Стиль и стилистика современного общества

ПЛАН
ПЛАН
Введение
1. Теоретические аспекты исследования стиля
1.1. Понятие стиля в социологической традиции (М. Вебер, П. Сорокин,
Г. Зиммель)
1.2. Постмодернистская традиция
2. Стили и стилистика современного общества
2.1. Стиль и стиляги
2.2. Стиль, традиция, канон
2.3. Идея жизненной формы
2.4. Моностилизм
Заключение
Литература

Стиль и стилистика современного общества

Исчезает вера в единый стиль и единую стилистику современного общества. Для разных групп - разные эталонные группы. Поэтому одна и та же вещь почти всегда имеет шанс встретить совершенно разную реакцию.
На смену пренебрежительного отношения к прошлому, к старине пришел ее культ. Стиль "ретро" стал символом современной постмодернистской культуры, то, что еще недавно без колебаний выбрасывали на свалку, сейчас бережно восстанавливают за бешеные деньги и превращают в предмет гордости. Антикварные магазины в западных странах, особенно в США, встречаются чаще, чем продовольственные (правда, они по размерам поменьше). Каждая обеспеченная американская семья стремится иметь в своем доме предметы старины или псевдостарины, коллекционирует старые вещи, утварь, выставляя их напоказ как ценное украшение интерьера. Эта мода на старину в России еще слаба, но ее развитие не вызывает сомнений.
Культурный плюрализм, культурная терпимость - атрибут постмодерна (см. Таблица 1). Это проявляется в тенденции формирования и культивирования этнического плюрализма. В Америке, где с момента ее открытия европейцами упор всегда делался на ассимиляцию, на стирание памяти о культуре предков, сейчас развивается культ этнических корней, национальной культуры предков. На этой культурной тенденции возник огромный рынок. Так, американские негры сейчас предпочитают называть себя афро-американцами, многие из них подчеркивают свои африканские корни, этот интерес привел к формированию импорта из африканских стран в огромных масштабов предметов народных ремесел, к созданию производств, имитирующих африканское ремесло, в самой Америке. Во всех западных странах прослеживается аналогичная тенденция противодействия этнической ассимиляции, тенденция к формированию культурного национализма. Советский Союз испытал эту тенденцию во всей ее силе. Представители национальных меньшинств России, еще 10-20 лет назад предпочитавшие называться русскими, сейчас меняют записи в своих паспортах, изучают свои забытые языки, отдают детей в национальные гимназии, покупают предметы народных ремесел и т.д. Быть другим перестает быть стыдным. Этническая инаковость в контексте постмодерна не считается знаком культурной отсталости или деревенщины.22
Если для эпохи модерна характерна довольно жесткая связь классовой, профессиональной принадлежности и стиля потребления, то для эпохи постмодерна присуща тенденция к ослаблению этой связи. Символы прежних поколений уже не в состоянии передавать прежний смысл, так как ярлыки высокостатусных домов мод появляются на одежде и других товарах, которые доступны любому имеющему деньги и к которым может стремиться любой. Не имеющие достаточно средств для их приобретения могут их украсть и использовать.23
Таблица 1
Мир модерна и постмодерна
Модернизм
Постмодернизм
Однолинейность, одновариантность развития мира.
Многовариантность развития мира.
Иерархия культур с выделением эталонных. Стремление к культурной универсализации, ассимиляции и т.д.
Равноценность культур, сомнение в превосходстве культур, считавшихся эталонными. Идея культурного плюрализма как основы общества.
Вера в светлое будущее, безусловный оптимизм.
Сомнение в том, что завтра будет лучше, чем сегодня, опасения, предсказания конца света, истории и т.д. З.Бауман: "Потерял силу любимый призыв всякого государства с инженерными претензиями: терпеть сегодня во имя счастливого будущего".
Безоговорочная вера в прогресс
Отрицание прогресса, особенно морального. Скептическое отношение к долгосрочным последствиям научно-технического прогресса. З.Бауман: "Люди не ожидают от будущего чего-то абсолютно иного по сравнению с настоящим" .
Вера в познаваемость мира, во всесилие науки.
Сомнение в возможностях естественных и общественных наук, резкое сужение круга их функций.
Доверие государству как руке прогресса, опирающейся на достижения науки.
Недоверие к государству, отказ ему в праве вторгаться во многие сферы жизни общества, стремление к разгосударствлению общества.
З.Бауман: "Не то или иное конкретное государство потеряло авторитет, но государство как таковое, власть как таковая..."24
Идея единой культуры общества
Идея фрагментарности культуры
Массовое производство одинаковых вещей
Переход от массового производства к гибким и замещение массового рынка микрорынками, рыночными нишами
Производство - базис общества
Общество постмодерна - это общество потребления
Основа экономики - национальный рынок
Формирование глобального рынка, охватывающего весь мир. В этих условиях производство, рассчитанное на узкий круг потребителей, специфический и даже экстравагантный вкус, может быть массовым, дешевым и прибыльным.
Каждая страна - это особая культурная реальность. Чтобы познакомиться даже с отдельными ее частями, надо отправиться в путешествие.
Возникновение гиперреальности. По всему миру возникают участки иной культурной реальности. Например, "Дисней-ленды", "Макдональдсы", китайские, французские, итальянские и т.п. рестораны.
Потребление - это прежде всего инструментальная деятельность, направленная на удовлетворение природных потребностей человека
В обществе постмодерна потребление - это прежде всего потребление символов, а не инструментальная деятельность
2. Стили и стилистика современного общества
2.1. Стиль и стиляги
Многие социологи пишут о том, что стиль — это нечто трудноуловимое. Его легко увидеть и опознать, но трудно ухватить и точно, по-научному, определить.25
В словаре можно найти такие определения стиля:
стиль — это «способ выражения мысли в языке, особ, манера вы­ражения, характерная для индивидуума, периода, школы или наро­да «классический стиль»;
стиль — это «способ или метод действия или представления, осо­бенно если он соответствует какому-то стандарту; отличительная, характерная манера; модный и роскошный образ жизни жить «стильно»; вообще выразительность, мастерство, врожденное умение в пред­ставлении, образе деятельности и подаче самого себя».
Не так уж давно (тридцать — сорок лет назад) в нашей стране появились люди, которые, по их собственному выражению, «давили стиль», вопреки навязываемому сверху аскетизму, обязательной серости и не­заметности в одежде, поведении и образе жизни. «Давить стиль» означало одеваться и вообще преподносить себя вызывающе ярко, от­личать себя от серой массы: например, вместо серых мешковатых пи­джаков носить клетчатые, нарочито широкие или, наоборот, в об­тяжку, носить галстуки с обезьянами, брюки-дудочки и ботинки на толстенных подошвах, а вместо обязательных причесок «бокс» и «по­лубокс» с разной степенью подбритости затылка взбивать волнистые «коки». Кроме того, это означало танцевать буги-вуги, пренебрежи­тельно относиться к комсомолу, партии, общественному долгу и стро­ительству коммунизма.26
Людей, которые «давили стиль» называли стилягами. С ними боролись комсомол, партия и прес­са. Комсомольцы били стиляг, их высмеивали на страницах «Кроко­дила» и объявляли изменниками родины в «Правде». Сами же сти­ляги считали себя элитой и провозвестниками будущего. Конечно, те­перь нам кажутся смешными их клоунские одежды и нарочитый нон­конформизм. Но их роль, можно сказать, была ролью декабристов своего времени. Они несомненно были новаторами нового стиля и новой стилистики. Можно даже сказать, что именно они начали будить общество.
Роль стиляг в отечественной истории недооценена. Сейчас мно­го говорят и пишут о так называемых шестидесятниках. В основном это были молодые и энергичные комсомольские бюрократы и публи­цисты, которых хрущевские разоблачения сталинизма заставили за­думаться о том, как реформировать советский строй, чтобы он стал несколько более демократичным и гуманным. Шестидесятников счи­тают (и они сами себя считают) основоположниками перестройки, ре­форм, современных революционных изменений в России.
Но на самом деле роль стиляг была важнее. Шестидесятники были конформистами, они хотели улучшить социализм, не забывая при этом о своей комсомольской, а в дальнейшем и партийной ка­рьере. Стиляги же, хотя и не выдвигали политических идей, были ли­шены иллюзий относительно «социализма с человеческим лицом». Их стиль был вызовом советской серости, а вместе с тем — всей совет­ской жизни и идеологии. Стиляг можно назвать первыми диссидентами (хотя, конечно, тогда о диссидентах никто еще и не слышал). Их стиль — это попытка революции «снизу», причем попытка не политической революции, а ре­волюции стиля. Это, может быть, более важно, поскольку полити­ческая революция может совершиться в одночасье, но жизнь будет ос­таваться прежней, пока не произойдет стилевой переворот, а это де­ло долгое и трудное.
2.2. Стиль, традиция, канон
Определения стиля, те, что приведены в предыдущем разделе, и мно­гие другие в общем похожи друг на друга. В них подчеркивается один момент: говоря о стиле, мы имеем в виду что-то особенное и специ­фическое в способе изложения, языке и композиции отдельного произведения, творчестве писателя, литературной группы или направ­ления или же в поведении, образе жизни и способе самовыражения человека, социальной группы, социального слоя или даже целого на­рода, то есть мы имеем в виду особенную манеру писать, действо­вать, жить.
Трудно отыскать «наименьший общий знаменатель», подходя­щим образом объединяющий все эти виды особенного и специфиче­ского. Если бы его удалось найти, это и было бы понятие стиля в чи­стом виде. Однако пока он не находится, необходимо говорить о конкрет­ных стилях, представляя их на примерах.
Можно привести такой пример. Русский стиль, или, как говорят французы, стиль а ля рюс, был распространен в русской архитектуре конца прошло­го — начала нынешнего столетия и до сих пор широко представлен в одеж­де, полиграфическом дизайне, декоративном искусстве.
Здесь нужно заметить, что понятие стиля находится в родстве с дру­гим важным понятием — понятием традиции. То, что в конце XIX столетия стало стилем а ля рюс, когда-то было просто традици­ей русского народного искусства. Чем отличаются церковь и терем «в рус­ском стиле», возведенные в 80-е годы прошлого века в имении Саввы Мамонтова «Абрамцево», от «настоящих» палат и церквей XVII сто­летия? По сути дела — ничем. Но ведь о «настоящих» зданиях не го­ворят, что они построены в русском стиле, а говорят, что они по­строены в традиции русской архитектуры. По той причине, что говорить о стиле можно только тогда, когда есть выбор, когда ху­дожник (или заказчик) может, имеет возможность выбрать для себя способ самовыражения.27
Савва Мамонтов мог бы построить в Абрамцеве какое-то другое здание — с башенками в мавританском стиле, подобно знаменито­му особняку на Воздвиженке в Москве (бывший Дом дружбы наро­дов), но он выбрал стиль а ля рюс. Но мог бы русский архитектор XVI или XVIII века построить ка­кое-нибудь здание в традициях мавританской архитектуры? По мнению Л.Г. Ионина, категорически, нет. «Традиция не дает свободы. Однако художник, творя «вну­три» традиции, совсем не ощущает несвободы. Он, грубо говоря, не зна­ет, не догадывается о том, что можно делать и по-другому, а поэто­му и не выбирает».28
Важное понятие, связанное с понятием стиля — канон. Ка­нон — это предписанные нормы и правила, которым должны стро­го соответствовать способ поведения, выражения и т.д. Например, в эпо­ху так называемого социалистического реализма художники знали, что можно иначе писать, снимать, ваять, но это «иначе» было запреще­но.
И традиция, и канон отнимают возможность выбора у художни­ка, у деятеля, у группы. Поэтому и творчество, и вообще поведе­ние, которое существует в рамках традиции или канона, по сути ано­нимно. Когда дело касается традиции, все ясно: как говорится, сло­ва и музыка народные, имена настоящих авторов растворяются во вре­мени, потому что они не считаются важными; автор творит и вооб­ще действует так же, как творят и действуют другие. В случае кано­на (например, канона социалистического реализма) имена авторов хотя и указываются, но они не очень-то и нужны, поскольку их язык, манера и способ выражения, подход к изображаемому предмету глу­боко внеличностны. Вершина социалистического реализма — взаимозаменяемые произведения.
Если же в условиях социалистического реализма создавалось не­что особенное и исключительное, претендующее на личностный стиль, то это происходило не благодаря канону, а вопреки ему. Яр­чайший пример: стилистически своеобразный «Тихий Дон» М.А.Шолохова. Сам Шолохов был горячим сторонником и проповедником социалистического реализма. Тот факт, что он написал «Тихий Дон», показался настолько удивительным, что Шолохова даже обви­няли в плагиате: автором романа якобы являлся известный до первой мировой войны писатель Крючков, посвятивший свое творчество жизни казаков Дона; Крючков погиб в гражданскую войну, бывший при этом Шолохов присвоил сундучок его с рукописью, а потом опуб­ликовал роман под своим именем. Действительно, это произведение не вмещается в рамки социалистического реализма. Оно не безлико, оно предполагает автора. Споры по поводу авторства Шолохова до сих пор не завершены.
Таким образом, когда выбора нет, мы имеем дело или с тради­цией, или с каноном, когда есть выбор, можно говорить о стиле. Если переходить от обсуждения стиля вообще к политическому сти­лю, то в этом случае налицо аналогичное соотношение между стилем, традицией и каноном. Обратимся к истории нашей страны. В тече­ние многих веков в России складывалась и существовала политичес­кая традиция самодержавного правления. После того как традиция бы­ла разрушена, то есть в советское время, ее место заступил тотали­тарный канон. И в эпоху монархии, и при социалистическом режи­ме индивиды и группы, проявляющие политическую активность, не имели возможности выбора. Но в эпоху, когда абсолютизм был если не единственным, то преобладающим способом политической организации во всем цивилизованном мире, отсутствие выбора не вос­принималось как ограничение, как запрет, оно представлялось как естественная необходимость, как природа вещей. Современникам ка­залось, что ничего другого, кроме самодержавия, быть не могло.
Появление и осознание иных возможностей стало началом конца традиции. Крушение самодержавной традиции в начале XX века про­исходило болезненно. Сперва на ее место пришло стилевое многооб­разие политики: появились анархистские, либеральные, радикаль­ные, экстремистские и прочие направления. Но период «стилевого раз­гула» оказался кратковременным. Сначала Ленин, а потом Сталин же­лезной рукой ввели большевистский тоталитарный политический ка­нон. После того как Сталин разгромил сначала правую оппозицию, затем левую, а потом, как он сам однажды выразился, праволевую оппозицию, в политике «шаг вправо», «шаг влево» да и вообще вся­кий самостоятельный выразительный шаг стал рассматриваться как по­бег. Стреляли без предупреждения — в буквальном смысле слова.
Всякий канон представляет собой совокупность незыблемых пра­вил и норм, нарушить которые не позволено никому. Например, ли­тературный канон классицизма требовал соблюдения единства мес­та, времени и действия.
Советский политический канон также зиждился на нескольких не­колебимых принципах. Первый из них, принцип целостности, или, как еще можно его назвать, принцип тотальности. Политическая си­стема была единой и неизменной повсюду вплоть до самых дальних ее уголков. Применяемые методы, средства, принципы политичес­ких решений и действий были одинаковы везде. И в ауле, и в сред­нерусской деревне, и в лагере полярников на льдине — везде выхо­дили на субботник, везде были парторг, комсорг и т.д.
Более того, политическая система воспроизводилась даже в ситу­ациях и обстоятельствах, которые, казалось бы, автоматически исстарые и возникали совершенно новые социокультурные идентифи­кации.
Создавалось впечатление полного хаоса. Однако более внима­тельное наблюдение обнаруживало свою систему в этом кажущемся безумии.
Логика этой системы может пониматься как логика перехода от моностилистической к полистилистиче­ской культуре, через некоторые важные механизмы данного перехода, а также его возможные результаты и последствия для социокультур­ной организации общества. Закономерности перехода прослеживают­ся здесь на материале России, но имеют и уни­версальный характер — их можно выявить в культурной истории лю­бого общества. Взаимодействие моностилистической и полистилис­тической систем культуры имеет сложную динамику (процесс пере­хода нельзя рассматривать как строго однонаправленный), поэтому их анализ актуален и для обществ со стабильной полистилистической куль­турной организацией.
2.3. Идея жизненной формы
Многие авторы утверждают о взаимозаменяемости понятия культурного стиля и понятия жизненного стиля, жизненной формы и т.п. Последние отражают довольно глубокую теоретическую традицию. Прежде чем обратиться к ее рассмотрению, приведем пример того, что можно по­нимать под жизненной формой, и покажем, почему жизненную фор­му можно толковать как культурный по сути и по происхождению фе­номен.
Согласно средневековым хроникам, Лионский собор, состоявший­ся в 1245 году под председательством папы Иннокентия IV, был оза­бочен глубоким проникновением на запад монголов, которые после победы при Лигнице (1241) грозили покорить весь христианский мир. Это варварское племя было совершенно незнакомо европейцам. С рассказом о них перед собором выступил русский митрополит Петр, который знал монголов по собственному опыту; после провер­ки его христианской веры через переводчика ему был поставлен ряд вопросов о происхождении монголов, их вере, обычаях и об их образе жизни, то есть о жизненной форме. Ответы Петра были записаны хро­нистами-бенедиктинцами.29
Что касается их жизненной формы, сказал он, то они едят мя­со кобылиц, собак и всех других животных, а при необходимос­ти и человеческое мясо, но не сырое, а вареное. Они пьют воду и молоко. Сурово наказываются у них такие преступления, как кро­восмешение, воровство, неверность в браке и убийство, и нака­зываются смертью. Они имеют одну жену или нескольких. На сбо­ры семьи, торговые переговоры и тайные советы они не пуска­ют никого, происходящего из другого народа. Свои стоянки они всегда устраивают в стороне, отдельно от всех других, и если к ним забредает кто-то чужой, они его без колебаний убивают.
Из этого примера ясно, что понималось в средние века под жиз­ненной формой. Прежде всего это способ удовлетворения витальных потребностей, то есть еда, питье; далее, это институты и установле­ния, регулирующие совместную жизнь, такие, как правовой поря­док, форма семьи; наконец, это нормы поведения по отношению к чу­жим. Хотя святые прелаты воспринимали монголов — людоедов и многоженцев — как варваров и примитивов, тем не менее за ни­ми было признано право на жизненную форму.
Это было тем более удивительно, что в раннем средневековье тер­мин жизненная форма применялся в первую очередь по отношению к монашеской жизни и, что важно для нас, должен был отражать со­ответствие между верой и поведением в христианской жизни. Пред­полагалось, что жизненных форм много и каждая из них считалась свя­занной с определенным обществом и определенной исторической эпохой. Кроме того, жизненные формы не были свойственны изо­лированным индивидам — они предполагали наличие коллективно­сти и регулировали процессы общественного бытия людей. Жизненные формы — не какие-то вневременные моральные нормы, а исто­рически изменчивые и исторически обусловленные правила воспри­ятия, суждения и поведения. Такое, распространившееся в ХI-ХII ве­ках понимание жизненной формы сформулировал епископ Ансельм из Хафельберга в 1149 г. Фактически речь здесь идет о культуре груп­повой жизни или даже о репрезентативной культуре. А ведь культура представляет собой общественное явление по­стольку, поскольку она является репрезентативной культурой, то есть вырабатывает идеи, значения и ценности, которые дей­ствуют в силу их фактического признания. Она охватывает, сле­довательно, убеждения, оценки, картины мира, идеи и идеоло­гии, которые воздействуют на социальное поведение в той ме­ре, в какой члены общества либо активно их разделяют, либо пас­сивно признают.