Вход

Политическая доктрина Екатерины II. Намерения и реальность (историография вопроса).

Рекомендуемая категория для самостоятельной подготовки:
Курсовая работа*
Код 316396
Дата создания 08 июля 2013
Страниц 30
Мы сможем обработать ваш заказ (!) 29 марта в 12:00 [мск]
Файлы будут доступны для скачивания только после обработки заказа.
1 310руб.
КУПИТЬ

Содержание

Содержание:

Введение
Глава I Историческая оценка политической доктрины Екатерины II в дореволюционной историографии
Глава II Советские историки о политических намерениях
Екатерины II и их осуществлении
Глава III Современные оценки политики Екатерины II
Заключение
Список использованной литературы:

Введение

Политическая доктрина Екатерины II.
Намерения и реальность (историография вопроса).

Фрагмент работы для ознакомления

Дореволюционная историография оценивает период правления Екатерины II положительно. Традиционно она считается продолжательницей государственных традиций Петра I. Доктрина самодержавия находит свою активную поддержку у большинства дореволюционных историков, а определенные неудачи, связанные с неосуществлением задумок оправдывают.
Сергей Федорович Платонов отмечает, что обстановка воцарения и личные качества Екатерины определяют заранее особенности ее правления. Нельзя не заметить, однако, что личные взгляды императрицы, с которыми она взошла на престол, не вполне соответствовали обстоятельствам русской жизни и теоретические планы Екатерины не могли перейти в дело из-за того, что не имели почвы в русской практике. Екатерина сформировалась на либеральной французской философии XVIII в., усвоила и даже высказывала открыто ее «вольнодумные» принципы, но не могла провести их в жизнь или по неприложимости их, или вследствие противодействия окружавшей ее среды. Поэтому появилось некоторое противоречие между словом и делом, между либеральным направлением Екатерины и результатами ее практической деятельности, которая была довольно верна историческим русским традициям. Вот почему иногда обвиняют Екатерину в несоответствии ее слов и дел.1
«Так отражались взгляды и образование Екатерины в правительственной практике. Не бесследно проходила ее личность и в общественной жизни. Изучение литературы XVIII в. покажет вам, какой широкой струей при Екатерине вливались в русскую общественную жизнь идеи, выработанные на Западе, как оживилась и быстро шла вперед общественная мысль, как развивалась наша литература и журналистика. Одним из деятелей этой литературы и одним из наиболее ранних проводников в русское общество европейских идей была сама Екатерина»2 Таким образом, подчиняясь практической необходимости, Екатерина отступала иногда от своих теорий, но не оставляла их совсем, и если жизнь разбивала ее философские мечты и заставляла противоречить слову делом, то в других случаях мечты Екатерины действовали на русскую жизнь и влекли ее за собой.
Екатерина по вступлении на престол мечтала о широких внутренних преобразованиях, а в политике внешней отказалась следовать за своими предшественниками, Елизаветой и Петром III. Она сознательно отступала от традиций, сложившихся при Петербургском дворе, а между тем результаты ее деятельности по своему существу были таковы, что завершили собой именно традиционные стремления русского народа и правительства.
В делах внутренних законодательство Екатерины II завершило собой тот исторический процесс, который начался при временщиках.
Расцвет дворянских привилегий в XVIII в. необходимо соединялся с расцветом крепостного права. Поэтому время Екатерины II было тем историческим моментом, когда крепостное право достигло полного и наибольшего своего развития. Таким образом деятельность Екатерины II в отношении сословий была прямым продолжением и завершением тех уклонений от старорусского строя, какие развивались в XVIII в. Екатерина в своей внутренней политике действовала по традициям, завещанным ей от ряда ближайших ее предшественников, и довела до конца то, что они начали.
Екатерина II по вступлении на престол мечтала о широких внутренних преобразованиях, а в политике внешней отказалась следовать за своими предшественниками, Елизаветой и Петром III. Она сознательно отступала от традиций, сложившихся при Петербургском дворе, а между тем результаты ее деятельности по своему существу были таковы, что завершили собой именно традиционные стремления русского народа и правительства.
В делах внутренних законодательство Екатерины II завершило собой тот исторический процесс, который начался при временщиках. Равновесие в положении главных сословий, во всей силе существовавшее при Петре Великом, начало разрушаться именно в эпоху временщиков (1725 - 1741), когда дворянство, облегчая свои государственные повинности, стало достигать некоторых имущественных привилегий и большей власти над крестьянами — по закону. Наращение дворянских прав наблюдали мы во время и Елизаветы, и Петра III. При Екатерине же дворянство становится не только привилегированным классом, имеющим правильную внутреннюю организацию, но и классом, господствующим в уезде (в качестве землевладельческого класса) и в общем управлении (как бюрократия). Параллельно росту дворянских прав и в зависимости от него падают гражданские права владельческих крестьян. Расцвет дворянских привилегий в XVIII в. необходимо соединялся с расцветом крепостного права. Поэтому время Екатерины II было тем историческим моментом, когда крепостное право достигло полного и наибольшего своего развития. Таким образом, деятельность Екатерины II в отношении сословий (не забудем, что административные меры Екатерины П носили характер сословных мер) была прямым продолжением и завершением тех уклонений от старорусского строя, какие развивались в XVIII в. Екатерина в своей внутренней политике действовала по традициям, завещанным ей отряда ближайших ее предшественников, и довела до конца то, что они начали.3
Напротив, в политике внешней Екатерина была прямой последовательницей Петра Великого, а не мелких политиков XVIII в. Она сумела, как Петр Великий, понять коренные задачи внешней русской политики и умела завершить то, к чему стремились веками московские государи. И здесь, как в политике внутренней, она довела до конца свое дело, и после нее русская дипломатия должна была ставить себе новые задачи, потому что старые были исчерпаны и упразднены. Если бы в конце царствования Екатерины встал из гроба московский дипломат XVI или XVII вв., то он бы почувствовал себя вполне удовлетворенным, так как увидел бы решенными удовлетворительно все вопросы внешней политики, которые так волновали его современников.
Итак, Екатерина — традиционный деятель, несмотря на отрицательное ее отношение к русскому прошлому, несмотря, наконец, на то, что она внесла новые приемы в управление, новые идеи в общественный оборот. Двойственность тех традиций, которым она следовала, определяет и двоякое отношение к ней потомков, Если одни не без основания указывают на то, что внутренняя деятельность Екатерины узаконила ненормальные последствия темных эпох XVIII в., то другие преклоняются перед величием результатов ее внешней политики. Как бы то ни было, историческое значение екатерининской эпохи чрезвычайно велико именно потому, что в эту эпоху были подведены итоги предыдущей истории, завершились исторические процессы, раньше развивавшиеся. Эта способность Екатерины доводить до конца, до полного разрешения те вопросы, какие ей ставила история, заставляет всех признать в ней первостепенного исторического деятеля, независимо от ее личных ошибок и слабостей.4
Но не все дореволюционные историки так восхищены императрицей Екатериной II, современный государыне историк и публицист М.М. Щербатов относится к ней куда более критично. Щербатов пишет: «Мораль ее состоит на основании новых философов, то есть не утвержденная на твердом камне закона Божия, а потому как на колеблющихся светских главностях есть основана, с ними обще колебанию подвержена. Напротив же того, ее пороки суть: любострастна и совсем вверяющаяся своим любимцам, исполнена пышности во всех вещах, самолюбива до бесконечности и не могущая себя принудить к таким делам, которые ей могут скуку наводить; принимая все на себя, не имеет попечения о исполнении, и, наконец, толь переменчива, что редко и один месяц одинакая у ней система в рассуждении правления бывает».5
Он обвиняет также императрицу Екатерину в склонности к тщеславию. Щербатов считает, что все созданные Екатериной заведения для улучшения народной жизни созданы не для улучшения жизни простого люда, а для хвастовства. О правительственной деятельности Екатерины М.М. Щербатов отзывается и вовсе негативно: «Составили учреждения, которые не стыдятся законами называть, и соделанные наместничества наполня без разбору людьми к умножению ябед и разорения народного, да и за теми надзирания не имеют. Испекли законы, правами дворянскими и городовым названные, которые более лишение прав вмещают и всеобщее делают отягощение народу».6
Но несмотря на неприкрытую критику некоторых современников императрицы, в целом, политическая доктрина Екатерины II находят поддержку у дореволюционной историографии. Так, Николай Михайлович Карамзин пишет: «Екатерина II была истинной преемницею величия Петрова и второю образовательницею новой России. Главное дело сей незабвенной монархини состоит в том, что ею смягчилось самодержавие, не утратив силы своей. Она ласкала так называемых философов XVIII века и пленялась характером древних республиканцев, но хотела повелевать, как земной Бог, и повелевала».7 Николай Михайлович описывает, что царствование Екатерины II продолжалось треть века и составило столь же значимую в истории России эпоху, что и правление Петра Великого. Но если царствование Петра I вошло в историю России прежде всего как переломная эпоха, то о времени Екатерины II этого, очевидно, сказать нельзя. Правление Петра I как бы подводило черту под историей средневековой России и знаменовало ее вступление в новое время. Царствование Екатерины II целиком принадлежало новому времени, когда дальнейшее развитие получили многие начала, принципы, заложенные в Петровскую эпоху. Вместе с тем екатерининская эпоха имела огромное значение для последующих десятилетий. Именно тогда российское общество и государство XVIII в. достигли необходимой стабильности. Многие институты и установления Екатерины II сохранялись вплоть до 1917 г., многие острые вопросы русской жизни XIX и начала XX в. были поставлены в ее царствование, к которому восходят и история крестьянского вопроса, и история российского либерализма, иных общественных течений, проблема освобождения («раскрепощения») сословий, тогда же Россия добилась наибольших военных и дипломатических успехов.8
Карамзин пишет: «Екатерина очистила самодержавие от примесов тиранства. Следствием было спокойствие сердец, успехи приятностей светских, знаний, разума. Возвысив нравственную цену человека в своей державе, она пересмотрела все внутренние части нашего здания государственного и не оставила ни единой без поправления: уставы Сената, губерний, судебные, хозяйственные, военные, торговые усовершенствовались ею. Внешняя политика сего царствования достойна особенной, хвалы. Россия с честию и славою занимала одно из первых мест в государственной европейской системе. Воинствуя, мы разили. Петр удивил Европу своими победами, Екатерина приучила ее к нашим победам. Россияне уже думали, что ничто в мире не может одолеть их - заблуждение славное для сей великой монархини! Она была женщина, но умела избирать вождей так же, как министров или правителей государственных».9
Но даже оправдывающий во всех неудачах Екатерину, Карамзин признает за ней некоторые огрехи. Он обращает внимание на то, что нравы сильно испортились за период правления государыни. Он обращает внимание: «В самых государственных учреждениях Екатерины видим более блеска, нежели основательности: избиралось не лучшее по состоянию вещей, но красивейшее по формам. Таково было новое учреждение губерний — изящное на бумаге, но худо примененное к обстоятельствам России».10
Но вывод о правлении историк делает однозначно позитивный: «По крайней мере, сравнивая все известные нам времена России, едва ли не всякий из нас скажет, что время Екатерины было счастливейшее для гражданина российского; едва ли не всякий из нас пожелал бы жить тогда, а не в иное время»11.
Глава II Советские историки о политических намерениях
Екатерины II и их осуществлении
Против Екатерины II в российской истории говорило многое. Немецкая принцесса пришла к самодержавной власти путем дворцового переворота, свергнув законного супруга и монарха, да еще к тому же внука Петра Великого. С ее восхождением на престол связаны два убийства правителей из дома Романовых — Петра III и Иоанна VI Антоновича, хотя прямых доказательств виновности в том за ней нет. Воцарившись, она отобрала тем самым законный престол у собственного сына Павла I Петровича.
Историки советской России относились к «узурпаторше законной власти» часто сурово. Порой, рассказывая о великой поступи России в Екатерининскую эпоху, личность императрицы как-то оставляли за кадром, замалчивали образ самой Екатерины II. Историки советского периода ставили ей в вину очень многое: и утверждение крепостничества, и укрепление царского самодержавия, и жестокое подавление крестьянской войны, то есть пугачевщины.
То есть Екатерину пытались сделать историческим антигероем.
Истоки негативной оценки Екатерины следует искать в трудах основоположника советской историографии М. Н. Покровского. В середине 30-х годов советские историки открестились от его исторической концепции, но предшествующее десятилетие Покровский был общепризнанным законодателем мод в исторической науке. Покойный историк и писатель Н. Я. Эйдельман приводит слова одного из последователей Покровского Я. Л. Барскова, обнаруженные им в архиве последнего. Барсков так характеризовал Екатерину: «Ложь была главным орудием царицы, всю жизнь, с раннего детства до глубокой старости, она пользовалась этим орудием, владея им как виртуоз, и обманывала родителей, любовников, подданных, иностранцев, современников и потомков».12 Хотя эти строки и не были опубликованы, они синтезируют существовавшую в литературе оценку Екатерины, в смягченном виде сохранившуюся до самого последнего времени. Но эта оценка неточна.
На наш взгляд, без труда можно обнаружить то главное, что было присуще в одинаковой мере Петру и Екатерине: оба они являлись «государственниками», то есть монархами, признававшими огромную роль государства в жизни общества. Поскольку они жили в разные эпохи, существенно отличавшиеся укладом экономической, политической и культурной жизни, то и усилия управляемого ими государства были нацелены на выполнение разноплановых задач.
В оценке отношений Екатерины с просветителями советские историки, как правило, руководствовались высказываниями А. С. Пушкина и Ф. Энгельса. Оба они считали, что просветители, не ведая подлинного положения дел в стране, доверились оценкам самой монархини. Пушкин писал об отвратительном фиглярстве императрицы «в сношениях с философами ее столетия». Оценка Энгельса близка к пушкинской: «...двор Екатерины II превратился в штаб-квартиру тогдашних просвещенных людей, особенно французов; императрица и ее двор исповедовали самые просвещенные принципы, и ей настолько удалось ввести в заблуждение общественное мнение, что Вольтер и многие другие воспевали «северную Семирамиду» и провозглашали Россию самой прогрессивной страной в мире, отечеством либеральных принципов, поборником религиозной терпимости».13
Под пером наших марксистов эти оценки гиперболизированы настолько, что для освещения положительных итогов правления Екатерины II не оставалось ни места, ни желания. В результате императрица оказалась представлена лицемеркой на троне, говорившей и писавшей одно, а делавшей совсем другое.
«Наказ» императрицы подавался сочинением, содержавшим множество напыщенных фраз и обещаний, которые она не намеревалась претворять в жизнь, а Уложенная комиссия оценивалась как фарс, нацеленный на околпачивание французских просветителей и либералов внутри страны. Всякая мера в пользу трудового населения квалифицировалась как вынужденная, исходившая не от Екатерины, а от обстоятельств, принуждавших ее идти на уступки.14
Вместе с тем в политике Екатерины II имелись и качественные новшества, которые позволяют характеризовать ее время как период «просвещенного абсолютизма». «Просвещенный абсолютизм» не был изолированным фактом русской политической жизни. В роли «просвещенных» монархов выступали и прусский король Фридрих II, и шведский — Густав III, и австрийский император Иосиф П. Историки по-разному оценивают цели и суть политики «просвещенного абсолютизма». Так, Н. П. Ерошкин отождествляет ее с «пропагандой показного либерализма». «Образ «просвещенной» государыни на троне России,— пишет он о Екатерине II,— должен был внести успокоение в общественное мнение Западной Европы и России перед фактом узурпации престола, укрепить царистские настроения в среде крестьянства, внушить народным массам мысль, что взгляды и действия императрицы милосердны, справедливы и гуманны».15 Н. М. Дружинин связывал политику «просвещенного абсолютизма» с развитием нового, капиталистического уклада и обострением классового антагонизма между крестьянскими массами и властвующим дворянством. В этих условиях, по его мнению, более проницательные и активные правители «сознательно искали совета и даже гласной поддержки крупных мыслителей эпохи для гибкого и постепенного приспособления существующего порядка к новым социально-экономическим отношениям».16
Есть основания считать, что Екатерина II, в молодые годы с жадностью штудировавшая труды французских просветителей — Вольтера, Руссо, Монтескье, Дидро, Даламбера, искренне увлекалась некоторыми их идеями. «Я хочу, чтобы страна и подданные были богаты,— вот принцип, от которого я отправляюсь, — писала она еще до воцарения.— ...Я хочу, чтоб повиновались законам, а не рабов...».17
В течение двух лет Екатерина трудилась над программой своего царствования и предложила ее в 1767 г. в форме «Наказа» созванной Комиссии о сочинении нового Уложения. В качестве исходных положений в «Наказе» торжественно декларировались идеи естественного права и общего блага; объявлялось, что задача государства и власти — не та, «чтоб у людей отнять естественную их вольность, но чтобы действие их направить к получению самого большего ото всех добра». Вместе с тем обосновывалась неограниченная власть, аргументы заимствовались у писателей просветительного направления— это огромность государственного «пространства»: «Государь есть самодержавный, ибо никакая другая, как только соединенная в его особе власть, не может действовать сходно со пространством столь великого государства». Чтобы предотвратить вырождение монархии в деспотию, императрица предлагала утвердить в стране принцип строгой законности, установить равенство всех граждан перед законом. «Наказ» намечал также направления экономической политики — Екатерина II выступала против сохранения монополий, за свободу торговли и промышленности. Руководствуясь принципами французского Просвещения, автор «Наказа» принципиально высказывается против крепостного права, поскольку оно противоречит «закону естественному», но требования освобождения «рабов» не выдвигала. Программа Екатерины II оказывалась, таким образом, внутренне противоречивой: с одной стороны, она провозглашала передовые истины просветительской философии, а с другой — сохраняла самодержавие, господство дворянства, крепостное право.18
Сам созыв Уложенной комиссии 1767 г. явился ярким проявлением политики «просвещенного абсолютизма». Комиссия была задумана как сословно-представительное совещание, в работе которого должны были принять участие все сословия государства, кроме помещичьих крестьян. Правда, открытая с большой торжественностью и широко разрекламированная Комиссия не решила своей главной задачи — не создала нового кодекса законов, основывающегося на «Наказе» императрицы. Но принципы «просвещенного абсолютизма», провозглашенные в «Наказе», нашли свое воплощение в законодательной деятельности Екатерины П. Уже в 1762 —1763 гг. были изданы указы, которые нанесли удар системе монополий в сфере торговли и промышленности. Особое значение имел указ от 23 октября 1763 г., которым повелевалось, «чтоб отныне впредь всем, кто пожелает разного звания, фабрики и заводы... строить и размножать». 17 апреля 1767 г. было предписано «никакое ремесло и рукоделие, каким городские жители безгрешное пропитание себе промышлять могут, не запрещать» — объявлялась, таким образом, свобода городских промыслов. Принцип свободной промышленности торжественно возвещался в манифесте от 17 марта 1775 г.: отменялись казенные сборы с промышленных предприятий, каждый получал право «заводить станы всякого рода и на них производить всякого рода рукоделия без других на то дозволений или приказаний».

Список литературы

Список использованной литературы:

1.Анисимов Е.В. Женщины на российском престоле. – СПб: Норинт, 1998.
2.Бердышев С.Н. Екатерина Великая. – М.: Мир книг, 2007.
3.Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России. М.: Просвещение, 1991.
4.Личман Б.В. История России с древнейших времен до второй половины XIX века. Курс лекций. – Екатеринбург: Урал. Гос. Техн. Ун-т, 1995.
5.Павленко Н.И. Под скипетром Екатерины. – М.: АСТ, 2000.
6.Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. – СПб: Кристалл, 2000.
7.Шишов А.В. Тайны эпохи Екатерины II. – М: Вече, 2006.
8.Щербатов М.М. О повреждении нравов в России. Факс. изд. М., 1984.


Очень похожие работы
Пожалуйста, внимательно изучайте содержание и фрагменты работы. Деньги за приобретённые готовые работы по причине несоответствия данной работы вашим требованиям или её уникальности не возвращаются.
* Категория работы носит оценочный характер в соответствии с качественными и количественными параметрами предоставляемого материала. Данный материал ни целиком, ни любая из его частей не является готовым научным трудом, выпускной квалификационной работой, научным докладом или иной работой, предусмотренной государственной системой научной аттестации или необходимой для прохождения промежуточной или итоговой аттестации. Данный материал представляет собой субъективный результат обработки, структурирования и форматирования собранной его автором информации и предназначен, прежде всего, для использования в качестве источника для самостоятельной подготовки работы указанной тематики.
bmt: 0.00545
© Рефератбанк, 2002 - 2024