Многопартийность

ВВЕДЕНИЕ
1. МНОГОПАРТИЙНАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
1.1. Классификация партийных систем
1.2. Проблема эффективности многопартийной системы
2. ФОРМИРОВАНИЕ МНОГОПАРТИЙНОСТИ В РОССИИ
2.1. Становление многопартийности в эпоху «перестройки» и распада СССР
2.2. Особенности многопартийности в современной России
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Многопартийность

Правда, большинство создаваемых организаций назывались клубами, фронтами, движениями, обществами, коалициями и т.п., и лишь единицы прямо заявляли о себе как о политических партиях (примеры: Демократический союз, провозгласивший свое учреждение в мае 1988 г., Пролетарская коммунистическая партия СССР, созданная в октябре 1988 г., Национально-демократическая партия, образованная рядом выходцев из Демократического союза и активистов общества «Память» летом 1989 г.). Большинство партий действовало полулегально, поскольку, хотя официального запрета на деятельность других, кроме КПСС, партий не было, создание партий с конца 20-х годов XX в. рассматривалось как антисоветская деятельность и преследовалось. Однако в конце 80-х годов XX столетия каких-либо действий по прекращению деятельности такихнеформальных партий не предпринималось33.
Отсчет современной истории российской многопартийности следует, видимо, начинать с XIX Всесоюзной конференции КПСС (июнь 1988 г.), когда устами Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева был провозглашен курс на так называемый «плюрализм мнений». Далее процесс, как говорится, пошел самостоятельно и всего за несколько лет привел к формированию в стране реального политического плюрализма и многопартийности34.
Причем общество оказалось здесь даже более радикальным, чем депутатский корпус: на II Съезде депутатам не удалось поставить в повестку дня вопрос о 6-й статье Конституции. А по данным социологической службы Съезда, лишь 24% депутатов связывали в тот момент перспективы совершенствования политической системы с развитием многопартийности, при этом 30% высказывались за усиление роли КПСС; большинство же (55%) устраивал более мягкий вариант решения проблемы – «разграничение функций партийных и государственных органов»35.
И тем не менее уже через несколько месяцев во многом под давлением широкого демократического движения, поддерживаемого рядом влиятельных в обществе средств массовой информации, депутаты проголосовали за такое изменение Конституции, которое лишало КПСС статуса «руководящей и направляющей силы советского общества, ядра его политической системы» и допускало возможность участия других политических партий в выработке государственной политики, в управлении государственными и общественными делами.
Это означало легализацию тех зачатков многопартийности, которые уже с конца 1985 г. начали стихийно возникать в виде так называемых альтернативных общественных движений, народных фронтов и иных неформальных объединений.
Программное заявление XXVIII съезда КПСС 1990 г. «К гуманному, демократическому социализму» съезд назвал главным средством самоисцеления «глубочайшую демократизацию внутрипартийных отношений». Однако вопрос состоял в том, поможет ли КПСС это средство. Ведь оно прописывается партии на всех очередных и внеочередных съездах.
Уже в пору первой «партийной весны» резолюция XX съезда КПСС неоднократно призывала «к восстановлению ленинских норм партийной жизни, развитию внутрипартийной демократии». И в брежневский период XXIV съезд КПСС настойчиво требовал проводить линию на дальнейшее развитие внутрипартийной демократии, соблюдение ленинских норм партийной жизни. Однако горьки оказались плоды такой «демократии»36.
В те годы возник резонный вопрос: что же удерживает партию, 70 с лишним лет рвущуюся к вершинам демократии? Почему ее вожди все время отдают власть партийным массам, но она к ним так и не приходит? И наконец, не обманываемся ли население в очередной раз, надеясь старым лозунгом обновить партию.
XXVIII съезд не похоронил партию, как заметил в заключительном слове Генеральный секретарь ЦК КПСС, но он и не возродил ее, не остановил и даже не обнажил ее кризиса. Партийные массы не получили ответа на главные вопросы.
Следующий этап в становлении политического плюрализма начался в 1990 г. с отменой ст. 6 Конституции СССР (провозглашавшей руководящую роль КПСС) и принятием Закона СССР «Об общественных объединениях», предусмотревшего порядок создания и регистрации партий (вступил в силу с 1 января 1991 г.). В этот период наблюдается настоящий бум создания партий. Но большинство партий оказались однодневками. Этот период характеризуется также ростом политиканства и демагогии, стремлением ряда деятелей использовать вновь создаваемые партии в целях улучшения личного материального положения37. В то же время большинство партий практически не принимает участия в выборах, не образует устойчивых фракций в представительных органах.
Все это сопровождается ростом недоверия к политическим партиям. Третий этап в становлении партийной системы связан с началом работы Государственной Думы в 1994 г. В ней были сформированы партийные фракции, на базе некоторых избирательных блоков (Явлинский – Болдырев – Лукин, «Выбор России») начинают формироваться партии. В то же время Президент РФ подчеркивает свою внепартийность, партии малозаметны в региональных и муниципальных выборах, число депутатов от партий в региональных парламентах и представительных органах местного самоуправления незначительно, Совет Федерации в 1996 г. отклоняет принятый Государственной Думой Федеральный закон «О политических партиях»38.
И все же именно в данный период в общественном сознании утверждается представление о партиях как о важном участнике политического процесса. Свидетельством тому служит голосование на выборах депутатов Государственной Думы, когда пятипроцентный барьер преодолевают только партии или организации, похожие на партии, из нескольких десятков избирательных объединений (в избирательном законодательстве в 1995 г. термин «политическая партия» вообще отсутствовал), несмотря на сохраняющееся недоверие к политическим партиям у значительной части населения, судя по социологическим опросам. И наконец, четвертый этап ознаменовался вступлением в силу Федерального закона «О политических партиях» в 2002 г. (два положения этого закона вступили в силу позже). Указанный федеральный закон создает стимулы для партийного строительства39. Однако вряд ли увенчается успехом насаждение партий сверху, если не будет встречного движения – партийного строительства снизу, поскольку партии являются одним из институтов гражданского общества.
В 1990 г. с принятием Закона СССР «Об общественных объединениях» российская многопартийность получила официальное признание. В декабре 1993 г. в России состоялись первые многопартийные выборы на мажоритарно-пропорциональной основе. В 1995 г. Государственная Дума РФ приняла федеральный закон «Об общественных объединениях», обеспечив тем самым правовую основу деятельности различных общественных объединений, а также федеральный закон «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», закрепивший смешанный принцип формирования нижней палаты российского парламента40. Выборы 1995 г. способствовали структурированию российского политического спектра и утверждению партий в качестве необходимого и влиятельного фактора общественно-политической жизни.
Как показывает исторический опыт, в ходе такого рода перемен меняется связь общества и государства, возникает и развивается многопартийность, устанавливается власть закона и в результате появляются предпосылки к становлению правового государства. Основные признаки последнего составляют признание права ценностью общества, верховенство закона, взаимная ответственность государства и личности, развитая правовая культура и юридическая защита граждан, эффективные правоохранительные системы и процедуры.
Несмотря на то, что с осени 1988 г. социологи фиксировали резкое падение авторитета КПСС (по данным ВЦИОМ за 1990 г., полное доверие КПСС выразили лишь 6% граждан), реальные и потенциальные позиции компартии представлялись все еще очень прочными, вплоть до августовского путча 1991 г.41
Далее события пошли по нарастающей. Серией указов Президента Российской Федерации деятельность КП РСФСР была приостановлена, а ее имущество взято под контроль Советами народных депутатов. Вскоре после этого М.С. Горбачев сложил с себя полномочия Генерального Секретаря ЦК КПСС и призвал ЦК принять решение о самороспуске. Завершающую точку на том этапе поставил Указ Президента РСФСР от 6 ноября 1991 г. «О деятельности КПСС и КП РСФСР», предписывающий прекращение деятельности и роспуск организационных структур КПСС и КП РСФСР на территории РСФСР. Последовавший в декабре 1991 г. распад СССР и образование независимого государства – Российской Федерации – еще более упрочило положение антикоммунистических сил в российском политическом спектре и во властных структурах42.
2.2. Особенности многопартийности в современной России
Санкт-Петербургский политолог В.Я. Гельман обратил внимание на более глубокие причины «странностей» партийной системы в России. Он отказался от употребления термина «многопартийность» относительно России использовал лишь нейтральное понятие «партийная система». Но самое серьезное его рассуждение заключалось в том, что сама Конституция РФ 1993 года не позволяет создать ни многопартийную, ни двухпартийную систему в России.
В.Я.Гельман обратил внимание на то, что ныне действующая Конституция так существенно «ограничивает полномочия парламента над правительством», что утверждает «почти безраздельное господство президента над правительством». «Применительно к развитию партийной системы в России подобное состояние дает целый ряд негативных эффектов»43.
Во-первых, в России невозможно партийное правительство, так как согласно Конституции правительство формируется не победившей на выборах партией, а беспартийным президентом. Позиция правительства определяется не партийной программой, а администрацией президента. Перед представителями партии (равно как и партийной коалиции) неизбежно возникнет дилемма: либо выйти из правительства, когда правительственный (и президентский) курс не будет соответствовать партийной программе, либо отказаться от партийной идентичности и полностью следовать «генеральной линии» президентской команды.
Во-вторых, в России невозможна правящая партия в полном смысле этого слова, так как ни доминирующая партия, ни партийная коалиция согласно Конституции не полномочны определять состав и политику правительства. В современной России отсутствует также потребность в создании партийных коалиций, так как любая коалиция, даже обладающая 100% мандатов в парламенте не сможет существенно влиять на позицию беспартийных правительства и президента44.
К этому критическому замечанию В.Я. Гельмана уместно добавить, что в России в силу невостребованности партийных коалиций оказывается бесполезной и сама многопартийная модель.
В-третьих, отмечает В.Я. Гельман, в России малоэффективна деятельность оппозиции. Занимать конструктивную оппозицию не в состоянии ни одна из партий, ни любая партийная коалиция, ибо отсутствует реальный механизм проведения конструктивной оппозиции. Даже «оппозиционное президенту парламентское большинство оказывается перед выбором между стратегией радикального противостояния всем инициативам исполнительной власти без малейшей надежды на успех... и стратегией «врастания во власть», чреватой потерей идентичности и утратой электоральной базы»45.
Любая партийная система в России малоэффективна потому, что Конституция ставит не политическую партию, не правительство, а президента в привилегированное положение. При неудаче президент легко выйдет из положения, отправив правительство или какого-либо министра в отставку. В.Я. Гельман разделяет точку зрения А. Рябова о том, что российскому президенту выгодно находиться вне какой-либо политической партии и быть свободным от партийного контроля. «Для президента подобная зависимость объективно не выгодна, и потому попытки создания «партии власти» (ДВР, НДР и др.) регулярно проваливаются».
Если большинство политологов находит, что в России возникло несколько партий традиционного типа (ЛДПР, «Яблоко», СПС, КПРФ), то С.Н. Пшизова сокращает их число до одной. «С точки зрения классической теории, в России была, есть, и, смею сказать, еще долго будет одна партия... По сравнению с ней все остальные организационно выглядят уродцами... Оргструктура КПРФ — недостижимый идеал для всех других партий»46.
«Партия власти» в России с точки зрения теории не партия, а «квазипартия», «суперпартия». Она отличается от правящих партий других стран. «Российская «партия власти» не будучи политически и организационно оформленной, может включать в себя представителей самых разных партий и движений».
Однако незначительный успех КПРФ на выборах надо рассматривать не как парадокс, а как закономерность. Наступила новая эпоха телекоммуникационных технологий. В наше время человек получает основную информацию не на собрании, не через общение с другими людьми, не через сопричастность к какой-либо организации, а индивидуально на дому через СМИ. Телевидение делает ненужным организацию, оставляет не у дел партийных активистов. «Телевидение нанесло партиям сильный удар». Именно поэтому оно оказалось наиболее губительным для массовой политической партии, т.е. для КПРФ47.
Сегодня имидж кандидата стал более важным, чем партийная программа и практическая политика. При этом возросла и роль специалистов, формирующих этот имидж, и роль СМИ, возрастает и значение методов манипулирования общественным мнением.
К концу 1993 г. в сложной палитре политических ориентации российского населения уже четко выделяются три основных центра политико-идеологического притяжения, вокруг которых и сегодня группируются сторонники всех сколько-нибудь заметных политических идей, течений, объединений. Их можно условно обозначить как «прокапиталистический реформизм», «просоциалистический антиреформизм» и национал-державная идеология. Именно такой расклад политических ориентации российского общества, сохранившийся и до настоящего времени, был в целом зафиксирован уже результатами выборов в Государственную Думу 1993 г.48
Правда, как свидетельствуют опросы общественного мнения, на вербальном уровне идеологические предпочтения россиян делятся не на три, а на четыре основные группы. Их расклад таков: идеологии «демократов» (сторонников рыночных реформ) придерживается 17,2%; «русских националистов» (сторонников поиска самостоятельного русского пути) – 10,5%; «коммунистов» (сторонников социализма) – 14%; «центристов» (сторонников сочетания различных идей, стремящихся избегать крайностей) – 17,2%; не определились в своей позиции 41,1% опрошенных49. Появившаяся здесь группа «центристов» – по сути дела неопределившаяся еще в своих идеологических установках политически активная часть населения, не приемлющая крайностей капиталистической и коммунистической ориентации.
Эта значительная (почти что пятая) часть электората в настоящее время ждет идеи, способной конкурировать с противоборствующими сейчас на политической арене идеологическими крайностями. Пока ей предлагается лишь набор из социал-демократической идеологии, идеи собственности трудовых коллективов или социализма «с человеческим лицом»50. Каждая из этих идеологем, сталкиваясь с реалиями постсоциалистического времени, в той или иной мере обнаруживает свою неадекватность. Поэтому когда мы переходим от уровня вербальных оценок к анализу реального поведения электората, то оказывается, что число сторонников нынешнего политического центра значительно меньше числа приверженцев центристской идеологии.
Так, на выборах 1995 г. лишь около половины фиксируемых опросами сторонников идеологии центризма проголосовало за избирательные объединения и блоки центристской ориентации (причем большую часть из них составил электорат «Женщин России», который имеет свою специфику и лишь весьма условно может быть отнесен к последовательным приверженцам центризма). При этом, как известно, ни одно политическое объединение центристской ориентации не прошло в парламент по партийным спискам51. Таким образом реально мы имели и имеем дело лишь с тремя главными политико-идеологическими течениями.
Заметный вклад в процесс укрепления позиций коммунистов внесли принятые 30 ноября 1992 г. решения Конституционного Суда РФ по делу проверки конституционности ряда указов Президента, касающихся компартии. Российским коммунистам удалось сохранить не только часть своего имущества, но, что, пожалуй, более важно, и свои территориальные партячейки. Во многом именно благодаря удержанию коммунистами хорошо налаженной за годы советской власти разветвленной системы территориальных партийных звеньев мы имеем сейчас ситуацию, при которой более половины массового низового актива российских политических объединений ориентировано на левые политструктуры и главным образом – на принадлежащие КПРФ52. Все это способствовало быстрой реанимации коммунистических сил и их активному включению в политическую борьбу как в качестве участников избирательной кампании 1993 г. по выборам нового высшего законодательного органа, так и под знаменами крайней оппозиции, бойкотировавшей эти выборы.
Узловым моментом в становлении многопартийности в России стало введение в действие Указом Президента Положения о выборах депутатов Государственной Думы в 1993 г., в котором устанавливалась принципиально новая для нашей страны пропорционально-мажоритарная избирательная система. Закрепленная в Положении половинная доля пропорциального представительства в парламенте, а также ряд иных норм, обеспечивавших политическим партиям и движениям максимально благоприятные условия участия в выборах, явно не соответствовали их реальному месту и роли в обществе и в политическом процессе53.
Несмотря на фиксируемое опросами общественного мнения возрастание вовлеченности различных социальных слоев в «партийную» жизнь в течение всего 1993 г. (в апреле 60% респондентов не доверяли партиям и движениям или затруднились выразить кому-то из них поддержку, в июне эта группа сократилась до 54%, а в ноябре – до 43%), в преддверии выборов абсолютное большинство граждан по-прежнему не симпатизировало ни одной из политических сил54. Таким образом, в Положении о выборах, в отличие от всех прежних шагов по правовому регулированию формирования многопартийной системы, власть, не ограничиваясь легализацией фактически уже сложившейся или складывающейся формы общественных отношений, пошла дальше и предприняла попытку ускорить развитие многопартийности в стране.
Была ли удачной эта попытка – вопрос не простой. Отвечая на него, можно приводить много аргументов «за» и «против». Однако надо учитывать, что реальное пространство выбора решений было в тот момент весьма ограниченным. Президент и структуры исполнительной власти, взявшие на себя инициативу по организации принятия новой (по существу - постсоветской и постсоциалистической) Конституции и формирования новых органов представительной власти, остро нуждались в обеспечении приемлемой для общества легитимности предстоящих мероприятий. А это требовало привлечения всех основных политических сил к участию в избирательном процессе, предусмотрительно совмещенном с референдумом по принятию Конституции. Именно этим желанием направить в парламентское русло и удержать в конституционном пространстве основной отряд оппозиции было, по-видимому, обусловлено и решение о допуске к выборам левых сил, не занимавших крайнюю позицию в конфликте двух ветвей власти55.
Показательно, что в президентском указе, устанавливавшем запрет на участие в выборах ряда общественных объединений (ФНС, РКРП, «Союза офицеров», Союза «Щит», РКСМ и РНЕ), специально подчеркивалось: граждане «не лишаются возможности выразить свои интересы и политические симпатии через иные избирательные объединения аналогичной ориентации». При всех неизбежных издержках такой политики этот курс в целом был верным, поскольку существенно снижал сферу непарламентской политической активности левых и способствовал стабилизации крайне напряженной в тот период политической обстановки56.