Hard power и Soft power в теории транснационализма

Оглавление

Введение
Глава 1. Теория транснационализма: основные положения
1.1 Истоки транснационализма
1.2 Идеи глобализации как основа теории транснационализма
Глава 2. Hard power и soft power: основные положения и отражение в теории транснационализма
2.1 Развитие положений о hard power и soft power
2.2 Отражение принципов hard power и soft power во внешней политике США
Заключение
Список использованных источников и литературы

Hard power и Soft power в теории транснационализма

Положения транснационализма сыграли важную роль в исследованиях границ.
Транснационализм помогает объяснить кризис административных границ во многих странах. Так, параллельно формальным, официальным границам в мире возникают границы «невидимые», неадминистративные, и именно их роль имеет тенденцию к неуклонному росту. В принципе, этот феномен на локальном уровне известен многим западным странам: сюда можно отнести «китайские» или «латиноамериканские» кварталы в городах США, или культурную фрагментацию Швейцарии17.
Наиболее важными линиями разделов, помимо государственных границ, являются: 1. этнические границы, разделяющие людей по идентификационному принципу «свой-чужой»; 2. религиозные границы; 3. экономические границы, существование которых (внутренние экономические барьеры) в России приводит к закрытости местных экономических, политических и социальных пространств, слабой мобильности рабочей силы и информации, неравномерному развитию субъектов федерации; 4. финансовые «разломы» (примером может служить концепция «исламских финансов», на которой основано функционирование огромной и имеющей тенденции к росту сети так называемых «исламских банков» по всему миру); 5. социальные (имущественные) границы; 6. политические границы18.
Таким образом, «невидимые» границы становятся своего рода «маркерами», вычерчивающими картину пространственного развития там и тогда, где и когда административные регуляторы слабы и неэффективны. Неадминистративные границы могут восприниматься как своего рода защитная реакция различных акторов (этнических, экономических и пр.) на новые угрозы и вызовы глобального мира. Результатом существования этих «невидимых границ» является дальнейшая дифференциация мира. Она становится непосредственным следствием глобализации, поскольку каждый актор (или группа акторов), считающий себя глобальным, стремится зарезервировать себе «место под солнцем», найти свою нишу в условиях возрастающей по всем направлениям конкуренции19.
1.2 Идеи глобализации как основа теории транснационализма
Транснационализм во многом способствовал целенаправленному изучению глобализации. Так, в 1990 году, опираясь на анализ глобализации и одновременно сохраняя верность использованному им ранее подходу, Дж. Розенау уточнил свою мысль, отметив «раздвоение мира» на два взаимозависимых и одновременно непримиримых поля: с одной стороны, это межгосударственные взаимоотношения, определяемые «законами» классической дипломатии и стратегии; с другой – взаимодействие «акторов вне суверенитета», негосударственных участников. Новизну ситуации он характеризовал как «пост-международную политику»20.
Глобализация в настоящее время оказывает влияние на многие стороны мирового развития.
В современной западной литературе по глобализации встречаются следующие определения этого феномена.
Во-первых, глобализация как универсализация и стандартизация процессов, протекающих в некоторых сферах общественной жизни. В этом случае антиподом глобализации становится локализация (регионализация), представляющая собой новый способ очерчивания границ, которые все в меньшей степени основываются на административных и территориальных параметрах, и все в большей степени определяются геоэкономической, геоинформационной и геофинансовой целесообразностью. Основная сложность при использовании такого подхода возникает тогда, когда выясняется, что сферы, в которых имеет место стандартизация, достаточно узки и по большей части носят технический характер (финансовые операции, экономические обмены, законодательство и т.д.21). В сфере культуры, религии или этничности стандартизации не наблюдается; наоборот, глобализация провоцирует конкуренцию между различными «этно-экономическими системами», каждая из которых основана на собственной этике и системе ценностей22.
В-вторых, глобализация рассматривается как взаимозависимость. Здесь проблема состоит в том, что такая трактовка снимает с повестки дня вопрос о соответствии международным стандартам внутренних норм и принципов, регулирующих жизнь внутри того или иного государства. Например, при такой постановке вопроса, политически «закрытые» страны ОПЕК (например, Саудовская Аравия) становятся важнейшими глобальными акторами, поскольку именно от них зависят поставки нефти в страны Запада.
В-третьих, глобализация как денационализация и десуверенизация. Такой подход хорошо объясняет связь между глобализацией и субнациональной регионализацией: оба процесса лишают государства части его традиционного суверенитета. И. Бусыгина пишетпро это: «Столкновение между фиксированной географией государств и внетерриториальной природой современных проблем будет, очевидно, усиливаться, а это предполагает … относительное сокращение роли национального государства. Похоже, что национальное государство просто-напросто перестает быть естественной конструкцией для решения проблем»23.
Таким образом, можно выделить несколько положений, проливающих свет на представления современных глобалистов:
основной прогресс глобализация сделала вне традиционных сфер, определяемых государственным суверенитетом;
глобализация проявляется в возникновении «сетей взаимозависимости», в которых участвуют акторы, представляющие самые разные уровни стратификации общества - от муниципального до планетарного (концепция «глобальной деревни»);
глобализация затрагивает вопросы не только внешней, но и внутренней политики, особенно связанные с распространением информации и отношениями между общественными и правительственными организациями;
«агентами безопасности» в эпоху глобализации могут быть как неправительственные, так и субнациональные инстанции24.
Итак, идеи глобализации и растущей взаимозависимости не зря сыграли важную роль при формировании положений теории транснационализма, так как они также признают появление новых влиятельных акторов в мировой политике. Происходит смещение акцентов от государства в стороны глобальной взаимозависимости.
Глава 2. Hard power и soft power: основные положения и отражение в теории транснационализма
2.1 Развитие положений о hard power и soft power
На современном этапе изменились сами понятия влияния и власти, столь часто употребляемые исследователями мировой политики. Власть военная или «жесткая», как ее стало принято называть, с каждым днем утрачивает свои позиции как единственный способ влияния на глобальной арене. Вследствие растущей значимости транснациональных акторов на международной арене, возникает так называемая власть «мягкая» и власть «структурная». Дело в том, что эти акторы не обладают военной силой, но в то же время, бесспорно, что они способны оказывать влияние на международные события и менять глобальную повестку дня. Как утверждает Джессика Мэтьюс, с окончанием «холодной» войны произошел существенный «сдвиг власти» (power shift), а другими словами, ее перераспределение между Государством, Рынком и Гражданским обществом25.
Таким образом, в конце ХХ – начале XXI вв. появились два новых понятия – «жесткая» власть (hard power) и «мягкая» власть (soft power).
«Жесткая» власть является традиционной для международных отношений и подразумевает использование военных и экономических методов принуждения. Вплоть до сегодняшнего дня она не теряет своего значения в мировой политике, так как современные государства настроены использовать силу для охраны своей независимости и границ.
Курт Кэмпбелл и Майкл О’Хэнлон написали в 2006 году книгу под названием «Жесткая сила: Новая политика национальной безопасности»26.
Они поставили перед собой две цели. Во-первых, они анализируют «жесткую» стратегию администрации Дж. Буша-младшего в вопросах обеспечения национальной безопасности США и делают вывод, что такой подход подразумевает ставку на военно-силовые инструменты и приводит по этой причине к провалам, в первую очередь в Ираке. Во-вторых, в книге рассматриваются подходы лидеров Демократической партии США к проблемам американской внешней политики и обеспечению национальной безопасности. Кэмпбелл и О’Хэнлон утверждают, что для этого лагеря характерна увлеченность инструментами «мягкой» власти без должной конкретизации своей позиции по разрешению острых международных кризисов, в том числе вокруг Ирака накануне кампании 2003 года и в самом Ираке – после его оккупации27.
Дж. Най считает, что «мягкая» власть формируется государством в основном через его культурную политику, политические идеалы и программы28.
В своей книге Най отметил, что современная сверхдержава не может полагаться в мировых делах исключительно на факторы военной, экономической и др. силы, ей, по мнению этого американского ученого, следует сочетать их с инструментами «мягкой власти», то есть привлекать новых сторонников через распространение ценностей и норм американской культуры и демократии29.
В качестве примера реализации использования «мягкой» власти в понимании теории транснационализма можно привести и международный терроризм.
Так, в этом контексте вопрос о возможностях международного терроризма приобретает особую сложность. Абсолютно очевидно, что терроризм не обладает равной с государственными акторами военной силой, хотя и пытается подкрепить ей свои действия. Но в то же время, если мы взглянем более пристально на действия международного терроризма, обнаруживается, что в первую очередь они основаны на так называемой «мягкой» власти (в ее интерпретации транснационалистами).
Значение «мягкой» власти существенно возросло в рамках развивающегося информационного общества. Современные технологии массовых коммуникаций увеличили возможности различных социальных групп и отдельных личностей, не включенных в жесткую государственноцентричную иерархию; они оказывают непосредственное влияние на события на международной арене, генерируют новые расклады распределения власти, которые уже не совпадают с картами государственных границ вестфальской системы.
Развитие так называемого информационного общества не только изменяет число и формы трансграничных связей, но и формирует новые вызовы, связанные с множественной юрисдикцией этих связей.
Международный терроризм пользуется возможностью бесконтрольной передачи сообщений в международном информационном пространстве, подкрепляя, таким образом, веру в свои угрозы и используя средства массой информации и как средство пропаганды и как форму социального контроля. Умберто Эко, известный итальянский семиолог, говорил: «без средств массовой информации нет терроризма».
СМИ сыграли очень важную роль в интернационализации международного терроризма. Абсолютно очевидно, что террористы нуждаются в зрителях, играют на аудиторию. Многие авторы рассматривают терроризм именно как акт насилия, задуманный с целью привлечения внимания и последующей передачи послания посредством огласки, которую он получает.
Одна из прочных аксиом терроризма – тот факт, что цель его состоит в завоевании известности и привлечении внимания к террористам и их требованиям. Таким образом, террористическая деятельность идеально приспособлена к СМИ конца ХХ века. Теракты слишком легко превратить в «мыльные пузыри», раздуваемые прессой в мировых масштабах.
Здесь для того, чтобы лучше понимать ту тесную взаимосвязь, которая существует между международным терроризмом и информационным обществом следует обратиться к точному определению этого феномена, к рассмотрению природы международного терроризма. Он основывается, в первую очередь, на эмоциональном и психологическом влиянии. Террористическим мы сочтем акт насилия, при котором его психологический эффект на определенное общество или социальную группу значительно сильнее, чем его же материальные последствия. Иными словами, речь идет о неком действии, которое провоцирует такие эмоции как беспокойство и страх, несоразмерные действительному материальному ущербу. Таким образом, в этом контексте целью любого насильственного действия является насилие как символ страха.
Эта нацеленность международного терроризма на психологическое влияние посредством его доступа к международной информационной системе дает этому явлению определенную «мягкую» власть на международной арене. Таким образом, международный терроризм может восприниматься, во-первых, как феномен действительно международный, а не только как внутригосударственная проблема, и, во-вторых, как полноправный субъект мировой политики, в силу того, что он может не просто присутствует в глобальной повестке дня, но и может оказывать действенное влияние на события на международной арене.
Еще одним моментом, который получил развитие в последние годы стало предложение, разработанное Эрнстом Дж. Уилсоном в его статье «Жесткая» власть, «мягкая» власть, «умная» власть»30. Здесь Уилсон предлагает соединить вместе методы «жесткой» и «мягкой» власти и сформировать «умную власть», что поможет тому или иному актору действовать более эффективно.
Рассматриваемые идеи были созданы на основе анализа тенденций внешней политики США, которые хорошо демонстрируют использование инструментов «жесткой» и «мягкой» власти в контексте теории транснационализма. Поэтому в следующем параграфе будут продемонстрированы основные элементы американской политики.
2.2 Отражение принципов hard power и soft power во внешней политике США
Итак, в современном мире происходит усиление тенденций глобализации, которые влекут за собой целый комплекс других процессов, среди которых на первое место выходят идеи теории транснационализма. Одним из наиболее интересных выступает разделение власти на два типа – «жесткую» и «мягкую».
Сформулированный Дж. Наем и развитый им в работе «Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике» постулат о значимости и эффективности «мягкой» власти во внешней политике государств становится все более актуальным, что во многом доказывают последствия основанной на военной силе политики нынешней американской администрации.
Инструменты несилового внешнеполитического воздействия на протяжении ХХ века прочно закрепились на лидирующих позициях в американском политическом арсенале и не раз доказали свою эффективность. Сегодня фактор культуры как составляющей «мягкой» власти в мировой политике приобретает новое звучание, серьезно возрастает его влияние на общемировые социально-экономические процессы и межгосударственные отношения. В связи с этим государства начинают уделять все большее внимание своей культурной политике, становится все более актуальным и все чаще используется термин «внешняя культурная политика», поскольку экспорт, распространение и популяризация национальной культуры или, в обратном случае, отторжение внешней культурной экспансии стали действенным инструментом дипломатии и эффективным средством борьбы за национальные интересы31.
Трудно оспорить факт планетарного распространения и влияния американской культуры, свидетельствующего об эффективности внешней культурной политики США и их «мягкой» силы в целом.
Возникновение и развитие американской культурной дипломатии было продиктовано внешними факторами: необходимостью сопротивления пропагандистской деятельности нацистской Германии в Латинской Америке и в дальнейшем широкомасштабно стимулировалось многоуровневым противоборством с СССР в период «холодной войны».
В этой связи идеологический компонент был и остается неотъемлемой составляющей внешней культурной политики США, причем идеология пронизывает американскую культурную политику почти во всех ее проявлениях. Потребность Америки в мощном арсенале для ведения идеологической атаки во времена «холодной войны» дала импульс развитию и укреплению культурного аспекта американской внешней политики на официальном уровне. В данном случае целесообразно упомянуть о таком понятии как «публичная дипломатия», составным компонентом которого стал термин «культурная дипломатия или «внешняя культурная политика», т.к. правительство США в обстановке свойственной тому историческому периоду возвело культурно-идеологическую пропаганду за рубежом в ранг эффективной государственной политики, что великолепно прослеживается на примере деятельности ЮСИА и во многом благодаря чему, по мнению самих американцев, ими была одержана победа в «холодной войне».
Здесь уместно упомянуть о так называемом культурном аспекте глобализации, который зачастую отождествляют с американским культурным империализмом и вопрос о котором приобрел наибольшую актуальность к 90-м годам ХХ века.
Внешняя культурная политика США и распространение американской культуры, естественно, взаимосвязаны с процессом глобализации. Экспорт американской культуры способствует развитию процессов глобализации, отчасти являясь порождением этих же процессов, и глобализация, в свою очередь, содействует реализации внешней культурной политики Соединенных Штатов и распространению американской культуры.
Негосударственные механизмы реализации внешней культурной политики наиболее эффективны. Именно не высокая, а массовая американская культура, наиболее заметна и эффективна в своем воздействии. Несмотря на то, что высокая культура создает достаточный потенциал «мягкой» власти США, что наиболее ярко прослеживается на примере образовательных контактов, массовая культура Соединенных Штатов в своих многочисленных проявлениях является ее «визитной карточкой.
Сегодня Америка столкнулась с необходимостью всестороннего урегулирования негативных последствий, ориентированной на «жесткую» власть международной политики. Так, еще Курт Кэмпбелл и Майкл О’Хэнлон написали о неэффективности американской политики в отношении Ирака. Поэтому в этих обстоятельствах Республиканская партия будет стремиться использовать инструменты «мягкой власти», которые на протяжении нахождения Дж. Буша у власти игнорировались.
Соединенные Штаты были вынуждены осознать, что силовая политика не всегда оказывается действенной в достижении внешнеполитических целей.
До 2003 года, по словам Дж. Ная, Америка удачно использовала «мягкую» силу, однако после войны в Ираке ее популярность во многмх государствах значительно упала. США были вынуждены признать несостоятельность однонаправленной силовой политики и фундаментальную, жизненно важную для США ценность «мягкой» мощи, способной обеспечить благоприятную среду для реализации американских политических и экономических интересов в мире.
Заключение
Современными тенденциями в мировой политике и в рамках науке о международных отношениях стало формирование понимание о повышении роли взаимозависимости и транснационализации международных отношений. Это привело к потере со стороны такого традиционно ключевого актора – государства – своей прежней роли основной силы во взаимодействиях на мировой арене.
Сегодня, согласно теории транснационализма, все большее значение начали играть такие акторы как многонациональные корпорации, транснациональные общественные движения, неправительственные международные организации (НПО), финансовые группы. Они оказывают одно из основополагающих влияний на развитие международных отношений и формирование мировой политики.
Это стало возможно во многом благодаря развитию процессов глобализации, которые и привели к формированию таких понятий как «транснациональное взаимодействие», «глобальное взаимодействие» и др.