на выбор из предложенных

Введение
1 ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ АНАЛИЗА СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ ОБЩЕСТВА
1.1 Основания социальной стратификации
1.2 Профиль стратификации
2 СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
2.1 Классовый анализ и современное российское общество
2.2 Социальная структура современного российского общества
Заключение
Список литературы

на выбор из предложенных

Количество выделяемых слоев определяется прежде всего зада­чами, которые ставит перед собой исследователь, и конкретными методиками, которыми он оперирует. При выработке наиболее об­щего представления о социальной иерархии общества достаточным является выделение трех основных уровней: высшего, среднего и низ­шего. Распределение населения по этим уровням возможно по всем основаниям стратификации, причем значимость каждого из них будет определяться господствующими в обществе ценностями и нормами, социальными институтами и идеологическими установ­ками. В современном западном обществе, ценящем свободу (сте­пень которой определяется, к сожалению, не только политически­ми и юридическими актами, но и толщиной кошелька), на первый план выдвигаются критерии, обеспечивающие эту свободу: мате­риальная независимость, высокий доход и т.д. В тоталитарном со­ветском обществе только приближение к властным структурам, участие в принятии политических решений давало возможность подняться на вершину социальной иерархии, получить преимуще­ственное право на лучшую долю национального дохода.
Как определить удельный вес каждой страты? Методика заме­ров должна основываться в том числе на использовании статисти­ческих методов, позволяющих, в частности, определить иерархию доходов населения. Степень влияния на принятие управленческих решений определяется не математическими методами, а с учетом сложившихся в обществе норм, определяющих этот процесс. И наконец, социальный статус группы определяется на основе изу­чения общественного мнения, непосредственно отражающего ее значимость и ценность.
Видимо, существуют и другие методики определения вертикаль­ного среза общества. Хотелось бы подчеркнуть главное: нельзя оп­ределять такое сложное явление, как социальная стратификация, исходя либо из статистических данных, либо основываясь исклю­чительно на данных социологических опросов. Необходимо исполь­зовать комплексный подход.
Уровни стратификации дают представление о вертикальном срезе общества. Вертикальный срез общества, воспроизводящий его иерар­хическую структуру, называется профилем стратификации, кото­рый показывает, какая часть населения принадлежит к низшему, среднему и высшему слоям и, следовательно, каков уровень нера­венства в данном обществе.
В сословных обществах высший слой, как правило, гомогенен, он состоит исключительно из представителей одного сословия, которые одновременно являются и носителями престижных стату­сов, и самыми состоятельными людьми страны, и активными уча­стниками политического процесса, потому что занимают все важ­ные государственные должности. Гомогенностью отличался и выс­ший слой советского общества, в котором ведущие статусные по­зиции занимали ответственные партийные работники и высшие государственные чиновники, одновременно являвшиеся и главны­ми распорядителями собственности.
По мере разрушения сословных перегородок, отмены сослов­ных привилегий, развития демократических институтов парламен­таризма, всеобщего избирательного права, политических партий в обществах неизбежно начинается процесс дифференциации выс­шего слоя, т.е. его своеобразное размежевание по характеру выпол­няемых функций: появляются политики, не обладающие собствен­ностью на средства производства и не выделяющиеся среди прочих размером своего капитала, в то время как крупные финансисты, промышленники (по крайней мере, формально) уже не владеют ключевыми постами в системе государственного управления; появ­ляются профессионалы-менеджеры, оказывающие огромное воздействие на развитие экономики, но не являющиеся крупными собственниками, видные ученые, деятели культуры, чье мнение оказывает воздействие на умы миллионов людей. Применительно к современному обществу принято говорить не о едином высшем слое, а об экономической, политической, интеллектуальной элитах. Вместе с тем это не означает наличия между элитами жестких перегородок, границы между ними размыты, и они часто взаимо­налагаются друг на друга (известный деятель науки или культуры, например, может одновременно быть и крупным политиком).
Наибольшее взаимоналожение можно наблюдать между поли­тической и экономической элитами.
Одна из причин взаимопроникновения политической, эконо­мической и интеллектуальных элит современного общества — од­нотипность ценностных ориентации всего высшего слоя, что дос­тигается прежде всего путем получения образования в одних и тех же высших учебных заведениях. П. Бурдье и Л. Болтански, исследо­вавшие образовательный уровень политической и экономической элит, отмечают: «Невозможно было бы переоценить ту роль, кото­рую играет... однородность облика, свойственная выпускникам од­них и тех же учебных заведений (что предполагает сходство соци­ального происхождения). Взращенные в одинаковых условиях и прошедшие одинаковую обработку, снабженные одинаковыми схе­мами мышления, восприятия и оценки, руководители банков думают о том же и хотят в точности того же, о чем думают и чего хотят лица, ответственные за принятие политических решений, прямо или косвенно создавая условия для успешного выполнения этих решений, и наоборот»3.
Высший слой в обществе всегда обладает наибольшими матери­альными, финансовыми, политическими ресурсами. Противополож­ную позицию в социальном пространстве занимает низший слой. И если основная масса населения оказывается на нижнем уровне иерархии, значит, в таком обществе существует высокий уровень социального неравенства. К. Маркс предполагал, что в капиталистическом обществе будут происходить концентрация богатства в руках немногих и значительный рост обнищания основной массы населения. Результатом этой тенденции станет возникновение серьезного напряжения между верхним и нижним слоями социальной иерархии, которое неизбежно выльется в борьбу за перерас­пределение национального богатства.
П. Сорокин, отвергая тезис К. Маркса об абсолютном обнищании масс при капитализме, тем не менее, также был склонен считать, что верхняя часть социальной пирамиды имеет тенденцию к возвышению над остальной частью. Но этот рост богатства и власти верхушки не беспределен. Существует «точка насыщения», дальше которой общество не может двигаться без риска крупной катастро­фы4. По мере приближения к этой точке в обществе начинается сдерживание пагубной тенденции, проводятся либо реформы в це­лях перераспределения богатства через систему налогообложения, либо начинаются глубинные революционные процессы, в которые вовлекаются широкие социальные слои.
Стабильность общества, таким образом, связана с профилем социальной стратификации. Чрезмерное вытягивание последнего чревато серьезными социальными катаклизмами, сопровождающи­мися хаосом, насилием, тормозящими развитие общества, ставя­щими его на грань развала. Уплотнение профиля стратификации, прежде всего за счет усечения верхушки конуса — явление, повто­ряющееся в истории всех обществ. Важно, чтобы оно осуществля­лось не за счет неконтролируемых стихийных процессов, а путем сознательно проводимой государственной политики.
Описываемый процесс имеет и оборотную сторону, подмечен­ную П. Сорокиным: уплотнение профиля стратификации не долж­но быть чрезмерным, низводящим на нет сам принцип социальной иерархии. Неравенство — не только объективная данность социаль­ной жизни, но и важный источник развития. Уравнение в доходах, собственности, власти, статусной позиции лишает индивидов од­ного из серьезных стимулов к действию, самореализации, самоутвреждению, что неизбежно приведет к стагнации общества.
Плодотворной представляется идея Г. Зиммеля о том, что ста­бильность иерархической структуры общества зависит от удельного веса и роли среднего класса или слоя. Занимая промежуточное поло­жение, средний класс выполняет своеобразную связующую роль между двумя полюсами социальной иерархии, снижая их противо­стояние. Чем больше в количественном отношении средний класс, тем больше у него шансов влиять на политику государства, про­цесс формирования фундаментальных ценностей общества, миро­воззрение граждан, избегая крайностей, присущих противополож­ным силам.
По данным социологов, средний класс в современных западных странах составляет более 60%, что позволяет этим странам сохра­нять устойчивость, несмотря на эпизодическое нарастание напря­женности в беднейших слоях. Эта напряженность гасится не столько силой репрессивного аппарата, сколько нейтральной позицией боль­шинства, в целом удовлетворенного своим положеним, уверенного в будущем, чувствующего свою силу и авторитет.
Всем разнородным группам среднего класса присущи общие черты:
хорошая обеспеченность, стабильный уровень доходов, достаточный для удовлетворения материальных и культурныхпотребностей семьи;
высокая образованность и (или) квалификация, позволяющие заниматься престижными и хорошо оплачиваемыми видами деятельности, иметь определенный культурный кругозор;
политический консерватизм, базирующийся на удовлетворенности своим социальным положением и заключающийся в осознанном стремлении сохранить, поддержать сложившийся в обществе ценностно-нормативный политический порядок.
Наличие указанных общих черт способствует формированию особого образа жизни и особого способа восприятия окружающего мира всеми социопрофессиональными группами, входящими в сред­ний слой. В итоге социопрофессиональная гетерогенность после­днего не снижает его стабилизирующей роли в обществе — он де­монстрирует низшему слою образцы деятельности и жизненного уклада, вполне достижимые при условии приложения определен­ных усилий. Тем самым недовольство низших слоев своим положе­нием нейтрализуется предоставлением реальной возможности достичь лучшего положения в обществе.
2 СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
2.1 Классовый анализ и современное российское общество
Даже поверхностный обзор работ, посвященных неравенству, изданных в последние два–три года, свидетельствует о том, что понятие класс и классовой анализ как таковой часто используются российскими и зарубежными социологами в качестве ключа к пониманию процессов, протекающих в трансформирующихся обществах. Ренессанс классового подхода тем более удивителен, что совсем недавно, в 90-х годах XX в. говорить о классах считалось плохим тоном. Анализ социальных различий сводился, как правило, к адекватному воспроизведению социальной пирамиды, в которую постепенно превращалось российское общество. Методологическая слабость стратификационной модели проистекает из концептуальных основ той функционалистской парадигмы, в которой она возникла.
Эта парадигма рассматривала общество как систему, в которой каждый индивид занимал ту позицию, которая соответствовала его талантам и заслугам. В неравенстве функционализм видел механизм, призванный обеспечить воспроизводство и выживание системы. Наиболее четко это понимание неравенства сформулировали американские социологи К.Дэвис и У.Мур в 1949 г. По их мнению, социальная система распределяет материальные и иные вознаграждения, в разных пропорциях в зависимости от вклада индивида в процесс воспроизводства.
П.Сорокин добросовестно констатировал существование в СССР мощных потоков мобильности, отмечая при этом, что эти же самые потоки постепенно сводили на нет большевистскую программу достижения полного равенства. В стране победившего социализма возникала правящая верхушка, распоряжавшаяся по своему усмотрению почти всеми промышленными, природными и человеческими ресурсами страны. В тот момент, когда на повестке дня оказалась задача анализа новых форм неравенства, преобладавших в советском обществе, стратификационная модель дала свой первый, симптоматичный сбой. Оказалось, что ее применимость была существенно ограничена обществами с развитой экономикой и рыночными формами хозяйствования. Это, прежде всего, калькулирующие общества, в которых каждый объект, каждый артефакт имеют стоимость, выраженную денежным эквивалентом. В советском обществе далеко не каждый ресурс можно было облечь в денежную форму. Взять хотя бы неформальные связи, игравшие ключевую роль в деле выдвижения того или иного исполнителя на руководящую работу. Этот ключевой ресурс, имеющий сетевую природу, оказался крайне неподатливым для социологов, изучающих советский тип неравенства. Можно сколько угодно изучать феноменологию мобильности в закрытом обществе, подобном советскому, но понять причины, порождающие неравенство, будет крайне сложно, если не принимать во внимание качественные характеристики слоев, то, что воздвигает между ними невидимую, но все же реально существующую стену. Сложность еще и в том, что при всех неблагоприятных тенденциях эксклюзии, наблюдаемой в советском обществе, тотального исключения не было. До последнего момента своего существования советское общество продуцировало восходящие потоки мобильности, хотя их масштаб и интенсивность менялись.
Российское общество все больше движется к тому состоянию, которое может быть с полным основанием охарактеризовано как ситуация классового конфликта, выраженного как в институциональной форме, подробно охарактеризованной Р. Дарендорфом, так и форме фрагментированных микроконфликтов, проистекающих из нарастающего ресентимента по поводу социальных аспектов политики, реализуемой российской властью. Одна из первых попыток всестороннего анализа этого процесса была предпринята финским социологом М. Кивиненом. Используя классовую схему, разработанную в рамках марксизма, он выделил в российском обществе сильные и слабые классы. В этой схеме сильные позиции имели те социальные группы, которые обладали способностью влиять на социальные институты и, в конечном итоге, институционализировать собственные интересы в конкурентном поле политики. Речь идет, прежде всего, о «классах для себя». По мнению Кивинена таковыми на конец прошлого века являлись в России классы крупных собственников и управленцев высшего звена. Слабыми, никак не проявлявшими активности в защиту собственных интересов оказывались в этой схеме рабочие, а также та часть интеллигенции, которая не нашла своего места в новой системе.
В условиях полного доминирования социальных интересов правящего класса надежды на социальную модернизацию российского общества оценивались им как призрачные. Только в том случае, если так называемый «средний класс» обретет способность влиять на политику правительства, у страны, полагал Кивенен, может появиться шанс на возрождение. В классовом анализе Кивинена проявились в полной мере как сильные, так и слабые стороны классового подхода. К сильной стороне следует отнести стремление учитывать классовые противоречия, степень влияния классов на различные социальные институты. Следует отметить, что, исключив этот момент из общей аналитической схемы новых отношений неравенства, сложно понять, каким образом уравнительные институты советской эпохи в считанное время превращаются в институты, реализующие политику эксклюзии по отношению к широким слоям населения и фаворитизма по отношению к правящему классу и обслуживающим его группам специалистов. Слабости классового подхода связаны с противоречивостью тех критериев, которые используются для определения классов. Все определения классов базируются на классических формулах начала ХХ в. (отношения собственности и место в системе организации труда), а также сделанных в них поправках, позволяющих признать существование класса только в том случае, если он демонстрирует способность к организации, институциональному строительству, волю к политическому действию. В целом при всех противоречиях большинство классовых схем, базирующихся на разных основаниях, сводятся к некоей общепринятой структуре, подробно охарактеризованной М. Кивиненом.
При всех разноречивых суждениях о классовой структуре современного общества есть ряд принципов, которые все ее исследователи признают в качестве базовых. Эти принципы следует учитывать и при построении классовой модели современного российского общества.
Классы – это лишь один из критериев, формирующих структуру общества. Далеко не всегда классовая структура – самое важное из социальных измерений, детерминирующих социальное действие, определяющих формы социальных различий. В обществе этнократии, к примеру, ключевым измерением, разводящим людей на группы с противоречивыми интересами, будет национальная принадлежность. Вместе с тем, нельзя не видеть, что зачастую национализм каузально связан с отношениями неравенства. В одних случаях за ним стоит стремление уравнять жизненные шансы группы, чьи интересы игнорируются правящим классом, в других – стремление сохранить за собой социальные привилегии.
При использовании классового подхода в рамках анализа меняющегося общества следует учитывать ассиметричный характер современной классовой системы. Классы имеют разную степень организации, разную степень активности и уже, поэтому, по-разному влияют на нормативную базу социальных институтов. Российское общество разделено на сильные и слабые классы, на тех, кто определяют социальную политику и тех, кто пожинают ее последствия, не имея возможности артикулировать свой протест в организованной форме. Особенность сильных классов состоит в том, что они подчиняют себе представительные учреждения, а также делают все возможное, чтобы поставить под контроль действия исполнительной власти. В современном обществе превращение «класса в себе» в «класс для себя» – это процесс, который может быть блокирован гегемонией правящего класса в средствах массовой информации. Об этом писал А. Грамши, эту же идею развивал в своих работах Р. Дарендорф. Иными словами, ассиметрия классовой структуры – это не столько продукт исторического пространства, сколько совокупный результат медийных стратегий, навязывающих понимание интересов правящего класса как общенациональных, выдаваемых за интересы всего общества. Разумеется, медийная гегемония правящего класса не может быть тотальной в силу уже упоминавшейся неоднородности самой этой группы. Классовый анализ российского общества выглядит как привлекательная альтернатива стратификационному подходу, поскольку открывает широкие возможности для интерпретации, как данных эмпирических исследований, так и результатов социологического дискурса, полученных в ходе изучения трансформирующегося общества. В данное время социологи находятся в поиске, часто совмещая различные подходы, в частности, в классово-слоевом, отражающем противоречия современных реалий трансформирующегося общества.
2.2 Социальная структура современного российского общества
Процессы расслоения в современном российском обществе вряд ли можно объяснить во всем объеме, если не учитывать исторически действующих в нем механизмов слоеобразования. Эти механизмы в немалой степени определялись характером русской культуры, а на этапе ее становления — географичес­кими условиями жизни, самим местом расселения восточно­славянских племен между западноевропейской цивилизацией и цивилизациями Востока.
Новый этап стратификационных процессов начался в 90-х гг., когда российское общество после распада СССР вступило в ста­дию поиска новых форм социальной организации и ценностных ориентации жизнедеятельности. В стране на институционально-законодательной основе начал формироваться мощный негосу­дарственный сектор с различными типами собственности и субъектами экономической деятельности, в который стали пе­реходить работники государственных предприятий. Постепенно расширяется численность занятых в сфере посреднической дея­тельности, обслуживания, финансово-банковских операций. В стране начинают складываться группы, занятые новыми вида­ми деятельности, связанными с рыночными отношениями, работники маркетинговой службы, рекламы, менеджеры акцио­нированных и частных предприятий, специалисты в области оценки недвижимости и ценных бумаг и др.