Пресса периода советской перестройки(1985-1991)

Оглавление
Введение
Глава 1 Советская журналистика в период формирования однопартийной системы: истоки проблем
Глава 2 Изменения в системе советских печатных СМИ в период второй половины 1940-х – начала 1980-х годов как эволюция революционных традиций
Глава 3 Советская пресса как зеркало перестройки
Заключение
Список литературы

Пресса периода советской перестройки(1985-1991)

Особый тип составляют частные издания, возникшие на волне иллюзорной свободы в годы НЭПа (порядка 300). Они были рассчитаны на «делового человека», нэпмана. Примером возрождавшейся в это время деловой прессы может быть назван «Листок объявлений», который финансировался группой столичных нэпманов. С другой стороны, целевой аудиторией частных изданий был читатель-обыватель, и потому в таких СМИ нередко проявлялись черты таблоидов, которые занимали на американском и европейском рынках в то время значительное место. Р. П. Овсепян называет этот процесс проникновением в советскую прессу «нэпманской стихии»: то как рекламные объявления, поданные гигантским кеглем, то как сообщения о «вечерах обнаженного тела», то как карикатуры и остроты невысокого пошиба. Естественным следствием либерализации в экономике было возрождение идеи свободы прессы, которая предполагала и реставрацию принципа многопартийности печати. Однако эти мысли, изложенные вполне лояльно Г. Мясниковым, одним из руководителей Пермской партийной организации, вызвали жесткий отпор Ленина, заявившего в статье «Больные вопросы», что призывы к свободе печати в условиях еще «не окрепшей пролетарской власти» равносильны содействию контрреволюционным силам. Такая реакция первого человека государства красноречиво свидетельствует о том, что печать воспринималась исключительно сквозь призму классовой борьбы и не допускалось даже мысли о том, что пресса может быть аполитичной. Говоря о типологии изданий в 1920-30-е годы, нельзя не упомянуть о без преувеличения уникальном типе печатных СМИ – тюремной, или лагерной, прессе. В 1921 году в нашей стране действовало 132 концлагеря, в которых, по разным оценкам, содержались от 40 до 60 тысяч человек, не менее половины из них были политическими заключенными. Поскольку в 1920 году было принято Положение о местах заключения в РСФСР, согласно которому разрешалось издание СМИ в «исправительно-трудовых учреждениях», и поскольку в этих учреждениях содержалось немало образованных людей, возникла система тюремной периодики под эгидой Государственного управления мест заключения. В 1920-е годы в Советском Союзе выходило несколько десятков таких изданий, причем корреспонденты «отсеивались» по классовому принципу. Следует отметить, что тюремная пресса просуществовала не одно десятилетие.Таким образом, анализ становления системы советской прессы, реализованный в Главе 1, позволяет прийти к следующим выводам:С первых дней пребывания во власти большевиков контроль над СМИ был одной из приоритетных задач. Характерная для отечественной прессы многопартийность сменяется однопартийностью в течение первого десятилетия советской власти: с завершением периода НЭПа и исчезновением частных печатных СМИ устанавливается абсолютное господство большевистской прессы.Инакомыслие в СМИ, даже лояльных власти, не допускается.Орган цензуры – Главлит – из государственного постепенно становится сугубо партийным, что не противоречит общей тенденции плавного перехода контроля над государством к узкому кругу высокопоставленных партийных функционеров. Система советских СМИ создается таким образом, чтобы обеспечить охват максимально возможной аудитории. С этой целью выстраиваются и вертикальные, и горизонтальные связи.Стремление охватить максимально возможную аудиторию привело к появлению в советской журналистике новых жанров: распространены были дискуссионные статьи, шапки-призывы, аншлаги, лозунги, письма-отклики, экономические обозрения, отчеты, коллективные письма. (Правда, постепенно дискуссии ограничиваются жесткими рамками дозволенного и потому становятся искусственными, далекими от действительно «витающих в воздухе» идей.) Наиболее ярким жанром отечественной журналистики к концу этого периода (в довоенные годы) становится очерк. Правовая база СМИ как самостоятельного общественного института в этот период отсутствует. Деятельность средств массовой информации регламентируется партийными решениями.Глава 2 Изменения в системе советских печатных СМИ в период второй половины 1940-х – начала 1980-х годов как эволюция революционных традицийВ Главе 2 данной работы рассматриваются основные характеристики советской прессы в период с второй половины 1940-х годов и до начала перестройки. Дается обзор особенностей тематики, трансформации во взаимоотношениях по линии «власть/пресса», отмечаются стилистические и жанровые особенности советских СМИ в данный период.Система советской печати переживает внезапные и существенные изменения с началом Великой Отечественной войны. Тезисно эти изменения могут быть обозначены следующим образом:Перестраивается структура СМИ. Число центральных газет резко (вдвое) сокращается, их тиражи уменьшаются. Прекращается выпуск многих узкопрофильных СМИ, а также изданий под эгидой ЦК ВЛКСМ. Вместо них формируется сеть фронтовых газет, которые охватывали армейские подразделения всех уровней и всех родов войск: к концу второго года войны таких газет уже существовало порядка 700.Для работы во фронтовых газетах, прежде всего в «Красной звезде», привлекаются (мобилизуются) ведущие писатели и публицисты: А. Сурков, К. Симонов, И. Эренбург, А. Толстой, В. Гроссман и другие. Развивается, хотя и не столь активно, сеть фронтовых журналов как политического, так и литературно-художественного направления.Особым типом прессы следует считать партизанские (или подпольные) издания, которые выходили на оккупированной территории. Выпускалось даже около двух десятков газет, предназначенных для «разложения армии противника». Впрочем, отмечает М. М. Козлова, «эта затея не удалась».Для прессы военного периода характерны обостренная публицистичность и жанровое разнообразие. К примеру, широко использовались памфлеты (ранее востребованные крайне мало), карикатуры, фельетоны. Мощный стимул к развитию получила фотопублицистика. Так, с 1941 года начинается выпуск специального журнала «Фронтовая фотоиллюстрация», выходит также «Фотогазета». В числе наиболее известных фотокоров военных лет следует назвать Макса Альперта (его самая знаменитая фотография – «Комбат» - стала одним из советских фотосимволов военного времени), Дмитрия Бальтерманца, Наталью Боде, Роберта Диамента (в его фотографиях – фронтовые будни североморцев), Эммануила Езерихина (в годы войны – корреспондент ТАСС), Георгию Зельму (самые известные фотографии были сделаны им во время Сталинградской битвы), Ивана Шагина (снимал войну от первого до последнего дня) и многих других.Послевоенный период в истории отечественной прессы характеризуется постепенным обострением противоречий между жизнью, отражавшейся на страницах печатных изданий, и реальными обстоятельствами, в которых существовали граждане Советского Союза. Идеологическая составляющая как непременный компонент текстов усиливается. Появляются и новые печатные СМИ, очевидно выполняющие идеологические задачи, в их числе следует упомянуть «Промышленность стройматериалов», «Проблемы мира и социализма», «За прочный мир, за народную демократию». Отчасти эти трансформации обусловлены внутренней логикой эволюционирования тоталитарного режима, отчасти – внешними факторами: необходимостью укреплять престиж советского образа жизни в общественном мнении стран «социалистического лагеря», перестраивавшихся на социалистический лад.1950-е годы характеризуются также политизированностью выступлений в средствах массовой информации, посвященных актуальным научным проблемам. Объектом наиболее жестокой травли советской прессы, инспирированной партийными органами, оказываются генетика, кибернетика и дарвинизм. Как следствие, характерная примета времени – публикация в газетах отчетов о научных спорах, выдержанных в уничижительной интонациях применительно к «идейным» противникам (т.е. представителям оппозиционных научных школ). Очевидно, такое экстраполирование методов политической борьбы с инакомыслием было логичным следствием исчезновения идейного политического противника: образ «общего врага» является жизненно необходимым для всякого тоталитарного режима. Заслуживает внимания оригинальное понимание сущности и роли культуры советскими руководящими органами. В конце 1940-х годов выходит в свет новая газета «Культура и жизнь», заявленная как печатный орган отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП (б). Передовая статья первого номера была озаглавлена «Выше уровень идеологической работы!» - собственно, этот текст и этот заголовок были программными для нового СМИ. Таким образом, как и наука, культура была сведена к одному из «секторов» работы под эгидой партийных органов, и на людей культуры распространялись те же партийные нормы, правила, поощрения и наказания, а также критерии оценки их деятельности. Лишним подтверждением этому служат типичные заголовки в газете «Культура и жизнь» рубежа 1940-1950-х: «Газеты должны стать подлинными центрами политической работы в массах», «Неотложные задачи художественной кинематографии». В данном издании регулярно появлялись также обзоры печати, которые были, по сути, выражением отношения руководящих партийных органов к тем или иным изданиям периодической печати.Необходимо подчеркнуть, что послевоенные перемены, затронувшие структуру советской прессы (больше стало изданий культурно-художественной направленности – к примеру, начала выходить знаменитая «Литературная газета»; развивается сеть региональной и местной прессы, одно время существует такая интересная форма, как межрайонные газеты, однако этот опыт был кратким), ее приоритетную тематику (от темы борьбы с буржуазией, а потом беспощадной борьбы с фашистами происходит переход к борьбе за восстановление хозяйства, к борьбе с лженауками и лжеискусством; новыи лейтмотивом становится тема борьбы за мир в условиях термоядерной угрозы), не коснулись правового статуса советских СМИ, которые по-прежнему оставались оружием для манипуляций власти с общественным сознанием и не имели никаких законных оснований не подчиниться давлению со стороны властных структур. Хотя в период с 1945 по 1955 годы было принято почти полсотни документов, каким-либо образом регламентировавших деятельность СМИ, все эти документы являлись образцами решений ЦК КПСС по отдельно взятым поводам (постановления «Об улучшении качества и увеличении объема республиканских, краевых и областных газет «Молот» (Ростов-на-Дону), «Волжская коммуна» (Куйбышев) и «Курская правда», «О мерах по улучшению районных газет» и т.д.). Особого упоминания заслуживают эмигрантские общественно-политические и литературные журналы, которые впоследствии, в период перестройки, станут знакомыми и довольно широкому кругу читателей в Советском Союзе. Прежде всего это журналы «Посев» и «Грани». Своеобразным «звоночком из перестроечного будущего» стало появление на страницах «Правды» публицистических публикаций В. Овечкина, символизировавших собой новый тип отображения колхозной жизни – правдивого и глубоко аналитичного. Жанр проблемной статьи разрабатывался также публицистами А. Колосовым, И. Рябовым, В. Тендряковым. Характерная жанровая примета советской журналистики 1950-х – статьи-раздумья Т. Тэсс, М. Шагинян и др.Дальнейшая эволюция советской прессы включала:Возникновение новых видов прессы – газет, приближающихся к типу деловых изданий (нечто подобное, напомним, уже пытались возродить представители частного капитала в период НЭПа), в их числе «Промышленно-экономическая газета», «Экономическая жизнь», «Социалистическая индустрия»; газет, пытавшихся дать на своих страницах место обсуждению действительно волновавших читателей проблем, рассказывать о действительно имеющих место достижениях, - такова была «»Советская Россия», подчеркнуто внимательная к фотожурналистике, к неформальной обратной связи.Новые тематические приоритеты: стремление разъяснить суть принимаемых правительством государственных народнохозяйственных программ; желание показать реальный труд реальных людей во имя государства (излюбленными героями печатных публикаций, как это видно из подшивок самых разных газеты за этот период, были новаторы, передовики производства и сельского хозяйства, лауреаты различных премий, но и «простые» рабочие, служащие, качественно выполняющие свои обязанности и выступающие с какими-либо общественно полезными инициативами, также привлекали внимание журналистов); стремление отразить различные стороны общественных отношений как в городе, так и на селе.Ослабление влияния прессы на аудиторию. Отчасти эта тенденция может быть объяснена развитием радио и появлением электронных средств массовой информации – телевидения. Однако отчасти падение авторитета «слова напечатанного» было обусловлено продолжающимся жестким партийным контролем и пресечением любых попыток инокомыслия. Подчеркнем, что уменьшение влияния прессы на читательскую аудиторию активизировало творческий поиск журналистов, стремление найти новые формы подачи материала, освещать новые темы. При всем при этом, однако, советская журналистика не избежала манипулирования информацией, что было в 1970-80-е годы явлением повсеместным: на производстве это принимало формы приписок; в СМИ – формы замалчивания и приукрашивания фактов. Как отмечает Р.. П. Овсепян, «сложные и очень часто противоречивые процессы, происходившие в общественно-политической и экономической жизни страны, не получали адекватного отражения в журналистике». Пожалуй, едва ли не наиболее ярко системные особенности советской журналистики этого периода отражаются в ее языке, который неоднократно становился объектом интереса лингвистов. Отличительными чертами языка советской прессы предперестроечного времени исследователи называют его избыточность и недостаточность одновременно. Первая выражается в том, что информация безмерно тиражируется, действительность интерпретируется безальтернативно, непременным элементом текстов являются идеологемы, а дискурс в целом ритуализирован, что, отметим, в принципе противоречит идее современных средств массовой информации, зато превосходно укладывается в параметры мифотворчества: ритуал атемпорален, как и миф. Вторая черта, по сути, обусловлена первой. Дополнительно возникает проблема уточнения параметра «истинность/ложность». Удивительнее всего в связи со сказанным то, что этими же чертами исследователи наделяют и язык СМИ главного врага Советского Союза в послевоенный период – Соединенных Штатов. Так, по Д. Болинджеру, «коррупция языка» (т.е. смещение параметра «истинности/ложности», а также наличие одновременных недостаточности и избыточности языка) характерна для американской политики и американской масс-медиа как следствие осознанного вмешательства властей ввиду достижения непопулярных целей.Наконец, третьей, и самой важной, особенностью периода 1950-х – начала 1980-х годов были не прекращавшиеся попытки законодательного оформления статуса СМИ как социального института, независимого в своей деятельности от партийных и прочих властных органов. Вкратце история формирования законодательной базы СМИ в Советском Союзе сводится к следующим этапам:Вторая половина 1960-х годов – первый проект советского закона о печати. Среди исследователей достаточно распространена точка зрения, согласно которой у этого законопроекта были бы шансы стать законом, если бы его обсуждение в Политбюро ЦК КПСС состоялось в 1966 или 1967 году. Однако проект стал предметом обсуждения «в верхах» в 1968 году, уже после «пражской весны». За несколько месяцев до волнений в Чехословакии была отменена цензура. Таким образом, два этих события способствовали тому, что законопроект даже не стал рассматриваться всерьез. Отметим, что текст законопроекта весьма интересен для лингвистического или даже лингвокультурологического анализа: к примеру, далеко идущие выводы позволяет сделать формулировка «боец невидимого фронта» для обозначения роли работников СМИ,1976 год – второй проект закона о СМИ, инициированный присоединением СССР к Международному пакту о гражданских и политических правах. Согласно этому документу, каждому человеку гарантировалась свобода «искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати или художественных форм выражения или иными способами по своему выбору» (ст. 19). Второй проект советского закона о СМИ был весьма далек от идей современного законодательства в данной сфере. Принцип однопартийности, подчинения чаяниям и духу коммунистической партии пронизывал текст законопроекта. Органы печати, стоит признать, наделялись правом получения информации, однако не имели права требовать информацию от партийных и государственных структур. И хотя были в проекте некоторые «зерна демократии» (к примеру, прописывалась возможность судебного обжалования отказа в регистрации органа печати либо запрета на распространение издания, а также изъятия печатной продукции), в целом этот документ продолжал традицию пафосного утверждения советского образа жизни и мышления, что предполагало внедрение в сознание каждого последующего поколения положений «кодекса строителя коммунизма».Таким образом, к приходу во власть М. Горбачева, к началу периода перестройки, СМИ как зеркало общества, вопреки цензурным ограничениям и попыткам реставрации советской действительности, отражало углубляющуюся пропасть между теми представлениями об актуальном положении вещей, которые пытались укоренить в общественном сознании власти, и теми идеями об окружающей действительности, которые порождала в общественном сознании сама действительность. И как окончательно расшатавшиеся политические устои должны были непременно смениться какой-то новой системой, так же должна была измениться роль СМИ в обществе, а следовательно, их законодательно определенный статус, права и обязанности, структура, стилистика и т.д.В заключение Главы 2 представляется возможным сделать следующие выводы:Наиболее важными для понимания сущности системы особенностями советской журналистики в целом и печатной в частности в послевоенный период вплоть до середины 1980-х годов являются: ее полная зависимость от власти в силу отсутствия специального законодательства в сфере СМИ; жесткий контроль со стороны власти с целью недопущения ретрансляции инакомыслия; склонность к агрессивной риторике в целях сплочения аудитории вокруг «общего врага»; поиск новых форм подачи материала как отражение стремления к сохранению влияния на аудиторию; поиск возможностей для ретрансляции правдивой информации (что было, однако, характерно лишь для наиболее передовой части журналистского корпуса, унаследовавшей духовные традиции русской журналистики как воспитывающей, приподнимающей над обыденностью силы).Тематические приоритеты в диахронии изменялись в зависимости от требований контролирующих органов. Приоритеты военного времени – борьба с захватчиками, сохранение независимости и целостности Родины. Ведущие темы в первое послевоенное десятилетие – восстановление страны из разрухи; борьба со лженаукой и лжеискусством; повышение престижа советского образа жизни в глазах населения стран социалистического лагеря. Дальнейшие приоритеты – разъяснение сути государственных программ, реализация которых будет способствовать выходу из кризиса, неуклонно усугублявшегося; борьба с коррупцией; воспевание трудовых подвигов и героев труда. Наконец, осознание того, что требуются радикальные изменения (хотя и это было характерно только для передовой части журналистского корпуса, которая не отвыкла думать и анализировать вопреки установкам «сверху»).Глава 3 Советская пресса как зеркало перестройкиВ данной главе рассматриваются основные тенденции трансформации системы советской прессы – трансформации, начавшейся с изменения тематических акцентов и закончившейся формированием законодательной базы, расширением форм работы с аудиторией и формированием новых типов СМИ.