Социальные, экономические и политические предпосылки Вейтмарской республики

СОДЕРЖАНИЕ:
ВВЕДЕНИЕ
1. СОЦИАЛЬНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
1.1.Социальные изменения в результате первой мировой войны
1.1.1.Демографический кризис, явившийся результатом войны
1.2.Деятельность партий социал-демократической направленности
1.2.1.Влияние событий 1917 г. в России на деятельность немецких социалистов. Волна стачек 1918 г.
2. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
2.1. Истощение экономики Германии в ходе первой мировой войны
2.1.1. Сокращение продукции сельского хозяйства и продовольственный кризис
2.1.2. Отход от принципов рыночной экономики в годы войны
2.2. Экономические итоги перемирия
3. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
3.1. Диктатура Гинденбурга и Людендорфа
3.2. Изменение военного положения Германии в результате выхода из войны России
3.3. Вынужденное и несвоевременное создание парламентского правительства в Германии
4. РОЖДЕНИЕ РЕСПУБЛИКИ
4.1. Германская революция
4.2. Веймарская конституция
ВЫВОДЫ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Социальные, экономические и политические предпосылки Вейтмарской республики

Однако нехватка сырья и квалифицированной рабочей силы, снижение производительности труда (ушедших на фронт мужчин на производстве заменяли работавшие по 12 часов слабосильные женщины и подростки) вели к неуклонному снижению выпуска промышленной продукции. Так, по сравнению с довоенным 1913 г. добыча угля упала с 190 млн тонн до 159 млн тонн, выплавка стали - с 16,9 млн тонн до 13 млн тонн2.
Несмотря на замораживание заработной платы, постоянно сокращался национальный доход: в 1917 г. он составлял только 67% от уровня 1913 г. Рост зарпла­ты не поспевал за ростом стоимости жизни.
2.1.1. Сокращение продукции сельского хозяйства и продовольственный кризис
В тяжелом положении находилось сельское хозяйство, продукция которого в первые же два года войны сократилось почти вдвое. Это катастрофически сказывалось на снабжении не только гражданского населения, но и армии, а потому требовало принятия особенно решительных мер со стороны государства.
Уже осенью 1914 г. была введена единая система максимальных цен на хлеб, картофель, сахар и жиры3. А в начале 1915 г., несмотря на негодование и протесты крупных аграриев, была установлена хлебная монополия, когда все зерно должно было поступать в распоряжение Военного общества зерновых продуктов. Влас­тям пришлось столкнуться с саботажем крестьян, которые отказы­вались декларировать ожидаемый урожаи и сдавать его по твер­дым ценам. Новыми явлениями повседневной жизни стали спеку­лянты, прекрасно ориентировавшиеся в законах «черного рынка», и мешочники, ездившие по деревням и обменивавшие у крестьян последнюю утварь на продукты. В Берлине становилась все замет­ней прослойка нуворишей, которые нажились на военных постав­ках и выставляли напоказ свое богатство. Призывы власти к тер­пению и сплочению “единого народного организма” на этом фоне выглядели все менее убедительно.
Постепенно контроль за расходованием всех важнейших продовольственных продуктов перешел к Военно-продовольственному управлению, подчиненному непосредственно рейхсканцлеру1.
Для наведения порядка в распределении продуктов в 1915 г. правительство вынуждено было ввести карточки – сначала на хлеб, а затем на все основные продукты питания (картофель, мясо, молоко, сахар, жиры). Введенные в июне 1915 г. карточки на хлеб означали ни что иное, как “гениально организованный голод” (В.И.Ленин)2.
Широкое распространение получили суррогаты: брюква заменяла картофель, маргарин – масло, сахарин – сахар, а зерна ячменя или ржи – кофе. Все это вело к ухудшению питания. Если до войны рацион питания в германии в среднем составлял 3500 килокалорий в день, то в 1916-1917 гг. он не превышал 1500-1600 килокалорий.
Истощение экономических ресурсов подрывали шаткие основы “гражданского мира” и назревали предпосылки “кризиса низов”3.
2.1.2. Отход от принципов рыночной экономики в годы войны
Глава фирмы “АЭГ” Вальтер Ратенау сумел нала­дить тотальное рационирование имевшихся ресурсов, возглавив соответствующий отдел военного министерства. Принципы рыноч­ной экономики были отодвинуты на второй план. Государствен­ные заказы, гарантировавшие предпринимателям неуклонный рост прибылей в сфере военного производства и позволявшие увеличивать номинальную зарплату рабочим, являлись важной составной частью гражданского мира в стране1. Не меньшее значение имела и солидарность с экспансионистскими целями правительства. Ко­роли угля и стали в своих меморандумах требовали как минимум всей Лотарингии, массовые военно-патриотические союзы делали в своей пропаганде акцент на новых заморских владениях и уни­жении противников Германии. Историки говорят об “удавшейся мобилизации университетских профессоров”, выступавших с вер­ноподданническими петициями и выдвигавших детальные планы расширения границ на Западе, германизации Восточной Европы. Благоприятный общественный климат позволял правительству Бетман-Гольвега осуществлять финансирование войны через ин­фляцию и внутренние кредиты, исходя из того, что проигравший заплатит за все.
2.2. Экономические итоги перемирия
11 ноября 1918 г. в силу вступило Компьенское перемирие с его крайне жесткими условиями. В результате разгрома Германии в первой мировой войне Франция получила обратно от нее Эльзас и Лотарингию, а Саар и Рейнская область (основная база германской тяжелой индустрии) были ею оккупированы на 15 лет1.Германия в течение месяца должна была очистить от своих армий также Бельгию и Люксембург. Она была обязана выдать победителям 5000 пушек, 25 тыс. пулеметов, 3000 минометов, 1700 самолетов и все дирижабли, 5000 паровозов, 150 тыс. вагонов, 5000 автомобилей, всю бронетехнику и химическое оружие. Германский флот должен был направиться для сдачи союзникам в указанные в соглашении порты2. Это были только условия перемирия, но они ясно говорили о том, какой же мир будет продиктован побежденной и обескровленной стране.
3. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
Революционная ситуация начала складываться в Германии в ходе мировой войны прежде всего как результат краха военно-политических планов германского империализма1.
Исследователи, изучающие историю Германии в первой Мировой войне отмечают, что наиболее страшная пора для Германии наступила осенью 1918 г. В ту осень русская революционная пропаганда деятельно распространялась в рядах германской армии. Германии суждено было потерять решительно все, вплоть до (фактической) государственной самостоятельности. Но не революция заставила Германию проиграть войну, но страшные и непрерывные военные поражения, длившиеся непрерывно с 8 августа до начала ноября. Эти поражения довели Германию до безусловной сдачи на капитуляцию. А уже этот позорнейший и ужасающий финал, явившийся полной неожиданностью для населения, вызвал революцию, направленную против Вильгельма II и его окружения2. Всеобщее ожесточение военных лет полностью подорвало авторитет мо­нархии Гогенцоллернов, потерявшей былой блеск и во многом предоставленной самой себе3.
3.1. Диктатура Гинденбурга и Людендорфа
В надежде исправить положение, Гинденбург и Людендорф были назначены возглавлять Верховное глав­нокомандование 29 августа 1916 г. Вопреки надеждам канцлера дуэт полководцев не думал ограничиваться военно-стратегическим планированием, все чаще вмешиваясь во внутреннюю политику и фактически под­чинив себе императора, начавшего терять голову от нескончаемых проблем в тылу и на фронте. Зимой 1916—1917 г. в стране раз­разился настоящий голод, который унес с собой более полумиллиона человеческих жизней. Чтобы не допус­тить социального взрыва в тылу, власти были вынуждены пойти даже на сокращение армейских пайков. Отчаянные попытки бю­рократов найти пути эффективной борьбы с нехваткой продуктов вели к появлению все новых и новых бюрократических структур, которые загоняли каждого человека в сети контроля и манипули­рования1.
Единственный выход из кризиса гражданского управления ви­делся генералам в полной милитаризации всех сфер общественной жизни. 5 декабря 1916 г. был принят закон о вспомогательной службе отечеству, подразумевавший мобилизацию всех мужчин от 17 до 60 лет для работы на трудовом фронте. Генеральный штаб вынашивал аналогичные планы и относительно женского населе­ния, но они не были реализованы.
Ошибки во внешней политике привели к тому, что на стороне Антанты 6 апреля 1917 г. в войну вступили США, что еще более усугубило политический и экономический кризис в Германии. Военная диктатура Гинденбурга и Людендорфа заменила собой гражданский мир образца августа 1914 г., от которого уже мало что осталось.
Под прикрытием лозунгов о войне до полной победы власти искали пути достижения “почетного мира”. Помимо дипломати­ческого зондажа в нейтральных странах, который наталкивался на сопротивление военных, активизировала свою подрывную ра­боту германская разведка. С точки зрения аналитиков генерально­го го штаба важным фактором ослабления Российской империи яв­лялись национально-освободительные движения на ее окраинах. В ноябре 1916 г. на оккупированных территориях было создано ко­ролевство Польское, “легионы” которого влились в австро-гер­манскую вооруженную группировку. Неожиданно ситуация взо­рвалась в самом центре России - доведенные до отчаяния массы свергли царское самодержавие. Революционную энергию Петро­града питало общее мнение, что окружение Николая II продалось немцам. Стремясь добиться развития событий в нужном направле­нии, германские военные сделали ставку на поддержку сил, вы­ступавших за углубление социальной революции, пусть даже ценой выхода России из войны. Первый “пломбированный вагон” с большевиками отправился из Швейцарии уже в марте, всего через территорию Германии было переправлено около 500 полити­ческих эмигрантов. Резидент германской разведки в апреле 1917 г. доносил из Стокгольма: “Ленин прибыл в Россию и рабо­тает в духе наших пожеланий”1.
Развал армии и дискредитация демократического правительст­ва, сопровождавшие российскую революцию, порождали в Берли­не эйфорические настроения. Большевистский переворот, “Декрет о мире” и предложение переговоров всем воюющим странам дава­ли шанс властям Германии закрыть Восточный фронт и перебро­сить все силы на запад.
Установление военной диктатуры Гинденбурга - Людендорфа, формирование государственно-монополистического регулирования, попытки “сплотить тыл” путем усиления политической реакции свидетельствовали о нарастании признаков неспособности господствующих “верхов” Германии управлять и вести войну прежними методами, а также о начавшейся передвижке сил внутри юнкерско-буржуазного блока: на первый план выдвинулась монополистическая буржуазия, интересы войны все более отождествлялись с интересами фабрикантов оружия2.
3.2. Изменение военного положения Германии в результате выхода из войны России
15 декабря 1917 г. было заключено пере­мирие с Советской Россией. Вряд ли и германские дипломаты и Гинденбург могли тогда здраво оценить парадоксальную логику исторического процесса: революции имеют обыкновение не заме­чать национальные границы. С момента захвата власти большеви­ками до падения монархии Гогенцолернов пройдет ровно один год.
22 декабря 1917 г. в Бресте начались переговоры России о за­ключении мира. Их ход и результаты показали, какое будущее ожидает Европу в случае победы Германии. Советская делегация тянула время, ожидая не столько решающих побед Антанты на Западе, сколько революционного взрыва на всем континенте. Гер­манские дипломаты, напротив, спешили с заключением мира, чтобы успеть перебросить войска на Западный фронт до подхода туда американского экспедиционного корпуса. Тактика выламыва­ния рук слабейшему, сопровождавшаяся продвижением герман­ских войск в направлении Петрограда, принесла свои плоды - 3 марта в Бресте был подписан “похабный мир” (В.И.Ленин), превращавший огромную территорию Восточной Европы от При­балтики до Крыма в германский протекторат1. На Советскую Рос­сию была наложена контрибуция в 6 млрд марок, отныне она пре­вращалась в пассивного заложника, судьба которого зависела от исхода Первой мировой войны. Породив очередную волну шови­нистических настроений, Брестский мир не принес решающего перелома к лучшему в военном положении Германии. Оккупиро­ванная ею территория на Востоке простиралась до низовьев Дона, и на ней находилось до 1,5 млн немецких солдат. Надежды на выкачивание из Украины сырья и продовольствия не оправдались из-за слабости прогерманского правительства гетмана Скоропадского. Кроме того, Брест поставил крест на заявлениях берлин­ских политиков о стремлении к “ненасильственному миру”, во многом предопределив поведение лидеров стран Антанты по отно­шению к побежденной Германии год спустя.
Отношения России и Германии после Брестского мира напоми­нали дуэль с проглатыванием пилюль, одна из которых должна была оказаться смертельной: каждая из сторон стала ждать неми­нуемой гибели своего партнера. Причем ожидание не было пас­сивным: если большевистское руководство делало ставку на про­паганду своих идей, используя для этого советское представитель­ство в Берлине, то германские власти насаждали на оккупирован­ной территории “дружественные режимы”, поддерживая контак­ты с теми лидерами белого движения, которые ориентировались на Антанту. Однако для большинства россиян, как свидетельство­вали доклады германского представительства в Москве летом 1918 г., “немцы выступают в качестве главной опоры существую­щего режима, и его падение будет означать удар по нашему вли­янию в России”.
На первый взгляд казалось, что Германия ведет пробольшевистскую политику. Представители внешнеполитического ведомства считали, “что следует продолжать сотрудничество с большевика­ми или по крайней мере их использование, пока они находятся у власти, в наших собственных интересах, чтобы держать Россию в состоянии военной слабости и способствовать развитию самостоя­тельных государств, возникающих на ее окраинах”1. Вильгельм II выступил против разрыва отношений с Россией, и напротив, признал необходимым “поддерживать большевиков при любых условиях”. Такое внешнее мнение было обусловлено реальной надеждой на то, что дни красной диктатуры сочтены.
Тем не менее, выход России из войны не принес для Германии ожидаемых побед на западном фронте: наступательные операции весной и летом 1918 г. провалились.
3.3. Вынужденное и несвоевременное создание парламентского правительства в Германии
По мере того, как таяла надежда на победоносное окончание войны, происходило нарастание революционных настроений в массах и обострение разногласий в правящих кругах2. После поражения немецких войск под Амьеном армия начала выходить из повиновения и единственным выходом для Германии стало поиск перемирия3. Когда отход германской армии превратился в бегство, офицеры потеряли кон­троль над солдатской массой, генералы - управление войсками. Первоначально Гинденбург и Людендорф пытались скрыть реаль­ное положение дел, трактуя их как оборонительные бои с целью изматывания противника. 1 октября на совещании в ставке Лю­дендорф признал, что продолжение военных действий бессмыс­ленно и потребовал скорейшего заключения мира1.
Поскольку державы Антанты настаивали, чтобы перемирие подписало германское правительство, “опирающееся на народное доверие”, военному руководству представился удобный шанс переложить ответственность за поражение и тяжелые условия бу­дущего мира на плечи гражданских политиков. 3 октября был сформирован новый кабинет министров во главе с принцем Мак­сом Баденским, известным своими англофильскими взглядами, имевшем репутацию либерала и сторонника широких реформ. В него вошли лидеры почти всех фракций рейхстага, в том числе впервые вошли правые социал-демократы: два представителя СДПГ Густав Бауэр и Филипп Шейдеман. На следующий день Макс Баденский предложил державам Антанты заключить перемирие на основе четырнадцати пунктов президента США Вудро Вильсона. В ночь на 4 октября 1918 г. германское правительство направило Президенту США В. Вильсону телеграмму с просьбой о посредничестве в переговорах и 5 октября попросило перемирия. Последние несколько недель тянули с окончательным ответом, потребовав от Германии в качестве пред­варительного условия прекращения боевых действий и ухода со всех захваченных территорий.
Германская империя была повержена. С этого времени началась работа по демократизации немецкой политической системы. Но все эти меры слишком запоздали.

4. РОЖДЕНИЕ РЕСПУБЛИКИ
Провозглашение республики всего на два дня опередило под­писание перемирия, завершившего мировую войну.
Вошедшие в правительство Макса Баденского партии день ото дня наращивали давление на “старый режим”, чувствуя его безза­щитность. Речь шла о немедленном введении всеобщего и равного избирательного права в Пруссии, а также об ответственности ка­бинета министров перед парламентом. Дальше всех шли социал-демократы, чувствовавшие, что теряют свое влияние в конкурен­ции с левыми радикалами. Эберт настаивал на отречении Виль­гельма II в пользу кронпринца, видя в этом предотвращения революции. Он имел в виду опасность раз­вития событий по русскому варианту анархии и гражданской войны, который пугал не только политическую элиту, но и боль­шинство населения. Социал-демократическая газета “Форверте” 9 ноября вышла с огромным заголовком: “Не допустим брато­убийственной войны!”1.
Правление СДПГ бросилось вдогонку за революционными со­бытиями, объявив в тот же день забастовку в Берлине. Массы рабочих стекались в центр города, в парк перед императорским дворцом. Столичный гарнизон перешел на сторону восставших. В полдень к Максу Баденскому явился Эберт и потребо­вал решительных действий без оглядки на Вильгельма II. Рейх­сканцлер подписал распоряжение о передаче своих полномочий лидеру СДПГ. С государственно-правовой точки зрения этот акт представлял собой совершенный нонсенс - назначенный глава правительства сам назначал себе наследника.
Процесс революционного захвата власти “снизу” запаздывал буквально на считанные часы, но в конечном счете он замкнулся на фигуре Эберта. Крайне левые во главе с Либкнехтом, выдвинувшие лозунг “Вся власть советам!”, оказались в явном меньшинстве. Лидеры СДПГ отдавали предпочтение парла­ментской демократии, что подразумевало созыв Национального собрания и выработку конституции. “Независимцы” колебались, сохраняя лозунг диктатуры пролетариата, но не хотели видеть ее такой, как в России. В новом революционном правительстве - Совете народных уполно­моченных (СНУ) сопредседателями стали Эберт и Гуго Гаазе. Вопрос о характере новой власти и о перспективах государственного стро­ительства не стоял на повестке дня - берлинский совет ограни­чился избранием постоянного Исполкома для контроля за дея­тельностью СНУ.
8 ноября 1918 г. Вильгельм II в последний раз поставил перед своими генералами вопрос о возможности привлечения армии к подавлению внутренних беспорядков. Получив отрицательный ответ, он отправился искать политического убежища в нейтраль­ной Голландии. Лидеры СДПГ менее всего ожидали, что их выход на политическую авансцену окажется столь стремительным и доста­точно бескровным.
4.1. Германская революция