Журналистская деятельность Владимира Алексеевича Гиляровского в советский период

Оглавление
Введение
Глава 1 В. А. Гиляровский: с чего начинался «король репортажа»
Глава 2 В. А. Гиляровский: жизнь и творчество после 1917-го
Заключение
Список литературы

Журналистская деятельность Владимира Алексеевича Гиляровского в советский период

Стремление к достоверности, желание докопаться до истины привело В. А. Гиляровского к увлечению научными изысканиями. В частности, прозвище дядя Гиляй окончательно закрепилось за ним после выхода заметок о нравах и, что немаловажно, истории Москвы. Отметим, что после прихода к власти большевиков страсть к историческим изысканиям помогла дяде Гиляю не потерять себя в рушившемся на его глазах привычном мире. И хотя он много писал для советской прессы, он, образно говоря, погрузился в прошлое, чтобы не так остро чувствовать горечь настоящего.Важнейшим результатом страсти к разгадыванию исторических загадок признается его успех в установлении точной даты и места рождения Н. В. Гоголя, о котором дядя Гиляй написал ряд серьезных статей и очерков. Таков, к примеру, очерк «По следам Гоголя», опубликованный в 1934 году, материал для которого был собран еще на рубеже веков, когда готовились отметить столетний юбилей Никола Васильевича. Очерк интересен не только фактами из жизни Гоголя, прежде не известными общественности, но и представлением методологии поиска материала. В. А. Гиляровский стремится вызвать у читателя сопережевание испытываемым им самим эмоциям: «П делам коннозаводства, которым я издавна увлекался, в январе 1899 года я приехал на Добровский конный завод близ Миргорода… И чудесная добровская тройка быстро, несмотря на занесенную снегом дорогу, домчала меня до Миргорода, до того самого Миргорода, где целиком, с натуры были списаны действующие лица «Ревизора», «Я обратился к священнику за разрешением посмотреть метрические книги за 1809 год, на что получил согласие, и мы отправились в церковь», «…на правой странице, внизу, старинным твердым почерком было написано: «20 марта у помещика Василия Яновского родился сын Николай и окрещен 22 марта…». Подчеркнем, что в понимании Гиляровского достоверность предполагала не только общение с людьми как источником информации, но и скрупулезное изучение документов, которые позволили бы аргументировать свою позицию. К примеру, обнаружив принципиально новые сведения о том, как возникла у Гоголя идея «Мертвых душ» (общепризнанной была точка зрения, согласно которой идее этого произведения Н. В. Гоголь был обязан А. С. Пушкину; Гиляровский же в своей поездке «по Гоголевским местам» выяснил, что, вероятно, идея основывалась на реальных фактах из жизни помещиков Пивинских, о чем знала «вся Миргородчина» и Н. В, Гоголь, конечно, тоже), дядя Гиляй не мог подтвердить свою версию документально и потому полагал, что дело более сведущих людей – решать точно, каковы источники темы.3. Третий фактор успеха В. А. Гиляровского может быть обозначен как тщательная работа над стилем. Как ни парадоксально, в этом ему тоже помогали документы. Так, основываясь на формулировках санитарного протокола, он воссоздает мрачную картину Охотного ряда 1880-х годов, когда помет не вывозился, лавки не были окрашены масляной краской, «как бы следовало по санитарным условиям», и потому пропитывались кровью, а колоды для рубки мяса были «избиты» и содержались «неопрятно». Стоит отметить подчеркнутое «погружение» читателя в самую гущу событий, которое было неизменный характеристикой репортажей Владимира Алексеевича, даже если он оказывался на месте событий уже после их завершения. Эта «включенность» оказывалась возможной благодаря представлению мнений очевидцев, очень точных и уместных характерных деталей. И хотя произведения дяди Гиляя были не без недостатков (к примеру, А. П. Чехов критиковал В. А. Гиляровского за его склонность «к общим местам и трескучим описаниям»), впоследствии своим учителем его считали едва ли не вся самые яркие звезды на небосклоне советской журналистики. В их числе Михаил Кольцов и Евгений Кригер, Михаил Розенфельд и Инна Руденко, Анатолий Рубинов и Анатолий Гудимов, Ярослав Голованов и Василий Песков. Работа над стилем вылилась и в жанровое разнообразие текстов Гиляровского. Кроме овеянных легендами репортажей о происшествиях он писал очерки и статьи на весьма далекие от криминогенной обстановки в городе темы. Стоит упомянуть, к примеру, цикл материалов, посвященных юбилею победы Болгарии в Освободительной войне, в которые, сохраняя репортажный характер повествования в целом, автор включил реальные рассказы-воспоминания участников событий 25-летней давности. Впрочем, и репортажи дяди Гиляя охватывали разные по масштабу события. Так, «ведя репортаж» с места трагедии – катастрофы на Курской железной дороге, В. А. Гиляровский дает читателю возможность сделать выводы о том, что произошедшая трагедия может повториться. При этом «от себя» автор не говорит ни слова, передавая услышанный разговор железнодорожников:  «— Да вот опять на работу сейчас, и отдохнуть не дадут, анафемы! — промолвил один из них...        — Куда это еще? — спросил другой, одетый в синюю блузу.  — Да гробы перетаскивать...      — Какие гробы? С ума сошел? Вчера последнее тело отправили...     — Да не тела, а гробы, тут вон дорогих свинцовых гробов по случаю накупили, тел-то мало оказалось, а гробы остались… Начальство-то, брат, знает, что делает, — вот трубы-то старые ставят, а гробы-то новые... Смекнул?!»Отмечено творчество Гиляровского и рецензиями – к примеру, на постановку пьесы Горького «На дне», увидев которую дядя Гиляй решил «освежить» свои впечатления от Хитровки. Впрочем, рецензией данный текст может быть назван достаточно условно: в «Часе на дне» он от впечатлений после спектакля переходит к размышлениям об острых социальных проблемах, предлагая читателю шокирующую картину: «…в ночь на вчерашнее число, как раз когда мы смотрели «На дне» в Художественном театре, был обход, результатом которого стал арест почти тысячи беспаспортных бездомников… и в перспективе у высланных или умереть с голоду, так как работы нет никакой, или замерзнуть на снегу, так как ночевать негде».Важное место в творческом наследии В. А. Гиляровского занимают его фельетоны, в которых идиостиль журналиста проявляется едва ли не ярче всего. Так, виртуозное владение словом вызывает восхищение в фельетоне о названиях московских улиц и переулков, опубликованная в «Русском слове» (в это издание, редактировал которое блистательный Дорошевич, В. А. Гиляровский перешел из «Московского листка»): «А Банных переулков семь! Безымянных – девятнадцать! Благовещенских – 4, Болвановских – три!Только три.Мало по нашим грехам! Ей-богу, мало! И Брехов переулок только один.А вот Грязных – два.Врут, больше! Вся грязные и кривые!»Очевидно уместное использование особенностей синтаксиса для передачи богатой палитры коннотативных значений. Эллиптические конструкции придают особый динамизм и отражают близость к разговорной речи, что, в свою очередь, нивелирует дистанцию между автором текста и его аудиторией. Отметим, что в данном фрагменте даже при очень большом желании трудно обнаружить «лишнее» слово: попробуем исключить хотя бы одно – и целостность образа пострадает. К подобным точности, уместности и простоте журналистской речи впоследствии будут призывать теоретики журналистики.Таким образом, В. А. Гиляровский к моменту смены политического строя в стране был состоявшимся журналистом, репортером, прилагавшим много усилий к тому, чтобы поднять престиж своей профессии. Дядя Гиляй был признанным историком Москвы. Он заложил основы расследовательской журналистики, активно заявлял о себе в публицистике, причем стилевыми особенностями его текстов были: репортажность, сплав исторического и актуального, умение выводить читателя на новый уровень видения ситуации, а также умение вызвать в читателе сопереживание авторской позиции. Представляется очевидным, что перечисленные достижения и характерные черты произведений В. А. Гиляровского обусловлены, прежде всего, уникальными характеристиками его личности. По свидетельствам современников и многочисленным упоминаниям в его собственных текстах, Владимир Алексеевич был человеком недюжинной силы («визитной карточкой» журналиста была согнутая в узел кочерга, которую он оставлял в доме знакомых, если приходил в отсутствие хозяев); невероятной энергии (как отмечают Ю. В. Розанов и А. Янковский, коллеги в шутку уверяли, что Гиляровский знал обо всём, что случится, уже накануне); широчайшего круга интересов (отдельного упоминания заслуживает бережное отношение дяди Гиляя к живописи и художникам, со многими из которых у него были очень теплые отношения; не случаен тот факт, в оформлении сборника патриотических стихотворений Гиляровского участвовали такие известные мастера живописи, как Репин, Суриков, Маковский, Васнецов, Кустодиев, Нестеров, Малютин). В своем очерке о дяде Гиляе К. Паустовский отмечает живописность В. А. Гиляровского «во всем»: биографии, внешности, манере говорить и «бурной талантливости», подчеркивая «русскую сноровку… и даже некоторую «даль», которые привносил журналист в любую работу. Вероятно, этой «русскостью», размахом души и объясняется, с одной стороны, тот факт, что дядя Гиляй не покинул страну после революции, а с другой – что он остался героем дореволюционной эпохи. Слишком уж отличался раблезианский размах Гиляровского от тех качеств, которые всё более становились востребованы в Советской России.Глава 2 В. А. Гиляровский: жизнь и творчество после 1917-гоВ. А. Гиляровского по справедливости называют одним из основоположников отечественной расследовательской журналистики. Так, методы «маски» и перемены профессии, которые в 1930-е годы успешно использовал в своей профессиональной деятельности М. Кольцов (его даже одно время считали первооткрывателем в этой области) впервые начал активно применять именно В. А. Гиляровский. Подчеркнем, что достоинства этих методов признаются теоретиками журналистики практически единодушно. К несомненным плюсам относят:- возможность сделать читателя соучастником событий;- возможность дать читателю почти полную иллюзию физических ощущений, на основе которых и воспроизводится картина действительности;- возможность для журналиста получить уникальную информацию об этом событии;- не всегда, однако метод «маски» способствует максимальной оперативности в подготовке материала.Проиллюстрируем результаты реализации метода «маски» на конкретном примере – фрагменте заметки В. А. Гиляровского «Ловля собак в Москве» (опубликована в «Московском листке» в 1887 году):«При моем посещении заведения Грибанова я заявил, что у меня пропала собака, и меня привели в этот сарай, где я мог выбрать любую из собак, даже чужую, и, заплатив за нее, сколько потребует доверенный Грибанова, получить ее. При подобном способе получения действительные владельцы собак ничем не гарантированы. Книги о том, где и когда и какая именно собака поймана, не ведется. В три дня — срок выкупа собаки, назначенный полицией, — владелец пропавшей собаки едва ли, если он человек занятой, успеет совершить путешествие в «Котлы»; а между тем по прошествии трех дней, согласно условию с полицией, собака делается собственностью Грибанова…».Анализ данного текста позволяет утверждать:Раскрывая перед читателем механизм сбора информации, журналист «снимает» дистанцию между собой и аудиторией. Тем самым события становятся «происходящими здесь и сейчас», а читатель как очевидец не может оставаться безучастным (по сути, это принцип современного телевидения).Прибегая к методу «маски», журналист получает доступ у информации, в которой в противном случае, скорее всего, ему было бы отказано.Излагаемые факты не требуют иного подтверждения (документального, в виде комментария официальных лиц), поскольку журналист увидел и услышал всё, о чем написал, сам и может свидетельствовать о правдивости изложения событий.Можно также отметить, что, не являясь репортажем в классическом понимании этого жанра, эта корреспонденция В. А. Гиляровского несет на себе несомненные черты репортажа, что является аргументом в пользу укоренившейся среди исследователей точки зрения, согласно которой дядя Гиляй был прежде всего репортером, и потому в каждом его тексте присутствует «кусочек» репортажа – в виде диалога между участниками событий или очевидцами, или ремарки автора о его присутствии на месте событий, или его демонстративного проведения читателя по всем этапам журналистского пути по сбору информации для данного материала. Эти особенности стиля Гиляровского позднее будут пытаться воспроизвести ведущие отечественные журналисты. К примеру, Анатолий Аграновский, который рекомендовал непременно завершать текст «образным эквивалентом» - совсем как у Гиляровского.Однако не случайно приведенный нами фрагмент датируется очень отдаленным от советской эпохи годом. После революции 1917 года В. А. Гиляровский, по свидетельству очевидцев, так и не смог полностью адаптироваться к разительно изменившемуся жизненному укладу. Хотя и принял революцию с энтузиазмом: ведь его типу филистера, бретера соответствовал дух перемен. Но перемены очень быстро привели к разрушению того мира, которым, по сути, жил Гиляровский. Москва менялась на глазах. С одной стороны, перемены к лучшему начались в таких клоаках, как Хитровка, Сухаревка (так, Гиляровский с энтузиазмом отзывался о закрытии Хитрова рынка). Однако, с другой стороны, он был героем исчезавшей эпохи, и не мог этого не чувствовать. Так, К. Паустовский оставил воспоминания о том, как, приходя в редакцию, ругал всех, впрочем беззлобно, молокососами, особенно же при этом доставалось Александру Фадееву и Борису Губеру, которых дядя Гиляй, по старой привычке к проявлениям силушки молодецкой, в буквальном смысле поднимал в воздух. Но при этом «силушка» уже была не прежней: к примеру, он жестоко простудился во время сбора материала для репортажа о закрытой речке Неглинке. Прежде такие последствия рядового «рабочего момента» были просто немыслимы.В. А. Гиляровский продолжал активно сотрудничать с печатными СМИ: публиковался в газетах «Известия», «Вечерняя Москва», «На вахте» и др.; в журналах «Огонек», «Художественный труд», «Красная нива», Рампа». Но главное внимание было сконцентрировано на работе над книгами об уходящей эпохе: дядя Гиляй был уверен, что необходимо знать старое, чтобы иметь возможность писать старое. В советское время вышли такие его книги, как «Москва и москвичи», «Записки москвича», «Мои скитания», «Друзья и встречи», «Москва газетная». Каждая из этих книг становилась сенсацией, каждый тираж расходился мгновенно. Возможно, того «контрапункта», который предлагал Гиляровский, и не хватало москвичам, оказавшимся в новой и столь нестабильной реальности. Сам дядя Гиляй в последние годы постоянно подчеркивал свою жизнь «на грани двух столетий, на переломе двух миров». И так же неизменно акцентировал он внимание на высокой значимости и гражданской ответственности журналиста, именно репортера. Показателен в этом смысле финал его книги «Москва газетная» - последней работы Владимира Алексеевича. В лаконичной главке «Вместо эпилога» он в нескольких сроках резюмирует всю свою профессиональную деятельность продолжительностью почти в полвека. Вспоминая о том, что репортером он всегда звался с гордостью – хотя никогда в России это «звание» в почете не было. Вспоминая о том, что «презренным» репортерским ремеслом зарабатывали на жизнь Чарльз Диккенс, и Дорошевич, чей талант к середине 1930-х годов еще не был забыт, и знаменитый Стенли, который открыл европейцам и всему миру внутренние области Африки, отправившись в путешествие (в командировку!) по заданию редакции, где он работал репортером. Не чурался репортерского труда и В.