Политический феномен тэтчеризма

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ НЕОКЛАССИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ И МОНЕТАРИЗМ, КАК ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА РЕФОРМ М. ТЭТЧЕР
1.1 Маргарет Тэтчер: человек и политик
1.2 Экономическая политика М. Тэтчер
1.3 Профсоюзные войны – борьба с инфляцией
ГЛАВА 2. ПОЛИТИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН ТЭТЧЕРИЗМА
2.1 Позиция Тэтчер на внешнеполитической арене
2.2 Нелёгкое сотрудничество с ЕЭС
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Политический феномен тэтчеризма

4. увеличение эффективности производства.
Модернизация государственных предприятий и отраслей, произведенная правительством в первые годы реформ, резко повысила привлекательность государственных предприятий. Наличие у англичан достаточных денежных средств, которые в результате возросшего доверия к политике "тэтчеризма" уже не выбрасывались на потребительский рынок, а скапливались на банковских счетах и в акционерных обществах, создало ситуацию платежеспособного спроса. Все это позволило правительству провести денежную приватизацию быстро, эффективно и выгодно. «В итоге практически за два года было приватизировано более 50 крупных государственных компаний, в том числе British Telecom, British Gas. К 1989 году число держателей акций превысило 12 млн. чел. (в 1979-м было не более 2 млн.)».5
Особенно важной для Англии была распродажа муниципального жилого фонда, 70 процентов избирателей стали владельцами недвижимости, которая, к тому же, резко возросла в цене. В этом отношении рыночные реформы Тэтчер были весьма успешными. Как бы далеко ни простирались владения Британской империи, собственный домик с розами в палисаднике всегда был той национальной идеей, которая определяла жизнь и образ мыслей англичанина. Как много раз случалось в истории, британцы снова получили возможность учить мир экономике.

1.3 Профсоюзные войны – борьба с инфляцией
Поскольку борьба с инфляцией была успешной, находилось все меньше оправданий крупным ежегодным повышениям зарплат, которых требовали профсоюзы. Из всех профсоюзов самым опасным был профсоюз шахтеров, лидер которого, марксист Артур Скаргилл, хотел использовать свое влияние на положение в промышленности, чтобы уничтожить "капиталистическое" правительство. Профсоюзы являлись камнем преткновения на пути всех реформ, которые пытались проводить не только консерваторы, но и лейбористы.
Стратегия правительства Тэтчер в борьбе с «тред-юнионами» заставляла вспомнить о знаменитом «разделяй и властвуй» английской имперской политики ХVIII-ХIX веков. Интересы рабочих – трудиться и зарабатывать, интересы профбоссов – бастовать и наживаться, лозунг «профсоюзы – рабочим» определял все основные действия правительства в этом вопросе.
Уже во время первого срока были приняты несколько законов, ограничивающих право на забастовку и разрешающие выборочное увольнение бастующих. Но лишь тогда, когда позиции Тэтчер после вторых выборов укрепились, а экономическое оживление, вызванное эффектом ее реформ, стало давать ощутимые результаты, началась настоящая атака. В 1984 году принят билль о профсоюзах, который вводил обязательное тайное голосование членов профсоюзов перед забастовкой. Это был настоящий удар по лидерам профдвижения, которые лишались права объявления забастовки своей волей и властью, а, следовательно, резко уменьшалась возможность шантажировать забастовками. Кроме того, билль резко ограничивал финансовую деятельность профсоюзов и главным образом их политические фонды.
Профсоюзы пытались сопротивляться, но это не принесло плодов: их бесконечные забастовки и угрозы «всем надоели» и в первую очередь английскому обывателю, тем же рабочим, которые, наконец, получили возможность «спокойно работать и зарабатывать». Но Тэтчер пошла дальше, а именно – на конфронтацию с самым сильным профсоюзом: профсоюзом углекопов, столкновение с которым стоило власти не одному правительству (последним силу горняков пыталось проверить правительство Хита и пало). В 1984 году началась активная реструктуризация угледобывающей отрасли. По плану реструктуризации необходимо было закрыть ряд нерентабельных шахт и сократить ежегодный прирост заработной платы с 14% до 5%, правительство начало его осуществлять – это был вызов.
Уже с начала 60-х годов потребность промышленности в угле неуклонно снижалась – газ, нефть и атомная энергия составили углю неравную конкуренцию. Но 150 тыс. английских шахтеров были той силой, с которой нельзя было не считаться. Но с одной стороны их тяжелый труд все меньше был необходим экономике, а с другой требовал все больших средств (ежегодное повышение их оплаты на 14% уже само по себе было важнейшим источником инфляции и бюджетного дефицита). Привилегированное положение шахтеров, «внеэкономическое» положение отрасли, постоянный шантаж правительства – все это противоречило не только идеологии реформ, но вообще базовым принципам «общества свободного труда», строительство которого железный премьер считал своей целью.
Профсоюзы, естественно, не уступили, потребовали не закрывать шахты, не проводить модернизацию остальных (модернизация увеличивала производительность на 200%, что влекло сокращение 2\3 шахтеров) и конечно вернуть им их 14% ежегодной надбавки. Правительство ответило традиционным «нет», а Тэтчер спокойно объявила на всю страну: «Шахты будут закрыты – они не рентабельны». Началась ставшая легендарной забастовка, самая мощная в послевоенной Европе и по срокам, и по количеству принявших в ней участие.
Жесткость, несгибаемость, верность убеждениям – да, эти качества определяли силу и успех Тэтчер, но о чем бы ни шла речь: об экономических реформах, политической карьере, фолклендской войне или ситуации в Северной Ирландии – продуманность действий и риторика были непременными условиями ее деятельности. Не только быть убежденной самой, но и убедить других, не только делать, что должен, но и знать, как это делать.
Правительство осознавало, что меры по реструктуризации вызовут забастовку и, скорее всего многомесячную. Намереваясь взять бастующих измором, необходимо было решить две задачи: максимально снизить урон от забастовки для экономики и локализовать забастовщиков, лишив их поддержки общественного мнения.
Для решения первой задачи еще перед объявлением о закрытии шахт была проведена подготовительная работа: на электростанциях был создан запас угля на 5 месяцев, закуплено оборудование для параллельного перехода некоторых станций на жидкое топливо, подписан договор с независимыми компаниями перевозчиков на тот случай, если к забастовке примкнут и шоферские профсоюзы. Кроме того, уже во время забастовки была проведена беспрецедентная операция полицейских подразделений и спецслужб по выявлению и аресту счетов шахтерских профсоюзов.
Для решения второй была развернута массированная компания в прессе и через активистов консервативной партии. Необходимо было убедить общество, что это не «братья шахтеры» борются за права всех людей труда с правительством-эксплуататором, а «профсоюзы горняков» пытаются добиться сохранения нерентабельных шахт, существующих за счет налогоплательщиков. Правительство своим риторическим напором и активностью добилось своего – общество стало на его сторону, шахтеры остались одни со своей забастовкой, а это значило кроме всего прочего, что реформы не прошли даром: люди теперь осознавали себя налогоплательщиками.
Стачка шахтеров длилась 52 недели и окончилась полной победой правительства: забастовка прекратилась, шахты закрылись. Далее начиналась сложная рутинная работа по переквалификации уволенных шахтеров, по созданию дополнительных рабочих мест в регионах компактного проживания шахтеров. Не все здесь шло гладко, шахтерская проблема и сегодня стоит перед Англией. Но главным результатом этой войны, а именно войной с профсоюзами считала это сама Тэтчер (был даже создан на время забастовки военный кабинет из пяти министров), стало выключение профсоюзов из дальнейшей политической жизни Англии.
Теперь правительство, с Тэтчер или без нее, консервативное или нет, – главная власть в стране.

ГЛАВА 2. ПОЛИТИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН ТЭТЧЕРИЗМА
2.1 Позиция Тэтчер на внешнеполитической арене
Приход к власти консервативного правительства М. Тэтчер усилил тенденцию к согласованию позиций Лондона с Вашингтоном по многим международным конфликтам, в которых правящие круги обеих стран, и в первую очередь США, заняли резко агрессивную позицию, а самым верным союзником Маргарет Тэтчер, стал президент США Рональд Рейган.
Эта линия особенно ярко проявилась в связи с событиями в Афганистане. Правительство консерваторов оказалось в числе инициаторов развязывания грубой антисоветской и антиафганской кампании. Английские спецслужбы совместно с ЦРУ активно действовали в среде афганской контрреволюционной эмиграции, сколачивая банды для налетов на города и деревни революционного Афганистана.
Несмотря на многочисленные заявления об «атлантической солидарности», кабинет М. Тэтчер стремился сохранить определенную гибкость и в вопросе о применении экономических и военных «санкций» против Ирана. Это объясняется, разумеется, отнюдь не симпатиями к революционным преобразованиям в этой стране, но значительной зависимостью Англии от поставок иранской нефти.
Вместе с тем в рамках скоординированного, относительно общего курса западных держав официальный Лондон стремился в известной мере дистанцироваться от конфликтных ситуаций в Азии и Африке, подчеркивая, что у Великобритании нет ни средств, ни возможностей для активной политики в большинстве международных конфликтов. Великобритания в целом была вынуждена отказаться от роли «глобальной державы», сконцентрировать во многом свои экономические и политические интересы лишь в сравнительно небольшом числе стран, расположенных в зоне развивающегося мира.
По восходящей линии развивались отношения с СССР. Ее взгляды на Советский Союз сформировались под влиянием специалистов по советской и российской истории, а зачастую она получала информацию из первых рук - от Владимира Буковского, Роберта Конквиста и Ричарда Пайпса.
В то же время в Советском Союзе ясно осознавалась необходимость установить контакт с людьми из окружения Рейгана и Тэтчер. В декабре 1984 года Горбачев сам приехал в Лондон, и это стало началом знаменательного периода, когда он и Маргарет Тэтчер сформировали своеобразный дуэт. «Ее выступление на советском телевидении, когда она отвечала на вопросы нескольких журналистов, памятно до сего дня - то, как Маргарет Тэтчер с достоинством говорила правду, избегая личных выпадов, которые могли разрушить взаимопонимание наций».6 В отличие от всех предыдущих британских лидеров, которые делали многочисленные попытки посредничать между противоборствующими сторонами в условиях холодной войны (даже Черчилль однажды попытался это сделать после смерти Сталина), она пользовалась полным доверием американцев. Правда, Великобритания не обладала достаточным весом в международной политике, чтобы занять ведущую роль в этих процессах, и к 1987 годы прямые советско-американские отношения вышли на самостоятельный уровень. Но в середине 1980-х Маргарет Тэтчер сыграла созидательную роль, которой вовсе от нее не ожидали, когда она только заняла свой пост в 1979 году.
«Маргарет Тэтчер продемонстрировала свое исключительное мужество, когда весной 1982-го аргентинская армия вторглась на Фолклендские острова».7 Военная хунта, отчаянно искавшая популярности, пошла на эту авантюру, поскольку неверно интерпретировала поступавшую из Лондона информацию. Хунта не принимала всерьез женщину-политика, а те мужчины, что являлись ее предшественниками, думали, по-видимому, только о том, как бы уклониться от защиты кучки скалистых островов на другом конце света. Британцы отдали мировую империю без боя, почему же теперь не отдать Фолькленды, Гибралтар или любую другую далекую и бесполезную территорию? Кроме того, стратегическая и экономическая логика заставляли Британию сокращать свои военно-морские силы. И аргентинская хунта решила пойти на риск. Почти вся английская интеллигенция считала нужным уступить, при условии обеспечения безопасности маленького населения островов. Однако подавляющее большинство простых граждан предпочитало дать бой этим карикатурным, опереточным латиноамериканским генералам. Премьер-министр встала на сторону простых людей, и оказалось, что она абсолютно права. Британия начала военную кампанию за 12000 километров от своих берегов, и трехнедельные бои завершились полным освобождением островов. Кампания стала демонстрацией исключительной военной и военно-морской доблести и закончилась с очень незначительными потерями. При этом особенно благоприятными оказались международные результаты конфликта. Аргентина избавилась от хунты и приобрела цивилизованное правительство. То же самое произошло в других частях Латинской Америки.
2.2 Нелёгкое сотрудничество с ЕС
Одной из важнейших задач, которая встала перед третьим правительством Тэтчер, было расширение и углубление ее экономического эксперимента и, естественно, определение ее отношений со странами Сообщества, которое как раз в этот период вступило в свою решающую стадию кардинальной и всеобъемлющей интеграции.
В марте 1957 года представители шести западноевропейских стран - Бельгии, Франции, ФРГ, Италии, Люксембурга и Нидерландов - подписали в Риме договор об учреждении Европейского экономического сообщества (ЕЭС). Англия в ЕЭС не вошла. Тогда немногие предполагали, что западноевропейская интеграция приведет к коренному изменению экономического положения в Западной Европе.
Английские правящие круги хотя и не слишком верили в эффективность ЕЭС, но в то же время опасались, что если Сообщество наберет силу, то оно станет конкурентом Англии в борьбе за рынки сбыта. Чтобы парализовать усилия блока, Англия выдвинула план западноевропейской зоны свободной торговли, а затем попыталась использовать созданную в конце 1959 года Европейскую ассоциацию свободной торговли (ЕАСТ), чтобы помешать развитию интеграции «шестерки». Однако по мере возрастания роли ЕЭС европейский рынок для Англии становился все более важным, и тогда Лондон начал переговоры с Общим рынком о вступлении в него, правда, на своих собственных условиях, таких, которые позволили бы полностью сохранить специфические отношения Англии с США и лишь незначительно затронуть ее связи со странами Содружества.
Переговоры шли с трудом, прерывались и вновь возобновлялись, пока, наконец, в январе 1973 года Англия не стала членом ЕЭС. Англия согласилась и выполнила те условия, которые ей поставили при вступлении в Сообщество, а затем начала добиваться изменения своего положения в Общем рынке и своего финансового вклада. Особенно активизировались эти попытки после прихода к власти правительства М. Тэтчер в 1979 году. Характерной чертой развития Общего рынка в 80-х годах стало обострение разногласий в нем, когда Сообщество шло от одного кризиса к другому. Англия проводила жесткую, порой конфронтационную линию в отношении своих партнеров, требуя снижения британского взноса в бюджет ЕЭС и угрожая, что если это не будет сделано, то она вообще может прекратить выплаты в бюджет Общего рынка. Встречи премьер-министров Сообщества превращались в поле битвы, где английский премьер-министр часто выступала в одиночестве против всех остальных участников. Тэтчер заявляла, что, пока Британия не получит реальных экономических выгод от участия в ЕЭС, она будет воздерживаться от любой дальнейшей интеграции в рамках Общего рынка.
Главным разногласием между Англией и остальными странами ЕЭС были расхождения по поводу стратегии развития Общего рынка.
Наиболее полно возражения британских консерваторов были изложены в речи М. Тэтчер в Европейском колледже в сентябре 1988 года в Брюгге, где обучаются студенты из 12 стран Общего рынка. Английский премьер подтвердила, что для Британии в ЕЭС «ее будущее», хотя оно зависит не только от Европы, сразу оговорилась она. Согласившись с основным направлением реформы, она подчеркнула, что ЕЭС не должно служить объектом постоянных переделок «в зависимости от требования абстрактных идей».
Какие же «абстрактные идеи» вызвали недовольство премьера? Прежде всего, она решительно отвергла мысль о политической интеграции стран - членов ЕЭС, а также планы создания «новой сверхдержавы» на континенте, заявив, что принципом ЕЭС должно быть сотрудничество между суверенными государствами, каждое из которых сохраняет «свое своеобразие, свои традиции, обычаи и отличительные черты», что укрепление сотрудничества не требует централизации власти в Брюсселе, не требует того, чтобы «решения принимались назначенным аппаратом управления»8. С этого она начала свою речь в Брюгге, этим же и закончила, подчеркнув, что надо «ценить свое национальное лицо не меньше, чем наши общеевропейские усилия». Не желая лишиться ни в одной области своего суверенитета, Англия особенно неприязненно отнеслась к идее позволить Брюсселю диктовать ей свою налоговую политику.
Консерваторы выступили против планов создания Европейского центрального банка и наделения его правом контролировать курс валют, а также против включения фунта стерлингов в «европейскую валютную систему». Некоторые представители в штаб-квартире ЕЭС выступали даже за введение в странах Сообщества единой валюты, уверяя, что отсутствие такой единой валюты приведет к хаосу. «Представьте себе, если бы каждый штат в США имел свою валюту, к какой дезорганизации экономики это бы привело», - говорили они. Эти планы были неприемлемы для Англии.
«Центрального банка в Европе не будет, пока я жива»9, - так заявила Тэтчер.
Особую позицию занимает Британия в вопросе о таможенных процедурах. Тэтчер же выступает против полной отмены таможенного контроля, мотивируя это необходимостью защитить Англию от преступников, наркоманов, от ввоза наркотиков, от потока «нежелательных» эмигрантов. Разногласия между Англией и большинством других сторонников западноевропейской интеграции углубились в связи с тем, что Тэтчер связала процесс реформ в ЕЭС с «обороной Европы», заявив, что не может быть и речи об ослаблении военных усилий, высказавшись за модернизацию вооружений, в том числе ядерных, и за увеличение роли Западной Европы за пределами НАТО, за продолжение жесткого курса в отношении СССР.
Все больше усиливались расхождения между английским правительством и остальными участниками ЕЭС и по вопросу о создании единой валютной системы в Западной Европе. На встрече министров финансов ЕЭС в ноябре 1989 года глава финансового ведомства Британии Дж. Мейджор предложил не форсировать процесса создания такой системы, сославшись на происходившие в ГДР события. Однако остальные участники встречи не поддержали его. Английскому правительству пришлось под давлением остальных участников ЕЭС и сил внутри страны, выступающих за углубление интеграции с Сообществом, пойти на уступки. В июне 1990 года Тэтчер заявила, что Лондон «готов присоединиться к европейской валютной системе». Правда, здесь же она дала понять, что до введения единой валюты в странах ЕЭС «пройдет немало времени» и что, вероятно, решение об этом будет принимать уже следующее поколение.
Страны ЕЭС настаивали и на достижении политического союза в Сообществе. М. Тэтчер выступила против этого, заявив в апреле 1990 года в парламенте, что неясно, что понимается под этим союзом, и что парламенты стран Сообщества должны по-прежнему оставаться самостоятельными.
Она ясно дала понять, что не видит необходимости на данном этапе ускорять политическую интеграцию Западной Европы.
Подводя итоги, следует отметить, что, во-первых, курс консерваторов обусловил дальнейшую борьбу проамериканских и проевропейских тенденций в Англии. Британский премьер-министр отдавала предпочтение развитию атлантических связей, а не европейских. Проявляя лояльность и преданность по отношению к Соединенным Штатам, М.Тэтчер одновременно демонстрировала жесткость и ненадежность в сотрудничестве с европейскими партнерами. Проевропейские настроения в консервативной партии, среди профессиональных дипломатов и представителей крупного и среднего бизнеса не находили должного отклика в правительстве М.Тэтчер.
Во-вторых, правительство консерваторов не только не укрепило позиции страны в Сообществе, но и способствовало возникновению большинства проблем в будущем. Скептицизм и жесткая тактика английского члена ЕЭС, стремящегося затормозить углубление сотрудничества партнеров по многим направлениям. Отказ М.Тэтчер принимать активное участие в формировании общей политики Сообщества в политической, социальной и валютной сферах лежит в основе современных проблем Великобритании в Евросоюзе.