эриксон создал удивительную теорию, в которой показал, как ребенок развивается эмоционально и социально, что закладывает основные эмоциональной стабильности личности, а что, наоборот, расшатывает ее.
Ученый выделил 8 основных этапов психологического развития. Каждый период отмечен конфликтом, который человек успешно разрешает или нет. Первый этап — от рождения до года, конфликт между доверием и недоверием. Второй этап — от года до двух, конфликт между автономией и стыдом. Третий этап — от трёх до шести лет, конфликт между инициативностью и чувством вины; Четвёртый этап — соответствует фрейдовскому «латентному периоду», конфликт между творчеством и комплексом неполноценности. Пятый этап — юность, идентификация личности и путаница ролей. Шестой этап — ранний взрослый период, конфликт между близостью и одиночеством. Седьмой этап — поздний взрослый период, конфликт производительности и застой. Восьмой этап — конфликт цельности (мудрости)  и безнадежности.
Если конфликт разрешен положительно, то человек обретает новые черты характера, уверенность в завтрашнем дне, силу воли, компетентность, верность,  умение любить, заботливость, мудрость.
Детские годы по Эриксону - невероятно важный этап в жизни человека, то, какими были отношения со значимыми людьми в этот период, повлияет и на дальнейшую социализацию. В детстве, говорил
ученый, возникает доверие к людям и к миру,  автономность, инициатива.  В то же время Эриксон не был пессимистом и считал, что всегда можно "вернуться" в прошлое и "проработать" конфликты.
Доверие против недоверия. Первая стадия по Эриксону соответствует первому году жизни ребенка. Малыш учится доверять себе, другим людям и миру в целом. Эриксон пишет, что доверие бывает внутреннее (вера в способность справиться с трудностями) и внешнее (вера в то, что значимые взрослые будут рядом, когда это нужно). Малыш, родители которого успокаивают его, когда он плачет, кормят,
когда голоден, радуются первым звукам, шагам, отзываются на его потребности, успешно проходит эту стадию. А тот ребенок, базовые нужды которого не всегда удовлетворялись, растет подозрительным, недоверчивым и т.д. Уверенность в себе и доверие к взрослым
необходимы ребенку чтобы перейти на следующую стадию и развивать независимость. Отсутствиеже доверия ставит под сомнение развитие более комплексных социальных отношений. Ребенок в этом случае более уязвим.
Поэтому, пишет Эриксон: «носите младенцев на руках и чаще обнимайте; кормите по требованию; успокаивайте при первых признаках стресса. Это помогает малышам поверить, что мир безопасный. Что в мире есть люди, которые заботятся обо мне»2. Эриксон подчеркивает, что такое поведение в первый год жизни не может "разбаловать"
ребенка. Доверие - это фундамент, без которого невозможна настоящая автономность!
Независимость против стыда и сомнения. Вторая стадия психического развития человека по Эриксону соответствует второму и третьему годам жизни. Задача развития на этом этапе - автономность или независимость. Это период становления "Я". Впервые вы услышите от своего карапуза слово "Нет!", "Мое!", "Дай!" и, конечно, "Я сам!". Я вспоминаю своего сына в двухлетнем возрасте... Каждый раз наш поход в магазин заканчивался одинаково. он очень любил первым нажимать на кнопку домофона, а также
стучать в дверь. Если я ненароком забывала о его "потребности", гнев и обида были страшны. Эриксон успокаивает родителей: "ужасные" двухлетки - обычное дело, ничего из ряда вон выходящего. Малышам надо предоставлять возможности для выбора, вовлекать их в дела,
частично делегировать обязанности, с которыми они могут справиться.
Например, если малыш хочет одеться, а вы торопитесь, лучше встать пораньше и позволить ребенку одеться самому.
Дети в это время, предупреждает Эриксон, ведут себя крайне непоследовательно: то чрезмерно зависимы от родителей, то совсем наоборот. Чтобы ребенок чувствовал себя спокойнее, ему
нужны разумные ограничения: мы ходим по дому босиком, а на улице в обуви. Мы едим мороженое после салата и супа, а не до. Быть твердым (но не жестким), спокойным и последовательным в таких ситуациях важнее всего.
Поэтому, согласно Эриксону нужно давать ребенку возможности выбора, устанавливать понятные, разумные и  постоянные ограничения (маму можно обнимать, но не надо бить, мы не деремся, мы договариваемся). Правила должны быть постоянны и понятны малышу.
"Я знаю, что ты хочешь пойти на улицу. Я тоже хочу. Мы пойдем после того, как мама пропылесосит". -принимать и понимать эмоциоальные качели от независимости к зависимости. Один и то же
ребенок может быть "большим мальчиком" в одно мгновение и "капризным младенцем" в другое.
Инициатива против чувства вины. Четырех и пятилетние дети проходят этот этап развития, а длится он вплоть до 12 лет.  Ребенок в этом возрасте очень энергичен и любознателен. При успешном прохождении этого периода нас ждет уверенный в себе и компетентный ребенок. Дошкольники очень много уже умеют: прыгать, бегать, ловко забираться на горку, дружить. От того, как родители реагируют на идеи дошкольника, зависит результат. Учиться на ошибках, не испытывая чувства вины - вот главная задачка этого этапа. В это время лучше всего делать многие дела вместе, готовить, строить аэропорты из конструкторов, шалаши во дворе. Хвалить за сделанные дела, помощь по дому, за все, что удалось сделать. Поощрение очень важно. И ярлыки вроде "ну что ты тут намалевал"
способны лишить ребенка желания проявлять инициативу.
Так, согласно Эриксону, необходимо поощрять независимость ребенка, фокусировать внимание на достижениях ребенка, а не на его ошибках; устанавливать ожидания, которые соответствуют способностям ребенка; вовлекать в повседневную деятельность. Ведь детям интересно научиться многому, что умеют делать взрослые.
Глава 2. Воспитание и особая феноменология ребенка в философской мысли
2.1 К.Юнг: символическое понимание воспитания и детства

К.Юнг – основатель аналитической психологии, философ и психотерапевт - аналитик представил собственную, основанную на символизме феноменологию ребенка. Он рассматривает в своей книге «Божественный ребенок» такие стороны и особенности жизни ребенка, как заброшенность, непреодолимость и гермафродитизм.
Согласно воззрениям Юнга, заброшенность, покинутость, подверженность опасности принадлежат к таинственному и чудесному рождению. Этим описывается определенное психическое переживание творческой природы, которая имеет своим предметом появление еще непознанного и нового содержания. В психологии индивидуума в такой момент речь идет всегда о горестной конфликтной ситуации, из которой, кажется, не существует выхода. Из коллизии противоположностей бессознательная психика же всегда сознает нечто третье иррациональной природы - неожиданное и непостижимое для сознания. Оно представляется в той форме, которая не соответствует ни «да» ни «нет», и потому отвергается обоими. Сознание ведь не знает ничего помимо противоположностей, а потому оно также не распознает и соединяющего их. Но так как разрешение конфликта путем единения противоположностей имеет витальное значение и сознание этого также страждет, то оно проникается предчувствием знаменательного созидания.
Согласно Юнгу так возникает характер «ребенка». Какое-то значительное, но неведомое содержание оказывает всегда тайное, объясняющее действие на сознание. Новый облик - это становящаяся целостность, он приближает к целостности по крайней мере настолько, насколько нарушает «цельность» разрываемого противоположностями сознания, и поэтому превосходит его в полноте. Оттого всем «объединяющим символам» подобает значение избавления.
Юнг утверждает, что «ребенок» появляется как: «символическое содержание, явственно отмежеванное, соответственно изолированное от фона (матери), порою даже втягивающее мать в критическое положение т. к. оно их породило лишь шутя, и разрушение - неминуемая часть игры»3. Ничто в мире не идет навстречу новому рождению, однако оно, несмотря на это, является ценнейшим и самым перспективным произведением самой пра -природы, т. к. означает в конечном счете более высокое самоосуществление. Поэтому природа, сам инстинктивный мир попечительствует ребенку: его вскармливают и защищают звери. «Ребенок» означает нечто вырастающее в самостоятельность. Он не может состояться без отторжения от истоков. Поэтому заброшенность является не только сопутствующим, но просто необходимым условием. Конфликт не может быть преодолен, если сознание остается захваченным противоположностями; именно поэтому нужен символ, указывающий на необходимость отторжения от истоков. Очаровывающий и захватывающий сознание символ ребенка избавляюще интегрируется в сознание, осуществляя то избавление от конфликтной ситуации, на которое само по себе сознание не было способно. Символ - это антиципация только лишь становящегося психического состояния.
Пока это состояние не установилось, сохраняется «ребенок» мифологической проекцией, которая требует культового повторения и ритуального обновления. Культовая необходимость младенца-Иисуса, например, сохраняется до тех пор, пока большинство людей не будет способно психологически реализовать изречение: «Если не будете как дети».
Поскольку при этом речь идет о чрезвычайно трудном и опасном развитии, неудивительно, что такие символы часто сохраняют свою жизненную силу на протяжении столетий или даже тысячелетий. «Все то, что человеку присуще в позитивном или негативном смысле, но что он все же реализовать не может, - все это живет или как мифологический облик и антиципация помимо его сознания, или как религиозная проекция, или - что очень опасно - как содержания бессознательного, которые вдруг спонтанно проецируются на неподобающие предметы, - писал Юнг». Все это - рационалистическая замена мифологии, которая из-за своей неестественности несет скорее угрозу, чем помощь человеку.
Непреодолимость ребенка. Юнг пишет, что «..во всех мифах о ребенке бросается в глаза один парадокс, потому что, с одной стороны, бессильный ребенок отдан в руки могущественным врагам и ему угрожает постоянная опасность, с другой стороны, однако, он располагает силами, которые далеко превосходят человеческую меру»4. Это высказывание тесно связано с тем психологическим фактом, что ребенок, с одной стороны, именно «невзрачен», т. е. неопознан, «только лишь ребенок». Но с другой стороны, он божествен. Если смотреть с точки зрения сознания, то кажется, что речь идет о незначительном содержании, в отношении которого считается, что оно не обладает разрешающими конфликты и уж тем более избавляющими свойствами. Сознание охвачено своей конфликтной ситуацией, и борющиеся там силы кажутся столь большими, что одиноко всплывающее содержание «ребенка» не имеет никакого отношения к фактам сознания. Поэтому его легко упустить из виду и вновь подпасть под власть бессознательного. По крайней мере, стоило бы опасаться, если положение вещей складывается в соответствии с сознательным ожиданием.
По Юнгу, миф как раз подчеркивает, что это неверно и что, напротив, ребенку причитается превосходящая сила, и что он неожиданно, несмотря на все угрозы, будет иметь успех. «Ребенок» выступает как рожденный из лона бессознательного, как порожденный из основ человеческой природы или, чего доброго, из живой природы вообще. Он персонифицирует жизненную мощь по ту сторону ограниченного объема сознания, те пути и возможности, о которых сознание в своей односторонности ничего не ведает, и целостность, которая включает глубины природы. Он представляет сильнейший и неизбежный порыв сущности, а именно порыв по осуществлению самого себя. Он- невозможность поступить иначе, оснащенная всеми естественными силами инстинкта, в то время как сознание постоянно плутает в мнимой возможности поступить иначе. Порыв и непреложность самоосуществления - естественная закономерность, и поэтому она обладает непреодолимой силой, даже если ее действие поначалу неприметно и неправдоподобно. Сила выражается в изумительных подвигах героического ребенка, позже - в делах в облике слуги (тип Геракла), где герой вырастает из бессилия «ребенка», но до поры до времени занимает неприметное положение. Но позже он становится носителем исцеления, который достиг вечной нетленности, а поэтому - также и панацеей. Величие и непреодолимость ребенка тесно примыкает в индийском умозрении к сущности Атмана.
Феноменология рождения ребенка вновь и вновь отсылает к психологическому пра- состоянию незнания, т. е. темноты или сумеречности, невозможности различения субъекта и объекта, бессознательной идентичности человека и мира. В этом состоянии неразличимости возникает «золотое яйцо», которое является столь же человеком, как и миром, и все же не обоими, а иррациональным третьим.
Гермафродитизм ребенка.  Примечателен тот факт, что, по-видимому, большая часть космогонических богов имеют двуполую природу. Гермафродитизм означает объединение самых сильных и бросающихся в глаза противоположностей. Это объединение восходит, прежде всего, к примитивному расположению духа, в сумерках которого различия и противоречия или еще мало отделены, или вообще смешаны. По мере же нарастания ясности сознания противоположности все более отчетливо отделяются друг от друга и становятся все более несовместимыми. Поэтому если бы гермафродитизм был бы только продуктом примитивной недифференцированности, то следовало бы ожидать, что он чуть ли не искоренится по мере нарастания культуры. Но это отнюдь не так; напротив, фантазия на высоких и высочайших ступенях культуры все снова и снова занималась этим представлением, как мы можем убедиться на примере поздней греческой и синкретической философии гностицизма. В натурфилософии средневековья гермафродитический Ребис играет значительную роль. В самые что ни на есть ранние времена слышим мы в католической мистике об андрогении Христа. Двуполое пра- существо в течение культурного развития становится символом единства личности. А также самостью, в которой конфликт противоположностей обретает покой. Пра- существо как цель самоосуществления человека с самого начала остается проекцией бессознательной целостности.
Итак, ребенок, согласно взглядам Юнга - не только исходная сущность, но также и конечная. Исходная сущность была до человека, конечная - после человека. Психологически это высказывание означает, что ребенок символизирует «предсознательную» и «послесознательную» сущность человека. Его предсознательная сущность - это бессознательное состояние самого раннего детства, послесознательная сущность - антиципация того, что вне смерти. В этом представлении выражается всеобъемлющая сущность душевной целостности. Таким образом, концепция формирования ребенка рассматривается Юнгом и с позиции интерпретации символа.