Советское государство и Русская паравославная церковь во время ВОВ.

Содержание

Введение
1.Советская власть и церковь перед войной
2.Причины и мотивы изменения политики СССР по отношению к РПЦ и ряду других религиозных организаций с началом войны
3.Русская православная церковь и ВОВ
3.1Православная церковь в годы военных испытаний
3.2Крестный путь Псковской Православной миссии
4.Что получила церковь в годы войны
Заключение
Список использованных источников

Советское государство и Русская паравославная церковь во время ВОВ.

В значительной степени внешнеполитическое влияние церкви было использовано и в Болгарии - Болгарская православная церковь, имея значительное влияние в обществе, в условиях монархо-фашистского режима, выступала вполне в русле антикоммунистической позиции, не только осуждая партизанское движение в стране, но и способствуя подавлению его делами. В 1944 году после революции 9 сентября, когда к власти пришло правительство Народного фронта, около 90 священников было осуждено за пронемецкую деятельность, участие в полицейских операциях против партизан и борьбу против Народного фронта. Однако в то же время среди Болгарской церкви были сильны и славянофильские и русофильские настроения, которые, в частности, и до свержения монархии играли сдерживающую роль по вопросу о вступлении Болгарии в войну на стороне фашистской Германии.
Постольку поскольку война продолжалось, резкий и решительный конфликт правительства Народного фронта с церковью, намечавшийся в ноябре 1944, когда противоречия дошли до того, что болгарские коммунисты планировали арестовать Синод, был объективно невыгоден коммунистам. Было решено добиться от Болгарской церкви уступок, в частности, постепенной смены руководства на более лояльное Народному фронту. Эффективным механизмом этого стала РПЦ. В ноябре 1944 г. митрополит Алексий подготовил письмо на имя главы Болгарской церкви митрополита Стефана, «в котором, - как информировал НКИД Г. Карпов, - вносит предложение, чтобы Синод Болгарской церкви вошел с ходатайством к Вселенскому патриарху Вениамину с просьбой о снятии с Болгарской церкви схизмы, наложенной Вселенским патриархом в 1872 г. Митрополит Алексий сообщает, что Русская православная церковь, со своей стороны, обратится к Вселенскому патриарху, поддерживая ходатайство Синода Болгарской церкви». Меры подобного рода послужили к переориентированию политики БПЦ относительно правительства на «советский лад». Итогом внешнеполитического давления со стороны РПЦ и переговоров между митрополитом Алексием и болгарскими иерархами явилась выраженная в 1945 году экзархом Стефаном искренняя готовность сотрудничать с народной властью, а также прозвучавшие на приеме в Московской патриархии обещания учиться у Русской церкви, советоваться с ней по всем вопросам, в том числе и строительства отношений с государством. После знакомства с подобными фактами, когда советское руководство использовала РПЦ для ослабления контрреволюционного воздействия церкви в странах с традиционно сильным влиянием православия, наивной глупостью кажутся троцкистские утверждения об альянсе Сталина с церковью с целью «имперской политики».
Аналогично ситуация складывалась и в Румынии - РПЦ не только неоднократно обращалась к румынским коллегам и верующим с целью воздействия о выходе Румынии из войны, но и после свержения Антонеску начала активную деятельность по реорганизации Румынской православной церкви в интересах нового правительства. В 1945 году под воздействием, в том числе, и контактов с РПЦ патриарх РумПЦ Никодим (кстати, окончивший Киевскую духовную академию) выступил с призывам к верующим поддерживать новое правительство и выполнять условия перемирия. Это было значительным успехом, если учитывать, что Никодим был известен своими прогерманскими настроениями.
Использование церкви во внешней политике во время войны имело целью и нейтрализацию белой эмиграции, что было важным в свете попыток гитлеровцев организовать в 1944 г. очередной антикоммунистический интернационал - власовский «Комитет освобождения народов России» с широким привлечением эмиграционных кругов и РПЦЗ. В ноябре - декабре 1944 г. Московская патриархия вела переговоры о присоединении с представителями Мукачевско-Пряшевской епархии, с монахами Валаамского монастыря в Финляндии, с митрополитом Феофилом (США), с духовенством карловацкой группы в Европе, Китае и Японии, наконец, с таким «маститым иерархом» (слова Карпова) как митрополит Евлогий, глава эмигрантской православной церкви во Франции. Евлогий неоднократно в неофициальных контактах с представителями советского посольства во Франции «сообщал о своем желании возвратиться под омофор Московского патриарха»; послание митрополита Евлогия патриаршему местоблюстителю Алексию от 21 ноября 1944 г. «положило начало их переписке и официальным переговорам о воссоединении».
Внешнеполитические мотивы компромиссной политики советского правительства с церковью в военные годы есть одна из малоизвестных в популярной литературе тем, хотя степень влияния ее на отношения советского государства и церкви очень даже значительна. Разница в отношении к церкви во внешнеполитических и во внутренних делах, сочетание жесткой в целом политики относительно распространения религии внутри СССР и активное «собирательство» церквей вокруг РПЦ как раз и показывают роль, которую играл внешний фактор в компромиссах с церковью.
3. Русская православная церковь и ВОВ
3.1 Православная церковь в годы военных испытаний
На каждом богослужении Русская Православная Церковь молится о властях и воинах страны; ежедневно возносит молитвы об упокоении душ всех положивших на поле брани свою жизнь.
Связь между Церковью и воинством существует издавна. На протяжении многовековой истории России иерархи Русской Православной Церкви духовно окормляли воинов. Русская Православная Церковь благословляла их на ратный подвиг, это вселяло в них мужество. Во время войн Церковь особенно молилась о даровании побед и Божией помощи русскому воинству.
Однако во все времена российской истории Церковь не только молилась о воинах в храмах, но и активно работала в военной среде. Благословляя свою паству на службу в российской армии, Церковь постоянно была рядом с ней.
В ходе истории складывались различные модели взаимоотношений между Православной Церковью и государством. С момента крещения Руси вектор развития взаимоотношений светской и духовной власти определялся как «симфония».
К 1939 г. организационная структура Русской Православной Церкви была практически разгромлена вследствие жесточайшего открытого террора. Большинство представителей духовенства были репрессированы.
В марте 1941 г. на встрече с работниками антирелигиозных музеев глава Союза воинствующих безбожников Губельман-Ярославский с гордостью докладывал, что люди перестали обращаться с ходатайствами об открытии храмов. Тем временем, однако, в ЦК ВКП(б) поступала иная информация с мест, свидетельствовавшая «о возрастании активности церковников». В Пасхальные дни множество колхозников не выходили на работу, крестили детей даже многие «видные коммунисты».
Изменение государственной церковной политики и восстановление церковной жизни началось только во время Отечественной войны 1941 - 1945 гг. и было очевидным следствием трагедии всего народа. Однако этот отказ от искоренения религии в кратчайшие сроки не означал отказа от преследования Церкви. Хотя и в меньших масштабах, чем прежде, аресты архиереев, священников и активных мирян продолжались и в послевоенный период.
22 июня 1941 года было воскресным днем. Митрополит Сергий (Страгородский), Патриарший Местоблюститель только что отслужил Литургию, ему сообщили о начале войны. Он сразу произнес проповедь.
В первый день войны власти растерялись, газеты молчали. Митрополит Сергий первым объявил в своей воскресной проповеди о том, что началась война. Нападение 22 июня 1941 года выпало не только на воскресенье, но и на праздник Всех Святых в земле Российской просиявших, включая новомучеников, и для верующих в этом был некий мистический смысл.
Митрополит Сергий в тот день призвал православных встать на защиту Родины и велел разослать эту проповедь-призыв по всем тем немногим храмам, что еще действовали, и зачитывать ее с амвонов.
В своем послании митрополит Сергий благословил верующих на борьбу с агрессором и выразил уверенность в победе над врагом. Местоблюститель призвал священников не оставаться молчаливыми свидетелями и тем более не предаваться «лукавым соображениям» о «возможных выгодах» по другую сторону фронта, что было бы, по его словам, «прямой изменой Родине и пастырскому долгу»1. Это послание было разослано по всем приходам страны и уже вскоре читалось после богослужений.
По законодательству Церковь не имела права на какую бы то ни было деятельность вне церковных стен, тем более на вмешательство в государственные дела. Эти действия были наказуемыми. Все это было нарушением советских законов, запрещавших Церкви вмешиваться в общественную, а тем более политическую жизнь страны. Однако Сталин, по-видимому, сразу оценил значение такой позиции Церкви для дела обороны. И митрополиту Сергию не только не было вынесено какого-либо порицания со стороны советских властей, но, наоборот, его многочисленные патриотические призывы размножались государственными типографиями и разбрасывались с самолетов по ту сторону фронта.
Послания главы Русской Православной Церкви носили не только призывный и консолидирующий характер, но и имели разъяснительные цели. В них определялась твердая позиция Церкви по отношению к захватчикам и войне в целом, независимо от положения на фронте.
Власти не могли отказаться от поддержки Церкви: это был единственный общественный институт, сохранившийся со времен исторической России.
7 ноября 1941 года, принимая знаменитый парад уходящих на фронт войск, Сталин призывал их следовать примерам мужества, которых так много в русской истории, упомянув имена Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова2.
Власть сама заговорила о том, что русский народ имеет тысячелетнюю славную историю, и от нее нельзя отказываться.
Великая Отечественная война стала также первым обращением к религиозным основам жизни после нескольких десятков безбожных лет. Большевики вели яростную борьбу с традиционной русской религией. Однако Православие веками было национальным вероисповеданием. И во время войны жизненно необходимо было вернуться к исконно русскому: традиции помогали объединению народа на основе общей истории, общего вероисповедания.
В тяжелейших испытаниях войны зрело возвращение народа к православной вере, искупление преступлений времен революции и гражданской войны, коллективизации и пятилеток безбожия.
С осени 1941 года были закрыты антирелигиозные организации, некоторые атеистические музеи, распущен Союз воинствующих безбожников.
К октябрю 1941 г. прекратился выход всех специальных антирелигиозных изданий. Пресловутый журнал «Под знаменем марксизма» переориентировался на публикацию историко-патриотических статей, а в 1944 году и вовсе прекратил свое существование. Тогда же была ликвидирована антирелигиозная секция при институте философии Академии наук СССР, а Центральный музей истории и атеизма оказался фактически выброшенным на улицу.
В 1942 году постепенно стала восстанавливаться приходская жизнь в Москве, крупных городах, прифронтовой полосе3.
14 сентября 1943 года Сталин подписал постановление «Об организации Совета по делам Русской Православной Церкви». Его председателем был назначен полковник НГКБ Г. Г. Карпов. Сталин дал ему инструкцию: «Совет должен осуществлять связь между правительством и патриархом. Совет сам решений не принимает, а докладывает обо всем правительству и от него передает государственные решения Церкви», и Совет четко следил за недопущением административных гонений на Церковь местными властями. Главный упор был сделан на соблюдение законодательства о религиозных культах.
С участием Совета были подготовлены и приняты многие правительственные документы, оказавшие положительное влияние на процесс укрепления Русской Православной Церкви в обществе и нормализации церковно-государственных отношений.
Осенью 1941 года прекратились аресты священнослужителей. Местоблюстителю Сергию (Страгородскому), митрополитам Алексию (Симанскому) и Николаю (Ярушевичу) не препятствовали распространять их патриотические воззвания к пастве.
В октябре, когда немцы стояли вблизи Москвы, Сергий осудил священнослужителей, которые, оказавшись в оккупации, начали активно сотрудничать с немцами. Фашизм нуждался в религиозном оправдании своих действий и использовал для этого христианство. Московский патриархат осудил поступивших на службу к фашистам православных священников, не признал каноничности церквей, созданных ими под покровительством фашистских оккупационных властей.
Митрополит Сергий сумел осуществить важный шаг в деле легализации церкви. 5 января 1943 года он обратился к Сталину с просьбой разрешить открыть банковский счет, на который можно было бы вносить все пожертвования на оборону в церквях страны. Сталин разрешил Церкви открыть счет в государственном банке для сбора пожертвований в фонд обороны. Это практически вернуло Православной Церкви статус юридического лица, отнятого декретом «Об отделении церкви от государства»4.
Причин, побудивших Советскую власть изменить свою политику по отношению к Церкви, было несколько.
Некоторые авторы указывают на следующие. Немецкие оккупационные власти в начале войны захватывая новые территории, не препятствовали открытию на них православных храмов (открылось более тысячи храмов вместо ста существовавших до войны), чем вызвали некоторые симпатии местного населения. Этот факт вынудил Сталина пойти на открытие храмов в пропагандистско-политических целях.
Однако наивно было бы полагать, что Сталин изменил политику по отношению к Церкви, лишь видя, какую авторитетную роль играет открытие храмов на оккупационной зоне. На это решение повлияла целая группа внутренних и внешнеполитических факторов, и стремление нейтрализовать воздействие гитлеровской пропаганды играло здесь отнюдь не главную роль.
Одной из причин была активная патриотическая деятельность подавляющего большинства духовенства и мирян. За полтора года войны, несмотря на отсутствие необходимого аппарата управления, печатного органа и юридического статуса, Православная Церковь показала свою силу в борьбе против фашизма, сумела во многом расширить и упрочить влияние в стране. Определенное значение имело обращение в ходе войны к русским национальным патриотическим традициям. «Идеологическая работа в массах» приобрела совершенно иные, чем прежде черты. Этот поворот осуществлялся целенаправленно во всех областях - от культурно-исторической до религиозной. В процессе завершения перехода от интернационального к национально-патриотическому курсу Церкви отводилась роль катализатора и цементирующего компонента5.
Следует отметить также, что советская власть не решилась делать ставку в этой страшной войне исключительно на коммунистическую идеологию6. Православный патриотизм представлялся той силой, на которую можно было опереться.
Большую роль сыграли дипломатические соображения. Нормализация отношений между Церковью и государством должна была изменить отношение эмиграции к советскому режиму.
Кроме того, Россия нуждалась в помощи иностранных государств, чтобы перестроить промышленность. Потенциальными союзниками были Англия и США. А для получения их поддержки нужно было доказать соблюдение хотя бы основных принципов демократии в России. Террор Сталина внутри страны и угнетение Церкви, то есть свободы вероисповедания, противоречили этим принципам.
Самым существенным образом влияли и отношения с союзниками - США и Великобританией. Несомненно, Сталин действовал по заранее разработанному плану, в котором с некоторых пор стал уделять Церкви значительное внимание для придания собственному режиму власти видимости демократического, веротерпимого государства. В его расчетах Московской Патриархии отводилась существенная роль в налаживании контактов с патриотическим движением, религиозными кругами на Балканах, Ближнем Востоке, установлении связей с влиятельными течениями в Англии и США, способными оказать воздействие на правительство.
Однако даже отношения с союзниками по антигитлеровской коалиции были здесь не главными. Внешнеполитические планы Сталина были гораздо более глобальными. С весны 1943 года, когда исход войны стал ясен, он начал размышлять о будущем послевоенном переделе мира, разрабатывать планы создания мировой державы. В этих имперских замыслах Церкви отводилась немаловажная роль. Изменение государственно-церковных отношений можно рассматривать как негласное признание Сталиным своей крупной политической ошибки, которое далось не без труда. Но он руководствовался, прежде всего, прагматическими расчетами, в свете которых все идеологические и тому подобные аргументы отходили на задний план.
28 ноября 1943 года вышло Постановление «О порядке открытия церквей». Благодаря этому документу у верующих появлялась возможность восстановить деятельность когда-то закрытых храмов. Амнистия репрессированных в 30-е годы церковных деятелей, открытие духовных учебных заведений, разрешение издательской деятельности позволили многое сделать для возрождения православия7.
Параллельно с Советом по делам Русской Православной Церкви был создан институт уполномоченных по религиозным вопросам, которые должны были реализовывать его директивы на местах. В каждой союзной, автономной республике, крае и области при высшем исполнительном органе власти вводилась должность уполномоченного по делам Русской Православной Церкви.
Уполномоченные по согласованию с местной администрацией должны были осуществлять наблюдение за религиозной обстановкой на вверенной им территории. В их обязанности входил контроль за своевременным исполнением всеми местными органами власти законов и постановлений правительства, относящихся к деятельности церкви, учет всех действующих и закрытых культовых учреждений, определение их возможности для использования по назначению, рассмотрение заявлений, ходатайств верующих об открытии церквей и молитвенных домов, информация о состоянии религиозных дел на подконтрольных уполномоченным участках. Как правило, подбор и расстановка кадров уполномоченных осуществлялись местными органами власти. На эту должность решениями областных исполкомов назначались люди, имевшие стаж работы в партийных структурах, общественных организациях, исполнительных комитетах или органах внутренних дел.
Назначение уполномоченных по делам Церкви и формирование их административного аппарата практически во всех регионах страны было осуществлено в январе-феврале 1944 года8.
Во второй половине Великой Отечественной войны церкви уже могли обеспечивать себя церковной утварью, производить ремонтно-реставрационные работы, содержать певчих, выплачивать заработную плату церковнослужителям, делать взносы в фонд обороны. К 1945 году религиозные организации получили права юридического лица. Разрешалось открывать финансовые счета, заключать сделки, покупать строения, открывать предприятия, осуществлять найм работников. Открывались духовные семинарии, академии, монастыри. Однако малейшее превышение прав, предоставленных Церкви государством, незамедлительно пресекалось. Вся деятельность священнослужителей сопровождалась санкциями органов управления.
Активная церковная деятельность священников часто вызывала сопротивление властных структур и ставилась вне закона. Сложной была процедура открытия церквей. Ходатайства верующих и священнослужителей об открытии культовых учреждений, о проведении церковных ритуалов и обрядов часто не могли преодолеть бюрократические барьеры. Ходатайства принимались органами власти к рассмотрению после тщательной проверки. При этом органы власти имели широкие возможности официально отказать просителям. Причины отказа могли быть многообразны. Положительно решалось не более 20% требований. Система не допускала возрождения религиозных традиций. Не отказывая открыто верующим в реализации их законных прав, властные структуры стремились затянуть решение вопросов, тем более что противоречивость документов предоставляла для этого широкие возможности. Чиновники стремились под разными предлогами притормозить ход событий9.