Герард Фридрих Миллер -как собиратель и публикатор источников

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1 ИЗ ПЕТЕРБУРГА В МОСКВУ ЧЕРЕЗ СИБИРЬ
1.1 По призыву российской Академии наук
1.2. История Сибирью будет прирастать
1.3. Историк и издатель
1.4. Дискуссия, которой не видно конца
1.5 В Москву, в Москву
1.6. Собиратель мудрости
ГЛАВА 2 ИСТОРИК, ИЗДАТЕЛЬ, ПРОСВЕТИТЕЛЬ
2.1. Русский Географический Словарь
2.2. Татищев, судебник и Пугачев
2.3. Знаток генеалогии российского дворянства
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Герард Фридрих Миллер -как собиратель и публикатор источников

Второй этап научной деятельности Миллера не менее интересен и важен. Именно Архив Коллегии иностранных дел стал местом рождения российскому архивному делу: «Работу Миллера в архиве трудно переоценить. По сути дела, ученый стоит у истоков отечественного архивного дела. Здесь он был в своей стихии: «Устраивать архив, приводить его в порядок и сделать его полезным для политики и для истории – вот занятие совершенно сообразное с моими склонностями и познаниями», – говорил Миллер»28.
Прежде чем начать работу в архиве, следовало там навести хоть какой-то порядок. После сортировки ученый подвергал документы внимательной экспертизе, тщательно сохраняя то, что не было до конца уже уничтожено временем и ужасными условиями хранения. Затем он занялся систематизацией архивных источников. «Далеко не всё в его системе могут принять современные специалисты. Но Миллер не только не принёс вреда архивным коллекциям, но и всячески способствовал их сохранению. Он убедил Екатерину выделить деньги на покупку нового здания. Его стараниями была создана и библиотека архива, в основу которой было положено его собственное книжное собрание»29.
Спустя десятилетия архивисты подвергли методику работы Миллера в архиве резкой критике. Исследователь деятельности Миллера Каменский даже приводит фразу из путеводителя по ЦГАДА, изданному в 1946 году, в котором говориться о плане Миллера по систематизации и обработке документов: « …к счастью, его проект остался на бумаге»30. Многие исследователи все же полагают, что план был реализован, иначе не пришлось в 1864 году управляющему архивом МИД писать директору учреждения Злобину: «Миллер пожертвовал для произвольной своей системы древним нашим административным разделением дел по приказам, смешал все эти дела и все бумаги их вместе и потом самовластно разделил и раздробил их на особые рубрики, под названием разных небывалых в древнем нашем производстве подразделений дел… За таким произвольным смешением и разделением всех почти документов потрачивается громадное количество труда на восстановление всего этого в необходимый, древний, естественный порядок»31.
В чем же состоял план Миллера? А.Б.Каменский указывает, что ученый предлагал разделить все имеющиеся документы на две части: «историческую, некомплектующуюся часть и часть с документами актуального значения. Последняя должна была пополняться новыми документами»32.
Внутри каждой части подразумевалась классификация: в первой документы должны были составить ряд тематических коллекций по истории, географии, этнографии и др. Документы второго – систематизированы по видам (трактаты, дип.переписка, инструкции, отчеты и др.)
1.6. Собиратель мудрости
Придя на работу в архив, Миллер не сделал систематизацию документов своим главным делом. Как историк, он великолепно понимал, какой исторической ценности документы оказались в его распоряжении. Они не должны были лежать «мертвым грузом».
Поэтому в 1766 году он пишет вице-канцлеру: «Буду предлагать Коллегии, если что, по моему мнению, должно быть публиковано для чести нации, для совершенства истории и наставления тех, кои в дела вникают»33.
Перебираясь в Москву, Миллер очень сожалел о своем детище – журнале. Он «настоятельно просил Академии. Наук продолжать издание «Ежемесячных сочинений», обещая свою помощь и предлагая составить содержание на год вперед»34
Миллеру показалось недостаточным то количество документов, которые хранились в архиве. «Он предпринимает первую экспедицию для розыска архивных материалов по городам и монастырям Московской губернии. Таким образом, за 50 лет до начала археографических экспедиций, он сформировал и воспитал кадры русских архивных и археографических работников»35.
Инициатива ученого нашла понимание у руководства страны, и 14 января 1783 года он получил именной указ, который предписывал завести в архиве особую типографию для печатания «собрания трактатов между Россией и другими державами и иных публичных актов». К сожалению, благое дело прервала смерть Миллера, которая последовала 11 октября 1783 года. «За кончиною его все дело, как об издании трактатов, так и о заведении при архиве типографии, остановилось»36.
ГЛАВА 2 ИСТОРИК, ИЗДАТЕЛЬ, ПРОСВЕТИТЕЛЬ
Вторая половина научной деятельности Миллера – это работа по изучению, описанию и систематизации источников по истории государства Российского. Одновременно с этим он – активный издатель исторических трудов своих коллег: «Среди его публикаций такие важнейшие памятники, как «Судебник» Ивана Грозного с примечаниями В.Н.Татищева, разрядные записи XVII в., Степенная книга, три первые части «Истории Российской» В.Н.Татищева, «Ядро Российской истории» А.И.Манкиева (ошибочно приписанное им князю А.Я.Хилкову), «Географический словарь Российского государства» Ф.Полунина, «Письма Петра Великого к генерал-фельдмаршалу графу Б.П.Шереметеву», «Описание земли Камчатки» С.П.Крашенинникова. Значительный материал Миллер предоставил Н.И.Новикову для его «Древней Российской Вивлиофики»37.
2.1. Русский Географический Словарь
В исторической науке XVIII столетие называют не только временем Просвещения, но и эпохой Энциклопедий. Огромный труд Д.Диро и его соавторов вызвал появление целой плеяды последователей. Не стала исключением и Россия. Тихомиров называл географический словарь « новым типом исторического источника, появившегося в России в XVIII веке»38.
Первым таким источником стал труд Федора Полунина. Сокращенное название книги – «Географический лексикон Российского государства». Полное название этого произведения занимает десять строчек39. Словарь, ценный сам по себе, приобрел дополнительную весомость еще и благодаря тому, что предисловие к нему писал Миллер. И не только предисловие принадлежит Миллеру. Вот как он сам пишет в свой автобиографии: «Географический словарь Российского государства», изданный в 1773 году с мои предисловием, по большей частью мною сочинен, а статьи первого сочинителя мною же исправлены. Но сия требует еще многого пополнения, в чем трудиться я намерен. В предисловии объявил я мое мнение об историческом общем словаре Российского государства, коему сей географический словарь основанием служить может»40.
Полунин не закончил работу над словарем, так как был вынужден покинуть Москву, поэтому Миллер вынужден был не только редактировать уже написанные статьи, но некоторые пришлось вновь: «Россия», «Москва», «Петербург». «Первая статья была написана с учетом вновь присоединенных в это время Полоцкой и Могилевской губерний. Некоторые статьи дополнены Миллером таким материалом, которой ранее, да и позднее нигде не был опубликован»41. Именно такая активная работа позволяет исследователем Словарь почти как самостоятельную работу Миллера. Тем более, что, работая над изданием Миллер использовал те архивные источники и дневниковые записи, которые были им собраны во время Сибирской экспедиции. Миллер внес в географическое издание много исторических сведений. Следует добавить, что над Словарем Миллер работал уже тяжело больным: в 1772 году его разбил паралич.
Следует добавить, что в это же время Миллер по личному указанию Екатерины Второй пишет для нового издания Энциклопедии Дидро. «В 1771 году французский издатель Робине обратился к вице-канцлеру А.М. Голицыну с письмом, в котором предлагал русским ученым принять участие в издании Энциклопедии статьями о России. На чрезвычайном заседании Академической конференции 17 августа 1771 исполнение приказа императрицы было возложено на Миллера. Историк активно взялся за дело, используя как свои старые работы, так и готовя новые»42. При подготовке комментариев Миллер, в частности использовал «Историю Российскую» В.Н.Татищева, так как не имел под рукой соответствующих летописей.
Словарь имел и приложения: в конце книги была помещена «Роспись географическим долготам и широтам», составленная Миллером. Чуть позже Роспись будет издана отдельной книгой.
Миллер до конца жизни продолжал работать над Словарем, желая исполнить свое же намерение об издании подробного Словаря, который носил бы название: «Словарь исторической, политической, географической во всей той обширности, как сии науки требуют». Издание 1773 года рассматривался им как первая ступенька к будущей энциклопедии. К сожалению, этим замыслам не суждено было сбыться.
2.2. Татищев, судебник и Пугачев
Еще в своей статье «Предложения как исправить погрешности» Миллер призывал тех, кто хочет заниматься историей России, внимательно изучать то, что было написано ранее. При этом специально указывает на работу В.Н. Татищева. Кстати, еще до Миллера первый русский историограф обратил внимание на то, какой рисуют его страну в зарубежных изданиях. «Он неоднократно отмечал, что многие книги зарубежных авторов о России содержат грубые ошибки и «лживыми оскорблениями заполнены». Написание оригинальных трудов по истории и географии Татищев считал одним из важнейших средств борьбы с извращениями прошлого России в сочинениях иностранцев»43.
Татищев работал над своим колоссальным по объему трудом тридцать лет, увидеть его в печатном виде не успел, т.к. не успел завершить свою работу.
За публикацию « Истории Российской» в 1760-х годах взялся Московский Университет. Но издание требовало особой подготовки и специализации издателя. поэтому это дело было доверено Миллеру. Его работа была затруднена еще и тем. что многие материалы Татищева после его смерти бесследно исчезли. То, что удалось спасти, позднее было обнаружено в «портфелях Миллера». «В этом же фонде обнаружен список книг екатеринбургской библиотеки Татищева. Там же найден неизвестный отрывок из «Лексикона Татищева», что указывает на знакомство Миллера с его историческими трудами с начала 30-х годов XVIII века»44.
В своей автобиографии Миллер пишет так об этом жизненном эпизоде: «Оного же тайного советника Татищева «История Российская», но не полная, и только три первые части оныя сообщены были Московскому университету для напечатания. Университет, желая оную в печать издать, поручил старание о том иметь одному из своих профессоров. Но как список, по коему печатание производилося, бесчисленными и неразумительными описками наполнен был, то, по печатании трех или четырех листов, в 1766 году упрошен я от Университета, чтоб принять на себя труд издания сей, впрочем нужной и полезной книги»45
Надо отметить, что уважение двух ученых было взаимным. Татищев написал весьма лестный отзыв на первую главу «Истории Сибири», неоднократно просил Миллера выслать необходимые для работы документы. Миллер же признавался, что написать «Историю Сибири» смог только потому, что уже была написана работа Татищева.
В первом же номере «Ежемесячных сочинений» была помещена «Краткая роспись великим князьям всероссийским» - отрывок из «Истории российской».
Эта публикация вызвала работу самого Миллера «Оправдание на мнимые погрешности в родословии великих князей российских».
«Историю Российскую» Миллер опубликовал в трех книгах (первую и вторую часть). Эта работа вызвала резкую критику. Миллера обвиняли в том, что «он, во-первых, пользовался неисправными, «худыми списками», а не подлинниками и, во-вторых произвольно правил татищевский текст, опуская или сокращая некоторые суждения автора»46.
Это действительно так, методология Миллера отличалась от татищевской: «Уже во время своих исследований в Сибири Миллер стал, в отличие от Татищева, не только выделять исторический источник из ткани своего повествования, но и подвергать его отдельному внимательному изучению. Так он составил подтвердившуюся в наши дни генеалогию сибирских летописей»47.
«История Сибири» примечательна еще и тем, что впервые источник выведен из исторического повествования, нет смешения, как у Татищева, авторского текста и текста источника, есть ссылки на источник. «Сообщенные от господ баронов Строгановых грамоты и собранные из сибирских архивов письменные известия запотребно рассудилось прилагать в каждом месте под историею, где на оные я ссылался»48.
Работая над изданием татищевского труда Миллер столкнулся с проблемой подлинников, многие из которых были либо утеряны. либо находились у других владельцев. Кроме тог, Миллер пользовался правом редактора корректировать текст. «Чаще всего сокращению или правке со стороны Миллера подвергался текст, касающийся высказываний Татищева об отдельных лицах. Вот пример. Татищев пишет, что граф Мусин «яко человек великого лицемерства и коварства исполненный». Слова, взятые в кавычки, у Миллера опущены»49. Объяснялось это тем, что потомки людей о которых писал Татищев в большинстве своем были живы, и занимали достаточно высокое положение. Такие, как Демидовы. Миллер просто «смягчил» интонацию Татищева, видимо сказался горький опыт «дискуссии академической».
Миллер снабдил первые две книги «Истории Российской» хронологическими таблицами и указателями: историческими (предметный и именной), географический, росписи браков, рождения и смерти князей.
Третий том увидел свет спустя десять лет. Дело не только в том, что возникли трудности с типографией. Университет располагал рукописями Татищева о домонгольской Руси, последующие материалы отсутствовали, Миллеру даже пришлось обратиться к читателям с просьбой помочь материалами. Над третьей книгой Миллер работал в последний год жизни и завершить его до конца не успел.
Одновременно с первой и второй книгами Татищева Миллер издал Судебник Ивана Грозного 1550 года. Вызвано это было тем, что в свое время Татищев оставил обширные комментарии к этому памятнику русского права. Издан судебник был в 1768 году. «Анализ хранящихся в ЦГАДА корректурных листов показывает, что правка Миллера, весьма незначительная по объему, носила исключительно редакционный характер и касалась тех мест, где, по мнению издателя, в рукописи имелись явные противоречия или ошибки»50
В связи с трудами Татищева и судебником любопытным представляется один вопрос. Советская историография, оценивая работу того или иного ученого, на первый план выдвигала классовые вопросы. Миллера не слишком интересовали вопросы крестьянства. хотя в свое журнале и помешал статьи других авторов, которые затрагивали этот вопрос. Так, в 1764 году в девятом томе «Собрания» была опубликована статья «Одного лифляндского патриота описание крепостничества, как оно устроено над крестьянами в Лифляндии». Статья являлась отрывком из сочинения Ейзена. «Миллер не просто опубликовал отрывок, он его научно обработал, снабдил примечаниями и ссылками на литературу и источники, сделал ряд существенных дополнений…. В 1767 г. в своих записках Ейзен писал, что сделался известным Екатерине П «благодаря сочинению. которое профессор Миллер без моего разрешения, совершенно изменив его, поместил в девятом томе своего собрания»51.
Миллер – редактор показал себя человеком, который сам хочет серьезно разобраться в вопросе, поэтому привлекает так много дополнительных источников.
Миллер безусловно, разделял возмущение Ейзена тяжелейшим положением крестьян. Поэтому и помещает статью в свой журнал: «Мы не могли отказать этому сочинению в месте в нашем издании из-за содержащихся в нем хороших положений… Кто этот патриот, не имеет значения, главное, чтобы его предложения и желания нашли отклик…»52.
Миллер был опытным человеком. поэтому исследователи полагают, что статья появилась с молчаливого одобрения императрицы, которая в начале своего проявления была полна либеральными идеями. «Именно эта статья привела в движение все петербургское общество и дала толчок той дискуссии о крепостничестве в России, которая продолжалась по существу до 1861 года».
Сам же Миллер в открытую при жизни не показывал своего истинного отношения к крепостному праву, которое, безусловно, возмущало его своей несправедливостью, как любого нормально просвещенного человека. Но годы в жизни в России приучили его к осторожности. Поэтому, еще в комментариях к работе Ейзена, он пишет, что «тяжелое положение дел в России характерно лишь для Лифляндии»53.
Некоторые исследователи полагают, что Миллер вставил кусок, где положение русских крепостных легче, чем в Лифляндии, что не совсем соответствовало действительности, по указу императрицы Екатерины, «что возможно сама она была редактором и правщиком этого сочинения». Что ж, это вполне может быть правдой. В России императоры порой любили быть писателями и цензорами.
Тема крестьянства и крепостничества найдет свое продолжение в работе Миллера «Достоверные известия о мятежнике Емельяне Пугачеве и поднятом им бунте», опубликованной в «Сборнике новой истории и географии» Бюшинга, в городе Галле. «Подготовив очерк о пугачевском восстании в то время, когда эта тема находилась под строжайшим запретом, Миллер отправил его в Германию, к А. Ф. Бюшингу. Опасаясь за себя и своих близких, он рассчитывал, что работа выйдет без подписи автора. И вскоре после смерти ученого Бюшинг в одном номере напечатал два его труда - по истории пугачевского восстания и –«О господине Ленге, рабстве вообще и русском в особенности» По оценке современных исследователей, публикацией этих работ Бюшинг довел до широких кругов читателей -мысль о настоятельной необходимости изменения общественных отношений»54.
Статья была опубликована спустя год после смерти Миллера, на русский язык не переводилась. Но статья стала известна в России, настолько убедительными и крсноречивыми были содержащиеся в ней материалы. «Эти сведения, исключительная ценность которых как первоисточника вне всякого сомнения, неоднократно возбуждали интерес исследователей, в том числе Пушкин использовал их во французском переводе как один из важнейших источников для своего исследования о последней крестьянской войне в России»55.
2.3. Знаток генеалогии российского дворянства
На протяжении всей своей научной деятельности Миллер постоянно интересовался вопросами генеалогии российской. А началось с родословной сиятельных графов Сапег, которую поручили составить ученому в 1730 году. « В последствии, как до, так и после своего путешествия по Сибири, Миллер много занимался историко- генеалогическими исследованиями, составляя родословия удельных князей тверских, Смоленских, Ярославских, а также родов Шереметевых, Голицыных, Куракиных и др»56.
Именно из-за увлечения генеалогией. Миллер едва не попал под «карающую длань» сильных мира сего. «В 1746 г. историк-любитель П.Н.Крекшин, кстати, приятель Миллера, подал на рассмотрение Сената генеалогическое исследование, в котором возводил род Романовых к Рюрику. Работа была передана в Академию наук на отзыв Миллеру. Историк составил собственное родословие, в котором доказывал происхождение Романовых от Захарьиных-Юрьевых.
По доносу Крекшина началось разбирательство Сенатом «дела Миллера». Академики тогда вступились за своего собрата, и «дело» было закрыто. Однако президент Академии граф К.Г.Разумовский издал указ, согласно которому Миллеру рекомендовалось «ни в какие родословные исследования не токмо высочайшей фамилии ее императорского величества, но и партикулярных людей без особливого на то указу не вступал и никому таких родословий под опасением штрафа не подносил»57
Но времена изменились, и ближе к концу столетия развернулась активная работа по законодательному оформлению сословных прав и привилегий русского дворянства. В ходе дискуссии было решено созвать Комиссию по составлению нового уложения. «Депутатом от Академии Наук по предложению Екатерины был назначен Миллер»58. Именно для этой организации и был написан труд, не опубликованный по сию пору: « О российском дворянстве». Это была предтеча «Известия о дворянах». В этой книге Миллер дает характеристику дворянских служб и чинов, а также обосновывает необходимость составления родословной книги и использования при этом архивных документов.
Следует отметить, что работа над генеалогическими материалами не было простым увлечением Миллера. «Во главу научного исследования им был поставлен принцип «истинности». Если до него критика факта сводилась к критике «здравого смысла», как единственного «разумного» критерия, то Миллер отстаивает общий принцип рационализма, задача котрого – борьба с баснословием. Для ориентировки в сложных княжеских счетах русских летописей Миллер приступил к разработке «генеалогии» как специальной практической дисциплины»59.