Теледебаты: возможности и опасности

Введение
1. Теледебаты: понятие, возникновение
2. Теледебаты как политическая технология
3. Агональность как семиотическая константа политического дискурса
Заключение
Список литературы

Теледебаты: возможности и опасности

есть возможность понаблюдать конкурентов в живом диалоге (в отличие от прочих применяемых технологий), что дает хоть какое-то достоверное представление о живости ума, умении держаться на публике, характере, уровне культуры самого политика.
Словом, образ политика, создаваемый на теледебатах, наиболее близок к реальности, по сравнению с традиционными ухищрениями политтехнологов.
Побуждая зрителя к сравнению дискутирующих кандидатов, теледебаты дают избирателю в первую очередь пищу для ума, а не сердца, желудка и прочего, на что рассчитаны большинство ныне применяемых технологий. Возможно, именно этим объясняется наблюдаемое на текущих выборах замешательство избирателя после теледебатов: он увидел сразу всех кандидатов и понял, что они не такие, какими представлялись по другим агитматериалам.
С другой стороны, дискуссии в прямом эфире повышают требования к политикам. Ведь путаница в умах избирателей порождена еще и тем, что, посмотрев теледебаты, они обнаружили удивительную похожесть и бесцветность участников этого действа, непонимание ими своего народа (большинство специалистов, комментирующих первый тур этих выборов, указало на отсутствие в программах всех кандидатов предложений, значимых для социально-активной части населения, молодежи). [4, c. 118]
Кандидаты придают огромное значение телевизионным дебатам, поскольку, как считается, их поведение во время телевизионных дебатов может существенным образом повлиять на итоги голосования. Перед участием в дебатах кандидаты проходят тщательную подготовку, стараясь предугадать те вопросы, которые могут быть затронуты в ходе дискуссии на телевидении. Особое внимание уделяется внешнему виду кандидата, поскольку образ президента должен быть притягательным во всех отношениях.
Замеченный социологами эффект, когда теледебаты способствовали увеличению доли избирателей, затрудняющихся в выборе, сродни эффекту изменения мировоззрения при получении широких знаний ранее необразованным умом. Кстати, ведь образование когда-то тоже считали вредным для народа, побуждающим к излишней мыслительной нагрузке и волнениям. В какой-то мере это небезосновательно: то, что для необразованного просто и однозначно, для знающего имеет много граней и причинно-следственных связей, что усложняет процесс оценки ситуации и принятия решений (это и произошло с частью аудитории, наблюдавшей теледебаты). Но зато наличие знаний повышает вероятность, что решения будут более адекватными реальности, а последствия более предсказуемыми.
Конечно, проходящие сейчас теледебаты – это только первый, очень маленький шаг к познанию народом своих политиков и, с другой стороны, к повышению качества претендентов на власть. Результаты этого шага – переосмысление избирателями своей позиции и растерянность в выборе – могут кого-то испугать и побудить отказаться от подобных методов агитации. Но если необходимо формировать действительно гражданское общество и подлинную демократию (а не продолжать удаление власти от народа), надо двигаться в этом направлении и дальше. [14, c. 98]
Рассуждения участников фокус-групп, направленных на изучение отношения населения к теледебатам, показывают, что есть по меньшей мере два типа заинтересованного отношения к нынешним теледебатам . Реакцию первой группы респондентов можно определить как содержательную: публичные дискуссии между политическими оппонентами позволяют лучше понять позицию и намерения каждого, определить для себя их сильные и слабые стороны. Эта группа респондентов наблюдает за дебатами для того, чтобы а) более осознанно совершить выбор, б) еще раз удостовериться в правильности уже сделанного выбора и в) просто расширить свой политический кругозор.
О том, что теледебаты могут оказать определенное влияние на их электоральные предпочтения, говорит примерно треть опрошенных, но при этом более половины отрицают возможность какого бы то ни было воздействия на свое решение. Отметим, что чаще других признают значимость теледебатов для принятия электорального решения представители ресурсных слоев российского общества – высокообразованные граждане и жители мегаполисов, т.е. именно те избиратели, которые, как показывает практика, более других склонны к рациональному, а не к эмоциональному выбору.
Второй тип отношения к теледебатам можно назвать потребительским: респонденты, на электоральное решение которых теледебаты не оказывают влияния (либо потому, что позиция этих респондентов определена окончательно и бесповоротно, либо потому, что они испытывают общее недоверие к представителям всех партий), относятся к теледебатам, по словам участников фокус-группы, как к увлекательному шоу. Просмотр партийных дискуссий в прямом эфире – при условии соответствующего настроя – позволяет отдохнуть и повеселиться после тяжелого трудового дня.
Помимо заинтересованного отношения участники обсуждения в фокус-группах демонстрировали озлобленно-равнодушную реакцию на теледебаты, основанную на априорном недоверии ко всему, что говорят их участники. По словам респондентов, они уже перестали верить обещаниям политиков и потому вообще не интересуются тем, что происходит в этой сфере. Правда, у некоторых респондентов негативизм выражен не столь ярко, и недоверие к власть имущим сосуществует со слабой надеждой на их порядочность – эти респонденты все же склонны изредка смотреть политические дебаты. [11, c. 112]
Предвыборные дебаты на телевидении – это один из способов, которым кандидаты могут завоевать голоса избирателей. Предвыборные дебаты являются составной частью избирательных кампаний во многих странах мира. Потенциальным избирателям дебаты могут помочь глубже разобраться в общей картине, даже сделать открытия. Именно в этом и заключается преимущество дебатов: они позволяют кандидату предстать перед публикой без посредников.
Во многих странах публика считает дебаты необходимой – почти ритуальной – частью предвыборной кампании. Однако есть страны где, как это ни удивительно, дебаты вообще не устраивают. А в некоторых странах их проведению чинятся монументальные препятствия. [1, c. 102]
Против проведения дебатов могут выступать кандидаты, пользующиеся наиболее широкой предвыборной поддержкой. Фаворитам бывает страшно, что дебаты, предоставив равную трибуну конкурентам, могут послужить укреплению их позиций.
Возникает вопрос о том, не следует ли сделать их обязательными. Однако, такое требование неизбежно покушается на свободу кандидата в вопросах организации собственной предвыборной кампании. Оно также ограничивает кандидата в выборе путей использования СМИ. Если ключевой ценностью демократии является право кандидата на максимальную свободу от государственного регулирования, если для демократического процесса важно защитить кандидата от ненужного вмешательства, то постановление правительства, обязывающее кандидатов принимать участие в дебатах, следует считать недопустимым. [13, c. 17]
Телевизионные предвыборные дебаты привлекают к себе много внимания и, как правило, собирают у экранов очень большую аудиторию.
В случаях, когда число потенциальных участников дебатов неуправляемо велико и существует реальный риск запутать зрителей, требуется установить какой-то принцип отбора. Например, если выборы проводятся в два этапа – первый раунд и второй, между финалистами, – проводить дебаты перед вторым раундом значительно легче, поскольку число претендентов сокращается до управляемого масштаба.
Дебаты могут быть как солидными и упорядоченными, так и спонтанными, непредсказуемыми, даже грубыми. Некоторые страны предпочитают, чтобы в телевизионных предвыборных дебатах участвовали зрители, задавая вопросы либо из зала, либо по телефону через операторов в студии.
Если телевидение в стране включает коммерческие каналы, эти последние, скорее всего, предпочтут транслировать не продолжительную серию дебатов, а одно «большое событие».
Коммерческие станции, принимая во внимание и привлекательность программ для широкой аудитории, и необходимость жертвовать рекламным временем, неохотно идут на то, чтобы тратить свой дорогостоящий эфир на программу, которая, по всей вероятности, особенно большую аудиторию не соберет. Общественное или некоммерческое телевидение в меньшей степени зависит от подобных соображений и чаще соглашается транслировать дополнительные дебаты, но его аудитория меньше, чем у коммерческих конкурентов. И все-таки, если в ходе дебатов выясняется действительно новая и интересная информация о кандидате, содержание дебатов попадает и в информационные программы коммерческих станций, и в газеты, хотя и в сокращенном виде. [9, c. 107]
Исследования показали, что предвыборные дебаты кандидатов в президенты России в 2008 г. смотрели около половины россиян – 47 %, из них 23 % считают это важным и интересным, а 23 % относятся как к шоу.
42 % опрошенных отметили, что переключают на другой канал, чтобы не видеть теледебаты. Причем чем моложе респонденты, тем чаще они отдают предпочтение другим телепередачам (для сравнения 53 % молодежи переключают на другой канал, в группе от 60 лет и старше – 33 %). Зрители теледебатов в возрасте до 45 лет воспринимают их скорее как шоу, опрошенные 60 лет и старше – скорее как значимое событие.
Также в ходе опроса было выяснено, что теледебаты наименее интересны для респондентов, которые не собираются принимать участие в выборах – 65 % из них полностью игнорируют теледебаты с участием кандидатов.
41 % россиян считают, что теледебаты проясняют или помогают прояснить цели, задачи и программные установки кандидатов. Однако практически столько же опрошенных, 43 %, придерживаются противоположной точки зрения. Причем мнение о роли теледебатов в процессе принятия выборного решения с президентских выборов 2004 г. существенных изменений не претерпели.
Респонденты до 45 лет склоняются к мнению, что дебаты в телеэфире не способствуют пониманию установок кандидатов, опрошенные старше 60 лет, наоборот, полагают, что такие дискуссии помогают прояснить ситуацию, а мнения респондентов 45-59 лет делятся поровну.
Отказ Д. Медведева участвовать в теледебатах наряду с другими кандидатами был воспринят обществом нейтрально-позитивно: 31 % опрошенных одобрили его поведение, т.к. теледебаты – это «пустая говорильня», 19 % осудили, считая, что таким образом он уклонился от открытой борьбы с соперниками, 37 % считают, что каждый кандидат вправе самостоятельно решать, участвовать ли ему в теледебатах.
Когда в 2004 г. от участия в теледебатах отказался В. Путин, распределение сторонников каждого мнения было примерно таким же.
Наиболее критичными к такому решению Д. Медведева оказались сторонники ЛДПР и КПРФ. Отказ воспринимает критично каждый второй участник КПРФ (49 %), каждый третий избиратель ЛДПР (36 %) и каждый десятый приверженец «Единой России» (11 %). Положительно оценивают отказ по 16-18 % сторонников КПРФ и ЛДПР и вдвое большая доля (38 %) избирателей «Единой России». [7, c. 21]
3. Агональность как семиотическая константа политического дискурса
Агональность является, по мнению Е.И. Шейгал, одной из составляющих функциональной триады политического дискурса, включающей, кроме того, ориентацию и интеграцию. Эта функциональная триада проецируется на базовую семиотическую оппозицию политического дискурса «свои – чужие»: ориентация есть не что иное, как идентификация агентов политики (кто есть кто? где свои и где чужие?), интеграция – сплочение «своих» против «чужих», агональность – борьба против «чужих» и за «своих». Е. И. Шейгал предлагает структурировать жанровое пространство политического дискурса в соответствии с данной функциональной триадой, классифицируя жанры «по характеру ведущей интенции». Так, к ориентационным жанрам относятся партийная программа, конституция, указ, соглашение и др. Фатика ориентации признается ведущей в таких ритуальных жанрах как инаугурационная речь, юбилейная речь, традиционное радиообращение. Агональными жанрами считаются жанры лозунга, рекламной речи, предвыборных теледебатов и парламентских дебатов.
Речевое взаимодействие в таком агональном жанре политического дискурса, как предвыборные теледебаты, организовано вокруг конфликта целей участников. Коммуникация в рамках данного жанра направлена на разрешение этого конфликта, однако речь при этом не идет о компромиссе. Говоря о разрешении конфликта целей участников диалога, имеется в виду, что каждый из них стремится к достижению своей цели – убедить избирателей в том, что именно он является идеальным кандидатом на пост президента. Жанр парламентских дебатов включает агональность как один из составляющих компонентов своей функциональной структуры, однако обсуждение вопросов в парламенте не всегда характеризуется острой полемикой. Однако, также считается этот жанр одним из прототипных агональных жанров политического дискурса в силу того, что парламентские дебаты отражают столкновение различных мнений по поводу важнейших вопросов в жизни страны. Оба жанра являются, по нашему мнению, жанрами стратегической коммуникации, поскольку они не только организованы вокруг конфликта целей своих участников, но и представляют собой игровые формы: взаимодействие в рамках этих коммуникативных форм ограничено в пространстве и времени, характеризуется наличием заранее установленных и добровольно принимаемых участниками правил и возможностью победы. Кроме того, взаимодействие в рамках данного жанра предполагает использование коммуникантами речевого воздействия в качестве орудия достижения своих целей.
Анализ текстов двух названных жанров дал нам возможность убедиться в том, что изначальная агональность данных жанров поддерживается системой стратегий речевого воздействия, реализуемой коммуникантами. В этой системе в самом общем виде выделяется базовый стратегический уровень, характерный как для воздействия в диалогических, так и в монологических текстах, и второй и третий стратегические уровни, наличие которых обусловлено свойствами агонального диалога: взаимодействием в борьбе. Обратимся к свойствам уровневой системы стратегий речевого воздействия более подробно. [12, c. 95]
Анализ речевого воздействия проводился в двух плоскостях. С одной стороны, нас интересовал операциональный аспект реализации стратегий и тактик в дискурсе, и для достижения этой цели применялись методы, требующие рассмотрения языковых единиц в статике: анализ словарных дефиниций, семантическое моделирование. С другой стороны, тема исследования предполагала также описание особенностей взаимодействия коммуникантов в диалоге, что потребовало обращения к динамическому аспекту реализации стратегий воздействия.
В агональных жанрах политического дискурса параметры деятельности речевого воздействия определяются темпоральной структурой диалога. С одной стороны, говоря о речевом воздействии в деятельностном аспекте, предполагается его системность, то есть, внутреннюю корреляцию составляющих его компонентов. С другой стороны, диалог разворачивается линейно, что создает необходимость для коммуникантов совершать действия, направленные не только на модификацию фрагментов знания аудитории, но и на нейтрализацию эффекта воздействия речи оппонента.
Модификация знания аудитории, представляющая собой основную цель речевого воздействия, организует стратегию базового уровня. Ее планируемый результат – встраивание определенных пропозиций в структуру знания реципиента. Встраиваемые пропозиции таким образом модифицируют структуру концептов, чтобы обеспечить нужные изменения в поведении реципиента. Выбор модифицируемых концептов осуществляется субъектом воздействия по признаку релевантности: он стремится изменять те фрагменты знания реципиента, на которые тот опирается при определении своих будущих действий.
Стратегия базового уровня реализуется в трех тактиках, выделяемых на основании того, какая из составляющих концепта – понятийная, образная или ценностная – подвергается модификации. Эта стратегия получает в данной работе название интродуктивной стратегии по следующей причине. Данная стратегия используется коммуникантами для первичного ввода информации: она оказывается достаточной для того, кто говорит первым в диалогическом единстве или после смены темы. Коммуникант, говорящий вторым (третьим и т. д.), должен не только вводить информацию, но и нейтрализовать эффект воздействия речи своего оппонента. Для этого он может использовать одну из стратегий более высокого уровня. Интродуктивная стратегия реализуется говорящим в трех тактиках: тактике понятийной категоризации, тактике образной категоризации и тактике ценностной ориентации, используемыми для модификации, соответственно, понятийной, образной и ценностной составляющей концептов.
Стратегия второго уровня, помимо основной цели речевого воздействия (объединяющей ее с интродуктивной стратегией), то есть, модификации определенных фрагментов знания реципиентов, преследует также особую цель, определяющуюся ситуацией агонального диалога, и состоящую в минимизации эффекта воздействия, оказанного речью оппонента говорящего. Эта стратегия получила в нашей работе название варьирующей стратегии. В самом общем виде ее назначение можно описать как контроль над качеством подаваемой оппонентом информации. Этот контроль осуществляется посредством двух тактик: тактики верификации и тактики метаязыкового комментирования.
Наконец, третий (высший) уровень образует аддитивная стратегия, имеющая три цели. Первая из этих целей – модификация определенных фрагментов знания реципиентов – объединяет ее со стратегией базового уровня, то есть, с интродуктивной стратегией. Первая (см. выше) и вторая из целей (минимизация эффекта воздействия речи оппонента) присущи также стратегии второго уровня, то есть, варьирующей стратегии. Однако, существует и третья цель, специфическая для стратегии третьего уровня, заключающаяся в замене компонентов знания реципиента новым знанием. Достижение этой цели оказывается возможным в силу того, что, нейтрализуя эффект воздействия речи своего оппонента, говорящий убирает встроенное этой речью знание, что создает возможность заполнения «опустевшего» пространства.
Стратегия третьего уровня реализуется двумя типами тактик, отражающими два возможные пути приращения информации в диалоге. Первую тактику, состоящую в сообщении новых фактов, относящихся к ситуации, можно назвать тактикой введения новых фактов. Вторая тактика в составе данной стратегии, получившая название тактики введения нового аспекта, заключается в том, что фактам и явлениям, информация о которых сообщается в речи оппонента, придается новый смысл путем введения нового угла рассмотрения проблемы.
Таким образом, стратегия каждого последующего уровня имеет свою собственную цель, но одновременно достигает и целей, характеризующих стратегии более низких уровней. Иными словами, и нейтрализация воздействия речи оппонента, и информационный контроль предполагают изменение знания объекта воздействия о вещах и ситуациях, а информационный контроль всегда направлен также и на нейтрализацию эффекта воздействия слов оппонента. [3, c. 192]
Таблица 1. Система стратегий речевого воздействия в жанре президентских предвыборных теледебатов.
Уровень
Стратегия
Цели
Первый
Интродуктивная
- сообщение информации
Второй
Варьирующая
сообщение информации;
разрушение установленных речью оппонента смысловых связей
Третий
Аддитивная
сообщение информации;