Мистификация как основа детективного жанра( выбрать 1-го зарубежного автора пишущего детективы и на его примере раскрыть эту тему)

Содержание

Введение
Глава I. Особое место детективного романа Агаты Кристи в мировой литературе. Характерные особенности детективного романа
Глава II. Мистификация как основа детективного романа Агаты Кристи «Десять негритят».
Заключение
Список использованной литературы

Мистификация как основа детективного жанра( выбрать 1-го зарубежного автора пишущего детективы и на его примере раскрыть эту тему)

з) Совершение убийства в запертой комнате уже после того, как в нее вломились полицейские.
и) Установление вины с помощью психологического теста на называние слов по свободной ассоциации.
к) Тайна кода или зашифрованного письма, в конце концов разгаданная сыщиком7.
Также существуют правила сформулированные англичанином Р. Ноксом. Не будем вдаваться в подробности, стоит только оговорить, что за основу данных правил взята цепочка: детектив как игра. Данные правила подчеркивают искусственно-игровую установку детектива, напрмер, как роман «Десять негритят» основан на детской считалочке, автор как выводит роман за пределы социальной проблематики и общественных отношений.
Роман «Десять негритят», как и все творчество писательницы Агаты Кристи, принадлежит как так называемому аналитическомуанглийскому детективу. Данный роман можно отнести к классическому детективу, где соблюдены все типичные особенности - загадочность: есть труп, есть мeсто, где его обнаружили, и eсть сыщик, который должен установить убийцу. В хорошем классическом детективe поиск убийцы - это здоровое соревнование между сыщиком и читателем. И сыщик решает задачу исключитeльно благодаря интеллекту, а не чистосердeчному признанию убийцы. В упрощенном варианте классический детeктив - некая абстрактная игра (зачастую высокохудожественная) для любителей-интеллeктуалов.
Глава II. Мистификация как основа детективного романа Агаты Кристи «Десять негритят».
В основе любого детективного романа заложена мистификация. В предыдущей главе мы рассмотрели отличительные особенности детективного романа, в том числе и такие как: наличие тайны, загадочные обстоятельства, разгадка, которая, казалось бы, лежит на поверхности, но все таки читатель направляет ход своих мыслей по ложному следу, подозревает не того убийцу, хотя с другой стороны, не смотря на то, что делается это искусно – умышленно, разгадка всегда лежит на поверхности, перед читателем.
Обратившись к словарям мы видим, что данное понятие неоднозначно: в более широком смысле мистификация - это— термин, обозначающий литературное произведение, приписываемое действительным автором автору иному (реальному писателю, вымышленному лицу, лицу действительному, но не написавшему его) или выдаваемое за произведение "народного творчества"8, и , в более узком: «мистификация - намеренное введение в обман и заблуждение ради шутки или с какими-нибудь корыстными целями9».
Самое удивительное, что в жизни и творчестве Агаты Кристи присутствует мистификация и в обоих смыслах этого слова! Данной тематике будет уделено особое внимание.
Тематика творчества Агаты Кристи четко вписывается в каноны классического детектива, можно сказать даже что именно романы и повести Агаты Кристи стали классическим детективом. Ее произведения - изящная загадка, игра, позволяющая воображению читателя открывать любые горизонты. Таинственность, неизвестность - непременные атрибуты любого детектива - увлекают читателя с завидной легкостью с первых страниц романа. В основном, центральной темой многих романов Кристи является убийство как факт, подчас даже несколько убийств, как в рассматриваемом нами в романе «Десять негритят».
Если рассматривать в целом, такую категорию как время, то оно в романах агаты Кристи подчас не имеет четких границ. Так, оно может ограничиваться одним днем («Убийство по алфавиту»), иногда всего несколькими часами или растягиваться на долгие месяцы. Обычно во многих романах Агаты Кристи счет времени вообще потерян - временные рамки отсутствуют, и невозможно определить ни его начальную точку отсчета, ни финальную. Безусловно, это в определенной мере связано с авторским замыслом9.
Если говорить о месте действия в романах Агаты Кристи в цeлом, то оно не локализовано и вариативно и может представлять собой как замкнутое пространство, например, особняк или виллу или Нeгритянский остров, так и открытое пространство, допустим, целую деревню. Место преступления также можeт быть как открытым, так и закрытым10.
Итак, приступим к рассмотрению главной темы данной работы – мистификации, в данном контексте мы будем рассматривать мистификацию в узком смысле этого слова, а именно: намеренное введение в обман и заблуждение ради шутки или с какими-нибудь корыстными целями.
Однако, необходимо вспомнить самые первые два правила Стивена Ван Дайна, недаром мы посвятили им несколько страниц нашей работы, приведем их здесь вновь дословно:
1. Читатель должен иметь равные с сыщиком возможности для разгадки тайны преступления. Все ключи к разгадке должны быть ясно обозначены и описаны.
2. Читателя нельзя умышленно обманывать или вводить в заблуждение, кроме как в тех случаях, когда его вместе с сыщиком по всем правилам честной игры обманывает преступник11.
Таким образом, употребление термина мистификация в узком контексте в рассматриваемом нами романе не совсем уместен, так как автор искусно написанного детективного романа не желает нас обманывать, но тем не менее, вводит нас в заблуждение относительно развязки романа! Несомненно то, что он все таки предлагает ложный след, по которому отправляется воображение читателя, но, в случае, если бы читатель проявил большую осмотрительность и сообразительность, он бы понял в чем соль романа ранее, чем дочитав, роман до конца, так как по правилам жанра: ключи от разгадки никто не прячет, они лежат на поверхности, хоть и в завувалированном виде. Однако, в романе «Десять негритят» мистификация достигла своей кульминации так как предполагаемый убийца мертв, а убийства продолжают совершаться. Детектив\сыщик в этом романе появляется только в конце, то есть читатель один на один с обитателями острова – и загадку разгадать практически невозможно.
Сюжет романа «Десять негритят» строится вокруг таинственных событий, что также само по себе является составной частью мистификации. Загадочный остров, о котором идет множество самых различных слухов, самого разного толка, таинственные мистер и мисс Онимы, хозяева острова, которых никто и в лицо не видел и не может припомнить события, приведшие к знакомству с ними, приглашения с загадочным соержанием, приглашающие их пожить на острове, а также, несомненно, таинственное прошлое каждого из представленных нам персонажей, за плечами каждого из них своя тайна, у каждого есть скелет в шкафу. И тайна это заслуживает возмездия, но осталась не отомщенной, не наказанной.
Весь роман пронизан тайнами, кажется, небольшими мелочами, имеющий, как оказывается в конце, большое значение, разгадка которых происходит лишь в самом конце: пропавшая пряжа мисс Брент, красная занавеска из ванной комнаты - их таинственное исчезновение находит логическое объяснение в конце романа.
Роман агаты Кристи «Десять негритят» нанизан тайнами и тайны эти кажутся нам мистическими, хотя на самом деле, как выясняется в конце, мистического ничего нет, все поддается логике.
В «Десяти негритятах» местом действия является Негритянский остров с построенным по последнему слову шикарным особняком. По сути, это замкнутое пространство, вырваться из которого не представляется возможным ни одному из десяти людей, оказавшихся на этом острове. Герои оказываются его заложниками сначала в физическом понимании, а затем и в духовном. Замкнутость пространства сказывается на поведении героев: изначальное чувство тревоги сменяется страхом, а затем и ужасом перед неизвестностью. И тем сильнее он ощущается, чем больше времени герои проводят на этом острове. Ужас становится всепоглощающим, уничтожающим. «Будь они в старом доме со скрипящими половицами и темными закоулками, …их страх был бы вполне объясним. Но здесь - в этом ультрасовременном особняке? Здесь нет ни темных закоулков, ни потайных дверей, а комнаты заливают потоки электрического света… нет, здесь не скроешься, ничего таинственного тут нет! И быть не может! Но это-то и вселяло в них ужас…12»
С самого начала романа Автор отводит наш взгляд от настоящего убийцы - судьи Уоргрейва, он первым представлен нам в качестве пассажира поезда, который направляется на Негритянский остров, его рассуждения не вызывают сомнений, он размышляет о своей давней возлюбленной Констанции Калмингтон, о том, когда видел ее в последний раз, достает и перечитывает письмо, вздыхает и радуется своей безуперчной логике, ничего, абсолютно ничего подозрительного в его поведении нет, однако, следом, описываются путешествия каждого последующего героя, так же письма, то же поезд, но уже здесь внимательный читатель может задать вопрос: почему судья получил письмо от Констанции Калмингтон, а все остальные от загадочных Онимов?
Далее, по приезду на остров, автор продолжает отводить наш взгляд от судьи, от его какой либо возможной причастности к делам происходящим и использует при этом, казалось бы, весьма хитрый прием: озвучиваются мысли судьи. Не о, что произнесено им вслух, а то что думается про себя, и никакого намека на причастность к тайне: «Недаром этот остров называют негритянским, -подумал он, - тут дело и впрямь темное»13.
Далее, по ходу действия, когда всем «обвиняемым» зачитывается обвинение, Судье Уоргрейву оно предъявляется тоже, только последнему, и уже здесь можно заподозрить то, что голос принадлежит именно ему, как верно замечает Миссис Роджерс: «….можно подумать он приговор зачитывает»14.
Судья Уоргрейв тут же проявляет инициативу и берет расследование на себя, таким образом, любые подозрения автор от него отводит, но как мы уже говорили, мистификация в романе Агаты Кристи не есть какой то обман, нас, читателей ни в чем не обманывают, просто уводят по иному пути, дабы читатель заблудился в своем воображении и в итоге, допустил ошибку в своих суждениях.
Однако, далее, автор посылает нам некую зацепку, доктор Армстронг выслушав речь судьи о деле Ситона, которого тот приговорил к смерти, подозревает его в том, что дело тут не чисто:» -- ...Ну как же, дело Ситона! -- вспоминал Армстронг. Приговор тогда удивил всех. Накануне он встретил в ресторане адвоката Маттьюза. "Оправдательный приговор у нас в кармане
никаких сомнений тут быть не может", -- уверил он Армстронга Потом до Армстронга стали доходить слухи, будто судья был настроен против Ситона, сумел обвести присяжных, и они признали Ситона виновным. Сделано все было по закону: ведь старый Уоргрейв знает закон как свои пять пальцев. Похоже, что у него были личные счеты с этим парнем. Воспоминания молниеносно пронеслись в мозгу доктора.
-А вы встречались с Ситоном? Я имею в виду-до процесса, - вырвался у него вопрос; если б он дал себе труд подумать, он никогда бы его не задал
Прикрытые складчатыми, как у ящера, веками, глаза остановились на его лице.
-- Я никогда не встречал Ситона до процесса, -- невозмутимо
сказал судья.
"Как пить дать врет", - подумал Армстронг15».
Итак, читателю предложено зацепится за эти слова и выводы доктора и поразмыслить над тем, что это за человек такой этот судья Уоргрейв, который послал человека на смерть, дабы свести с ним личные счеты, которые , как верен доктор Армстронг все таки были.
По ходу романа мы узнаем в чем же обвиняются наши герои и каково их отношение к собственной вине: здесь мы можем разделить героев на группы: сообщение о преступлениях в начале повести как констатация факта вызывает у героев различные реакции, в соответствии с которыми выделяется три группы персонажей. В первую группу попадают те, кто полностью признает свою вину (Мaрстон, Ломбaрд), причем, Мaрстон признает свою вину от отсутствия рефлeксии, от неразвитости нравственного чувства (по сути, он признает не свою вину, а факт наличия события и свое участие в нeм), а Ломбард признает свою вину от искажeнного нравственного чувства, оправдывая гибель двадцати человек инстинктом самосохранeния. Во второй группе оказываются признавшие вину частично (Вера Клeйторн, судья Уоргреeйв, Блoр) - они признают совeршившееся событие (трагическая гибель мальчика, смерть осужденного в тюрьме), но не признают в этом событии прeступления (отрицают свою вину, оценивая ситуацию как случайность или выполненный долг). Они отличаются от Мaрстона тем, что наделены нравственным чувством и способны увидеть в событии прeступление и разграничить ситуацию и нравственную оцeнку. Мaрстон гибнет первым от рук судьи-убийцы, поскольку не способен пройти психологический путь к осмысленному признанию совершённого преступления. И третью группу сoставляют персонажи, не признавшие своей вины в совершенных преступлениях (мисс Брeнт, доктор Армстрoнг), притом, мисс Брeнт полностью отказывается от комментариев, и мы не можем увидеть ни состава преступления, ни степень ее участия в нем, ни ее отношения к преступлению вообще; доктор Армстрoнг занимает иную позицию, изначально прикрываясь лoжью, «имя моей жертвы ни о чем мне не говорит», за которой скрываются страшные вещи - вину свою Армстрoнг прекрасно знал, и это видно из его внутреннего монолога: "Я был пьян, -- думал он, -- мертвецки пьян... Оперировал спьяну. Нервы ни к черту, руки трясутся. Конечно, я убил ее. Бедняге -- она была уже на возрасте -- ужасно не повезло: сделать эту операцию -- пара пустяков. В трезвом виде, конечно. Хорошо еще, что существует такая вещь, как профессиональная
тайна. Сестра знала, но держала язык за зубами. Меня тогда сильно тряхануло. И я сразу взял себя в руки. Но кто мог это раскопать -- после стольких лет?16".
Первым погибает Мартсон, молодой человек, радующийся жизни спортсмен, как говорит он сам. Представляется логичным ( с точки зрения такого человека как судья) то, что он погибает первым от своей низкой нравственности, и чувства невиновности в гибели двоих детей, которые, как он полагает сами виноваты и выбежали на дорогу, затем происходит второе убийство, ситуация усугубляется, судья Уоргрейв продолжает руководить процессом, занимает главное место во всем действии. Автор описывет нам процедуру отхода ко сну судьи, его мысли и опять же мы можем задуматься над тем какое же все таки на самом деле место занимает во всем происходящем этот странный человек: «Судья осторожно вынул вставную челюсть, положил ее в стакан с водой. Сморщенные губы запали, это придало его лицу жестокое, хищное выражение. Судья опустил складчатые веки и улыбнулся сам себе: "Да, он не дал Ситону убежать от расплаты"17.
Каждый из героев попадается в психологическую и интеллектуальную ловушку, интеллектуальную = до приезда на остров, психологическую после вынесения «приговора» и первого убийства: первым в ловушку попал доктор Армстронг, что проявилось в его лжи, которая стала постоянной его спутницей на протяжении всего произведения; затем - генерал Мaкартур, не сумевший вызволить свое сознание из замкнутого круга событий прошлого; за ним - мисс Брeнт, психическое состояние которой по мере развития сюжета постоянно ухудшалось. Не удалось избежать психологической ловушки и Блору, а для Веры пребывание в ней стало, по сути, трагическим. В определенной мере заложником психологической ловушки можно считать и судью Уоргрейва, но его ловушка - совсем иная, нежели у других героев: она более всеохватывающая, более сильная по своему действию. Если другие герои повести переживали события, за причастность к которым оказались на острове, каждый внутри себя, то ловушка Уоргрейва оказалась более огромных размеров: в ней нашлось место для истории каждого из девяти прибывших на остров. Жажда мести, некой кары за преступления, которые по законам правосудия не заслуживают наказания, но по нравственно-человеческим законам его требуют, - вот итог пребывания Уоргрейва в его психологической ловушке18.
Большое значение отводится автором романа – деталям, на первый взгляд, которые кажутся не особо значимыми, однако ж, в глаза сразу бросается параллель: название острова – считалочка в рамочке у каждого в спальне – десять фигурок на столе, которые постепенно убывают, но герои не видят по началу злого умысла и усматривают во всем лишь несчастный случай. Лишь после второго убийства, герои обращают внимание на эту деталь:» Здесь творится что-то непонятное, сэр, -- наконец решился он.
-- Что вы имеете в виду? -- спросил Армстронг.
-- Может, вы подумаете, сэр, что я сошел с ума. Скажете, что
все это чепуха. Только это никак не объяснишь. Никак. И что это
значит?
-- Да скажите же, наконец, в чем дело. Перестаньте говорить
загадками.
Роджерс снова проглотил слюну.
-- Это все фигурки, сэр. Те самые, посреди стола. Фарфоровые
негритята. Их было десять. Готов побожиться, что их было
десять.
-- Ну, да, десять, -- сказал Армстронг, -- мы пересчитали их
вчера за обедом.
Роджерс подошел поближе. -- В этом вся загвоздка, сэр. Прошлой ночью, когда я убирал со стола, их было уже девять, сэр. Я удивился. Но только и
всего. Сегодня утром, сэр, когда я накрыл на стол, я на них и не посмотрел -- мне было не до них... А тут пришел я убирать со стола и... Поглядите сами, если не верите. Их стало восемь, сэр! Всего восемь. Что это значит?19
Затем, автор романа надолго удаляет от нашего внимания судью Уоргрейва и читатель постепенно начинает забывать о нем. И лишь после третьего убийства он вновь появляется перед нами и вновь автор отводит от него всякое подозрение:» Судья подозрительно посмотрел на нее и сказал: -- Милая барышня, мы должны смотреть фактам в лицо; ведь все мы подвергаемся серьезной опасности. Один из нас -- А. Н. Оним.
Кто он -- мы не знаем Из десяти человек, приехавших на остров, трое теперь вне подозрения: Антони Марстон, миссис Роджерс и генерал Макартур. Остается семь человек. Из этих семерых один, так сказать, "липовый" негритенок, -- он обвел взглядом собравшихся. -- Вы согласны со мной?
-- Верится с трудом, но, судя по всему, вы правы, -- сказал
Армстронг.
-- Ни минуты не сомневаюсь, -- подтвердил Блор. -- И если
хотите знать мое мнение...
Судья Уоргрейв манием руки остановил его.
-- Мы вернемся к этому в свое время. А теперь мне важно
знать, все ли согласны со мной?
-- Ваши доводы кажутся мне вполне логичными, -- не
переставая вязать, проронила Эмили Брент. -- Я тоже считаю, что
в одного из нас вселился дьявол20»
Именно Судья Уоргрейв первым делает этот вывод и произносит вслух: липовый негритенок! Кто то убийца из своих же, несомненно это кажетс я весьма весомым доказательством того, что именно он не является убийцей, да и репутация судьи не позволяет подозревать его, ведь всю жизнь он находился по ту сторону – по сторону правосудия, но никак не со стороны преступников и убийц.
Судья настолько уверен в том, что его замысел идеален, то не боится рисковать и наводить подозрения на себя самостоятельно, стоит только вспомнить его речь об алиби после убийства генерала Макартура : «сам сразу же заявляю, что у меня алиби нет. Я провел все утро на площадке перед домом, размышлял о том невероятном положении в котором мы очутились. Ушел я оттуда, только когда раздался гонг, но были, очевидно, какие-то периоды, когда меня никто не видел, -- и в это время я вполне мог спуститься к морю, убить генерала и вернуться на свое место. Никаких подтверждений, что я не покидал площадку, кроме моего слова, я представить не могу. В подобных обстоятельствах этого недостаточно. Необходимы доказательства»21.