Конфедерация как форма государственного устройства.

ВВЕДЕНИЕ
1. Формы государственного устройства
2. Конфедерация как форма государственного устройства
Заключение
Список использованной литературы:

Конфедерация как форма государственного устройства.

1) унии (например, Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии);
2) лиги (например, Ассоциация государств Юго-Восточной Азии);
3) кондоминиумы (например, Андорра под совместным протекторатом Франции и Урхельского епископа (Испания);
4) конституциональная регионализация (например, Италия);
5) конституциональное самоуправление (например, Япония) (15).
Раз возникнув, большинство федеративных систем могут, используя какие то специально установленные конституционные процедуры, включать в свой состав новые единицы. Правда, в конфедерациях «старого образца», образованных из ранее независимых политий, набор входящих в систему членов чаще всего определялся изначально; случаи, когда в уже готовое объединение входили новые члены, были крайне редкими. Однако другие федеративныеобразования и, особенно, конфедерации «нового типа» создаются на основе скорее сети соглашений, чем единовременного акта объединения. Так, в частности, создавались Европейский Союз и Вест-Индийская Федерация. Аналогичным образом в средние века и на заре нового времени строилась Швейцария, в XIX в. сменившая — путем заключения новой конституционной «сделки» — свое конфедеративное устройство на основе сети соглашений на федеративное. Движется ли Европейский Союз в том же направлении или нет, сказать пока трудно, однако если его цель — сохранение конфедеративного (или равноценного конфедеративному) устройства, его сегодняшняя политика использования сети соглашений представляется вполне удачной.
Не исключено, что гораздо больше шансов на успех имеют конфедерации разноэтнических государств. Полиэтнические федерации несут с собой угрозу гражданской войны, полиэтнические конфедерации — лишь угрозу распада на составные части.
Например, содружество – это весьма редкое, еще более аморфное, чем конфедерация, но, тем не менее, организационное объединение государств, характеризуемых наличием общих признаков, определенной степенью однородности.
Таким образом, можно заключить, что вопрос о самодостаточности конфедерации как формы государственного устройства на сегодняшний момент является весьма спорным. Граница между федерацией и конфедерацией, безусловно, размыта. Условно конфедерацию можно определить как временный юридический союз суверенных государств, созданный для обеспечения их общих интересов.
При конфедеративном устройстве государства – члены конфедерации – сохраняют свои суверенные права, как во внутренних, так и во внешних делах. Конфедерации исторически могут быть этапом в образовании единого государства (например, США и Швейцария на начальных этапах были конфедеративными союзами). Конфедерация не обладает суверенитетом, так как создаваемые союзные органы лишь координируют деятельность входящих в конфедерацию государств и только по тем вопросам, для решения которых они объединились.
Конфедерации являются классическим видом межгосударственных союзных образований, создававшихся чаще всего временно, для достижения результатов военного или политического характера. В литературе подчеркивается, что подобные союзы оказывались непрочными и фактически становились промежуточным звеном в процессе распада на несколько отдельных государств (в случае многонационального состава населения) либо превращения в федерацию (если население было мононациональным).3
Конфедерация является хотя и редкой, но достаточно древней формой государственного устройства. Классические образцы кон федерации — Ахейский союз Древней Греции и Республика Соединенных провинций Объединение 7 нидерландских провинций (XVI – XVIII вв.).
Конфедерациями в глубокой древности были и союзы небольших государств, обычно долго не существовавшие. Мы видим такие союзы в Месопотамии или в античной Элладе, как-то: Пелопоннесский союз, Афинский морской союз, Беотийский союз. Входящие в них полисы оставались полисами (городами-государствами), однако имели общий союзный совет, т.е. представляли собой конфедерацию в чистом виде, вне зависимости от того, насколько деспотически вел себя крупнейший из полисов по отношению к остальным. Например, Спарта вела себя весьма деспотично, Афины помягче, а Фивы - лидер Беотийского союза - наиболее терпимо (полисы Беотийского союза были наиболее равноправны).
В исторической литературе о Риме можно, например, встретить вместо термина «римские союзники» термин «римские федераты». Римские союзники некоторое время оставались в полисной системе Античного мира суверенными, хотя и поставившими свой суверенитет в зависимость от Рима. Иными словами, некоторое время Рим представлял из себя конфедерацию. Но с распространением латинского и италийского гражданства конфедерация постепенно превратилась в федерацию и, благодаря лидерству римлян, быстро стала империей.
Конфедерацией была и Домонгольская Русь. А в федерацию (именно в федерацию, а не в унитарное государство) ее хотели превратить в середине XII в. князья Андрей Боголюбский и Всеволод III Большое Гнездо. Они пытались подчинить Русскую землю новой столице - г. Владимиру, стать великими князьями над князьями и даже использовали для этого опыт сословного представительства в 1211 г., однако потерпели поражение, ибо такая схема не соответствовала политическому мышлению, национальному стереотипу всего населения Древней Руси. Окончательное объединение Руси произошло только в XV в., и сделали это уже не славяне и русы, а русские.
Иван Грозный вел войну с Ливонской конфедерацией государств (Ливонский орден, Рижское архиепископство, Дерптское, Эзель-Викское и Курляндское епископства, а затем и Эзельское епископство). Ливония являлась конфедерацией духовных княжеств, созданных на территории Л. и Эстонии, завоеванных крестоносцами.
Имелись и конфедерации, изначально конституировавшие себя в этом качестве. Древнейшая конфедерация, превратившаяся затем в государство, – Швейцарский союз, который сложился в 1391 г. в классической категории А.Тойнби (в т. н. ситуации «Вызов – Ответ»). «Вызовом» явилась агрессия Великого герцогства Бургундского. В «Ответ» первые три кантона – Берн, Цюрих и Ури – объединились в Швейцарский союз. Спустя немногим более, чем столетие «Ответ» полностью подавил «Вызов» – после битвы при Нанси независимое герцогство Бургундское прекращает свое существование. Казалось бы, исходный вопрос снят, и конфедерация более не нужна. Однако успех Швейцарского союза привел к тому, что другие горские кантоны (заметьте: населенные представителями разных этносов) постепенно присоединяются к Союзу, и далее от десятилетия к десятилетию продолжается процесс сближения кантонов.
Эффективность Союза была столь высока, что пару столетий швейцарская пехота считалась лучшей в Европе, и швейцарцев всюду нанимают на службу. Французские короли и Римские папы обзаводятся швейцарскими гвардиями, а в Ватикане швейцарская гвардия есть и по сей день, хотя это уже лишь дань традиции. И несмотря на то, что Швейцария даже в XIX в. – до банковского бума – в европейском масштабе была нищей страной (не случайно слово «швейцар» – в этой должности швейцарцы работали почти по всей Европе), граждане Швейцарии собой были довольны, ибо видели: всем европейцам, в т. ч. и Франции, куда более могущественной, чем Бургундия когда-то, слишком дорог собственный нос, чтобы совать его в пределы кантонов. Т. е. Швейцарский союз оправдал себя исторически, и, наконец, в середине прошлого века он был переименован в Швейцарскую федерацию.
Пример Швейцарского союза очень показателен: конфедерация оказалась живучей, потому что постоянно эволюционировала в сторону федерации. Федерация образовалась задолго до того, как это было юридически закреплено конституцией (возможно, швейцарским правоведам просто стало стыдно, что они называются неправильно). А эволюция продолжается, и сегодня Швейцария по сути дела – унитарное государство с чрезвычайно развитым самоуправлением. Т.е. Швейцарскому союзу была постоянно присуща тенденция к сближению, в силу чего конфедерация не распалась.
Исторически первым толчком в государственном строительстве нового типа можно рассматривать сообщество, созданное северными территориями Нидерландов на основе военно-политического союза по Утрехтской унии 1579 г. Это, по сути, начально-межгосударственное образование, направленное против испанского владычества и внутренней католической реакции южных провинций Валлонии (так называемых Испанских Нидерландов), предусматривало создание общей финансовой системы, единой армии и проведение согласованной внешней политики. И спустя несколько лет оно преобразовывается в Республику Соединенных провинций (1581 - 1795 гг.), федеративный статус которой в силу ряда обстоятельств оказался недолговечным. Швейцарская Конфедерация также создавалась как соединение самостоятельных образований с целью поддержания мира между ними и совместной защиты от внешней угрозы, прежде всего со стороны Священной Римской империи Габсбургов, и не заключалась с перспективой образования государства.4 Тем не менее именно Швейцария становится классическим примером многонационального федеративного государства.
Будучи суверенными территориями задолго до объединения, составляющие федерацию кантоны продолжают оставаться своеобразными государственными образованиями с присущими государству институтами власти: каждый имеет свою конституцию, свои законы, парламент, правительство, полицию, суды и т.п. Кантоны стремятся по возможности максимально сохранять свои суверенитет и самобытность, что подтверждается новым, третьим по счету, Основным Законом Швейцарии, вступившим в силу с 1 января 2000 г. В принципиальном плане кантоны могут реализовывать все права, которые Конституция не предписывает государству в целом. В ст. 3 подчеркивается: «Кантоны суверенны настолько, насколько их суверенитет не ограничен Федеральной Конституцией; они осуществляют все права, которые не делегированы Конфедерации».5 Удачная модель децентрализованной федерации, сформировавшаяся в Швейцарии, способствует раскрытию регионального и национального потенциала, направляя его на достижение общих целей. По словам директора Института федерализма в Фрибурге Томаса Фляйнера, !федерализм и демократия в Швейцарии - близнецы-братья в соответствии с определением швейцарцами автономии».6 В то же время вряд ли стоит идеализировать данную модель многонационального объединения, что нередко происходит в рамках поиска общеевропейской альтернативы новой государственности. Федерация в альпийской республике сформировалась как результат компактного проживания, по сути, единой общности и явилась последствием долгих поисков компромиссов между ее устоявшимися структурами.
Практически те же внешние задачи, связанные с борьбой за независимость от Британской империи, ставились перед конфедеративным союзом бывших английских колоний в Северной Америке. Так, в Декларации независимости 1776 г. провозглашалось первоначальное создание «свободных и независимых штатов», и что в таком качестве «они приобретают полное право объявлять войну, заключать мир, вступать в союзы, вести торговлю и совершать все то, на что имеет право всякое независимое государство».7 И определенный период своего становления (с 1777 по 1789 г.) Соединенные Штаты были конфедерацией со всеми вытекающими из подобного межгосударственного объединения полномочиями отдельных составных частей - независимых государств.
Анализ причин последующей федерализации дает основания выделить сходные со Швейцарией процессы: внешнеполитический фактор вновь становится важной побудительной силой при консолидации составных частей в сильном едином государстве. В условиях попыток экспансии со стороны новообразованных держав (в частности, Германии и Италии) в отношении Швейцарии и продолжающейся войны между Великобританией и ее бывшими североамериканскими колониями возрастает потребность в более высокой степени коллективной безопасности кантонов и штатов, образовании и содержании единой армии, проведении общей финансовой и налоговой политики. Что и законодательно закрепляется в конституционных актах. Конституция США 1787 г., вступившая в силу в 1791 г., четко расставила все на свои места, официально закрепив федеративный статус нового государства, его федеральную правотворческую и правоприменительную систему, включая принцип верховенства федерального права: «Эта Конституция и законы Соединенных Штатов, которые будут издаваться во исполнение ее, равно как и все трактаты, которые заключены или будут заключены Соединенными Штатами, должны считаться верховным законом страны, а судьи в каждом Штате должны подчиняться этому закону, хотя бы некоторые постановления в конституции или в законах какого-либо штата и находились в противоречии с ним».8 Американские штаты также выразили согласие не только с тем, чтобы федеральное правительство издавало для них законы, но и с тем, чтобы оно само приводило эти законы в исполнение. Обстоятельства, связанные с внешнеполитическими факторами, свойственны и недолгой истории созданных пятью республиками Соединенных провинций Центральной Америки (Центральноамериканской Федерации), существовавшей примерно в те же сроки (1823 - 1839 гг.). Искусственность соединения и амбиции региональных руководителей не дали возможности развития многонациональных государственных образований на этом континенте. В последующем федеративная форма была установлена в ряде новых государств Южной Америки (Аргентина, Бразилия, Венесуэла, Мексика) по подобию государственного устройства североамериканского соседа, то есть на основе территориального принципа построения.
Первой попыткой формирования нового государства изначально на федеративных началах следует рассматривать Великую Колумбию (1819 - 1831 гг.), созданную руководителем освободительной войны испанских колоний в Новом Свете Симоном Боливаром в целях воплощения его идеи Соединенных Штатов Южной Америки. Федеративная Республика Великая Колумбия должна была стать этапом становления единого латиноамериканского государства в период, когда еще не все бывшие испанские вице-королевства были освобождены от колониальной зависимости. В федеральной конституции предусматривался высокий уровень централизации управления страной, что обусловливалось сложностью военно-политической обстановки того времени. Однако, получив возможность возглавить «собственные» суверенные государства, большинство латиноамериканских политиков не поддержало идею монодержавы, и федерация развалилась после отставки Боливара с поста ее президента.
Примером более успешного функционирования смешанной федерации, трансформировавшейся из более раннего конфедеративного союза, является другая бывшая колония - Канадская Конфедерация. Сформировавшаяся в 1867 г. в результате слияния четырех североамериканских колоний (трех англоязычных и одной франкоязычной), канадская модель федерализма показала внутреннюю гибкость и многовариантность структуры государства, что позволило ему развиваться и приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам. Следует учесть также и то, что Канада лишь с 1949 г. перестала подчиняться британскому парламенту в вопросах Конституции, каковой считался Акт о Британской Северной Америке 1867 г. Считается, по мнению канадского исследователя Рональда Ваттса, что Канада обладает одной из наименее формализованных федеративных систем и представляет собой пример рождения и развития такой системы на базе теории двойного суверенитета. В рамках этой модели федеральный и региональный уровни управления, каждый из которых обладает и законодательной, и исполнительной ветвями, имеют собственную абсолютно отдельную область ведения (юрисдикцию). Действующая в стране Конституция 1982 г. оставляет федеральную юрисдикцию в отношении таких вопросов, как внешняя политика, уголовное право и торговля, тогда как провинции отвечают за сферы, включающие образование и обеспечение социальных услуг. Лишь небольшое число вопросов, таких как сельское хозяйство и иммиграция, относятся к совместным сферам ведения.
Германская федерация также создавалась на основе предыдущих конфедеративных объединений немецкоязычных земель и прошла долгий путь от Священной Римской империи немецкой нации, Германского Союза (1815 - 1866 гг.) и Северо-Германского Союза (1867 - 1871 гг.) к Германской империи, Веймарской республике и Федеративной Республике Германии. Она, по сути, положила начало новой реальности в Европе - созданию на федеративных началах национального государства, в котором доминируют титульная нация, общая культура и язык. Государственное устройство Германии никаких национальных оснований под собой не имеет, поскольку за некоторыми исключениями население 16 земель не составляет однородной общности, объединенной историческими узами землячества.9 Границы распространения немецких диалектов очень редко совпадают с границами земель. Уже поэтому федерализм в Германии не может быть объяснен с этнической точки зрения. Этнических различий, которыми определяются или определялись федеративные структуры в многонациональных федерациях, практически не существует. Тем не менее немцы во всех землях ФРГ (в меньшей степени - в пяти восточных территориях) осознают или ощущают себя не только гражданами федеративного союза, но и жителями данной земли. И, как отмечают исследователи, сегодня в сознании населения землям придается куда большее значение, чем во времена образования ФРГ.10 Земли в сфере своей компетенции могут быть субъектами международно-правовых отношений с соответствующими правотворческими полномочиями. Они вправе «с согласия федерального правительства заключать международные договоры с иностранными государствами». Субъекты германской федерации сами устанавливают свое земельное устройство, но при этом актуальные проблемы теории и истории государства и права «конституционный строй земель должен соответствовать основным принципам республиканского, демократического и социального правового государства в смысле настоящего Основного закона».11
Федерации на основе предваряющих их межгосударственных союзов не строились по какому-то определенно заданному образцу. Их появление и распад обусловливались сложным взаимосвязанным комплексом внешних и внутренних причин. Ныне роль федерализма осмысливается значительно шире как складывающаяся практика внутригосударственных отношений, рассматривается прежде всего не как совокупность структур и норм, а как процесс, призванный смягчить конфликты в сложно устроенном государстве, устанавливать взаимодействие страны в целом и ее регионов, обеспечивать более целесообразные в данных условиях методы управления.12 Опыт развития подобных государственных объединений, состоящих из особых административно-территориальных единиц, либо национальных образований, либо соединяющих и то и другое, свидетельствует о жизненности таких структур, если избрана адекватная модель федерализма.
Противоположный пример. В ходе Нидерландской революции в 1579 г. была образована Нидерландская конфедерация, которая называлась предельно конфедеративно: «De Zeven Provincien» («Семь провинций»). В отличие от Соединенных Штатов Америки, здесь даже слова «соединенные» не было – просто «Семь провинций». В союзном совете принять какое-то решение можно было только единогласно, ибо представитель любой из семи провинций обладал правом вето. Но ситуация была тоже тойнбианская («Вызов – Ответ»), причем гораздо серьезнее, чем у швейцарцев. Это была национально-освободительная борьба, и «вызывала» нидерландцев сама Испания – в то время государство №1 по совокупной военной и морской мощи.