Англосаксонское общество в эпосе о Биовулсе

Содержание


Введение
Глава I Поэма «Беовульф» как источник описания культуры быта англосаксонцев
Глава II Роль королевской власти в организации англосаксонского общества по данным эпоса
Глава III Стратификация англосаксонского общества по материалам «Беовульфа»
Заключение
Список использованной литературы

Англосаксонское общество в эпосе о Биовулсе

Начнем с основных фактов о VI и VII веках. Ранние английские короли, подобно франкским и другим королям того же периода, были военными лидерами, людьми, чья способность внушить страх их врагам была основной составляющей их претензий на власть. Второй составляющей являлась претензия на королевское, может быть даже божественное, происхождение. Претензии, основанные на наследственном праве, имели мало практической ценности, король мог создать себя сам в весьма переменчивой и полной конкуренции политической среде.
Ни одно из Английских королевств около 600 года не было хорошо сплоченным сообществом. Они не имели непреодолимых естественных границ. Они не обладали длинной историей. Они не представляли из себя четкого этнического единства, несмотря на их названия.
Англия около 600 года состояла примерно из одиннадцати королевств, некоторые их которых были не больше среднего округа в Южном Онтарио. Они являлись территориями, которые какой-то правитель прошлого захватил благодаря завоеванию и передал своим потомкам. На этом этапе, если правящая семья свергалась или уничтожалась другой, королевство просто исчезало.
Короли того периода должны были сражаться за то, чтобы сохранить свою власть. Способность привлечь и сохранить преданных воинов была необходимым атрибутом власти. Короли делали это простейшими способами. Они поддерживали репутацию благодаря щедрости.
В «Беовульфе» поэт твердит о важности даров золотом. Хротгар, датский король, к которому пришел служить Беовульф, был «лучшим из земных королей»8, поскольку «он был лучшим из тех, кто одаривал золотом»9. Плохим королем был тот, кто «[начинал] прятать свои сокровища»10, который «никогда [не расставался] с золотыми кольцами»11. Узы между военными лидерами и их последователями было обоюдной. Воин следовал за королем в ожидании победы; и когда победа была одержана, он ждал от короля справедливого и щедрого распределения плодов победы.
Своей щедростью король постоянно сохранял при себе группу отборных воинов, людей, которые были профессионалами в войне и соответственно ценными для своих повелителей. Короли ожидали многого от своих ближайших последователей, которые в ранние времена назывались gesiths, а позднее thegns. Воины следовали за своими лордами до смерти, и даже после смерти.
Чтобы сохранять этих людей верными себе, король того периода должен был обладать большим богатством. Он должен был способен спокойно раздавать дары, всегда быть готовым к этому. Король имел два пути приобрести необходимые сокровища: с помощью грабежа и с помощью сбора дани. Грабеж был наиболее значимой причиной для развязывания войны. Войны не велись ни ради национальной безопасности, поскольку тогда не было наций, ни ради любой другой высокой теоретической причине. Война была главным способом распределения богатства. Одним из наиболее значимых форм грабежа был захват людей. Ранние английские короли захватывали рабов, и либо использовали их, раздавая своим сторонникам, либо продавали их за море.
Дань была весьма похожа на грабеж: вы можете представить это как ситуацию, когда грабеж становится рутиной, ценности изымались под угрозой войны, а не в результате реальных боевых действий, с помощью вымогательства, а не убийства или насилия. Ранние английские короли имели два источника для взимания дани. Наиболее могущественные могли собирать дань с других правителей. Второй источник, которым пользовались даже слабые короли, было взимание дани с народа их собственных королевств.
Дань с подданных самого короля: наша информация, по-видимому, показывает, что по этим ранним королевствам были разбросаны королевские виллы, иными словами, королевские имения, в которых народ платил дань или налог королевским представителям. Округа, которые платили дань, грубо оценивались, как кажется, по их способности прокормить короля и его свиту. Были имения, которые за год собирали достаточно, чтобы обеспечить короля и его двор на одну ночь, другие собирали столько, чтобы обеспечить его на большее время и т.д. Существовало также такое подразделение как hide. С одной стороны, хайд равнялся 120 акрам; с другой, это была территория, достаточная для обеспечения одной семьи. Однако, главным образом, хайд был мерой оценки. Смутные детали не имеют значения. Имеет значение то, что короли, вероятно, были более организованными, чем показывают недостаточные сохранившиеся документы.12
Короли также заставляли свой народ служить себе. Теоретически, король мог потребовать военной службы от всех свободных мужчин. Любой, кто не был рабом другого господина, был человеком короля, и мог быть призван сражаться в его войнах.
Знать воспитывалась воинами и без сомнения желала сражаться большую часть времени. Похоже, что бедные свободные люди несли только местную службу, или несли службу, обеспечивая армию продовольствием. Однако, согласно некоторым источникам короли действительно могли организовать массовую мобилизацию ради военных целей. Существует несколько земляных укреплений, сохранившихся с тех пор. Эти приграничные укрепления или валы (dykes) как англичане называют их, протяженностью много миль, являются свидетельствами могущества королей того времени. Они могли спланировать большие проекты и собрать много крестьян с их инструментами для ведения работ.
Дань с других королей: как было упомянуто ранее, короли взимали дань друг с друга. Вероятно, завоевание или уничтожение врагов было конечной целью королей-воинов. Но полная победа не всегда была возможна, поэтому, как и народы сегодня, короли соперничали ради более мелких преимуществ – они пытались получить дань с королей, которых они победили или устрашили. Самые ранние английские документы, Беде и Англосаксонская хроника, рассказывают о серии верховных королей, которые правили более мелкими монархами. Хроника называет этих королей Bretwaldas, что, возможно, означает «правители Британии».
Доходы таких правителей могли быть весьма велики пока они были ими (никто не может с уверенностью утверждать как долго). Мы имеем документ датируемый 700 годами, который выглядит как податный список мерсийского короля на вершине могущества Мерсии. Документ, называемый Tribal Hidage, называет области или племена внутри Мерсии, и их финансовые обязанности, рассчитанные в хайдах. Подобным же образом он определяет обязанности соседних королевств Уэссекс, Сассекс, Эссекс, Кент и Восточная Англия.
Археология дает нам материал для оценки богатства королей VII века. Королевская вилла или имение называвшееся Йеверинг, в королевстве Берникия, было открыто после Второй Мировой войны. Йеверинг был королевской крепостью и резиденцией во времена короля Эдвина, первого христианского Нортумбрийского короля и Бретвальды или верховного короля Британии. Епископ Паулин проводил там крещения в течение 36 дней в 627 году н.э.
Воздушные фотосъемки, произведенные в 1949 году, дали толчок к раскопкам, которые обнаружили остатки мощного укрепленного загона для скота и нескольких королевских домов построенных из дерева. По отверстиям от столбов мы узнали, что деревянный дом Эдвина был размером 80 на 40 футов, построенный из бруса толщиной 5 ½ дюймов толщиной. Столбы, которые поддерживали здание, были заглублены на 8 футов, что наталкивает на мысль, что все сооружение обладало впечатляющей высотой. Снаружи стены были отштукатурены, и возможно еще и покрашены. Размеры и объем этого дома были под стать большинству римских строений, и хотя римляне строили из более долговечного камня, дом Эдвина не менее впечатляющ, несмотря на то, что сделан из дерева.
Теперь обратим внимание на клад в Саттон Ху, открытый прямо перед Второй Мировой войной. Корабль длиной 90 футов был поднят на вершину сто футового утеса в Саффолке, умерший король и часть его сокровищ были помещены в него, и все это было погребено под курганом. Многие из артефактов полностью или частично разложились к XX веку, но оставшиеся показывают фантастическое мастерство создавших их людей. Мы не можем быть уверены в том, чье это было погребение, но, вероятно, это был Редвальд, король Восточных англов, другой Бретвальда.13
То, что впечатляет нас, это, по крайней мере, способность королей извлекать избыточное богатство из своих подданных, и то, что это богатство превращалось в прекрасные или впечатляющие вещи, будь то дома или пряжки для плащей и шлемы.
Хотя короли были достаточно богаты, они правили способом, не обычным для нас, и над страной, весьма отличной от Римской Британии или Позднесредневековой Англии. Они правили сельскохозяйственной страной без коммерческой экономики. Многие римские города продолжали существовать как поселения, но больше не поддерживали урбанистический стиль жизни, отличный от жизни в глубинке. Они обладали слишком малым населением, чтобы делать это. Власть была сконцентрирована не в городах, а в имениях королей и других лордов.
Если бы мы оказались в Англии того времени, мы, вероятно, сочли бы его наиболее примитивным местом, какое можно себе представить, просто потому, что там не было больших центров концентрации населения.
Торговля, соответственно, была менее значимым способом обмена. Люди обменивали товары, существовали торговцы и рынки, и монета была известна, однако это не было столь вездесущим как сегодня. По большей части обмен был похож на дар или дань, что мы уже изучили в контексте могущества королей. Менее важные люди давали дары, или дань, более могущественным, чтобы заслужить их благосклонность или выполняя общественные обязательства. Богатые люди одаривали зависящих от них, чтобы продемонстрировать свою власть и создать обязательства, которые привяжут их сторонников еще ближе.
Мы видим подобный обмен каждый раз, когда наступает время выборов, когда правительства пытаются укрепить свои позиции, создавая фонды или программы в пользу некоторых стратегических групп общества. Подобный обмен был более очевиден в раннесредневековом мире, поскольку большая часть людей не работала в совершенно определенных местах с совершенно определенной зарплатой; скорее, они зависели от лордов, милости которых они искали, и требования которых они удовлетворяли.
Возможно, наиболее странным аспектом такого общества в наших глазах является отношение к закону. Сейчас, по крайней мере, в теории, все мы равны перед законом, все должны отвечать перед государством, если мы нарушаем его. Законы сформулированы абстрактно, так что они применимы одинаково повсюду. Они могут меняться. Государство имеет монополию на осуществление правосудия, и платит служащим за это.
Ничто из этого не применимо к Англии VII века. Под влиянием церкви, появились писаные законы от имени короля. Но закон был, по большей части, не писаным и основан на обычаях. Это означало, что закон не был неизменяем, но что сообщество, как единое целое, было интерпретатором того, что было правильно, а что нет.
Ключевым институтом был не абстрактный свод законов, а метод разрешения споров между семьями. Такой метод обычно назывался феод. Феод не обязательно был частной войной между семьями, хотя могло дойти и до этого. В основе своей феод был теорией, что если член одной семьи пострадал каким либо образом от члена другой семьи, пострадавшая семья имела право требовать компенсации, или чего-то иного. Угроза действий подвигала другую семью призвать своего заблудшего члена к ответу.14
Роль короля была весьма ограничена. Он не имел многих полномочий, которыми мы наделяем правительство сегодня. Какова была роль короля? В основном, он обладал правом защищать свои интересы, которые были гораздо более обширными, чем у простого человека. Многие беспорядки нарушали права короля, и он мог вступить в конфликт, основываясь на этом, и судить кто прав, а кто виноват. Он мог также взимать штрафы в подобных случаях. Его подданные могли также придти к нему в поисках правосудия, если они считали, что не смогут защитить свои права. Наконец, король мог провозглашать новые законы, или определять существующие обычаи более точно.
Признание за королем права распоряжаться жизнью и свободой населения, пусть и не всеобъемлющего, было, как нам представляется, связано с формированием представления о верховной власти короля, распространявшейся без изъятия на всех свободных, с появлением отношений подданства и вытекающей из них идеи повиновения королю как представителю государственной власти. В источниках изучаемого периода еще нет формулы, требующей повиновения монарху. Но король «приказывает» всем «почитать» его без принуждения, а также следовать предписаниям закона. Возможно, именно осмысление своего положения как положения суверена, позволило Инэ, западносаксонскому королю, употребить в своем судебнике такие формулы, как «мой народ», «мои элдормены» и, что весьма показательно, термин «подданные», применительно ко всем западным саксам.
Распространение практики патроната на лиц, не находящихся под непосредственным покровительством короля, следует, по-видимому, считать первым шагом на пути внедрения идеи подданства в правоприменительную практику. Но сами понятия «повиновение» и «частноправовое подчинение» в рассматриваемый период еще не вполне выкристаллизовались, не имея достаточно четкого разграничения. Сочетание принципов подданства и частного подчинения между королем и всем свободным населением на данном этапе социально-правового развитая дает основания полагать, что в основе королевской власти лежали права суверена, а не частного лорда. Короли видели в себе покровителей всех свободных, что давало им право претендовать на долю вергельда в случае убийства человека, причем сумма, поступавшая королю, скажем, за убийство иноземца, превышала долю, получаемую родственниками убитого.
Как суверен, король получал судебные штрафы по целому ряду исков свободных: за проступки, угрожающие их миру и собственности, за отступление от сложившегося порядка выдвижения иска. Как глава государства, король требовал исполнения и уплаты фирмы вместе с другими натуральными поставками. Восприятие власти короля как власти высшего порядка придавало особый авторитет королевскому слову, «безупречному и без присяги», а прямое участие королей в законодательной деятельности и инициирование последней еще более возвышали королевскую власть над остальным обществом и его институтами.
Наконец, с принятием христианства, получает распространение (по крайней мер, с конца VIII в.) церемония «помазания на царство», положившая предел языческой традиции, которая не усматривала связи между магической природой королевского титула и политической властью короля. Светская церемония возведения на престол путем простого поднятия нового короля на обыкновенном щите, дополненная религиозным обрядом, усиливала восприятие королевской персоны как помазанника Божья, а наследование этой власти в рамках одного рода по мужской линии еще более отдаляло королевскую фамилию от простых англосаксов.15
Таким образом, королевская власть в VII−VIII вв. оформилась как самостоятельная, стоящая над обществом сила, сочетавшая в своей социально-правовой практике (естественно, не отдавая себе в этом отчета) принципы частного подчинения и государственного верховенства при несомненном преобладании последних. Развитие самостоятельности королевской власти шло по линии постепенной узурпации ею различных общинных функций и общинного имущества, а также распространения практики частного покровительства короны на все население территории, над которой король осуществлял свой суверенитет.
Ранние английские королевства были маленькими, сельскими княжествами, управляемыми королями-воинами, поддерживаемыми военной аристократией. Большинство населения, должно быть, было порабощено, или было подданным великого человека, который мог защитить их в обществе, где самопомощь была основным законным правилом. Нам это представляется грубым, разобщенным обществом. Это было также общество, которое в течение VII века испытало идеологическую революцию. Христианство проповедовалось среди англичан. Новая религия не только изменила английские идеи о загробной жизни, она оказала огромный эффект на укрепление власти, и на то, куда были направлены ее богатства.
Глава III Стратификация англосаксонского общества по материалам «Беовульфа»
Англосаксонское общество VII − VIII вв. имело достаточно сложную структуру, которая не исчерпывалась ни социальным слоем рядовых свободных общинников − керлов, ни подразделениями внутри его. Данные источников при всей их кажущейся противоречивости позволяют выделить социальные группы, чей правовой статус существенно отличался от положения керлов. Специфичность положения этих социальных подразделений, заключающаяся, прежде всего, в более высоком по сравнению с рядовыми свободными вергельде, а также присутствие в англосаксонском обществе рассматриваемого периода института королевской власти, ставят перед исследователями задачу выяснения причин особого положения социальных групп, отличных по статусу от керлов, анализа их происхождения, а также тех экономических и особенно юридических оснований, на которых базировалось это положение. Данная глава и представляет собой попытку ответа на эти вопросы.
Зарождение и развитие германского социально-правового порядка на Британских островах происходило в своеобразных условиях. Заселение этой территории англами, саксами, ютами и фризами значительно изменило ход истории страны.16 Правда, оно не уничтожило всех приобретений римского периода и не привело к окончательному истреблению или полной эмиграции кельтского населения. В то же время трудно предположить, чтобы столь существенное событие, как завоевание, не вызвало масштабных перемен в правовых обычаях и не направило бы развитие по новому руслу. Лучшими доказательствами подобного течения событий являются, с одной стороны, полная победа германского наречия над кельтским, ярче всего отразившаяся в географической номенклатуре юго-востока Англии; с другой − сведения источников о медленном продвижении завоевателей вглубь осваиваемой территории в обстановке постоянных военных столкновений.17
Наблюдения, сделанные относительно положения рядовых свободных англосаксов в VII − VIII вв., приводят нас к следующим выводам. Свободное состояние кентских и уэссекских керлов проявлялось главным образом в трех основных направлениях: экономическом (обладание земельным наделом и распоряжение им), социальном (совокупность прав и обязанностей, характеризующих индивида как члена определенной общественной группы) и юридическом (письменная фиксация перечисленных выше прав и обязанностей с указанием кар за их нарушение). В своей совокупности эти проявления позволяют обрисовать керла как индивидуального домохозяина, главу малой семьи, экономически выделившейся уже из рода, но сохранявшей еще связи с более широкой родственной группой в вопросах наследования недвижимого имущества и особенно правомочий распоряжения земельным наделом по «народному праву». Жизнь его была защищена специальным вергельдом, закон устанавливал штрафы за посягательство на имущество керла, предоставлял ему право очиститься присягой от обвинения. Как рядовой свободный, керл был обязан в кооперации со своими сородичами и соседями уплачивать фирму и исполнять trimoda neccessitas. Именно эта совокупность признаков позволяет нам отличать англосаксонских керлов от представителей других социальных групп, к анализу положения которых мы переходим далее.
Слой кентских и уэссекских рядовых свободных − керлов является единственным социальным подразделением, правовой статус которого можно установить с достаточной степенью определенности. Их свободное состояние фиксировалось в совокупности экономических, социальных и юридических факторов, трансформация которых привела впоследствии к утере керлами полноправия и свободы.