модель униполярности мира:критический анализ ее сущности и возможности реализации

Оглавление
Введение
Глава 1. Иллюзия униполярного мира и реалии международной политики
1.1. Феномен глобализации и модель униполярного мира под предводительством лидера-гегемона в контексте теории гегемонической стабильности
1.2. Претензии США на роль державы-гегемона в геополитической модели униполярного мира
1.3. Объективные препятствия для формирования униполярного мира
Глава 2. Многополярный мир как геополитическая модель международных отношений в XXI в.
2.1. Геополитический анализ АТР как одного из центров многополярного мира
2.2. Геополитические последствия усиления интеграции Германии и Франции в контексте процессов «евроинтеграции»
2.3. Роль Российской Федерации как региональной и мировой державы в геополитике XXI в.
Заключение
Список использованной литературы

модель униполярности мира:критический анализ ее сущности и возможности реализации

1) гегемония как теория разумного лидерства, которая составляет основу стратегии администрации Дж. Буша мл., в ее основе - заметно стремление завуалировать наличие компонента гегемонии; 2) консервативно-либеральная концепция, в которой сочетаются элементы единоличного лидерства и коллективизма при значительной степени подчиненности второго компонента первому. Р. Каган и его единомышленники убеждены, что активное вмешательство Соединенных Штатов в мировой процесс, в расстановку сил будет способствовать продлению сверхдержавного статуса, и, в итоге, при умелом манипулировании - балансировании среди потенциальных претендентов на региональную или глобальную гегемонию, возможно вообще добиться утверждения такой модели межгосударственных отношений и создания таких структур регулирования мировыхпроцессов, которые бы окончательно закрепили наиболее выгодные позиции США в экономической и военной областях; 3) концепция откровенной (агрессивной) гегемонии прорабатывается в недрах республиканской партии, отдельными представителями неоконсервативной научной школы, к которой примыкает 3. Бжезинский.12 В формулировке сторонников более жесткой и твердой позиции США взаимодействие с другими странами представляется возможным только в том случае, когда в регионе или стране действия у США есть прямые интересы и когда условия взаимодействия устанавливаются американской стороной. Не принимается и какая-либо зависимость от ООН или ОБСЕ, так как роль и престиж ООН и ОБСЕ сильно подорваны.
Думается, что основные разногласия по вопросу о той или иной концепции гегемонии еще впереди, когда встанет вопрос об урегулировании последствий вооруженного вторжения в Ирак, и, возможно, в Иран, а также об экономических затратах на гуманитарные операции и экономическую помощь, что, согласно концепции «рыхлой» гегемонии, должно создать условия для внедрения и закрепления тех самых институтов демократии, ради которых вооруженные акции проводились. Концепция «рыхлой» гегемонии весьма уязвима для критиков внутри США и извне в силу того, что наблюдается существенный разрыв между идейным оформлением политики США и реальными действиями. В данном случае прослеживается четкая историческая преемственность с американским внешнеполитическим наследием - происходит реализация установки на глобальное лидерство на основе идей мессианства и избранности США. Также предполагается, что американская модель демократии и экономики доказала свою жизнеспособность и универсальный характер13, что противоречит фактам развития международных отношений после окончания эпохи биполярности.
Современная концепция гегемонии США основывает на нескольких подходах. Разработчики доктрины национальных интересов США как сотрудничества с несколькими мировыми или региональными державами (У.Кристофер, Э.Лейк, П.Тарноф, М.Кеннеди, Р.Хаас) связаны с Демократической партией, а также крупнейшими межнациональными корпорациями. Вторая группа «многосторонников» выступает за необходимость четкого выделения наиболее важных интересов США в реальном времени, ориентируя на необходимость знать то, что относится к безопасности США, а что – нет. К сторонникам такого подхода относятся деятели высшей американской бюрократии, как правило технократы-практики из Госдепартамента, Министерства обороны, ЦРУ и т.д. Доктрина выборочной вовлеченности разработана Г.Киссинджером, У.Мейнесом, Б.Бредли, отчасти З.Бжезинским, Ч.Купчаном, относящимися к демократам и финансируемыми из источников МНК14.
Сторонники изоляционизма полагают, что международная активность страны в качестве одной из важнейших задач должна быть нацелена на предупреждение возникновения в системе международных отношений какой-либо мощи, которая бы превосходила силу Америки или созданных ею возможных коалиций (мощи - совершенно не обязательно откровенно враждебной по отношению к Соединенным Штатам). Многие американские эксперты и политики полагают, что основой возникновения такой мощи могло бы стать тесное взаимодействие России и Германии, потянувшими за собой огромные ресурсы Евразии и Западной Европы соответственно15. Сторонников опоры на исключительно американские силы также делят на две группы. Одна из них предлагает глобальную вовлеченность в мировые дела без учета интересов и даже сотрудничества с официальными союзниками, не говоря уже об ООН, ОБСЕ и т.п. – упор на сверхдержавность США без оглядки на кого бы то ни было. Эти взгляды отражены в доктринах Б.Доула, Н.Гингрича, докладах республиканского «Фонда Наследие», Р. Кагана («доброжелательное лидерство»), З.Халилзада, Д.Джонстона («служение-лидерство») и отражают предпочтения мощных моно- и транснациональных компаний, интересы которых лоббируют группы влияния из теперешнего республиканского конгресса16. Другая группа «односторонников» – «неоизоляционисты», отстаивающие необходимость резкого сокращения внешней военно-политической активности США и сосредоточения на экономических и внутренних аспектах безопасности Америки. Выразителями такой трактовки интересов США выступают Дж. Хелмс (Сенат) и Дж.Шлиссенджер, а также часть высшей бюрократии, курирующей внутренние проблемы (доктринальное обоснование – Д.Бендоу, К.Лайон). «Изоляционисты», как правило, республиканцы, выразители интересов малого и среднего бизнеса17. Несмотря на то, что в большинстве перечисленных доктрин отсутствуют прямые антироссийские положения, Россия в них рассматривается как системное препятствие на пути реализации внешнеполитических целей США как державы-гегемона.
1.3. Объективные препятствия для формирования униполярного мира
На современном этапе гегемонистское устремление США отражает тенденцию вмешательства США во внутренние дела суверенных государств, что позволяет США поддерживать развитие процессов в мире в направлении, наиболее выгодном для продления лидирующей роли США. Однако существуют препятствия для международной деятельности США, которые не могут легко навязать свою модель или свое решение другим государствам. Более того, вмешательство во многие региональные конфликты в зонах национальных интересов США может привести к тому, что затраты на такую политику могут оказаться неприемлемыми, а последствия неблагоприятными для самих США – справедливо указывает А. И. Уткин18.
Следует также отметить, что стремление правящей американской элиты доказать правоту гегемонистской модели внешнеполитических действий США приводит к тому, что происходит преувеличение существующих угроз и опасностей для интересов США, что приводит не только к росту военных расходов, но и к формированию искаженных представлений о международной политике. Ф. Закария также обращает внимание и на тот факт, что внешнеполитические действия США могут стать моделью для действий других государств, к созданию опасных прецедентов, которыми воспользуются государства-агрессоры19.
Кроме того, в современной международной политике, наряду с многочисленными примерами управляемой интеграции (расширение НАТО на Восток) и дезинтеграции (распад СССР, СФРЮ), прослеживаются атрибуты хаоса - многочисленные кризисы и конфликты, в том числе, конфликт в Косово и англо-американское вторжение в Ирак. Американская администрация осведомлена о том, что Соединенным Штатам вряд ли придется вести сразу две серьезные региональные войны (американские стратеги имели в виду Ирак и Иран, а также Северную Корею). Новая задача США - быть готовым к одной войне, а остальные силы и средства бросить на ограниченные операции типа миротворческих, на противоракетную оборону и борьбу с терроризмом. Так, 25 мая 2001 года Буш официально огласил свою новую оборонную концепцию в выступлении перед слушателями Военно-морской академии, когда президент Буш представил «свое видение того, как нам следует развиваться в XXI веке». Так, новая стратегия предполагает отказ от существовавшей до сих пор доктрины о необходимости для США быть готовыми к одновременному ведению военных действий в двух точках мира. Отказ от идеи «двух фронтов» означает, в частности, что минимальная необходимая численность вооруженных сил, составляющая около 1,4 миллиона человек, может быть пересмотрена,20 а большая часть средств выделена для того, чтобы адекватно содержать существующую армию и модернизировать ее.
Также среди основных задач вооруженных сил США называют овладение новыми информационными технологиями и контроль за нераспространением ракет в странах третьего мира, борьбу с международным терроризмом. Однако и на этом поприще у США появляется много трудностей, так как политический экстремизм распространен в слаборазвитых странах, с низким уровнем жизни населения, где правят, как правило, антидемократические, авторитарные режимы. Поэтому, согласно утверждению директора Государственного департамента по политическому планированию Ричарда Хаасса, Соединенные Штаты вынуждены проводить многогранную внешнюю политику, которая выходит за рамки кампании против мирового терроризма, содействуя развитию, открывая рынки и смягчая региональную напряженность везде, где это возможно,. «Наша политика, как и подобает великой стране, имеет множество измерений», - заявил он 4 февраля 2002 года на заключительном пленарном заседании пятидневного Всемирного экономического форума в Нью-Йорке. «Взять, например, хотя бы узкую проблему терроризма: мы узнали, что в странах, испытавших или испытывающих разрушения... возникают рассадники террора, - отметил Хаасс. - Для такой страны с глобальными стратегическими заботами, как Соединенные Штаты, (эти заботы) автоматически трансформируются в преодоление бедности и обеспечение развития». В то же время он предостерег, что приверженность США развитию «не следует измерять просто уровнем оказываемой ими помощи». «Есть много путей, как можно способствовать развитию, и я думаю, что во многих случаях помощь - один из наименее важных», - заявил он. Открытые рынки и потоки частных инвестиций, по его словам, экономически гораздо выгоднее, чем помощь на развитие. Хаасс указал также, что страны должны сами помогать себе, проводя социально-экономическую политику, укрепляющую стабильность и притягивающую инвестиции.21 Однако следует отметить, что возможности США оказать экономическую и технологическую помощь беднейшим странам мира весьма ограничены, поэтому не следует ожидать, что США смогут в скором времени победить политический экстремизм и международный терроризм.
Другой проблемой осуществления американской гегемонии является американское присутствие в Европе и доминирование США в структурах НАТО. Атлантический союз был и остается неотъемлемой основой безопасности его государств-участников в Европе и Северной Америке. На протяжении десятков лет гарантом существования свободных демократических государств была оборонительная готовность и обороноспособность всех стран-членов НАТО. Поэтому, полагает Е. М. Кучинская, для НАТО наиболее важный стало ее дальнейшее существование в качестве эффективно действующей организации; у НАТО есть будущее, только в том случае, если в дальнейшем государства-члены НАТО смогут эффективно использовать военно-политические ресурсы для устранения угрозы безопасности в новых геополитических условиях22.
Убеждение американской политической элиты в необходимости сохранения американской гегемонии в Европе основывается на следующих предпосылках: 1) ни одно из государств и блоков Евразии не способно претендовать на роль гегемона в военной и экономической сферах; 2) отказ США от лидерства в Европе приведет к нарастанию нестабильности, что негативно скажется как на международной безопасности и на Соединенных Штатах, несмотря на высокую степень неуязвимости их положения по сравнению с другими государствами. Данная уверенность привела правительство США к отказу от реформирования процесса принятия внешнеполитических решений НАТО методом расширения полномочий европейских партнеров: взамен правительство США рассматривает НАТО как клуб военных рекрутов, с которыми нужно каждый раз заново заключать военно-политический союз для осуществления той или иной военно-политической акции. В сфере безопасности сохранение и расширение НАТО определяется как необходимый шаг для продвижения американских интересов в Европе, снижения или исключения риска нестабильности в ее восточной части. Отмечается, что альянс должен создать гарантии того, что Европа не станет зоной противостояния или противоборства великих держав, сферой столкновения их интересов23.
Несмотря на ограниченные возможности США поддерживать своё военное присутствие в Европе, американцы в категорической форме отвергают любые возможности создания и функционирования в рамках Европейского союза (ЕС) независимых органов военного планирования. В Пентагоне считают, что их становление может привести в перспективе к утрате блоком статуса базового компонента новой структуры региональной безопасности, а это, в свою очередь, обусловит снижение роли США в европейских делах, ослабление их влияния на ход и характер происходящих в регионе процессов. Соединенные Штаты добиваются официального закрепления положений, определяющих создание в обязательном порядке механизмов и правовой базы, позволяющих НАТО в инициативном порядке задействовать формируемый потенциал кризисного реагирования Евросоюза24.
Для обоснования целесообразности принятия европейцами навязываемой им модели трансатлантического сотрудничества Вашингтон пытается убедить их в необходимости скорейшего нахождения взаимоприемлемых подходов с целью адекватного реагирования на комплекс новых угроз и вызовов в сфере безопасности. В то же время другие региональные организации и институты рассматриваются как второстепенные, вспомогательные инструменты контроля за обстановкой и воздействия на нее25.
Несколько осложняет отношения между США и Европой отказ некоторых союзников от безусловной поддержки планов Вашингтона по созданию национальной системы противоракетной обороны. В таких условиях Белый дом скорее всего будет вынужден целенаправленно задействовать имеющиеся в его распоряжении рычаги давления на союзников. По мнению некоторых американских политиков (в частности, З.Бжезинского) отношения США с Европой утрачивают абсолютный приоритет и должны рассматриваться как элемент более широкой геополитической игры, Вашингтона в евразийском масштабе26.
Выводы к главе
Рассматривая феномен глобализации как фактор гомогенизации мировой политики и социального пространства, можно утверждать, что сама по себе глобализация не способна привести к однополярной геополитической модели мира. Более того, насильственное насаждение «глобальных», то есть «вестернизированных» ценностей приведет лишь к усилению противоречий между глобальным «Югом» и «Севером». Наиболее адекватной, на мой взгляд, для объяснения формирования геополитической модели мира с лидером-гегемоном, является теория гегемонической стабильности. Однако следует отметить, что и в данном случае построение мировой системы не является униполярным, так как многие державы стремятся ослабить влияние гегемона и занять его место.
Идеологи американской внешней политики рассматривают США как «локомотив» мирового прогресса, поэтому завершение эпохи биполярного мира расценивается, прежде всего, как подъем на новую ступень в продвижении Соединенных Штатов к той модели мироустройства, которая является наиболее благоприятной для обеспечения интересов страны. Условия, при которых размеры вооруженных сил США определяются исходя из готовности ведения двух крупномасштабных войн одновременно, не позволяют США быстро реагировать на различные международные кризисные ситуации, требующие незамедлительного вмешательства.
Основной целью политики Вашингтона в Европе останется сохранение за США лидерства и инициативы в урегулировании проблем и конфликтов в регионе, что рассматривается в качестве необходимого условия обеспечения сохранения доминирующего положения страны на мировой арене.
Глава 2. Многополярный мир как геополитическая модель международных отношений в XXI в.
В развитии современной международной политики сохраняются и просматриваемые многие объективные тенденции, позволяющие утверждать, что системность миропорядка не исчезла. В настоящее время как собственно система элементов структуры международных отношений, так и характер межгосударственных отношений находятся в процессе глубокой и всеобъемлющей трансформации. Данные внешнеполитические процессы могут привести к появлению новых центров силы, способных бросить вызов США как ослабевающей державе-гегемону. В данной главе будут рассмотрены возможные континентальные или региональные блоки, способные стать альтернативными полюсами в современной геополитике.
2.1. Геополитический анализ АТР как одного из центров многополярного мира
Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) является в настоящее время политическим и экономическим гигантом, численность населения в котором превышает 3 млрд. чел., или почти 60% мирового населения. Интеграционные процессы государств и региональных держав АТР нацелены на взаимодействие с мировой экономикой на локальном, региональном и глобальном уровнях, в том числе в рамках ВТО и Международного валютного фонда, сотрудничества с США и ЕС, с «Большой семеркой/восьмеркой» (G-8). Регион АТР обладает внушительным экспортным потенциалом. Особое внимание уделяется росту конкурентоспособности индустрии информационных технологий, а также био- и нанотехнологий посредством производственных инвестиций и стимулирования экспорта27. Таким образом, сегодня на современном этапе интеграционных процессов экономическое пространство АТР формируется как главное средство расширения международных и внешнеторговых связей стран этого региона.
Вместе с тем, отмечает Д.С. Долгов, создание азиатско-тихоокеанского блока осложняется рядом проблем. К ним относятся: (1) в отличие от других регионов здесь просматриваются по крайней мере четыре центра силы – Китай, Индия, Япония и Россия, имеющих специфические и зачастую конфликтные интересы (США также стремятся укрепить свое влияние в регионе, используя АТЭС); (2) ориентированность большинства азиатских экономик на глобальный рынок и широкое участие в деятельности международных производственных систем; (3) сохранение между многими участниками интеграционных объединений неурегулированных политических проблем (между Китаем и Японией, Китаем и Тайванем)28.
Китай (КНР) является лидирующей политической державой АТР. Наиболее ярким показателем включения Китая в глобализационные процессы является вступление страны в декабре 2001 г. в ВТО. Однако следует отметить многочисленные проблемы экономики Китая: Так, М. Стейн утверждает, что внутренние противоречия, присущие китайскому 'коммунокапитализму' рано или поздно разрушат систему, сложившуюся сегодня в Китае29. Китай также доказал неэффективность действия властей, не сумевших справиться с вспышкой атипичной пневмонии и допустивших распространение этого заболевания по всему миру.
Учитывая процессы экономической интеграции в АТР, динамика и ориентиры внешней политики Российской Федерации направлены на интеграционные процессы с Китаем, Южной Кореей, Японией, которые, в свою очередь, представляют собой основу особого субрегиона – «Большой тройки» в составе АТР, сотрудничество с которыми является важным приоритетом для России.
2.2. Геополитические последствия усиления интеграции Германии и Франции в контексте процессов «евроинтеграции»
Процессы евроинтеграции относятся в настоящее время не только к присоединению и интеграции «новичков» в структуры ЕС-15, но и к укреплению сотрудничества «ядра» ЕС. Интеграция новых членов ЕС в политические и бюрократические институты ЕС-25 является поворотным пунктом в европейском процессе объединения. Но без обновления германо-французского союза проекту «Европа» грозит выхолащивание. Поскольку германская экономика, является локомотивом европейской экономики, то Франции выгодно объединиться с таким мощным партнером. ЕС уже не может оставаться прежним размытым межгосударственным объединением. Таким образом, политические дискуссии о возможности создания франко-германской федерации - это предупреждение «евроскептикам» о готовности основных европейских держав объединиться без их участия, если они и дальше будут тормозить процесс создания Единой Европы30.