Войны и вооруженные конфликты XXI века

Введение
Глава 1: Понятие конфликта в современных международных отношениях
1.1. Особенности современной конфликтологии
1.2. Проблема войны и мира в современной действительности
Глава 2: Основные типы современного противостояния
2.1. Конфликты цивилизаций
2.2. Россия в современном конфликтогенном мире
Заключение
Список использованной литературы

Войны и вооруженные конфликты XXI века

На протяжении 90-х годов и первого десятиле­тия XXI в. дебаты об определении миротворчества вышли за пределы ООН в более широкий контекст, поскольку многие международные организации стали вовлекаться в практику международного вмешательства в кон­фликты. В определении миротворчества, принятом с 1994 г. в НАТО, уже отсутствует вовсе упомина­ние о таком условии, как согласие всех конфликту­ющих сторон на операцию.
На современном этапе не прекра­щаются дебаты, является ли согласие сторон кон­фликта на международное вмешательство внеш­ней гранью, отделяющей миротворчество как ле­гитимное вмешательство от иных (чаще всего нелегитимных) форм вмешательства, или такое согласие - лишь внутренняя грань между разны­ми типами миротворческих операций, и тогда на­сильственное установление мира должно рассма­триваться как часть миротворческой практики.
Немаловажен вопрос, кто в действительности прини­мает решения от имени мирового сообщества. В период холодной войны, когда Совет Безопаснос­ти ООН был разделен на два лагеря, решение вопросов о военных операциях осуществлялось то в Генеральной Ассамб­лее, то в Совете Безопасности. По Ус­таву ООН вопросы разрешения конфликтов между его членами относятся к прерогативам Совета Безопасности. Такой механизм эффекти­вен, но далек от демократизма. Фактически, абсо­лютное большинство стран - членов мирового со­общества уже по уставным правилам оттеснены от механизма обсуждения региональных конфлик­тов, не говоря уж о принятии решений в отноше­нии этих конфликтов.
Не раз в силу недостатка собранных под эгидой ООН сил и средств практическое проведение миротворческих операций делегиро­валось коалициям под руководством США: «Буря в пустыне», операции в Сомали, Ливане, Афганистане; или НАТО: конфликты в Боснии, Македонии, Албании. В таких случаях за ООН остается лишь самое общее политическое определение целей операции, в то время как все текущее практическое руководство и военное ко­мандование переходит на уровень государственных или союзных структур. В результате по ман­дату и от имени мирового сообщества начинает практически выступать и действовать Пентагон или НАТО.
Разрыв, несогласованность между военной и политической сторонами урегулирования недопустимы. Военная операция без понимания пер­спектив и хотя бы общей конфигурации полити­ческого урегулирования опасна. А дипломатичес­кая деятельность, не подкрепленная практическими шагами на практическом уровне, дискредитирует мирный процесс и доверие к посреднику-миротворцу.
Между тем и опыт операций в бывшей Юго­славии, и опыт СНГ показывает, что наиболее ти­пичной является ситуация систематического отставания политического урегулирования от военной фазы операции. Миротворческие контингенты, как правило, относительно быстро выполняют функцию остановки огня, разъединя­ют враждующие стороны. Однако политические договоренности о новом сосуществовании, об ус­ловиях более длительного восстановления мира затягиваются на долгое время.
1.2. Проблема войны и мира в современной действительности
Прошедший за последнее десятилетие ХХ – начало ХХI столетия период был охвачен глубокими политическими изменениями, регионального и общепланетарного масштаба, которые, по сути, по параметрам слож­но­сти и противоречивости, обозначили новые, неизвестные ранее, про­це­с­сы и тенденции ослабления авторитарных и усиления, и распрост­ра­не­ния демократических ценностей, взглядов, ориентаций, позиций, мо­де­лей общественного развития.
Несомненно, на этом фоне возросли возможности других участников международных отношений, стремящихся играть ведущую роль в крупнейших политических структурах и влиять на развитие ситуации в сфере военной безопасности большинства регионов мира. А стало это следствием эпохи холодной войны, постоянной борьбы двух блоков в контексте стратегии сдерживания, которая позволяла избегать «острых углов», нежелательного обострения, угрожающего, например, открытым, вооруженным противоборством.
Итогом же борьбы за равенство между двумя мировыми лидерами стало установление ядерного паритета, таким образом возможности улучшения взаимного сдерживания осуществилось через контроль над вооружениями. Соглашение о контроле над вооружениями фактически подвело итоги конфликта между Востоком и Западом, однако, что очень важно, не закрепило силу победителя и слабость побежденного, а основывалось на признании взаимной уязвимости сторон перед оружием нового типа1. Выработанное после полувека напряженного антагонизма и соперничества, оно знаменовало собой эпохальный сдвиг в мировой политике. К счастью, обе стороны на современном этапе четко осознают, что возобновление гонки ядерных вооружений и полномасштабная конкуренция стали бы шагом назад, тем более в условиях, когда на мировой арене появляется все больше ядерных государств, манипулирующих своим потенциалом в различных регионах мира и на глобальном уровне в целом.
Холодная война была закончена благодаря далеко идущему компромиссу, который, как оптимистично надеялись его авторы, станет условием для создания в дальнейшем нового глобального порядка. Однако холодная война и выявленное ею неравенство способствовали тому, чтобы после окончания борьбы и распада Советского Союза на политической карте мира появился ряд новых субъектов международных отношений. В регионе Центральной и Восточной Европы многие страны обрели возможность строить государственность самостоятельно. Схожие процессы имели место во всех республиках бывшего СССР. Это способствовало появлению множества противоречий, обострений этнических, национальных, религиозных и территориальных конфликтов.
Таким образом, в конце ХХ века в системе международных отношениях произошли кардинальные изменения, которые позволяют говорить о формировании новых системообразующих закономерностей. Основной вопрос сегодня заключается в том, каковы эти закономерности, в чем специфика нового этапа по сравнению с предыдущим, и каким образом можно обозначить новую систему международных отношений. Поэтому в последнее время, повышенное внимание уделяется проблемам взаимозависимости и глобализации мира, общему знаменателю национальных составляющих мировой политики.
Сложившиеся современные международные отношения характеризуются переходом от противостояния, основанного на ядерном сдерживании двух сверхдержав, к новому мировому порядку1, опирающемуся на декларируемое партнерство, преследующее цели общемирового развития в духе уважения и равноправия. Однако, как показывает реальное положение вещей, осуществление данного перехода оказалось затруднено. Новые институты и механизмы, которые смогли бы действенно гарантировать стабильность и всеобщую безопасность в современных условиях глобализации, находятся на стадии формирования, что наглядно демонстрируют не только угрозы терроризма, но и неразрешенные вопросы неправомерного применения силы в одностороннем порядке единственной сверхдержавой.
Современное мировое сообщество вмешивается далеко не во все конфликты, объективно требующие помо­щи в разрешении. Вмешательство избирательно, и критерии выбора прагматичны. Геополитичес­кие, экономические и иные интересы крупных держав и межгосударственных объединений проецируются в сферу миротворческой деятельнос­ти, переплетаются с гуманитарными мотивами, существенно влияют на характер, масштаб и на­правленность операций. Как и войны, миротвор­ческие операции - это продолжение политики государств иными средствами.
В частности, США стали лидером в осуществлении аникризисной стратегии в балканском регионе преследуя собственные интересы. Позиция Соединенных Штатов Америки на тот момент объяснялась стратегией глобального лидерства в новом постбиполярном мире. Центробежные тенденции в Югославии представляли собой отражение интеграционных процессов в Европе и являлись по своей сути составляющими звеньями одного целого - становления системы послеблокового мира и формирования новой архитектуры международных отношений. В условиях крушения биполярного мира и возникновения возможной альтернативы его нового устройства, ведущая роль США в антикризисном урегулировании на Балканах была предопределена их претензией, заключавшейся в увеличении политической значимости и самостоятельности в регионе, равнозначной их экономическому весу.
Основным международным последствием политики демократической партии США на Балканах стала сложившаяся ныне геополитическая ситуация, которая не имеет аналогов в истории. Теперь она в основном строится на глобальной стратегии, окончательно вытеснившей после второй мировой войны былой европоцентризм. После балканских событий лишний раз подтвердилось желание США закрепить новую модель международных отношений не только де-факто геостратегически, но и де-юре, начав оформлять соответствующую монополярности международную фазу1. При этом вполне понятно желание международных контрагентов США воспрепятствовать такому ходу событий.
Югославский кризис продемонстрировал наиболее характерные черты, отличающие суть происходящих перемен. Поэтому его анализ дает возможность понять не только то, что происходит на Балканах, но и получить ответы на многие другие вопросы, в частности, какова роль современных США в системе международных отношений, участником какого уровня в этой системе являются Россия и Евросоюз, что означает косовский прецедент для международного права и будущих международных отношений.
В этой ситуации кардинальным образом изменилась внешняя политика ведущих акторов международных отношений, а в частности, Российской Федерации.
В последнее десятилетие обозначилась тен­денция к усилению роли региональных организа­ций в миротворчестве. Это такие организации, как ОБСЕ, НАТО, ЕС, СНГ, ОДКБ, все они сфор­мулировали собственные концепции миротворчест­ва в конфликтных регионах и доктрины миротворческих операций, а большинство из упомяну­тых организаций и осуществили их на практике.
Что касается роли международных организаций в конфликтах и военных противостояниях, то именно в ходе балканского кризиса проявилась деструктивная роль НАТО. В первую очередь она сказалась в резком снижении веса ООН в международных делах. Организация Объединенных Наций именно тогда стала сдавать свои позиции блоку НАТО, который начинал подменять собой в ряде случаев и Совет Безопасности. На Европейском континенте произошло падение влияния ОБСЕ, причем его функции также стали переходить к НАТО. Причем события в Боснии свидетельствовали, что ни о какой миротворческой роли этого блока говорить не приходится. Нанося воздушные удары по позициям боснийских сербов, он превратился в прямого участника конфликта. Под прикрытием его воздушного зонтика хорватские и мусульманские войска развернули самые массированные военные действия за всю историю югославского кризиса. Одновременно произошел массовый акт «этнической чистки», направленной против сербов. Масштабы гонений приняли характер геноцида. Военное вмешательство НАТО в балканский конфликт превратило переговорный процесс в диктат, направленный против сербской стороны. В итоге были сведены к нулю перспективы добиться в будущем мирного сосуществования югославских народов без чужеземного вмешательства.
События 11 сентября 2001 года в США, подвергшихся террористическому нападению со стороны исламских террористов, изменили положение на мировой арене. С одной стороны, они показали, сколь уязвимы высокоразвитые страны для действий террористов и насколько не приспособлены их службы безопасности для борьбы с новой угрозой, впервые заявившей о себе с такой силой. Под влиянием этих событий многие в мире оказались вынужденными по-новому взглянуть на действия чеченских террористов в России и на борьбу с ними. С другой стороны, США провозгласили своей новой доктриной национальной безопасности борьбу с терроризмом в мировом масштабе и приступили к созданию антитеррористической коалиции для нанесения удара по Афганистану, где режим талибов предоставлял «Аль-Каиде» все условия для развития ее деятельности. Настораживало другое: 8 октября 2001 года посол США в ООН передал в Совет Безопасности специальное послание, где отмечалось, что США оставляют за собой право нанести удар по любому государству, заподозренному в причастности к международному терроризму. Тем самым они ставили себя выше Совета Безопасности ООН и заявляли о своем намерении действовать, руководствуясь только своими расчетами и интересами. Эти события затронули не только ведущие страны НАТО, но и поставили вопрос о мировом правопорядке. Намерения США действовать помимо ООН и Совета Безопасности затрагивали проблемы незыблемости основополагающих норм международного права.
При этом, несмотря на такие серьезные противостояния, как в Югославии, Афганистане, Ираке, переходный период рубежа веков позволил сделать вывод: во взаимоотношениях развитых государств значение непосредственного применения военной силы в этот период имеет тенденцию к понижению. Кроме того, современная военно-стратегическая ситуация на мировой арене такова, что использование военной мощи для достижения таких целей как, например, поддержка государств и общественно-политических движений, использующих террор или революционное насилие, вызывает ответную реакцию международного сообщества, нейтрализующую предпринятые усилия, оборачивается морально- и военно-политическим поражением.
Именно с этого времени стали особенно ярко проявляться гегемонистские стремления НАТО и амбициозные планы американской правящей элиты. Этот период совпал с новой волной научно-технической революции, а также интенсификацией процессов глобализации, усиления зависимости экономики отдельных стран от мировых процессов. Все это ограничивало экономический и государственный суверенитет малых и средних стран, облегчало воздействие на них.
Постоянное совершенствование вооружений, особенно быстрое в условиях научно-технической революции, привело к тому, что изменились не только формы, но и цели применения военной силы. Создание и распространение ядерного и термоядерного оружия, гонка ядерных вооружений внесли поправки в формулу, подытоживающую многовековый опыт ведения войн для разрешения противоречий в отношениях между государствами и народами1.
На современном этапе развития международных отношений популярность получила идея дозированного, ограниченного и регулируемого политического использования военной силы. Эта идея опирается на предположение, что, поднимаясь (или опускаясь) по ступеням эскалации конфликта, тщательно и взвешенно анализируя ответную реакцию противника на использование силы, можно добиться желаемых целей, даже и не прибегая к открытым военным действиям. Как правило, это преимущественно политическое использование вооруженных сил включает в себя такие действия как изменение их размещения; демонстрация своего флага в районе, представляющем интерес для другой стороны конфликта; открытая или скрытая военная угроза, оказывающая влияние на процесс принятия противником политических решений и т.д. и т.п. Важно, что такое использование военной силы свойственно как для внутренних, так и для международных политических конфликтов.
Таким образом, проблема войны и мира в XXI веке не потеряла актуальность, а лишь приобрела новые характеристики, изменив современную систему международных отношений, усилив роль ведущих держав и военно-политических международных организаций, сократив роль национального государства и Организации Объединенных Наций.
Глава 2: Основные типы современного противостояния
2.1. Конфликты цивилизаций
Из всего вышесказанного следует, что в XXI веке принцип неравенства продолжал подспудно действовать во взаимоотношениях двух бывших глав противостоявших друг другу блоков. За прошедшие годы произошел крах биполярного мира, для которого было характерно противоборство двух мировых социально-экономических систем и, соответственно, двух сверхдержав: США и СССР. Изменилась не только конфигурация системы международных отношений, кардинальные сдвиги произошли и в самой основе мировой политики, в содержании и направленности сотрудничества и противоборства на мировой арене.
Глобализация, пришедшая на волне демократизации, демонстрирует ограниченность наиболее привычных демократических структур, а именно структур парламентской демократии. Ослабление политических институтов активизирует процессы в социокультурной сфере, ведет к обострению ценностной чувствительности локальных и групповых структур как потенциального источника политических конфликтов. Становится популярной концепция С.Хантингтона, акцентирующая роль цивилизационной солидарности людей в борьбе за ограниченные ресурсы, будь то территория, сырье или властные полномочия.
Вслед за С. Хантингтоном можно заключить, что геополитическое пространство продолжает и ныне быть ареной столкновения не только национально-государственных интересов, но и интересов отражающих устремления наднациональных и международных союзов и группировок, в том числе и на цивилизационной и культурной основе1.
Мировая политическая практика убедительно показала, что и в современном мире конфликтность обнаруживается как имманентная характеристика международных отношений, не связанная лишь с борьбой сил мира и прогресса против империализма, колониализма и реакции или с противоборством двух мировых систем, двух сверхдержав.
Международные конфликты конца ХХ – начала XXI веков в Восточной Европе, на Балканах, в Центральной Азии, Персидском заливе, на Африканском роге, Кавказе, в других районах земного шара, формально во многом оставаясь «войнами между развивающимися государствами», по сути явились столкновением интересов различных политических элит, этнических, конфессиональных и других социальных групп, стремящихся активно делать политику на международной арене, точками приложения сил и ресурсов тех, кто сознательно строит будущий мировой порядок, отвечающий своим интересам.
С. Хантингтон указывает на такую взаимосвязь, анализируя перспективы развития цивилизации сохранения мира или возникновения войн в будущем. Сфера культуры наиболее инерционна, отличается самым медленным ходом изменения и длительным сохранением прежних условий, когда изменение уже произошло. Отсюда неизбежный конфликт между старыми, традиционными и новыми, современными ценностями, и – как следствие – противоречие между модернизированной структурой социальных и политических институтов и привычными, укоренившимися нормами, ценностями и социально–политическими практиками. Как показывает опыт последнего десятилетия, старым ценностям и поведенческим практикам вполне по силам остановить или даже повернуть вспять процесс модернизации.
Будучи органической составляющей современных международных отношений, эти конфликты несут в себе объективную угрозу национальной и международной безопасности. Следует подчеркнуть, что это обстоятельство превращает подобные противостояния в эффективный инструмент политики не одних только радикальных и экстремистских сил, международного терроризма. Использование войн и вооруженных конфликтов в качестве орудия подрыва чужой безопасности в интересах укрепления своей собственной безопасности характерно для любых акторов мировой политики. Итак, одной из особенностей современных вооруженных противостояний является его национальная и социокультурная специфика.
Войны и вооруженные конфликты XXI столетия — это межцивилизационные противостояния. Речь идет о столкновении западной цивилизации с представителями других цивилизаций, отвергающих ее ценности и достижения. США в Ираке и Афганистане, Россия на Северном Кавказе, Израиль в своем противостоянии с палестинскими экстремистами ведут войны с противником, который не опирается на государство, не располагает определенной территорией и населением и который думает и действует иначе, чем современные государства.
Наступила эпоха асимметричных войн. Гражданская война внутри мусульманских обществ является специфической частью этих войн, и события последнего времени в таких государствах, как Тунис, Египет, Ливия, только подтверждают данный тезис.