Гражданско-правовая защита чести, достоинства и деловой репутации

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
1. Защита чести, достоинства и деловой репутации как объекты гражданского права
2. Честь, достоинство и деловая репутация
и их гражданско-правовая защита
Заключение
Список используемой литературы

Гражданско-правовая защита чести, достоинства и деловой репутации

Дореволюционное право России выделяло три рода личных обид: словом или на письме, действием, путем печати (диффамация), а кроме того, различало обиду символическую, которая могла относиться к обиде словом или действием. Так, например, в решении Сената за 1877 год N 67 было определено, что действия, выражающие мысль о посягательстве на телесную неприкосновенность (угроза кулаком), составляют обиду второго рода, а если действие заменяет собой словесное выражение презрения или пренебрежения (показывание языка), то деяние должно быть признано обидой словесной3. Современное же гражданское право России не знает такой классификации, акцентируя внимание на самом факте распространения ложных сообщений, умаляющих честь, достоинство или деловую репутацию.
Для гражданско-правовой защиты названных благ имеет значение лишь сам факт распространения не соответствующих действительности сведений независимо от формы и способа передачи ложной информации, количества лиц, ставших ее обладателями, и условий ознакомления с ней потерпевшего. При этом последний может узнать о касающихся его сведениях как лично, присутствуя во время их, например, публичного распространения, так и из рассказов о них других лиц.
Факт распространения порочащих измышлений становится известным лицу или сразу же, либо по истечении некоторого короткого или достаточно продолжительного периода времени. В связи с этим можно говорить о непосредственном и опосредованном восприятии событий, унижающих честь, достоинство или деловую репутацию.
Во время первого потерпевший, являясь участником происходящего, лично воспринимает и оценивает сообщенные о нем сведения в том объеме и в той форме, в которых они были переданы, и имеет возможность узнать самого распространителя, если он не является анонимом, а также количество информированных лиц. В случае же получения известий о распространении порочащей его информации от других лиц, ранее ставших ее обладателями, уровень осведомленности потерпевшего о ней зависит от ряда причин: качества ее пересказа (смысловой и форменной) другим лицом, цели и желания пересказчика воспроизвести сообщения дословно или в «своем свете» при дальнейшем распространении ложных сведений и т.п.
Не является обязательным признаком распространения сведений публичный характер их сообщения, поскольку высказанные даже в присутствии одного лица, которого они не затрагивают, эти сведения могут быть опровергнуты по суду потерпевшим4.
Распространитель не соответствующих действительности и порочащих гражданина или юридическое лицо сведений лишен возможности каким-либо образом ограничить их дальнейшее распространение. Информация, сообщенная хотя бы одному лицу, которого она не касается лично, может по типу цепной реакции стать достоянием последующего неограниченного круга осведомленных лиц. Распространение есть разглашение сведений среди неопределенного круга лиц (один и более).
В литературе справедливо отмечается, что распространение таковых сведений имеет место, когда они сообщаются о ком-либо и в кругу своей семьи, поскольку независимо от того, каким лицам передаются порочащие другое лицо сведения, на репутацию потерпевшего отрицательно влияет сам факт распространения таковых. Напротив, основания требовать по суду опровержения порочащих сведений отсутствуют в случае сообщения, например, самим гражданином о себе этих сведений посторонним лицам, так как такими обстоятельствами он сам способствует формированию общественной оценки своей личности. Не может признаваться распространением сообщение сведений только лицу, которого они касаются. Так, М.Г. Пронина, А.Н. Романович отмечают, что такие «сведения, не будучи известны третьим лицам, не могут повлиять на общественную оценку гражданина»5.
С учетом сказанного не будет распространения, если порочащие и неверные сведения не были сообщены третьим лицам, в случаях, например, высказывания вслух кем-либо таких сведений наедине с собой или написания ложно очерняющих другое лицо писем, листовок, подготовки аналогичных сообщений с использованием аудио-, видео- и другой аппаратуры, но не ставших достоянием гласности иных лиц. Здесь основания для гражданско-правовой ответственности могут возникнуть, когда несоответствующие действительности и порочащие конкретное лицо сведения, изложенные (записанные) «про запас», для «личного успокоения» своих неприязненных к нему чувств и т.д., станут известны иным лицам даже помимо воли их сочинителя. Для права на иск, по мнению, например, А.В. Белявского, безразлично, каким путем ответчик передал информацию, порочащую истца, учитывая, что закон не содержит никаких ограничений и по поводу формы распространения6.
Ряд авторов выражают свое несогласие с признанной установкой того, что сообщение сведений лицу, которого они касаются, не может признаваться их распространением. Так, К.Б. Ярошенко говорит о необходимости защиты чести и достоинства граждан и в этом случае, так как и при таком сообщении порочащих сведений возникает реальная угроза их распространения среди других лиц, тем более что рассматриваемая норма закона якобы не лишает гражданина возможности требовать признания сведений, известных хотя бы одному лицу, не соответствующими действительности7. Гражданин, по ее мнению, созвучному с другими, должен иметь право предъявить предупредительный иск о запрещении распространять эти сведения, поскольку он может испытывать страдания уже от «сознания того, что нелепые измышления являются достоянием одного лица»8.
Однако не стоит забывать, что Закон (ст. 152 ГК РФ, ранее ст. 7 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик9, ст. 7 ГК РСФСР) связывает право на опровержение по суду порочащих сведений лишь с фактом их распространения, причем последнее, как отмечалось нами выше, является одним из обязательных условий для защиты умаляемых благ.
Сообщение лицу о нем же сведений с «глазу на глаз» сравнимо в некоторой мере со знакомым для науки уголовного права «обнаружением умысла» совершить преступление, уголовная ответственность за которое не наступает. Так, и в рассматриваемом случае гражданско-правовая ответственность не может наступить, однако гражданин имеет возможность защитить свои права и интересы в уголовно-правовом порядке, если имело место уголовно наказуемая клевета или оскорбление. Предупредительный же иск фактически «тайну двоих» превратит в публичное распространение.
Поскольку письмо - это система знаков, определенная последовательность которых образует ту или иную информацию, письменной формой распространения сведений, не соответствующих действительности и порочащих гражданина или юридическое лицо, следует признать сообщение таких измышлений с использованием любой знаковой системы, понятной окружающим, будь то использование буквенного алфавита (азбука), сочетания линий, красок и теней (рисунок), телеграфного кода в виде комбинации точек и тире (азбука Морзе), видеосигнального воспроизведения визуальной информации (видеозапись) и т.п.
Устная форма распространения сведений представляет собой не что иное, как передачу (выражение) сообщения с помощью языка, то есть системы звуковых, словарных и грамматических средств, объективирующих работу мышления10.
Некоторый интерес в этой связи может иметь случай сообщения недостоверных и порочащих сведений о лице на иностранном языке. Думается, что решение вопроса о том, имеет ли место распространение сведений, зависит от того, было ли понятно сообщенное хотя бы одному постороннему лицу или нет. При этом для права должно быть безразлично, сразу же получатель информации понял смысл сказанного или, первоначально зафиксировав ее в том или ином виде (записав в блокнот, на аудио-, видеокассету), использовал последующий перевод на родной язык.
Пленум Верховного Суда РФ в своем Постановлении «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» (в редакции от 25 апреля 1995 года) отметил, что «под распространением сведений, порочащих честь и достоинство граждан или деловую репутацию граждан и юридических лиц, о котором указывается в ст. 152 первой части Гражданского кодекса Российской Федерации, следует понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и телевидеопрограммам, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в иной, в том числе устной, форме нескольким или хотя бы одному лицу».
В порядке, определенном ст. 152 ГК РФ, не могут рассматриваться требования об опровержении сведений, содержащихся в судебных решениях и приговорах, постановлениях органов предварительного следствия и других официальных документах, для обжалования которых предусмотрен иной установленный законом порядок (п. 3 упоминавшегося Постановления Пленума). Так, решения судов общей юрисдикции могут быть обжалованы в кассационном порядке согласно ст. ст. 197, 282 - 287 ГПК РФ11 и в порядке надзора на основании ст. ст. 319 - 328 ГПК РФ, а решения арбитражного суда - в апелляционной, кассационной и надзорной инстанциях (главы 20 - 22 АПК РФ от 5 мая 1995 года). Кроме того, пересмотр решений всех судов возможен по вновь открывшимся обстоятельствам (гл. 37 ГПК РФ12, гл. 23 АПК РФ13).
Наибольшее внимание судебная практика и правовая литература уделяли тому, какие сведения, сообщенные о лице, следует считать порочащими. В самом законодательстве, как ранее действовавшем, так и настоящем, никогда не содержалось и не содержится какого-либо конкретного определения данного понятия. Такое отсутствие не является пробелом права, а носит логический характер.
Общественная жизнь со всеми присущими ей индивидуальными и коллективными особенностями настолько многообразна, что простое перечисление всех порочащих в масштабе данного общества сведений потребовало бы привлечение для этого не только самого права, но и этики, языкознания, некоторых разделов теории вероятности (комбинаторика, статистика). Порочащие сведения могут касаться любой стороны жизнедеятельности человека и деловой жизни юридического лица, поэтому невозможно установить их исчерпывающий перечень. Некоторые авторы полагают, что «порочащий характер - явление очевидное и не нуждается в особом доказывании14«.
Например, если об истце сообщено, что он человек аморального поведения, то это обстоятельство, согласно ч. 1 ст. 55 ГПК РФ15, не нуждается в доказывании на предмет порочности, поскольку общеизвестно, что аморальность - это порочащее качество.
В каждом конкретном случае предъявления иска потерпевшим в целях судебной защиты его прав и интересов окончательный вывод о том, носят ли оспариваемые сведения порочащий характер, делает суд, оценивая в силу ст. 56 ГПК РФ16 доказательства по внутреннему убеждению, основанному на беспристрастном, всестороннем и полном рассмотрении имеющихся в деле доказательств в их совокупности, поскольку не всякое обидное слово или отрицательное суждение могут быть признаны порочащими17.
Следует признать порочащими любые сведения, характеризующие потерпевшего с отрицательной стороны как нарушителя одобряемой обществом (государством) линии поведения, некоего эталонного образа жизни или обычаев делового оборота (честного предпринимательства). Безусловно, для реализации ст. 152 ГК РФ18 необходимо дополнительно наличие распространения этих сведений и их несоответствие действительности.
Итак, сведения о нарушении кем-либо закона или моральных принципов - всегда порочащие. Оценка факта нарушения законодательства проста. В России все законы - писаные и в большинстве своем не требуют дополнительного толкования. Сравнение содержания того или иного закона с оспариваемыми сообщениями либо получение доказательств от компетентных органов (суд, органы предварительного следствия и др.), ранее установивших обстоятельства таких нарушений данным лицом, в каждом случае позволяет безошибочно констатировать нарушение закона или его отсутствие.
Нравственные нормы, не облаченные в правовую форму, существуют в обществе сами по себе, нарушение их является таким же предосудительным поступком, как и нарушение закона. Не случайно в самом обществе они сравниваются с «неписаными законами».
Основополагающие моральные принципы издревле содержатся в религиозных источниках, своеобразных кодексах поведения верующих. И светское государство, коим является Россия, признает те же, например, библейские требования «не убей», «не укради». Роль таких важных принципов общепризнанна и очевидна, они укреплялись в обществе исторически, будучи частью тех или иных вероучений.
В правовой литературе можно встретить большое количество работ, относящихся к исследованию критериев использования нравственных норм при применении норм права. «Обращение к этим критериям необходимо в тех случаях, когда нормы права устанавливают довольно общее правило и специально оставляют простор для норм нравственности...19«, само же использование норм нравственности в правоприменительном процессе бывает обязательным либо факультативным20.
При анализе рассмотренных судами дел подобной категории нередко встречаются случаи, когда при толковании оспариваемых сведений в качестве порочных или нет судам приходится сталкиваться с языковыми особенностями употребления тех или иных слов, словосочетаний, невольно вспоминая тургеневское изречение о величии, богатстве и могуществе русского языка.
Так, А. предъявил иск к газете «Советская Россия» и г-ну К., указывая, что в опубликованной им статье о недостатках в работе возглавляемой истцом отборочной комиссии сам он был указан как «Некто А», от чего были нарушены, по его мнению, честь и достоинство. Отказывая в удовлетворении иска, суд не признал за данным выражением посягательства на честь и достоинство, сославшись на словари русского языка, где понятие «некто» считается эквивалентным понятию «не кто иной, как...21«. Поэтому при рассмотрении дел о защите чести, достоинства, деловой репутации суд в каждом случае должен признавать распространенные и не соответствующие действительности сведения порочащими, если они каким-либо образом влияют на положительную характеристику потерпевшего, умаляя его названные личные блага. Исходным здесь служит предположение о наличии у истца только позитивных качеств, то есть своеобразная презумпция достаточной добропорядочности, основанная на нравственном представлении о чести, достоинстве и деловой репутации.
В теории высказано мнение, что «порочащий характер сообщаемых сведений в известной мере зависит от личности потерпевшего, в частности от его возраста22«. И это правильно. Нельзя, например, опорочить малолетнего гражданина, повествуя о нем как о недостойном семьянине, поскольку социальное качество семьянина связано с достижением определенного возраста и наличием обязательств поддержания семьи, ответственности за ее судьбу.
С вопросом о порочащих сведениях связан вопрос о возможности опровержения по суду некоторых оценочных суждений, подобных высказыванию «глупый человек», «плохой писатель», которые «сами по себе не могут служить основанием для удовлетворения иска, если они не представляют собою обобщенную формулировку сведений о деятельности гражданина».
Часто в юридической литературе различают сведения порочащие и позорящие, хотя одновременно признано, что определить границу такого различия подчас трудно. Тем не менее некоторые авторы находят практическую значимость такого различия в возможности суда «глубже уяснить фактические обстоятельства», так как содержание позорящих сведений составляют факты резкого несоответствия поведения человека предписаниям норм права, более существенного игнорирования правил общежития и норм морали.
Для судебной защиты чести и достоинства гражданина либо деловой репутации гражданина или юридического лица в порядке ст. 152 ГК РФ23 теоретическое обоснование названной разницы между данными понятиями не имеет значения.
Сведения, порочащие честь, достоинство, деловую репутацию, могут относиться к фактам поведения (поступкам, деятельности лица), к оценке совершения им или нет определенных действий, мотивам поведения, наличию (отсутствию) каких-то моральных качеств, придающих отрицательную характеристику гражданину или юридическому лицу.
Поэтому не только сообщение о нечестном поступке или обстоятельствах его совершения, но и неверная, искаженная оценка правомерных действий истца подлежит судебному опровержению.
Как на практике, так и в теории в различное время неоднозначно разрешался вопрос о том, когда именно суд должен давать оценку оспариваемым сведениям как порочащим. Нередко суды отказывали в приеме искового заявления, ссылаясь на то, что указанные сведения не являются порочащими и соответственно не умаляют названных благ.
Право судьи мотивированным определением отказать в принятии искового заявления предусмотрено ст. 129 ГПК РФ24 и всегда связано с отсутствием у обращающегося права на иск или условий осуществления этого права и означает, по сути, отказ в правосудии. Однако судья не вправе делать оценку о порочащем характере сведений до разрешения спора в судебном заседании и всестороннего и полного исследования имеющих значение для дела фактов и обстоятельств25.
Распространенные и порочащие другое лицо сведения могут как соответствовать действительности, так и нет. Именно в последнем случае закон становится на защиту прав и интересов истца. Следовательно, сообщение о лице правдивых, но порочащих сведений не является основанием для предъявления, а тем более удовлетворения иска согласно ст. 152 ГК РФ.
Несоответствие действительности, по сути, есть противоречие между содержанием распространенной информации и реальным (истинным) положением вещей.
Не соответствующие действительности сведения могут состоять из сообщений о единичном факте или его оценке, а также представлять собой целый набор информации о деятельности того или иного лица. При этом ее распространение может иметь форму одного сообщения либо нескольких, последовавших одно за другим.
Основанием удовлетворения иска по делам такой категории являются, с одной стороны, доказанность обстоятельств разглашения об истце порочащих сведений и, с другой стороны, недоказанность обстоятельств, что оспариваемые сведения соответствуют действительности.
Пункт 3 статьи 152 ГК РФ26 связывает с вопросом защиты чести, достоинства и деловой репутации право гражданина, в отношении которого средствами массовой информации опубликованы сведения, ущемляющие его права или охраняемые законом интересы, на опубликование своего ответа в тех же средствах массовой информации. Нельзя не признать, что подобное положение несколько расширяет традиционные границы гражданско-правовой защиты указанных личных неимущественных благ, позволяя использовать таковую защиту не только в случаях непосредственного посягательства на честь, достоинство и деловую репутацию, умаляя последние, но и при ущемлении иного персонального права или интереса. Однако изложенная норма не позволяет обратиться за такой защитой в случае ущемления прав и охраняемых интересов гражданина кем-либо помимо средств массовой информации.
Иногда порочащие честь, достоинство или деловую репутацию сведения могут быть изложены в результате ошибочной протокольной записи публичного выступления. Процессуальному праву, как уголовному, так и гражданскому, известны порядок и условия уточнения правильности текста выступившего (допрошенного) в судебном заседании лица. Это делается путем удостоверения судом замечаний на соответствующий протокол судебного заседания, поданных лицами, участвовавшими в деле, или их представителями (ст. ст. 229 - 230 ГПК РФ27). Гражданское процессуальное законодательство в этом случае специально предусматривает пятидневный срок для рассмотрения судом замечаний на протокол судебного заседания со дня их подачи. В результате удостоверения судом таких замечаний устраняется неправильность и неполнота записи в протоколе.
Заключение