Перевод англоязычных лексических единиц с негативной коннотацией на английский язык

Оглавление

Введение 3

Глава 1. О коннотации 7

1.1Понятие коннотации 7

1.2Типы коннотаций 10

1.2.1Функции эмоционально-оценочной лексики в художественном тексте 11

1.3 Образность как компонент коннотации и функции эмоционально-оценочной лексики в художественном тексте. 16

Глава 2. Коннотативная эквивалентность 23

2.1 Способы достижения коннотативной эквивалентности 23

Глава 3 Особенности воспроизведения коннотации при переводе 26

Заключение 36
Список литературы 37

Перевод англоязычных лексических единиц с негативной коннотацией на английский язык

Анализируя образность как компонент коннотации наряду и в связи с эмоциональностью, образностью и экспрессией, мы соблюдаем точку зрения большинства ученых, считающих, что образность, преимущественно, связана с экспрессией: конечная цель обеих категорий – выразительность.
Таким образом, эмоциональность и оценочность могут занять различное положение в структуре лексического слова, означающего: вступление в его концептуальное семантическое ядро - и в этом случае мы имеем дело со словами, определяющими эмоции и оценки (ср. любовь, хороший / ненависть, плохой), или представлять «незначащие, но устойчивые признаки понятия, выраженного словами, которые воплощают оценку соответствующего предмета, принятого на установленном коллективном языке или факт действительности». 10 В структуре предполагаемых лексем, исследованных нами, включен эмотивный компонент: эмоционально-оценочный словарь, таким образом, определяет оценку объекта, сопровождающий эмоциональным переживанием11.. Функции эмоционально-оценочного словаря в художественном тексте.
В настоящее время лингвисты и литературные критики обращают много внимания на роль эмоционально-оценочных лексем в структуре произведения искусства.
Художественный текст многофункционален. В этом эстетическая функция накапливается на разнообразии других - коммуникативный, выразительный, прагматичный, эмотивную, но не заменяет их, и напротив, усиливается. Язык художественного текста живет в соответствии с собственными законами, которые отличны от жизни естественного языка, «у этого есть специальные механизмы поколения художественных чувств». О специфике слова в художественном тексте написал А.М.
Многие исследователи подчеркивали, что слово в художественном тексте, благодаря специализированным ситуациям функционирования, семантически реформируется, включает в себя добавочный смысл.
Игра прямого и переносного значения вызывает и эстетический, и экспрессивный эффекты художественного текста, делает настоящий текст образным и выразительным. Многие ученые считают, что не существует неэкспрессивных текстов, так как любой текст вероятно способен обнаруживать обусловленное влияние на сознание и поведение читателя, так как именно экспрессивность содействует цели речевого сообщения, обеспечивая воздействие текста на реципиента.
Количество выразительных языковых средств в тексте все же не определяет выразительный эффект восприятия текста, и только поднимает вероятность его возникновения. Более того, помимо специальных языковых средств, а именно эмотивных, образных, стилистически маркированных, экспрессивной может оказаться любая нейтральная единица языка в зависимости от целей автора, от контекстуальной ситуации. Эмотивный текст, благодаря особенностям семантики, способен, из-за уменьшения логико-предметного значения слова, нейтральном в эмоциональном плане, и понять его как контекстный эмотив или даже аффектив.
Источники генерации эмоционального Текста разнообразны и не все ученые понимают их одинаково. С одной стороны, основным источником эмоциональной текст действительно эмоциональные средства языка.
Способы манифестации эмотивных ситуаций в художественном тексте разнообразны: «от свернутых (семный конкретизатор, слово) и минимально развернутых (словосочетание, предложение) до максимально развернутых (фрагмент текста, текст)». 12
Основываясь на коммуникативном подходе, В.А. Маслова считает, что важнейшим источником эмотивности текста является его содержание. По мнению исследователя, «содержание текста является потенциально эмоциогенным, потому что всегда найдется реципиент, для которого оно окажется личностно значимым.
Эмоциогенность содержания текста - это, в конечном счете, эмоциогенность фрагментов мира, отраженных в тексте».
Однако изначально эмотивность есть лингвистическая категория, актуализирующаяся посредством художественного слова в любом отрезке текста. Эмотивное пространство текста, по мысли Л.Г. Бабенко, И.Е.Васильева, Ю.В. Казарина, представлено двумя уровнями - уровнем персонажа и уровнем его создателя-автора: «целостное эмотивное содержание предполагает обязательную интерпретацию мира человеческих эмоций (уровень персонажа) и оценку этого мира с позиции автора с целью воздействия на этот мир, его преобразования». 13 В структуре образов персонажей обнаруживается многообразие эмотивных смыслов. «Совокупность эмоций в тексте (в образе персонажа) - своеобразное динамическое множество, изменяющееся по мере развития сюжета, отражающее внутренний мир персонажа в различных обстоятельствах, в отношениях с другими персонажами». 14 При этом в эмоциональной сфере каждого персонажа выделяется «эмоциональная доминанта» - преобладание какого-то эмоционального состояния, свойства, направления над остальными. «Конфликтность эмоциональной сферы персонажа, с одной стороны, и наличие эмоциональной доминанты, с другой, не противоречат законам художественного текста и положению дел в мире вообще; напротив, первое отражает общие законы организации художественного текста, а последнее соответствует особенностям психологии человека: психологи давно отмечали в качестве основополагающих черт личности ее эмоциональную направленность, т.е. тяготение каждого человека к той или иной системе переживаний». В целом, «автор литературного произведения подбирает лексику таким образом, что это подсказывает читателю, в каком эмоциональном ключе ему следует воспринимать героя».
В различных литературных текстах, в зависимости от намерений автора, возможно преобладание одного или других эмоциональных свойств персонажа. В этом смысле, иллюстративные, например, произведения Л. Н. Толстого, в котором эмоциональная реакция символ, представленный эмоционально-оценочной лексики кодируется положительными ("любимый") и отрицательными персонажами. Такую особенность изображения персонажей у Л.Н. Толстого исследователи заметили уже давно, но в лингвистическом аспекте это явление изучено мало. В целом, эмотивная лексика в художественном тексте выполняет несколько функций, основными из которых являются создание эмотивного содержания и эмотивной тональности текста. 15
К частным текстовым функциям эмотивной лексики относятся: создание психологического портрета образа персонажей («описательно- характерологическая функция»); эмоциональная интерпретация мира, изображенного в тексте, и его оценка («интерпретационная и эмоционально-оценочная функции»); обнаружение внутреннего эмоционального мира образа автора («интенциональная функция»); - воздействие на читателя («эмоционально-регулятивная функция»). К частным текстовым функциям эмотивной лексики относятся: - создание психологического портрета образа персонажей («описательно-характерологическая функция»); эмоциональная интерпретация мира, изображенного в тексте, и его оценка («интерпретационная и эмоционально-оценочная функции»); обнаружение внутреннего эмоционального мира образа автора («интенциональная функция»); воздействие на читателя («эмоционально-регулятивная функция»).
Значение эмоционально-оценочных лексем, реализующихся в произведении, в организации художественного текста определяется совокупностью обозначенных функций. Последовательное их выявление позволит нам определить роль эмоционально-оценочной лексики в идиостиле писателя в целом. При подобном описании невозможно избежать вопросов, связанных с особенностями мировосприятия писателя, его индивидуальной картины мира: художественный текст формируется образом автора и его точкой зрения на объект изображения.
Глава 2. Коннотативная эквивалентность
1.1 Способы достижения коннотативной эквивалентности
Коннотативная эквивалентность- вид отношений между единицей перевода ИЯ (словом, словосочетанием, грамматической конструкцией) и ее соответствием в ПЯ, который характеризуется максимально доступной сходством в данных контекстуальных условиях.
Коннотативная эквивалентность является видом семантической, или смысловой, эквивалентности. Потребность в достижении коннотативной эквивалентности возникает тогда, когда единица перевода, обладающая определенной коннотацией, в определенных контекстуальных условиях реализует ее в максимальной степени. При этом достижение коннотативной эквивалентности нельзя рассматривать как самоцель, так как главным в переводе является достижение семантической, или смысловой, эквивалентности.
Приведем следующий пример: «- А Мишка твой езуит, а Яшка - фармазон] (М. Горький, Детство, гл. II) - But that Mikhail of yours is a hypocrite, and that Yakov an infi-dell» 16 .Английское слово hypocrite - лицемер, ханжа и infidel - язычник в данном контексте являются скорее денотативными эквивалентами русских слов езуит и фармазон, но совершенно не передают той эмоциональной отрицательной окраски, т.е. не являются их коннотативными эквивалентами. В другом примере «He'd always been so spruce and smart; he was shabby and unwashed and wild-eyed - Прежде он был таким щеголем, таким элегантным. А теперь бродил по улицам Сингапура грязный, в лохмотьях, с одичалым взглядом» 17 переводчик достигает коннотативной эквивалентности, формируя антонимические пары следующим образом: spruce - элегантный, smart - щеголь, shabby - в лохмотьях, unwashed - грязный, wild-eyed - с одичалым взглядом. Совершенно очевидно, что представленные пары не характеризуются семантической эквивалентностью, не могут выступать как регулярные лексические соответствия, но при этом в данном контексте успешно выполняют возложенные на них функции. Поскольку коннотация единиц языка складывается из множества составляющих, основывается на ассоциативно-образных представлениях, отличающихся национально-культурным своеобразием, то и коннотативная эквивалентность единиц языка представляется возможной лишь в определенных контекстуальных условиях; на лексикографическом уровне она практически недостижима. Особенно трудным является поиск коннотативных эквивалентов для фразеологических единств и фразеологических сращений, окказионализмов, ярких метафорических номинаций.
В практике перевода для достижения коннотативной эквивалентности используются определенные приемы перевода. Приведем следующие примеры: «...you could hear his goddam footsteps coming right towards the room» - «...Было слышно, как он, мерзавец, подходит к нашей комнате» 18. В приведенном примере автор использует ругательство для выражения своего отношения к предмету речи, однако выражает его не прямо, называя как-либо, а косвенно, употребляя ругательство после местоимения; переводчик использует в данном случае конкретизацию, заменяя междометное ругательство номинативной единицей, обладающей в данном случае коннотативной эквивалентностью. В следующей паре для достижения коннотативной эквивалентности переводчик прибегает к добавлениям, которые компенсируют в данном случае недостаток коннотации у семантических эквивалентов: Любовь Андреевна: ...Шкафик мой родной... Столик мой (А. Чехов, Вишневый сад) -My darling old cupboard! My dear little table!» 19.
Таким образом, можно сказать, что нередко коннотативная эквивалентность как свойство минимальных единиц перевода -слов, словосочетаний, элементарных грамматических конструкций - трансформируется в свойство более крупных единиц - предложения, текста, - на уровне которых происходит компенсания, возмещение недостающих коннотативных значений. Указанное свойство коннотативной эквивалентности отличает ее от других видов эквивалентности: денотативной, стилистической, которые достигаются чаще всего на уровне единицы перевода в конкретном окружении.
Глава 3 Особенности воспроизведения коннотации при переводе
Эквивалентность отдельных слов в оригинале и в переводе означает предельно допустимую схожесть не только предметно-логического, но и коннотативного смысла сопоставляемых слов, отражающего характер восприятия содержащегося в слове сведения. Главную роль в трансляции коннотативного смысла слова оригинала играют его эмоциональный, стилистический и образный элементы.
Эмоциональная характеристика смысла слова может быть положительной или отрицательной. В любом языке существуют слова, подобные по предметно-логическому значению, но различающиеся по наличию или характеру эмоционального компонента в семантической структуре слова. В нижеследующих парах английских и русских слов первое слово нейтрально, а второе - эмоционально: dog - doggie, cat - pussy, womanly - womanish, to attack - to accost, smell - fragrance; кошка - кошечка, буржуа - буржуй, ребячий - ребяческий, сидеть - рассесться. Совокупный характер эмоциональности, обычно, может быть целиком сохранен при переводе. Обычно, вероятно найти в ПЯ слово, воссоздающее похожее положительное или отрицательное отношение к описываемому объекту, какое выражено в слове ИЯ:
Sometimes I feel I'm here all by myself, no one else on the whole damn planet.
Иной раз мне сдается, что я один-одинешенек, на всей этой проклятой планете больше ни души.
Трансляция эмоциональной характеристики, как и других составляющих коннотативного значения слова, облегчается благодаря тому, что исполнение этого значения в высказывании испускает соответственную характеристику на все высказывание: делает высказывание эмоциональным, стилистически окрашенным или образным. Поэтому в переводе этот компонент содержания может быть воспроизведен нелокально, т.е. в другом месте высказывания, в семантике совсем другого слова:
Sometimes I feel about eight years old, my body squeezed up and everything else tall.
А иногда покажется, что я - восьмилетний мальчишка, сам махонький, а всё кругом здоровенное.
Сохранение в переводе эмоциональной характеристики высказывания при помощи употребления слов с подобающим коннотативным значением доставляет необыкновенное значение для достижения эквивалентности. Несоблюдение данного требования может сделать перевод целиком неэквивалентным:
Tom was in agony. At last he was satisfied that time had ceased and the eternity began. (M. Twain)
Том переживал мучительные минуты. В конце концов он с удовольствием почувствовал, что время исчезло... (Пер. К. Чуковского).
Ошибочно поданная эмоциональная характеристика глагола to satisfy, примененного в оригинале в нейтральном значении <не сомневаться, вполне увериться>, исковеркала весь смысл высказывания. Конечно, очень напуганный Том Сойер не мог получить удовольствие, думая о том, что его страдания никогда не прекратятся.
Эквивалентность пятого типа предполагает сохранение в переводе и стилистической характеристики оригинала. Воспринимая слово, пользующиеся языком оценивают его как носителя дополнительной информации об уместности использования слова в определенном типе речи: разговорной, книжной или поэтической. Значительное число слов в любом языке стилистически нейтрально, т.е. употребляется в самых различных типах речи.
Нейтральная стилистическая характеристика также расценивается говорящими как компонент коннотативного значения, на базе которого слово оказывается уместным или неуместным в соответственных высказываниях. Далее есть пары слов с одинаковым предметно-логическим значением, но разными стилистическими характеристиками: to end - to terminate, to begin - to commence, to go (to a place) - to repair (to a place), bloody - sanguinary, final - ultimate, wife - spouse, husband - consort; спать - дремать, идти - шагать, сидеть - восседать, слушать - внимать, голос - глас, хозяин - властитель, приказ - распоряжение, маленький - крошечный, многоуважаемый - высокочтимый и т.д.
Максимальная степень эквивалентности наблюдается в тех случаях, если слово в переводе соответствует переводимому слову по другим компонентам содержания и содержит такую же стилистическую характеристику. Зачастую это возможно при переводе терминов, именно они имеют практически полное соответствие в ПЯ: radiation - радиация, cathode-ray tube - электронно-лучевая трубка, ionizing event - акт ионизации, precipitations - атмосферные осадки, feedback - обратная связь и т.д. Однако равнозначные слова, принадлежащие к одному стилю речи, можно найти и среди общенародной лексики: fraught with - чреватый, afore-said - вышеозначенный, bearer - предъявитель, bark - челн, to slay - сразить, to repose - покоиться, to retire - удаляться, steed - скакун, to bolt - улепетывать, to show off - рисоваться, to funk - трусить, gluttony - обжорство и т.д.
Тем не менее часто соответствующие друг другу по ключевому содержанию слова двух языков относятся к различным типам речи, и стилистическая составляющая значения слова оригинала оказывается потерянной при переводе. Например, англо-русские соответствий, в которых первое слово стилистически окрашено, а второе - стилистически нейтрально: slumber - сон, morn - утро, serge - сержант, to swap - менять; окрутить - to marry, скоропалительный - hasty, умеючи - skillfully и т.д. При употреблении такого рода соответствий нарушается стилистическая эквивалентность слов в оригинале и переводе. Подобное нарушение может быть легко восполнено, так как, стилистически окрашенное слово не только само по себе несет стилистическую маркированность, но и полностью окрашивает все высказывание, поэтому при потере стилистической окрашенности одного слова из-за отсутсвия подходящего эквивалента, стилистическую маркированность Таким образом, отдельный стилистический компонент может быть воспроизведен в переводе другого слова в пределах высказывания или даже в одном из смежных высказываний, обеспечив тем самым нужную степень стилистической эквивалентности. Подобного рода компенсации достаточно часто используют переводчики художественной литературы, где в особенности важно сохранить стилистические качества оригинала. Далее слудуют несколько примеров аналогичной стилистической компенсации при переводе.
Вот перевод первой фразы из письма в <Таймс>, которое, по обыкновению, написано изысканным стилем официальных английских документов:
You will pardon me, I trust, this intrusion upon your space. (J. Galsworthy)
Льщу себя надеждой, что вы простите мою назойливость. (Пер. Ю. Корнеева и П. Мелковой)
В этом переводе конечно же существуют несколько стилистических неправильностей в трансляции смыслов отдельных слов. Например, не передана стилистическая характеристика глагола to pardon (ср. to excuse), русское слово <назойливость> вообще не подходит для данного стиля и более того не отражает установка на строго официальный характер словосочетания intrusion on your space. И все же эти отклонения коммуникативно не релевантны, так как в переводе можно достаточно четко проследить принадлежность высказывания к официальному стилю: to trust высокопарным сочетанием <льщу себя надеждой>.
В романе М. Твена <Янки из Коннектикута при дворе короля Артура> герой, желая произвести мощное впечатление на окружающих, произносит грозную и возвышенную тираду:
Go back and tell the king that at that hour I will smother the whole world in the dead blackness of the midnight; I will blot out the sun and he shall never shine again; the fruits of the earth shall rot for lack of light and warmth, and the peoples of the earth shall famish and die to the last man!
В этой фразе много высказываний со словами, в семантике которых есть установка на их использование в возвышенной, поэтически высокой речи: smother, blackness, famish, he (the sun) shall, the fruits of the earth, lack of light и др. В переводе Н. Чуковского стилистическая характеристика воспроизведена при переводе лишь некоторых из элементов оригинала, обладающих подобной характеристикой. Но тем не менее этого вполне достаточно для обеспечения стилистической эквивалентности перевода:
Ступай к королю и скажи ему, что завтра в полдень я покрою весь мир мертвой тьмой полуночи; я потушу солнце, и оно никогда уже больше не будет сиять; земные плоды погибнут от недостатка света и тепла, а люди на земле, все, до последнего человека, умрут с голода!
Благодаря относительной самостоятельности стилистического компонента семантики слова, стилистическая эквивалентность в переводе может быть достигнута отличными от оригинала способами выражения: применение иной части речи, специальной морфемой или в изменение структыры слова путем добавления аффиксов.
It cost him damn near four thousand bucks. He's got a lot of dough, now. (J. Salinger)